Но что-то меня накрывать стало — пурхаюсь я, ношусь туда-сюда, а время идет, ничего конкретного не сделано — а война ждать не станет. Все эти запасы пригодятся мне и самым близким, а большего я не могу сделать, и да и кто меня будет слушать — "простую русскую женщину", провинциальную дворянку— капитаншу с минимумом возможностей. Даже титул графа мало что даст, лишь поднимет мой статус. Но и это не позволит мне осуществить все мои задумки в полном масштабе. Что-то расклеилась я, видимо, общение с соседом сказалось.
На этой грустной ноте я возвратилась в будущее. Тут я впервые почувствовала раздражение и от Барыни — она как раз смотрела фильм Сергея Бондарчука "Война и мир" и остановилась на эпизоде Бородинского боя. Я конечно бы тоже расстроилась, если бы меня прервали на таком интересном месте. Пробормотав про себя: "Прости, подруга, срочно надо, я не надолго, скоро продолжишь", я стала собираться в аптеку, где и закупила традиционный мешок лекарств, в том числе и детских, про которые я совсем забыла в этой сутолоке. Прихватила я и часть лекарств из своих медицинских сумок, еще какие-то лекарственные запасы и приготовилась к перелету в Васино. Но все пошло совсем не так, как я предполагала.
Глава 36. Полеты во сне и наяву или Обыкновенное чудо.
Этот мой перенос сразу пошел как-то неправильно. Во-первых, метель меня закрутила очень сильно, как никогда раньше. Во-вторых, я поняла, что меня несет куда-то значительно дальше, чем по обычному маршруту в усадьбу. Но и сейчас страха не было, а было ожидание новой интересной истории, которая, как я была уверена, изменит мою жизнь к лучшему.
Итак, я очутилась в какой-то в большой зале, богато расписанной и обставленной, и глядя на обстановку, предположила, что оказалась в богатом особняке или дворце.
Сейчас ночь, все спали, залы пусты, никто меня не остановил и не видел. Я проходила одну за одной через пустые тёмные комнаты, которые освещались только светом яркой луны. Подошла к полуоткрытой двери одной из них и услышала разговор двух женщин, судя по голосам, молодой и более пожилой. Молодая женщина говорила, едва сдерживая слезы:
— Ах, мой бедный котеночек! Так жар и не спадает! И все эти зубы, так трудно режутся! Что же делать, что делать? Она совсем слаба! Я так боюсь за нее!
Вторая женщина утешающим голосом отвечала ей:
— Может, еще раз медика позвать? Он должен помочь!
— Ну, ты же знаешь, что господин Франк и так старается делать, что может, нам остается только молиться и надеяться на чудо!
Я вспомнила про свои лекарства и подумала, что могла бы помочь этим людям, тихо открыла дверь пошире и проскользнула в комнату. Женщины меня и не заметили сначала, так как в комнате было темно, только скудный свет нескольких свечей освещал усталую молодую женщину в скромном темно-синем одеянии и чепце, сидевшую на стуле около кроватки с ребенком.
Пожилая женщина стояла рядом и чуть в отдалении. Я подошла поближе — в кроватке лежала прелестная девочка где-то полутора лет, тихо плачущая от боли. Голова ее горела, волосы были спутаны, на лбу выступил пот. Тут же выступила из темноты пожилая женщина, которая, вскрикнув, загородила своим телом кроватку. Молодая женщина подошла в столу, чтобы взять в руки колокольчик и вызвать охрану. Я тихо проговорила:
— Не бойтесь меня, сударыни, я не враг Вам, а друг!
Молодая женщина посмотрела на меня, увидела мое спокойствие и доброжелательность и, кивнув головой, поставила колокольчик. Она спросила не столько испуганным, сколько удивленным голосом:
— Откуда Вы? Кто Вы? Чего Вы хотите? Почему охрана пропустила Вас?
Я поспешила ее успокоить:
— Мадам, простите за внезапное появление, но так получилось, что я услышала Ваш разговор и подумала, что могу помочь больному ребенку, если Вы позволите мне сделать это. У меня есть лекарства, которые помогут сделать это. Я дворянка, меня зовут Наталья, и я не желаю никому зла.
