Анна
"А вот и Теодор. Ведь не просто так пришел. Такие просто так не ходят. Спросить за чем пришел или сам скажет? Улыбается. А сколько у меня ты душ увел, и ведь не сознаешься? Спокойно, Анна! Спокойно! Это ему что-то надо. Вот пусть и скажет. А мы подождем"
Леди лениво скосила глаза на незваного гостя. Хмыкнула и взмахом руки отпустила стаю. Теодор не любил свидетелей, а терять своих воинов леди не хотела...
Теодор
Убираешь своих воинов. Боишься? Странно. Ты же знаешь, что я ничего тебе не сделаю. Только если буду защищаться.
Открываю глаза. Какое бездонное, синее небо... Полежать бы еще... Сажусь и смотрю на тебя:
— Анна, я пришел забрать долг. Я не знаю, придет ли Шут за своим, но я за своими долгами прихожу всегда. Ты знаешь. Тем более, когда мне должны жизнь.
Анна
— Долги, долги. И чью жизнь ты хочешь? Мою, Мира, Князя, а может, как и всем тебе нужен Шут?
Леди встала. Прямая как стрела в тетиве, она всегда готова броситься в бой. В словах Разрушителя Миров ей виделся вызов.
Теодор
Любуюсь тобой. Ты прекрасна в своем гневе! Я это тебе всегда говорил! Твой гнев ведет тебя вперед, ведет народы вперед, не давая им застаиваться в болоте сытости и спокойствия.
Продолжаю сидеть перед тобой на коленях и улыбаться. На горизонте начали появляться твои черные воины.
— Мне не нужна ничья жизнь. И ничье рабство. Ты же знаешь, Анна.
Поднимаю глаза к небу... Красиво...
Анна
У войны за плечами длинная история. А у меня, ее воплощения, еще длиннее. Вот только хитрости я так и не научилась. Хотя примеров у меня сотни. Вот и сейчас, ты Теодор играешь словами. Кружишь и юлишь. Ты ищешь, но чего? Последнего слова не существует, уж кому, как ни мне знать это. Каждый новый шаг снова ведет к пропасти. Ну что ж. Мне не привыкать.
— Чего! Ты! Хочешь!
Теодор
Любуюсь, упиваюсь твоей яростью. Это именно то, что мне сейчас не хватало. Твои глаза краснеют, твои губы алеют, наливаясь кровью. Улыбаюсь тебе нежно:
— Поцелуй.
Анна
Вздрагиваю. Ярость сменяется спокойствием. "Поцелуй войны" — возможность сталкивать народы в кровавой схватке, власть над кровавым безумием битвы. Даже князю не дано этой власти. Или же тебе нужен просто мой поцелуй? Не думаю. Часть моей души дает тебе силы, но власть? Власть дает только холод моих губ. Вот за чем ты пришел, коварнейший из лордов.
Теодор
Внимательно за тобой наблюдаю. Слушаю отголоски души и эмоций. Забавно. Кажется, ты что-то решила для себя, раз душа покрылась покровом спокойствия. Продолжаю улыбаться:
— Я хочу тебя поцеловать. Один раз. Как женщину.
Анна
— Как женщину?
Вслушиваюсь в себя. Сколько же во мне женщин. Кто-то из людей когда-то сказал:
Война в одинаковой мере облагает данью и мужчин, и женщин, но только с одних взимает кровь, а с других — слезы.
Так вот это правда. Души воинов — мои вороны. Души вдов — я сама. Мое "я" всего лишь основа, принявшая безумие. Но я не женщина! Даже с Миром, всегда была не совсем я. Вдовы, невесты, матери и дочери — это все я. Мир это знает, но знаешь ли ты. Едва ли. Даже судья и князь, не видели этого.
— Что же. Целуй, — мои губы пахнут пеплом.
"Жанна, ты хочешь узнать вкус поцелуя?"
Теодор
Анна, Анна... Что же ты творишь... Я же Пожиратель... Но я не затем тебя воскресал, чтобы убивать.
Встаю, оборачиваюсь защитой. Нежно беру твое лицо в руки и целую. Мир вокруг становится серым и пустынным. Углубляю поцелуй. Плачут души, впитывая горе и боль. Осыпаются серебряным пеплом и возрождаются вновь. Твои вороны мечутся над нами черными молниями.
