— Благодарю вас, — я присела в подобии реверанса, как только мы остановились у жемчужно-серой двери напротив балкона, обращенного в сторону моря. Разумеется, сделала я это, совершенно позабыв о модном в этом сезоне углубленном декольте. По правилам оно драпировалось тонким кружевным шарфом, который я в спешке оставила на подлокотнике кресла.
Мужчина присвистнул, оценив открывшееся взгляду зрелище. Подкрутил усы, шепнул что-то явно скабрезное на ухо Людеку. Тот согласно хмыкнул и, приобняв меня за талию, пересек порог выделенной нам комнаты. Следом прошмыгнула Верена, бормоча о помощи госпоже.
— Прости за... — разом заговорили мы с королевичем, как только Веренка окружила комнату травянистым пологом от прослушки. Я смутилась, Людек удивленно приподнял бровь и продолжил, разбив случайную паузу. — Прости за безобразное поведение графини. Уверяю тебя, моя служба после коронации Йозефа чистит аристократические ряды от подобного проявления "высокородности". Остались единицы, мыслящие схожим с Инессой образом.
— Прости за разрушенный образ простушки-невесты, — в свою очередь, повинилась я. — Не сдержалась.
— У вас долг женщины проявляется иначе?
— Само собой! — воскликнула я, обмирая от ужаса. Не дай ветра, "надует" в голову толгоям ТАК использовать дочерей и жен! — Нас учат в первую очередь беречь и хранить Степь, соблюдать заветы Матери ветров. И уж только потом чтить и подчиняться толгоям и старшим товарищам. Стоящий у власти может сбиться с пути, поддаться слабости, но земля не предаст никогда. Семья — это продолжение Степи, ее корни и ее будущее. Семья для нас — это как...как живое существо. И поступить так, как описала графиня — означает, убить то светлое и нежное зерно, что хранится в домашнем очаге.
Людек задумчиво кивнул и, прикусив большой палец, разлегся на кровати. Берегиня споро помогала мне выпутаться из нарядного, но жутко неудобного платья. А я... Я думала о том, как верно выстроила жизнь своих детей Мать ветров. Ведь законы джелаиров просты и практичный. Они обоснованы самой Степью, а не человеческой прихотью. Можно сказать, мы живем как звери — не в плане дикости, а в плане не причинения вреда окружающему миру. Жили так, по крайней мере. В законах природы таится истинная гармония жизни. Пресловутое равновесие, которое так неосмотрительно потеряли люди. Никаких излишеств, если они не требуются для сохранения жизни. Никаких убийств и унижений слабого ради бахвальства и пустой потехи. Никаких споров и интриг из-за земли или наследства. Все это...мелко в сравнении в великим замыслом богини. А значит, не стоит нашего внимания.
— На рассвете выезжаем, — вторгся в мои мысли усталый голос королевича. — Граф сказал, что бурые лисицы живут в Борнеге. Отдохните хорошенько, девушки. Путь неблизкий.
Глава 26. Попутчица Что может быть слаще рассвета по весне, когда зеленеют молодой травой луга, поднимаются робкие былинки пшеницы на полях, а в воздухе витает тонкий, едва уловимый аромат грядущего цветения? По утреннему холодку мы споро забрались в карету под разочарованным взглядом старого графа де Валка и отбыли восвояси. Матушка моего "жениха", равно как и младшая сестрица, проводить нас так и не вышли.
Восходящее солнце выкрасило суровый край нежно-розовым сиянием. Тень кареты бежала впереди нас, постепенно, вслед за подъемом светила, смещаясь в сторону моря. Пустынная в столь ранний час дорога вела к имению "Лероя". Неподалеку от него начинались знаменитые на весь север Борнегские леса, зовущиеся еще "Кровавыми". Как мне рассказал королевич, бытует среди шехов поверье, будто выросли неохватные мачты-сосны на месте стародавней битвы, потому кора их, вобравшая пролитую кровь убитых да раненных, столь примечательного багрового цвета. С кем воевали жители севера, узнать не удалось. То ли с соседями, то ли с войском Первого короля, то ли (что вовсе удивительно) с пришельцами из-за моря.
