Конфедерация

— Идея возобновления железнодорожного сообщения мне нравится, — одобрил задумку Малкова полковник. — Со своей стороны даже берусь освободить пути от Аши до Вязовой. Может, даже чуть дальше на восток. И восстановление системы железнодорожной связи полностью поддерживаю. Так что действуйте. Наших спецов я в Бердяуш пришлю, чтобы они все нюансы согласовали. Только как себя в этом вопросе поведут башкиры?

— Договариваемся, — вздохнул я. — Мы, вон, в Лаклах в своё время тоже неплохо поцеплялись, с обоюдными жертвами. А теперь с их элеватора хлеб возим. И осенью, когда урожай соберут, будем возить. Им ведь тоже без нас не обойтись. А железная дорога — это ещё и заработок для людей, не говоря уже о возможности поехать куда-нибудь торговать.

К концу 'добитой' бутылки коньяка мы были 'как стёклышки', а вот Поля развезло. То ли по природе был слаб к крепким напиткам, то ли аукалась голодная саткинская зима, но он начал клевать носом.

— Валюша, ты, кажется, детей к родителям сегодня отправила, — хитро глянул Крылов на секретаршу, которой явно приглянулся француз, и достал из тумбочки новую бутылку, но уже нашего, традиционного русского напитка. — Не пустишь моего гостя на ночлег? А то он, как мне кажется, уже немного устал от разговоров на неродном для него языке.

— Если он не возражает, то почему бы и нет? — зарделась женщина.

— Поль, — толкнул я локтём Бербера. — Будь настоящим кавалером, проводи женщину домой.

Чем же ещё пронять француза, как не предложением услужить женщине?

После ухода Картажа и Валентины мы просидели ещё часа три, пока полковник не объявил:

— Всё, баста! Иначе завтра будем думать, как от головной боли избавиться, а не о деле. Извольте, господа, спуститься в подвал, уже знакомый вам по предыдущему посещению Кропачёво, а я домой отъеду.

Подвал, так подвал. Не такое уж ужасное место для ночлега.

Наутро, перед тем, как полковник открыл нам свои закрома, меня отвёл в сторонку Бербер, выглядевший весьма невыспавшимся. Его, видите ли, очень беспокоили возможные сплетни о том, что он ночевал у Валентины.

— Я просто боюсь, что этими разговорами скомпрометируют женщину, — расстроенно заявил мне Поль.

Да не этого ты, парень, боишься, а того, что твоя Гузелька тебе глаза выцарапает. Девка она боевая, судя по тому, что могла даже Погодина в своих лапках держать. Вполне может устроить тебе головомойку за 'левак'.

— Будут болтать, просто спрашивай болтунов, держали ли они при этом свечку, — посоветовал я.

— Ваш русский язык такой сложный, — озадачился Картаж. — Вы называете свечами и те, которые используются для освещения, и церковные, и суппозитории, и даже стоящие в цилиндре автомобиля.

— Первые, — пришлось мне уточнить, но буйная фантазия тут же нарисовала мне, как кто-то держит в заднице трахающегося Поля суппозиторий или, ещё лучше, автомобильную свечу с подключённым высоковольтным проводом.

— Почему ты смеёшься? — обиделся он.

Пришлось, задыхаясь от хохота, объяснять. Но с чувством юмора у Бербера оказалось всё в порядке, и когда он просмеялся, последовал комментарий:

— Вы, русские, считаете нас, французов, поголовно сексуальными маньяками. Иногда, и вправду, для этого возникают основания. Но такое даже для нас — безумное извращение!

Головы у нас троих действительно побаливали. В отличие от Бербера, который выпил намного меньше нашего. И Валентины, выглядящей умиротворённой и довольной. Знать, неплохо Поль 'отработал' её заботу и предоставленный ночлег.

— А теперь рассказывайте, зачем вам столько антирадиационных препаратом и прочих заявленных средств и материалов? — ознакомившись с помеченными нами пунктами в перечне хранящихся на базе сокровищ, задал вопрос Крылов.

— Вот это, это и это, — ткнул я карандашом в список. — Катализаторы и материалы для установки крекинга нефтепродуктов, которую мы собираем под руководством Поля.

— Вы нефтяную скважину где-то пробурили? — усмехнулся полковник.

— Можно и так сказать, — ушёл я от прямого ответа. — Главное — эта самая нефть у нас есть, и её много, хватит на несколько лет работы установки. А значит, топливом будем обеспечены не только мы, но и вы тоже. Даже когда ваши запасы его иссякнут. А противорадиационные препараты... Ты в курсе, что в марте над тем куском Башкирии, с которым вы враждуете, кто-то сбил американский бомбардировщик? И не абы какой, а Б-52.