Я целую тебя. Нежно, как хрупкую женщину. Реальность начинает рассыпаться горьким пеплом.
И я целую тебя как Пожиратель. Тот кусочек души, который я тебе не отдал, жадно находит твою душу. А я вслед за ним. Я знаю, тебе сейчас хорошо, моя демоница. Я даю тебе сладостные крики душ воинов. Забираю нужную мне ниточку твоей души. Я даю тебе вопли душ побежденных. Вытягиваю обратно так и не отданный кусочек твоей души, он мне еще пригодится. Дарю тебе подарок.
Разрываю поцелуй и сразу ухожу в Междумирье.
Мы еще встретимся, Анна.
Анна
Уходишь. Ну что ж иди. Жаль. Давно я не была так довольна. Ворона садится на мое плечо. Что сможешь ты, имея, всего лишь часть, от части моей души?
Интересно, помнят ли еще малышку Морриган. Или же забыли... Говорят свет имеет три лика, у меня их тоже три.
Я — "милость божья", дарующая победу.
Мои вороны — душа битвы.
И Мир... Хранитель. Третья моя часть.
Война и мир — две грани жизни любого мира. Мир, где нет войны погибнет, зачахнет от скуки. Война двигает цивилизации, но...Чтоб собрать плоды победы нужен мир. И так без конца. Я и Святомир не можем друг без друга. В нашей борьбе наша сила. Мы одно целое. Но без души, мы ничто. А я не думаю, что ты решишься целовать ворону.
43
Теодор и Амалей
Теодор
Сижу у себя в замке, пью горячее вино. Не согреться. Все внутри свивается в тугую спираль — торопись! Торопись! Я не знаю, откуда у меня такое ощущение, но времени почти нет. И если я не успею, я опять не смогу помочь Князю, опять мир сорвется в пропасть. Не хочу этого.
Закрываю глаза, пью рубиновое вино небольшими глоточками, думаю. Принц есть, Хаос есть, Алая Леди есть. Невольно улыбаюсь. Неужели ты думала, что не замечу, что ты что-то делала со своей душой? Моя наивная Леди! Мне не нужна была твоя душа полностью, а нужную ниточку я от тебя получил. Интересно, как ты отреагируешь на мой подарок, который я оставил взамен нужной мне нити?
Кто следующий? Перебираю варианты. Шут, понятное дело, напоследок. Скрипач? Тянусь проверить. Нет, Скрипача сейчас нельзя трогать. Значит, Амалей. Он изменился, очистил душу. Что ж, это будет интересно.
Залпом допиваю вино. Шепчу: "Хаос, открой мне дорогу к Амалею".
Ступаю на крышу Храма. Невольно хмыкаю — ты не изменил своим привычкам, бывший Судья. Подхожу к тебе, сажусь рядом.
— Здравствуй, Амалей! Я вижу, ты уже пообщался с нашим Князем.
Смотрю на розовые лучи рассвета, которые начинают разгонять чернильную тьму над головой.
Амалей
Долго бродил в серых предрассветных сумерках по истертым мостовым старого города... мысли то нагромождались сумбурным потоком... то исчезали совсем... а я смаковал еще тающую внутри тьму. Странно-странно... не все можно предусмотреть, но я люблю сюрпризы... Ноги сами привели меня к Храму... я несколько минут стоял, задрав голову... место центральной горгульи пустовало, но это не нарушало строгого силуэта Храма... смертные даже и не заметили. Черный плащ, укрывавший плечи, взорвался взмахам крыльев... и я снова на знакомом парапете, смотрю, как медленно разгорается рассвет. Зябко... горячая тьма внутри почти уже растаяла... Новый порыв сквозняка... ко мне снова гости... знаю я этого гостя, и я его не звал, у меня сейчас нет сил для новых игр. Вокруг меня поднимается гравитационный щит и моя фигура становится абсолютно черной... эта тонкая слоистая пленка силы даже свет не пропускает... а звук будет рождаться на ее поверхности, передавая мои слова. Мрак внутри меня клубится, перестраивается, прогоняет приятную истому, очищает пустоту внутри.
— Здравствуй, Теодор, — киваю, — Зачем пожаловал?
