Противостояние

Проявлять нетерпение я начала где-то около пяти часов, выискивая глазами большую башню магистрата и огромный белый циферблат на ней. Мой интерес к длинным кованым стрелкам вызывал у Солэйр кислую гримасу, а у Нати — понимающую улыбку. Мы с художницей собирались позже вечером поступить совершенно не по-дружески и сбежать со своими кавалерами для более романтичного продолжения вечера, и Лэйри заранее дулась из-за одинокого возвращения в Академию, хотя и старалась не давать воли эмоциям. Но ее собственный несколько раздраженный взгляд на часы был яснее любых слов.

Вопроса, знакомить или не знакомить Джейка с девочками, мы даже не поднимали. Как-то так получилось, что вариант "знакомить" подразумевался сам собой. Мне было важно, чтобы человек, как-то вдруг ставший очень значимым для меня, был одобрен и моими подругами. Копошилась где-то на краю сознания не оформившаяся до конца мысль, что, если он понравится Наталии и Солэйр, это будет как бы еще одним подтверждением того, что двигаюсь я верно выбранным курсом.

Накануне я много — даже чересчур много — времени провела за пустыми фантазиями, представляя, как мы встретимся у этой самой башни с часами. Как он поднимет голову — и увидит меня, а я не выдержу долгого и степенного шествования через всю площадь и кинусь ему на шею. Или как мы одновременно вынырнем из толпы едва ли не в метре друг от друга, смущенно улыбнемся этому факту, пожмем плечами — и Джейк все равно обнимет меня. Или как я приду немного раньше и, увлеченная разговором с подругами, пропущу его появление, а молодой архитектор воспользуется этим — и теплые ладони скользнут на глаза, сопровождаемые насмешливо-ласковым: "Угадай, кто?". Или...

Вариантов было множество, и мне нравилось, перекатываясь по кровати, переживать их все. Но на деле, увидев знакомую, чуть сгорбленную фигуру парня, застывшего слева от входа в башню, засунувшего руки в карманы и провожавшего ищущим взглядом проносящиеся мимо потоки людей, я вдруг оробела. Мне так хотелось наяву почувствовать защищающие от всего мира объятия из снов, что в мечтаниях подобный жест выглядел вполне естественным. А в реальной жизни... Мы же не виделись почти четыре месяца, общались только по письмам... Уместны ли будут сейчас объятия? Не сочтет ли Джейк этот мой порыв подтверждением худших сплетен о проводниках?

— Впервые, пожалуй, вижу, как Кэм растеряла все колючки и превратилась в нежненький цветочек, — съехидничала Лэйри, нарочно называя меня ненавистным сокращением. Я мгновенно пришла в себя, подавив инстинктивное желание оглянуться и убедиться, что едкий комментарий отпустила действительно моя подруга, а не некий синеглазый любитель поковеркать чужие имена.

— Непривычное зрелище, — согласилась Наталия, тактично решив не перегибать палку в использовании шоковой терапии и оставив колючее замечание при себе. Не начни первой Солэйр, уверена: Нати могла бы выдать что-нибудь похлеще. Она нечасто прибегала к сарказму, но, если уж отпускала ехидные замечания, била, как говорится, не в бровь, а в глаз. Редко, но очень уж метко. А мне и одного напоминания о Ники перед свиданием с Джейком хватило, чтобы вернуть всю решившую было улизнуть решимость. Что бы ни желали думать и видеть окружающие — я свободна от Николаса, и подтверждение тому ждало меня в условленном месте.

— Дайте мне две минуты, хорошо? — попросила я, не отрывая взгляда от Дже йка, который все продолжал выискивать меня в пробегающих по площади девушках.

В глазах Нати мгновенно вспыхнул понимающе-согласный огонек, а Солэйр состроила очередную гримасу, однако обе не просто отпустили меня без свидетелей заново познакомиться со своей влюбленностью, но и под ручки подтолкнули. Пробежав пару шагов, я замерла, поправила, насколько это было возможно при ветреной погоде, волосы, подергала обмотанный вокруг шеи шарф, оглядела на предмет внезапных пятен или дыр пальто — и сама, уже куда уверенней, направилась к башне.