Женщина испытующе посмотрела на меня, лучик надежды зажегся в ее глазах, ей так хотелось поверить мне, и в то же время было боязно отдавать лечение ребенка в незнакомые руки. Она чуть отступила в сторону и с робкой надеждой спросила: — Вы действительно можете помочь?
— Клянусь Пресвятой Богородицей и всеми святыми, что я не сделаю девочке ничего плохого, а, наоборот, постараюсь вылечить ее. Я сделаю все возможное, а остальное — в руках Божьих! — и я перекрестившись, поцеловала крестик.
Мои слова ее немного успокоили, ведь такими клятвами в те времена так просто не разбрасывались. Женщина посмотрела на меня еще раз испытующе, но вот в ее лице что-то дрогнуло и она сказала:
-Хорошо, я доверю лечение своей дочери Вам и я очень надеюсь, что оно будет успешно! Моя дочь в опасности, и я надеюсь на чудо, так как лечение пока не помогает.
— Сударыня, я полностью вверяю свою жизнь в Ваши руки, но и Вы доверьтесь мне! — Хорошо, действуйте, но Вы будете объяснять все, что Вы делаете. У Лизоньки последние зубки трудно режутся, даже горячка началась, ничего не ест и не спит уже второй день!
— Покажите только, где можно руки помыть!
Пожилая дама принесла тазик и кувшин с водой и помогла мне помыть руки, несколько удивленно на меня поглядывая — лекари того времени так не делали.
Я подошла к девочке и стала осматривать, разговаривая с ней спокойным, мягким голосом, обволакивая ее и мать своим теплом и уверенностью, как говорила моя мама, "курлыкая" на ребенком. Так "курлыкала " и она, когда болела я, так "курлыкали" и мы с Инной, когда болела Танюша.
— Ну что, моя птичка, что тут у нас? Совсем разболелась, рыбонька! Сейчас я тебе помогу! Все будет хорошо! Как тебя зовут?
— Елизавета, Лиза, — тихо откликнулась мать.
Я потихоньку обратилась к ней:
— Мне нужна уксусная вода, она снимет жар, я буду обтирать ею ребенка, а следом надо насухо ее вытереть и поменять одежду, эта вся влажная!
Мать кивнула пожилой женщине:
— Делайте, как Вас просят, — и мы в четыре руки принялись за дело, а я продолжала "курлыкать" над девочкой:
— Лизонька, какое чудесное имя, а я про тебе стишочек знаю!
И я стала тихонько напевать, потихоньку обтирая ее:
Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,
Что из крыльев комаришки
Сделал две себе манишки,
И в крахмал, и в крахмал!
Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,
Что из грецкого ореха
Сделал стул, чтоб слушать эхо,
И кричал, и кричал!
Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,
Что из скорлупы яичной
Фаэтон себе отличный
Заказал, заказал!
Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,
Что из скорлупы рачонка
Сшил четыре башмачонка,
И на бал, и на бал!
Мой Лизочек так уж мал, так уж мал
Что из листика сирени
Сделал зонтик он от тени,
И гулял, и гулял!
Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,
Что, одувши одуванчик,
Он набил себе диванчик,
Тут и спал, тут и спал.
Мой Лизочек так уж мал, так уж мал,
Что наткать себе холстины
Пауку из паутины
Заказал, заказал.
Пока я так разговаривала с девочкой, молодая женщина с удивлением смотрела на меня — еще бы, это стихотворение Константина Аксаков, сына того самого писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, автора "Детства Багрова внука" и "Аленького цветочка", еще не существовало на свете, оно появится только в 1836 году, а чуть позже Петр Ильич Чайковский напишет на него романс, заменив первоначальное, не очень понятное имя Марихен именно на Лизочек. Мать даже подошла к столу и стала торопливо его записывать, а я продолжала и напевала помедленнее, чтобы она успела это сделать.