Теодор
Краем глаза наблюдаю за тобой. Ты стал прекрасен, теперь действительно можно поверить, что ты первозданный мрак. Интересно, что ты получил от Князя? Он же все свои игрушки как-то отмечает. Дары дарит. Чтобы не могли убежать. Гашу боль внутри, пока не время.
— Поговорить о Князе. И о новом Суде. Или о Шуте. Как захочешь. Выбирай.
Амалей
— О новом суде, — отвечаю без колебаний. Хм, как любопытно, однако, я-то думал, сюрпризы на сегодня закончены.
Теодор
Однако. Отведал нашего Князя, а выбрал все-таки про Суд поговорить. Хотя Князь и Суд сейчас понятия нераздельные.
Ложусь на крышу, смотрю на еще видные звезды. Странно, что-то очень часто за последние сутки я смотрю на небо. Прощаюсь...
— Знаешь, Амалей, — ты судил нас в прошлый раз, но ты не видел всей картины. Не видел Князя так, как мы. Как я.
Звезды тоже очень красивые бывают. Я и забыл об этом.
— Ты владел половиной души Князя, и видел только одну его часть. Настоящего Князя ты никогда не видел. А я видел. Он меня вызвал первым из демонов. Я видел, как появлялись остальные демоны. Как он меняется. Ты мне что-то говорил про боль в прошлый раз.
Поворачиваю голову и смотрю тебе прямо в глаза. В черные провалы, ведущие в никуда.
— Ты не знаешь настоящей боли. Если бы ты не закрылся, я бы тебе ее показал.
Опять расслабляюсь и смотрю на звезды. Рассвет все больше вступает в свои права, и их видно все меньше. Рассвет тоже прекрасен.
— Я сплел душу правильно. Светлую и темную часть. Равновесие, но не серость. Это не помогло. Через очень короткое время опять настанет время Суда. Так что, готовься.
Амалей
— Ха, о чем бы ты ни говорил, все разговоры ведут к Князю, — коротко усмехаюсь, — Он вас крепко всех держит на поводке ваших страстей. Я вас больше не презираю за это... это весьма, — провожу пальцами по своим губам, — приятный способ управления. Хотя он мне по-прежнему кажется ненадежным и хаотичным, но, наверное, это и есть жизнь. Только светила ходят по заданным траекториям... жизнь она не такая... это мертвая материя закономерна и не несет сюрпризов. А ваш Князь сам хотел быть осужденным в прошлый раз. Чего хотел, то и получил. Но теперь это больше не моя забота. Сколько бы я ни касался ваших игр, я в нейтралитете, Суду я не подвластен... я с другой изнанки мира и не пользовался своей силой, чтобы повлиять на равновесие... ну разве что снова позовут.... Судить... А что касается Равновесия... его можно держать разными способами... ваш Князь мудрее, чем я думал... я не стану больше вмешиваться... но если вы разрушите мир... будет жаль... я не уверен, что будет новый Суд... это если только в нем будет смысл... а смысл это ваш Князь.
Теодор
Смеюсь, искренне, от всей души. Давно так не смеялся. До слез.
— Ох, Амалей, — вытираю слезы. — Тебя больше никто судить не позовет. Ты теперь его демон! Иначе я бы к тебе и не пришел. Больно нужен ты мне как "нейтралитет". Не нужно было тебе любить Шута.
Поцеловать бы тебя сейчас...
Амалей
Улыбаюсь, приятно, когда демон смеется так искренне... хочется снять пленку, чтобы впустить в себя этот смех... но мне не нужны внешние воздействия сейчас, когда я строю новую структуру взамен разрушенной Глефом.
— Обладание всегда имеет две стороны, Теодор, уж тебе ли этого не знать? А не позовут судить и хорошо, — говорю примирительно, — Сплошной лед много веков это скучно. А сейчас столько всего, голова кругом. Жаль будет этот мир... действительно, жаль... Так зачем ты пришел, Пожиратель? Тебе тут нечем поживиться, пока одна пустота... извини, — развожу руками.
Теодор
Ложись на бок и с интересом смотрю на тебя. Странный ты какой-то сегодня. И восхитительный в своей растерянности.