Несмотря на все его попытки высмотреть меня, Джейк, почти как я в своих фантазиях, пропустил момент моего появления. И в этом виновата вовсе не моя коварная натура, уговорившая меня зайти чуть сзади и сбоку, а его невнимательность. Но, как бы то ни было, мне доставило огромное удовольствие скользнуть ладонью по его руке и игриво поинтересоваться:

— Угадай, кто?

Закрывать глаза я все же постеснялась: при таком скоплении народа и под внимательными взглядами наблюдавших подруг такой жест показался вдруг слишком интимным. Но эта стеснительность обернулась в мою же пользу: Джейк мгновенно захватил в плен мои пальцы, с широкой улыбкой поворачиваясь ко мне:

— Ками!..

Чувствовать свою ладонь в его руке... это казалось правильным и незыблемым. От пальцев по всему телу расползалось тепло, и праздничный мартовский день показался вдруг совсем не холодным. Кажется, даже наоборот...

— Привет, — пробормотала я, жадно вглядываясь в его лицо и осознавая, что мне грозит банальная вероятность утонуть в его глазах. На губы рвалась улыбка, которую я не смогла бы сдержать при всем желании. А желания такого и не было. Зато имелось множество других, и Джейк был должен, просто-таки обязан догадаться об одном из них.

— Привет, — чуть хрипло ответил он, как-то несмело привлекая меня к себе. От легкой неуверенности, больше похожей на деликатность и осторожность, так лелеемые воображением объятия воспринимались даже более остро. Сердце защемило, и я обняла улыбающегося парня, пряча вспыхнувшее лицо на его плече. Кожу за ухом согрело теплое дыхание, вызывая извечных спутников подобных моментов — мурашки, и Джейк признался: — Я скучал.

Я не успела ответить такой же честностью, потому что, чуть отстранившись от парня и заглянув ему в глаза, услышала за спиной насмешливый голос:

— Твои две минуты истекли, Кэм. Не познакомишь нас?

Хотелось зарычать. А еще — обернуться, рявкнуть что-нибудь, чтобы отстали, и снова уткнуться Джейку в плечо. Но... я сама попросила только две минуты, потому могу позволить себе осуществить только первый пункт из нехитрых сиюминутных "хотелок".

— Лэйр-р-ри! — я с приветливым оскалом повернулась к подругам, уцепившись за локоть Джейка. Это и подбадривало, и странным образом успокаивало одновременно. — Твои точность и умение выбрать момент просто восхищают!

Солэйр беззаботно отмахнулась — мол, не стоит благодарностей, улыбнулась, с любопытством разглядывая молодого архитектора, и повторила:

— Так познакомишь?

В этот момент рядом возникла и Нати, явно не поспевавшая за любопытной кошкой-Лэйри. Укоризненно дернув солнечную девочку за рукав, послала нам с Джейком извиняющуюся улыбку:

— Прости, Ками.

— Сама виновата, — выдохнула я, осознавая, что явно недооценила степень собственной тоски и определенно переоценила выдержку девочек. Про Джейка я три месяца готова была болтать без умолку. Наверное, это даже удивительно, что мне вообще дали эти несчастные пару минут. Лэйри, судя по невинно-обаятельной улыбке и чрезвычайно заинтересованному взгляду, вообще еле сдерживалась, чтобы не начать вертеть моего спутника во все стороны, осматривая и выискивая изъяны, о которых за все долгие недели не было сказано ни слова, что само по себе подозрительно. Однако все, что позволила себе Солэйр, — это вернуть меня на землю очередным позаимствованным издевательством над моим именем и не идущей ей ролью ехидного секундомера.

— Ками? — Джейк вопросительно поднял брови, и я чуть сильнее сжала его ладонь в своей руке.