— Из-за моря? — потянулась, широко зевая, Верена. — Так то ж байки! Всем известно, что Северное море неодолимо для корабелов. Больно бурное оно да холодное, льдами блуждающими усеянное.
Я вопросительно уставилась на Людека. Наставник говаривал, что неугомонные шехи давно пытались подчинить непокорную стихию, многих моряков и смельчаков потеряли, но так и не сумели победить. Потому и рвались так ожесточенно к южному берегу, войну с приморцами развязав на долгие годы.
— Все может быть, — неопределенно ответил королевич. — В древних легендах, которые мы с братом раскопали, Северное море упоминалось как Море Духа, где хранитель вод "упражнялся в ратном деле и силу свою растил".
— Как интересно! — воскликнула берегиня, с мечтательным видом приникнув к окошку. Мы как раз ехали по краю утеса. Справа — беснующееся море, слева — каменистая равнина, усыпанная розетками лилового мха. — Какой, видать, могучий у нас братец, Тайка! Такие буруны ворочать! Ой! А кто там едет?
Людек посмотрел в указанном девчонкой направлении и злостно выругался, чуть ли не на ходу выскочив из кареты и перепугав кучера до седых волос. Мы с Вереной переглянулись и выпрыгнули следом.
— Лизетта де Валк! На правах старшего брата, я требую ответа! Что привело вас к нам? — Грозно вопрошал королевич, нависая над бледной, наверняка промерзшей на ветру "сестренкой". Та упорно молчала, яростно глядя ему в глаза. — Ну?!
— Вы не мой брат, и прекрасно это знаете! — запищала преследовательница, гордо вздернув подбородок. — Лероя казнили давным-давно!
— Тем более, не понимаю, что заставило вас покинуть отчий дом и нестись следом за нами! Немедленно возвращайтесь домой! О вашем проступке будет сообщено графу!
— Сообщайте! Папенька меня поддержит! Я не позволю вам причинить вред Людеку! — нахохлившись, вдруг выпалила девица и уперла руки в бока. — Он не мог предать страну! Король лжет! И вы это знаете! Предатели!
— Ох ты ж горюшко, — покачала головой берегиня и, щелкнув пальцами, наслала на раздухарившуюся графскую дочку побеги сон-травы, мигом оплетшие ее ноги. Лизетта распахнула в изумлении глаза, впервые в жизни увидев двигающуюся траву и...опала наземь, сраженная коварным растением.
— И что нам теперь с ней делать? — я проследила внимательным взглядом за королевичем, неожиданно бережно поднявшим бессознательную "леди" на руки. В груди снова кольнуло, заворочалось нечто темное, гнетущее и жгучее.
— Оставим в имении Лероя, там я весточку графу черкну, — Людека аж перекосило, когда он представил дальнейший путь со своенравной девчонкой. Что ей дома не сиделось? Защитница сопливая! Он знал, что малышка питала к нему некие теплые чувства, как докладывали подчиненные, но был искренне уверен, что детское увлечение Лиззи давным-давно забылось.
— Не убежит снова? — Верена деловито плела венок из ярко-синих цветов сон-травы. Красивый веночек выходит, да только опасный сверх меры. Травка сия недаром под запретом находится, только лекари ею пользовать могут. Одного короткого касания к коже человека достаточно, чтобы яд в тело проник. Чем больше порция — тем глубже сон. Не снимешь вовремя украшеньице такое — смертным сном уснешь.
— С твоими талантами — не убежит, — ухмыльнулся мужчина, приметив действия берегини. — Я с кучером поеду, девчонка с вами в карете полежит.
Мы с Вереной дружно скривились, вспоминая жеманную девицу в розовом воздушном платьице, цедящую слова сквозь зубы (по новой моде, конечно же), коей Лизетта представилась нам в графском доме.
— Сколько еще до имения?
— Три-четыре часа, если погода не испортится. Все, садитесь, пора ехать.