— Амалей, — улыбаюсь тебе, — ты, наверное, не понял. Ты теперь демон нашего Князя. Тебя тоже будут судить. Тебе и этого тоже хочется? Для разнообразия побыть несколько веков игрушкой? Или чем-то еще, в зависимости от того, что решит новый Судья?
Амалей
— Не тебе рассказывать мне о правилах Суда, Теодор. С этим я как-нибудь разберусь сам. Ты играешь с душами и знаешь только мир страстей, ты понятия не имеешь о том, что у мира есть другие изнанки. Ну да тебе вряд ли нужны мои лекции. Еще какие-нибудь вопросы или предложения у тебя есть? Или я полетел отсыпаться? А то демоном вашего Князя, знаешь, как быть утомительно? Ну да знаешь, конечно, что я глупости спрашиваю! — усмехаюсь и зеваю черной пастью мрака, мне все холодней и неуютней, защита не пропускает ветер, но сама тратит мою энергию.
Теодор
Улыбаюсь. Я знаю про страсти все, но ты-то только начал их познавать. Тяжело, наверное? Другие изнанки? Души показывают все, все стороны бытия. Мне ли не знать...
— Жаль, я думал, ты захочешь спасти Князя. Ведь во второй раз он так легко не отделается.
Смотрю внимательно, и закидываю второй крючок.
— Он ведь тебе показал зеркало?
Амалей
Обнимаю себя крыльями, ежусь, как нахохлившийся ворон, мне зябко... и от пустоты внутри и от слов Теодора.
— Показал. Если тебе есть, что рассказать, так рассказывай, и заканчивай меня дразнить. Меня твои слова мало трогают. Мне все равно, кто чей демон, пока этот мир не собирается рухнуть в бездну... но он очевидно уже на краю...
Теодор
Сажусь. Ветер все сильнее треплет мои волосы. Я знаю, это красиво. Я знаю, это страшно, особенно когда глаза темнеют. Начинаю потихоньку раскручивать души внутри.
— На краю. Я это знаю. Если у тебя осталось хоть что-то от бывшего судьи, ты это тоже почувствуешь. Амалей. Я знаю, как этого избежать. И мне нужна твоя помощь. Выполнишь одну мою просьбу? Я могу дать Слово, что тебе я не поврежу, и это все только для того, чтобы спасти Князя. Чтобы спасти наш мир от очередного Суда.
Смотрю тебе в глаза. Ветер безумствует. Души ураганом.
Амалей
Любите вы, темные лорды, красивые эффекты... все вы порождения вашего Князя... души, страсти, желания вызывать эти самые страсти в других... Любуюсь тобой — бледный, решительный, глаза наполнены тьмой, волосы крыльями траурных птиц бьются над головой... Мрак внутри прекратил равнодушно вращаться коконом вокруг пустоты, зашевелился, вспомнил вкус, когда распинал тебя на стене и лизал твою кожу... от эмоций Глеф его почистил, а вот от воспоминаний... Чуть расправляю крылья, мне уже не так холодно... это все, как всегда, работает, только вот лишнее сейчас...
— Выскажи свою просьбу, а я подумаю. А мир от Суда спасать нечего, Суд мир защищает, чтобы вы со своими страстями и с вашим несчастным Князем не разнесли его к Бездне. А вот спасти Князя... хм... ну я, пожалуй, дал бы ему еще один шанс... Что-то в нем еще осталось... разумное, теплое... хорошее... — не хотел я пускать в голос эти эмоции, само получилось... и вдруг сам улыбаюсь от этого... ты ведь, Теодор, пожалуй... гоню от себя эту мысль, вновь застываю холодным комком мрака, укрываясь крыльями. — Я тебя слушаю, Пожиратель.
Теодор
Мир от Суда защищать нечего? Амалей, ты ведь не был по другую сторону суда, ты не знаешь, каково это! А ведь узнаешь, если у меня ничего не получится.
Распускаю души вокруг себя веером, распускаю безумными птицами, распускаю живыми змеями. Страх, ярость, вожделение. Мне сейчас все подойдет, все сгодится. Ты души никогда не видел и сейчас не увидишь, ты их никогда не чувствовал и сейчас не почувствуешь. Ты защищен, но защита слабеет. Вдруг хоть одна трещинка найдется.
Поднимаю на мгновение лицо вверх. Ветер, ты тоже прекрасен.