Стишок и мой ласковый голос успокоил и расслабил девочку, и я в это время успела осмотреть ребенка: рот ее был приоткрыт, у девочки было очень сильное слюнотечение, из-за чего на подбородке даже появились прыщики, она дышала через рот, её носик весь забит соплями, так что она иногда подкашливает. Приподняв губки, я увидела ярко-красные воспалённые дёсны.
Все понятно — надо по возможности очистить нос и рот, смазать десны, сняв воспаление. Как хорошо, что я прихватила из будущего детские лекарства! И еще одна заметка себе — надо будет озаботиться прививками, вернее, лекарствами, которыми их делают, так как тут существует только прививка от оспы, а от остальных детских болезней, которые сейчас проходят намного легче — корь, краснуха, дифтерия, другие — прививок еще нет и очень многие дети погибают в раннем детстве именно от них.
Я спросила у женщин, не было ли у девочки расстройства пищеварения или рвоты — я боялась еще кишечных расстройств на фоне температуры — слава Богу, этого не было, только горячка, кашель, сопли и много-много слюней. Видимо, клыки никак не могли прорезаться, что и вызвало все эти явления.
Итак, я должна охладить дёсны и снять с них воспаление — у меня для этого есть гель для зубов, надо сбить с температуру, обезболить девочку — для этого, на мое счастье, есть специальный сироп, я просто должна определиться с его дозировкой, а в носик закапать капельки. Вот с этого и начнем.
И я, приговаривая еще раз стишочек про Лизочка, аккуратно закапала капли в нос, скрывая в руке обычную пипетку — ведь их тоже пока не было. Придется забрать ее,не было еще в то время и резины такой, да и стекла специального, надеюсь, соломинкой обойдутся. Так, теперь отсморкаться. И я обратилась к девочке с тихой улыбкой:
— Как кричит слоник? У него нос большой, любопытный, давай и ты подуй носиком, как слоник!— и девочка, к моему удовлетворению, высморкалась, чуть улыбувшись! Прямо молодец! Кстати, можно сказку Киплинга издать про любопытного слоненка и про то, откуда у него такой длинный нос взялся, но это все потом, потом!
Теперь гелем намазать десны, вытереть слюни. Ну вот, девочке чуть легче, дыхание выровнялось, слюнки уменьшились, отлично! Хотя женщины по-прежнему внимательно смотрели на меня, я продолжала свое дело, только тихонько комментируя каждое действие, чтобы потом они объяснили все врачу.
Сироп начнёт действовать минут через двадцать, значит, столько времени мне надо, чтобы ребенок окончательно успокоился. Ну что же, вспомним классику советского детства! И я, качая ее в кроватке, поглаживая по спинке и головке, лежавшую уже в сухой одежде и кроватке, стала напевать колыбельную, знакомую всем детям по знаменитой передаче "Спокойной ночи, малыши", нашей любимой "Спокушки", авторов которой тоже почти никто и не знает, а это поэтесса Зоя Петрова и композитор Аркадий Островский, соединив и классические куплеты, и уже современные вставки:
Спят усталые игрушки, книжки спят.
Одеяла и подушки ждут ребят.
Даже сказка спать ложится,
Чтобы ночью нам присниться.
Ты ей пожелай: Баю-бай.
Обязательно по дому в этот час
Тихо-тихо ходит дрема возле нас.
За окошком всё темнее,
Утро ночи мудренее.
Глазки закрывай, Баю-бай.
В сказке можно покататься на Луне,
И по радуге промчаться на коне,
Со слонёнком подружиться,
И поймать перо Жар — птицы,
Ты ей пожелай — Баю — бай.
Баю-бай, должны все люди ночью спать.
Баю-баю, завтра будет день опять.
За день мы устали очень,
Скажем всем: "Спокойной ночи!"
Глазки закрывай, Баю-бай.
И успокоившийся ребенок тихо заснул, наконец-то избавившись от мучавшей ее боли. Девочка спокойно задышала чистым носиком, перестала подкашливать, жар уменьшился, сразу было видно значительное улучшение состояния!