— Джейк, это мои подруги, — я коротко махнула рукой в сторону еще шире улыбнувшихся девушек, поражаясь собственной сдержанности. Ибо нестерпимо хотелось добавить что-то вроде "эти невоспитанные нахалки" или "вот эти улыбающиеся ехидны", или... в общем, что-нибудь в таком духе. Но я ограничилась коротким представлением — и полным обещания будущей расправы взглядом: — Наталия и Солэйр. Нати, Лэйри — перед вами Джейк, я... рассказывала вам о нем.

— Доброго вечера, девушки, — склонил голову Джейк.

Девочки синхронно кивнули, из-за чего было не особо ясно, кто из них кто, и прощебетали:

— Приятно познакомиться, — после чего обменялись насмешливыми взглядами, покосились на меня и фыркнули. Ну да, "рассказывала" — это явное преуменьшение. Уши не прожужжала, нет, но не утаивала ничего. Кажется, иногда делилась мечтами даже против воли слушательниц. Хорошо, что после этого у них не появилось предубеждения по отношению к Джейку.

Наоборот. Несмотря на все их насмешки, поддразнивания и порой — утешения, я видела их поддержку, чувствовала молчаливое одобрение и радость за меня. А это было очень важно.

Волшебный вечер не имел права закончиться чем-то иным, кроме как таким же волшебным сном. Погуляв какое-то время по Дариону в компании моих подруг, мы где-то сначала незаметно "потеряли" Нати, упорхнувшую на встречу с Лессаном, а потом — и Солэйр, нарочито недовольную и бухтящую про незавидную долю одиноких девушек. После этого-то и началось то, чего я ждала с самого утра: неслучайные прикосновения, теплые объятия, манящий ласковый взгляд и произнесенные полушепотом признания. Поцелуи, скользяще-дразнящие, порхающие по всему лицу, но не касающиеся губ. И — чувство безграничного счастья, лишь где-то в самой глубине омраченное ощущением чего-то неправильного. Но эта неправильность царапалась где-то настолько далеко от тонущего в пьяняще-радостном тумане сознания, что на него легко было не обращать внимания.

В том, что и этой ночью мне приснится нечто волнительное и очень теплое по ощущениям, как после каждого письма Джейка, я не сомневалась. Перекатываясь с боку на бок в попытке уснуть, но не в силах прогнать из разума — воспоминания, а с губ — счастливую улыбку, я сбила в неудобный комок простынь и почти скинула на пол одеяло. Поворчав на себя немного и снова улыбнувшись, встала, поправила постель, выпила воды и снова легла. Свернулась клубочком, запрещая себе вертеться, и попыталась представить свой будущий сон. Свой будущий волшебный и очень-очень приятный сон...

"Одиночество жалило в самое сердце. Каждый вдох словно загонял эту раскаленную иглу все глубже. Неправильно. Так не должно быть. Ведь все задумывалось иначе. Две половинки одного целого — разве должны они быть порознь? А они были. И каждая секунда, проведенная вдали друг от друга, превращалась в эти самые раскаленные иголки, что жалили, причиняли боль и настойчиво требовали: "Вместе! Рядом! Так задумано!"

Пожалуйста, пожалуйста, пусть эта боль утихнет хоть на минуту... Невыносимо чувствовать, как твое сердце рвется от этой тоски. Пожалуйста!

— Ками...

Тихий, на грани слышимости шепот, но она стремительно оборачивается. Не одна! Он рядом, он пришел... И снова — теплые ладони скользят по талии, обнимая и ласково поглаживая по спине. И снова — поднимающаяся в дыхании грудь, к которой прижимаешься щекой — чтобы слышать его сердце, которое стучит, как твое собственное. И снова — стиснутая в кулаке ткань рубашки, яснее ясного говорившая: никто не сможет заставить девушку разжать пальцы. И снова — шепот над головой, полный одиночества, муки и какой-то затаенной надежды:

— Ками..."

Глава 10.

-!..