Людек как раз уложил девушку в карету и накрыл ее моим шерстяным пледом, даже не подумав спросить разрешения. Я только зубами скрипнула от накатившей злости. Мало того, что вчера эта припадочная все уши прожужжала своими охами-вздохами по королевичу, так еще и сегодня следом увязалась, липучка лупоглазая! И в каком виде? Шляпка, костюмчик для верховой езды бархатный, сапожки из тонкой кожи, в которых разве что по паркету гулять, вовсе не по полям-лесам! Спасительница нашлась! Кто кого спасать еще должен?
— Веренка, может, ее не будить до самого имения? — шепнула я берегине, почти с ненавистью наблюдая, как жестокий и практичный Ледяной регент ласково подтыкает края пледа спящей дурехе.
— Нельзя, Тайка. Отравиться может, смотри, какая тощая да бледная. — Таким же шепотом ответила мне Верена, поглядывая на манипуляции королевича. И вдруг ка-а-а-ак рявкнет! -А ну, брысь из кареты! Хватит ребенка лапать!
Заботливый "братец" вздрогнул, ударился макушкой о верхний порожек дверного проема, помянул тихим шипением вздорную нелюдь из Леса и, не глядя на нас, забрался к кучеру. Мы, посмеиваясь, уселись в карету.
— Ревнуешь, салхина? — подмигнула мне Веренка, выкладывая на лбу Лизетты прихотливый узор из лепестков сапфирового цвета. Полюбовалась на свою работу и вздохнула тяжело. — Еще часик проспит, потом будить придется.
— Глупости какие, — отмахнулась я от берегини, разглядывая пушистый коврик под ногами. Интересно, каким образом кучер поддерживает его в первозданном виде? На улице дожди, обувь грязная, а на ворсистой тряпочке ни пятнышка.
— Да-да, я вижу. А девчонка — молодец.
— С чего это? — честно говоря, ТАКОЕ услышать от Верены я не ожидала. Молодец? Молодец?! Почему?!
— Сама посуди, — приступила к объяснениям моя сестра по крови, рассматривая холеное личико спящей обузы. — У аристократов не принято выносить сор из избы, репутация и честь рода для них превыше всего. О сумасшествии Лероя, судя по словам королевича, явно знали, уж его матушка точно, но останавливать не пытались. Не вызови Лиззи королевича — кто знает, скольких бы еще уморил этот безумец? А она не побоялась пойти против семьи, когда родной братец пошел в разнос. Все эти годы хранила молчание, оберегая тайну "Лероя" даже от родного отца — для легкомысленной кокетки, какой ее растила мать, это подвиг. И сейчас, несмотря ни на что, сорвалась за нами следом, чтобы защитить того, кто ей дорог. Пусть силенок маловато, я уверена, она это понимает. Но все равно сбежала из дома, следила за нами, не побоялась в лицо обвинение бросить. Храбрая девочка, верная своим принципам. Я бы сказала, на тебя чем-то похожа. А ты, — Веренка обличительно наставила на меня пальчик с остро наточенным ногтем, — ревнуешь, дорогая моя сестра, потому и не видишь очевидного. Видать, глубоко в сердце тебе королевич запал. Прими это уже.
Я растерянно моргнула, осознавая сказанное. И не нашла, чем возразить. Потому просто отвернулась к окну и притворилась спящей. Настоящая дрема подкралась незаметно, унося меня на волнах видений.
* * *
Королевич, горячо обсуждаемый девушками в карете, неотрывно смотрел вперед, туда, где мерно покачивалось бордово-зеленое марево Борнегского леса. Нежная прелесть народившейся весны так и не смогла отвлечь мужчину от тягостных мыслей. Полтора года вычищал он с Йозефом всякую мразь с лица королевства, заглянул в самые отдаленные его уголки, а паучиху, отравляющую юные умы застарелыми, еще во времена его отца родившимися "понятиями", не заметил! Слава Единому или каким другим богам, что Лизетта пагубному влиянию матушки не поддалась, в отличие от среднего братца. Наследника рода воспитывал сам де Валк, с детства таская сына по делам графства, так что за него переживать не стоило.