— Первый раз слышу! — удивился Крылов.

— А нам даже его обломки привозили. И документы погибшего экипажа. Как мы прикидываем, это могло сделать ПВО Межгорья. Слышал про такой закрытый город неподалёку от Белорецка?

По сопению 'полкана' стало ясно, что не слышал. Не удивительно: в наших местах он человек случайный, и даже не все местные про эти сооружения в недрах горы Ямантау слыхали. Значит, расскажем.

— Проехать туда можно двумя дорогами. Во-первых, обойдя Уфу севернее, западнее и южнее. Но мы не знаем, есть ли там зоны заражения от ударов, нанесённых западнее Волги. Во-вторых, через окрестности Миасса, Учалы и Белорецк. Но там точно придётся ехать по радиоактивному следу взрыва в Трёхгорном. Причём, по 'густому' следу.

— Ну, ради такого дела я не пожалею даже машины химразведки и дезактивации, не то что средств индивидуальной защиты, — побарабанив пальцами по столешнице, кивнул Крылов. — Только, может, сначала попытаться установить с ними радиосвязь?

— А как ты это себе представляешь без мощной радиостанции, без знания частот и позывных? — возразил я.

— Ну, скажем, радиостанции не проблема. А вот с позывными и частотами ты прав: не будут они с кем попало вступать в радиообмен по открытым каналам. В общем, мужики, поступим так: я пока дам команду на расконсервацию техники и подбор нужных вам средств и материалов, а как всё будет готово, пришлю к вам посыльного. Но то, о чём мы вчера договорились, остаётся в силе.

Значит, очень не зря мы в Кропачёво съездили.

Вадим Скуфеев, 'Скиф'

Организацию 'учредительной конференции Горно-Заводской Конфедерации' взял на себя Витя Данилов. Точнее, не столько саму организацию, сколько переговоры о необходимости объединения в неё. Две недели ушло у него на то, чтобы объехать весь наш незаражённый кусок территории от Аши до Атляна. И если в Бердяуше, Сатке, Айлино, Межевом, Кропачёво, Усть-Катаве, Медведёвке, Атляне никаких возражений против объединения или хотя бы координации действий не возникло, то башкиры и ашинцы нервов ему попортили немало.

В Аше всё никак не могли простить обид, нанесённых им Погодиным, а в Малоязе, Верхних Кигах, Месягутовском районе он наткнулся на гонор, подстёгиваемый поднявшими голову националистами. Нет, они были не против торговать с нами, но 'снова пойти под русских' отказывались наотрез. Аргумент — 'мы отдельный народ, и хотим жить по своим правилам'. Что там им пел в уши Кипчак, на каких тонких душевных струнах играл, но уболтал-таки приехать в начале июля в Сатку.

Своя песня была у кусинских. Их 'обидели' уже мы, наведя порядок в Медведёвке и окрестностях. А ещё — взяв заложников из посёлка, что не позволило больше кусинцам наведываться на М5 для грабежей проезжающих. Их просто теперь не пропускали через Медведёвку для этого занятия. Правда, к тому времени, когда Виктор добрался до Кусы, заложников мы уже распустили по домам: Лузин, опасаясь за судьбу матери, совместно с родственниками заложников действительно навёл порядок на подконтрольной ему территории.

В общем, в назначенный день в зале Дворца культуры Сатки всё же собрались по три представителя 'независимых территорий' — один по административной части, второй — по военной, а третий — по торговой. И даже из Большеустьикинского, которое вроде бы подмял под себя Екатеринбург, приехали люди, хотя и нелегально.

Данилов, уже знакомый почти со всеми (по крайней мере, с 'первыми лицами'), и открывал собрание. Но не агитацию вёл, а предложил всем познакомиться друг с другом. А когда закончилось представление людей, уже принялся описывать ситуацию, в которой мы все оказались. В глобальном, так сказать, масштабе. Мы-то это, стараниями Поля Картажа, регулярно слушающего радио, уже знали, а для многих такая 'политинформация' оказалась не лишней.

— По моим оценочным прикидкам, до этого времени дожило от половины до трети населения России. Особо туго пришлось жителям крупных городов. Они, если не погибли во время ядерных бомбардировок и от последствий радиоактивного заражения, то массово вымирали от голода и холода. Мы с вами оказались, можно сказать, у Христа за пазухой. Может, как жителям Сатки и Аши, такие слова и покажутся кощунственными, но, в сравнении с Екатеринбургом, где, как говорят, уцелело не больше двухсот тысяч человек, это так и есть.