Мы все вздохнули с облегчением, и убедившись в том, что ребенок успокоился, я едва не упала — у меня просто ноги подкосились, я только теперь почувствовала, насколько устала! Слава Богу, осталось совсем немного — я потихоньку сняла современные этикетки с лекарств, отдала бутылочки пожилой женщине, чтобы она сама подписала их — что от зубов, что от жара.
Я объяснила женщине, что еще несколько дней надо смазывать рот ребенка лекарством, давать ей порошки, если поднимется температура, полоскать десны раствором теплой воды с ромашкой, чтобы снять раздражение. А после разрешать ей грызть небольшие сухарики, сушки, кусочки яблок, чтобы облегчить прорезывание зубов. Я уверила женщин, что через день — два воспаление должно уменьшится и боль пройдет. Молодая дама сначала хотела броситься мне на грудь, но остановилась и только пожала мне руки.
— Чем я могу отблагодарить Вас? Скажите, сколько я Вам должна заплатить за спасение дочери? И Вы так хорошо обращались с моим ребенком, видно, у Вас тоже есть дети?
— Денег мне не надо, я делала это только ради больного ребенка. А вот у меня самой, к сожалению, детей нет, есть только крестница, которую я воспитываю с малого возраста, так как ее мать много болела и рано умерла.
— Вы сотворили чудо! Вас нам Бог послал, вы ангел с небес, я обещаю сохранить Ваше имя в своей душе! Возьмите на память о этом вот этот платочек и помните, что я всегда буду молиться за Вас и Вашу помощь моему ребенку! Знайте, что Елизавета молится за Наталию!
И она протянула мне красивый кружевной платочек с вышитым вензелем "ЕА" и короной над буквами, заколотый небольшой булавкой с глазком-камнем.
Пока она отвернулась, чтобы удостовериться, что девочка спокойно спит, я тихо выскользнула из комнаты. Все та же пожилая дама вышла вместе со мной. Она проговорила, вытирая слезы:
— Вы даже не понимаете, какое чудо Вы сотворили для Императрицы и Великой княжны!
Я остолбенела и переспросила:
— Для кого?
— Как? Вы не узнали? Не мудрено, в такой-то обстановке! Но знайте, Вы оказали услугу Императрице Елизавете Алексеевне и ее доченьке, Великой княжне Елизавете!
Вот это да! Получается, что теперь я перенеслась не только в пространстве, но и во времени, ведь я помнила, что маленькая Лизонька, дочь Императрицы от ее любовника, Алексея Охотникова, но которую Император Александр 1 принял как свою родную, умерла в возрасте как раз полутора лет от горячки, вызванной трудным прорезыванием зубов! И произошло это три года назад, в 1808 году!
Но пожилая дама продолжила свои распросы:
— Но почему Вы мыли руки? И что за чудесная песенка, которую Вы пели? Я такой и не знаю! Спойте еще раз, если можно!
Я легко приобняла пожилую даму, которая схлынувшее волнение выплеснула в многочисленных вопросах, и стала спокойно отвечать:
— Руки я мыла, потому что они грязные и эта грязь могла попасть в рот ребенка. Пусть и горничная так делает каждый раз, когда будет смазывать десны ребенка. А песенка очень простая, — и я еще раз запела ее, успокаивая верную подругу или служанку, или то и другое вместе. Она вытерла слезы и улыбнулась:
— Я запомнила, чудесная песенка, буду ее петь для княжны.
— Но я должна идти! Возвращайтесь к Императрице, Вам всем надо отдохнуть!
Я почти затолкала удивленную женщину в комнату, потому что чувствовала, что метель вновь подхватывает меня и переносит в нашу комнату в Васино, где меня ждал удивленный Миша.
Я рассказала ему всю эту историю и он показал мне газету, которую как раз недавно привез из Дорогобужа. В ней говорилось, что в ноябре 1811 года отмечали в пятый раз именины дочери Императрицы и Императора, а он помнил, что заметки такой раньше не было и быть не могло, т.к. я изменила прошлое сейчас, а газету привезли некоторое время назад.