Подслушанные разглагольствования графини о современном понимании долга перед родом и способах ее поддержания всколыхнули столь крепкое бешенство, что, не лишись Людек дара, старуха погибла бы мгновенно. Впрочем, на лице Тахизы читалось сходное с королевичем желание. И как удержалась? А ее ответная речь... Мужчина вспомнил пылкие слова степнячки о семье и долге перед своей землей. Все-таки стоит заняться налаживанием отношений с джелаирами, когда все закончится. Занятный народ. И законы у них верные. Глядишь, дружили бы с соседями — нашлась бы и ему невеста в тех краях. Многое потеряли шехи, закрывшись от других народов. Забыли многое, в собственном соку да интригах томясь столько лет.
— Прибудем в имение через полчасочка, сэр Лерой, — учтиво обратился к королевичу кучер. Княгиня Велданская хорошо вышколила слуг, парень ни единого вопроса лишнего за месяц пути не задал. — Прикажете будить леди?
— Нет, пожалуй, — с интересом разглядывая юношу, ответил Людек. А не взять ли его к себе на службу, как все решится? О провале их миссии королевич думать не желал. — Пусть отдохнут, мы только оставим в Борнеге молодую графиню и уедем дальше.
Дальше... Дальше троицу путешественников ждал загадочный лес, выросший на месте неизвестной бойни. Впитавший кровь убитых, корнями оплетший кости убийц, так и не покинувших эту землю. Говорят, доски да бревна, заготовленные из местных сосен, светятся недобрым алым светом по ночам, приводя в ужас покупателей. Может, потому и вцепились в мирный договор с Приморьем лорды Севера? Южанам нет дела до тайн и кошмаров чужаков, а моряки, завидев мерцающие в такт звездам мачты, в такой восторг пришли, что без разговоров подмахнули торговое соглашение с де Валками на ближайшие двадцать лет. Теперь Нормар, владеющий Борнегом, обеспечен морепродуктами и вытяжками из водорослей, которыми врачуют зобную хворь, частую гостью в холодных краях. А Визмар, славящийся своими лесопилками и Гильдией плотников, может существенно подняться за счет неиссякаемого ручейка заказов от предприимчивых корабелов. Еще одна ниточка, скрепившая мир на Марейне. Людек нахмурился, сжав кулаки. Мысли его вновь свернули на поиск виновного в бедах Шехии. Кого так сильно влечет война? Для чего она нужна заговорщикам?
В то, что идея Великой войны за права людей (именно это проповедовали в храмах Единого последний месяц) — целиком и полностью заслуга хитроумного Кристиана, Людек не верил. Интриги против королевского рода начали плести еще при жизни его деда. Вряд ли ребенок, пешком под стол ходящий, в те времена мог задумываться о всевластии.
— Как такое могло произойти? Где мы ошиблись? — одними губами произнес королевич.
Надуманное в путешествии на Север его не радовало. Сначала погибает их с Йозефом дед, причем погибает якобы от руки степняков, к которым ездил мирный договор подписывать. Так завершается эпоха Миротворца, как ее прозвали летописцы. Начинаются гонения "нелюдей" с легкой руки отца братьев. Характер миролюбивого и сдержанного мужчины, счастливого в браке, резко меняется в худшую сторону за считанные недели. Как такое возможно?
Потом погибает их мать от неведомой хвори. Истаяла, как свеча, угасла. Сплетники обвинили во всем короля, загубившего еще одну невинную душу, но... Так ли это было на самом деле? Почтенный Марек в тот черный день покинул замок, уехал на срочный вызов к кому-то из лордов. К кому? Так ли был нужен придворный лекарь вызывавшим?
Проходит несколько лет, политика отца в отношении как подданных, так и соседей, становится совершенно невыносимой. Война с Альянсом ради выхода к морю — неужто нельзя было договориться добром? В те годы присоединение еще тринадцати режионов грозило бы полным ослаблением контроля над территорией, Шехия слишком разрослась за прошедшие века, аристократы при обезумевшем короле получили массу вольностей, извратив все, что было свято. Храмовники — и те не удержались от стяжательства и гордыни, затребовали от простого народа (да и от знати) поклонения, щедрых даров каждый месяц и оплаты своих "услуг". Немыслимое дело! Но король оставил это без внимания.