Маленький огонечек под рукой, который я уговаривала перебраться на другую свечку, где такой же уютный и даже еще более вкусный фитилек, превратился вдруг в огромный огненный шар, на две или три секунды захвативший ладонь полностью. От моего визга подскочили все в аудитории, а перепуганная Эннелия Террин через секунду оказалась рядом, словно умела перемещаться в одно мгновение.

— Камелия! Как же...

Преподавательница растерялась, и это было вполне понятно: слабенькие проводники едва ли способны нанести себе какой-то вред собственной почти отсутствующей магией. Подобных случаев в практике Эннелии наверняка просто не было, но легче от этого осознания мне не делалось. Я скулила, стонала, трясла обожженной рукой, поддерживая ее под локоть, и еле сдерживалась, чтобы еще раз не взвыть в голос. Солэйр и Наталия смотрели на меня широко распахнутыми испуганными глазами, не зная совершенно, что предпринять, чтобы помочь подруге. Даже Церебра, откинувшая невозмутимость и бросившаяся, было, ко мне, не была уверена в том, что предпринимать. Совать красную, взбухающую волдырями руку в кувшин с водой, что было моим первым побуждением, уже не хотелось — казалось, сделаю только хуже.

Прохладный ветерок закружился вокруг ладони, на самую малость уменьшая боль. Профессор Террин все же взяла себя в руки, поспешив оказать студентке ту минимальную помощь, на которую была способна.

— Камелия, послушай, меня, пожалуйста, и постарайся серьезно воспринять мои слова. Тебе сейчас больно, и эта боль оттягивает на себя все, но ты должна попытаться почувствовать Силу. Я не знаю, насколько это реально при такой травме, но все-таки... Сейчас мальчики проводят тебя в медпункт, а ты всю дорогу до него пытайся почувствовать магию — и, если это получится, направляй ее в пострадавшую кисть. Это уменьшит боль и создаст базу для целителей, с которой можно быстрее и с меньшими усилиями вылечить руку и вернуть ей прежний вид. Поняла меня?

Со свистом, сквозь зубы втягивая воздух, я кивнула, продолжая трясти ладонью. Слова преподавательницы, если честно, казались издевательством: я не чувствовали ничего, кроме этой боли, поедающей мою руку, и почувствовать сквозь нее Силу было просто невозможно. Возможно, при любом другом случае — с мелкими травмами, к примеру, — такая тактика и сработает, но когда часть тебя буквально горит...

Я снова захныкала, хотя и старалась подавить желание разреветься сильнее, и Эннелия резко скомандовала:

— Джейсон, Уилл, как можно быстрее доставьте Камелию в медпункт! — Я уже переступила порог, когда услышала более мягкое и даже сочувствующее: — Солэйр, Наталия, вы можете пойти следом.

Не будь мне так больно, я даже рассмеялась бы, наверное: настолько забавное зрелище сейчас представляла собой наша скорбная процессия. По лицам парней вообще можно было подумать, что меня на своих двоих пока еще ведут на кладбище. В глазах девочек застыло беспокойство, смешанное с ужасом, сочувствием и злостью на собственную невозможность помочь. И мне бы правда хотелось сказать им спасибо, но, стоило разомкнуть губы, из горла вырывались не слова благодарности, а всхлипы и придушенные рыдания. Со слезами я бороться даже не пыталась — стремилась унять лишь тонкий неприятный скулеж.

Кто додумался засунуть медпункт в такую даль?! Здесь магов обучают, боевых — в том числе! Целители ведь всегда под рукой должны быть! Почему же мы то поднимаемся, то спускаемся по этим ужасным лестницам? Почему нельзя медпункт... где-нибудь поближе?...

Ребята, как могли, пытались призвать ветер, чтобы хоть немного остудить разъедающий мою руку жар, но эмоции никому не давали сосредоточиться, и по ладони только изредка ударяли хлесткие короткие порывы, от которых становилось еще больнее. Сопоставив свои неудачные попытки с усилением слез и стенаний, однокурсники прекратили невольные издевательства.