Победивших в этой войне нет. По нашим сведениям, досталось и Америке, и союзной ей Европе. Китаю тоже неплохо прилетело после того, как он сбил часть ракет, предназначавшихся нашему Дальнему Востоку. И если учитывать плотность его населения в прибрежных районах, для китайцев это стало не меньшей катастрофой, чем для нас. Ещё хуже стало, когда они лишились возможности сбыта своей продукции. Европа в руинах не только после российского ответного удара, но и после массовых бунтов иммигрантов, лишившихся государственной поддержки. В Штатах уничтожены практически все промышленные центры, а огромные территории заражены радиацией не меньше нашего. Арабы воюют не только с доживающим последние дни Израилем, но и между собой. Везде голод, сумасшедшая безработица, разгул бандитизма и промышленная деградация. Весь мир, если говорить не об оружии, а о состоянии производства и технологий, впал в начало ХХ века, если не в конец XIX. За исключением, пожалуй, только Южной Америки, не подвергшейся ядерным ударам, и Австралии. Но и там из-за экономического коллапса, всё плохо.

На территории России единого правительства и государства больше не существует. Все территории, оказавшиеся незаражёнными, выживают сами по себе. Кое-где, как в том же Екатеринбурге или Кирове, сохранилась или возникла заново какая-никакая власть, но, если судить по обмену информацией от радиолюбителей, в большинстве мест её подмяли под себя либо откровенные бандиты, либо полукриминальные группировки. Иногда — в масштабах приличного куска области или района, иногда — буквально в границе одного-двух сёл или городка.

Очень много где идёт война либо всех со всеми, либо между этими 'удельными княжествами'. Процесс, в общем-то, закономерный и уже пройденный нами здесь. Только мы с вами, в отличие от многих, понимаем, что лучше договориться мирно, чем продолжать лить кровь. Для чего я и потратил столько времени, чтобы собрать вас всех вместе.

— А армия куда подевалась? — выкрикнул с места представитель, кажется, Веселовки, небольшой деревни, оказавшейся после гибели Златоуста в таёжном тупике. — Почему она порядок не наведёт?

— С армией, как я понимаю, тоже не всё так просто, — нахмурился Виктор. — Во-первых, её управлению досталось одним из первых. Во-вторых, её основная часть была рассредоточена по окраинам страны, которые оказались отрезанными от нас. Да и те формирования, которые уцелели, состояли не из роботов, а из обычных людей. Со своими слабостями и недостатками, со своим правилом повиноваться приказам вышестоящего начальства. А где взять это начальство, если оно либо погибло, либо отрезано сотнями километров радиоактивных пустошей, либо самоустранилось? Там, где нашлись инициативные люди в погонах, как это случилось в Атляне и Кропачёво, там они порядок и навели.

— Про себя-то забыл? — подал голос с места полицейский подполковник, кажется, из Атляна.

— Я отставник, майор чужой армии, — махнул на него рукой Данилов. — Так вот, расскажите мне, кого должна поддерживать армия? Мэра Екатеринбурга, который уморил голодом девять десятых населения города и опирается на бандитские группировки? Или главу деревни Веселовка? Насколько мне известно, военные, дислоцированные на востоке Свердловской области, поддерживают сохранившуюся там законную власть и не пускают в те края объединившихся 'уралмашевских' и 'центровых'. Потому они и полезли не туда, а на запад области и прилегающие районы Башкирии. Но, как я понимаю, на что-то большее в понимании воинского долга у их начальства пока не хватает. У нас есть сведения и о других подразделениях, сохранивших верность присяге. И буквально через несколько дней я лично отправляюсь в дорогу, чтобы установить с ними контакт. А вот то, от лица кого я буду с их командирами разговаривать — от неформального объединения Сатки, Бакала, Бердяуша и Порогов или ещё от нескольких районов и городов — зависит только от вас.

А ведь молодец, зараза! Нашёл то больное место, на котором можно сыграть — на желании порядка, который олицетворяет армия!

И документ, составленный прямо здесь, в зале Дворца культуры, все подписали. Что-то вроде декларации о сотрудничестве в области обороны от внешней агрессии, свободном перемещении по подконтрольным территориям, поддержании безопасности на торговых путях, и постепенном переходе на единую валюту.

Теперь можно подумать и о том, с чем Данилову ехать в это самое неведомое мне Межгорье.