Когда к месту аварии прибыла дорожная полиция, мальчишка отчаянно отбивался руками и ногами, даже кусался, как волчонок. Так что остаток пути до Осло он проделал в зарешеченном кузове полицейской машины, словно преступник.

Затем был сиротский приют — внешне чинный и благопристойный, на деле же адская дыра, вроде той, где коротал свои детские годы маленький Томми Марволо Риддл, будущий Темный Лорд. Прошло три долгих мучительных года, прежде чем магический мир вспомнил об одном из своих потерянных детей.

Скудного наследства семьи Роулов хватило, чтобы оплатить единственному оставшемуся в живых наследнику полный курс обучения в Академии Дурмстранг. Однако и там мальчика не приняли с распростертыми объятиями. Гордые чистокровные маги, наследники Древних и Благородных Домов Германии и Австрии, Чехии и Польши, Венгрии, Румынии и Болгарии, не желали принимать в свой круг 'лесного дикаря'. После унизительной 'прописки' в дормитории и расспросов — вернее, допроса — о семье, к нему на семь лет вперед прилепилось прозвище 'Гримтурс'...

А ведь Дамблдор был в чем-то прав — по сравнению с ЭТИМ мое детство было почти нормальным, — подумал вдруг Гарри с удивившей его самого циничной усмешкой. Еще во время судебных процессов над Пожирателями Смерти летом девяносто восьмого юноша сделал малоприятное открытие, подтвердившееся и сейчас: за Волдемортом шли не только отпетые маньяки-убийцы, фанатики-пуристы и пресыщенные аристократы, возжаждавшие острых ощущений. Немало в его гвардии было и таких, как Роул — отверженных, с детства жестоко битых жизнью и людьми, очерствевших, озлобленных всеобщей несправедливостью и готовых при первой же возможности выставить всему миру убийственный счет. Темный Лорд легко подбирал ключи к этим искалеченным душам, превращая их в своих верных псов, готовых радостно гнать и рвать в клочья всякого, на кого укажет хозяин.

Устав от наблюдения чужих бед и горестей, юноша решил сделать перерыв, достал из кармана треугольный брусочек 'Тублерона', откусил сразу треть и принялся яростно жевать. Мозги следовало подкормить; к тому же, постоянное присутствие за стеной конвойных дементоров ощутимо давило на психику, мешая работе Легилименции.

Жуя шоколад, Гарри покосился на своего 'подопечного'. Тот по-прежнему не двигался, равнодушно глядя в одну точку, но по щекам его скатывались одна за другой медленные крупные слезы. На мгновение молодой маг испытал нечто вроде жалости, но тут же стряхнул это ощущение. Да, не раз и не два он и сам оказывался на грани превращения в беспощадного мстителя всем и за все — но неизменно удерживался на краю, тогда как Роул, Снейп, Петтигрю и иже с ними скатились в кровавую бездну. Запив сладкое глотком воды, — наколдованной воды из наколдованного стакана, — Гарри вновь погрузился в чужую память.

На шестом году обучения в Дурмстранге у Роула, как и у многих его сверстников, случился всплеск роста. Менее чем за полгода тощий задохлик превратился в мордоворота — и поток болезненных воспоминаний как-то сам собой усох, сначала до ручейка, потом до отдельных капель. Вероятно, с этого времени уже сам Торфинн стал главным героем чьих-то кошмаров — и во сне, и наяву.

Разумеется, после выпуска из Академии Дурмстранг жизнь мага-норвежца вовсе не была безоблачной, и он частенько оказывался в ситуациях, одни воспоминания о которых заставили бы поседеть любого, — Гарри пришлось просмотреть их все, — но по сравнению с детством и ранней юностью это были не более чем капли. Неудачные нападения на чьи-то замки и усадьбы, схватки с Аврорами и боевыми магами, спуск вместе с Волдемортом в какие-то подземелья, населенные жуткими потусторонними тварями... Известие о падении Темного Лорда, арест, первый срок в Азкабане, попытка побега... Налет на Департамент Тайн, схватка в Палате Времени, разбитый шкаф с Хроноворотами — и чудовищный маятник, раскачивающий тело и сознание ежеминутно от младенческой беспомощности до старческого маразма и обратно, и так без конца...

Предпоследним воспоминанием, перед штурмом Хогвартса и окончательной гибелью Волдеморта, к удивлению Гарри, стала сцена в какой-то дешевой забегаловке, магловской, судя по пластиковой мебели и телевизору над стойкой. За столиком в тесной кабинке у входа сидят, яростно споря о чем-то, двое молодых людей, почти подростков: рыжий дылда и симпатичная девушка в вечернем платье. Они нужны хозяину, их непременно нужно захватить живыми; вот девушка открывает сумочку, достает кошелек — пора! — палочка наготове — алая вспышка... провал. И сразу же — перекошенная гримасой сатанинской ярости змееподобная личина Волдеморта: 'Они были у вас в руках — рыжий кретин и сучонка-грязнокровка, молокососы, не знающие, за какой конец держать палочку! И вы смеете говорить, что их упустили?! Круцио! Круцио! КРУЦИО!!!'

Что бы ни говорили о Темном Лорде, но своих ближайших аколитов он наказывал редко, либо ограничиваясь угрозами, либо давая поручения, как можно более унизительные для спесивых чистокровных магов. Проклятие Пытки он применял в исключительных случаях — и тех, кто сохранил при этом жизнь и здравый рассудок, можно было пересчитать на пальцах одной руки.

Торфинн Роул был четвертым и последним в этом коротком списке.

...Сделав, для очистки совести, последний контрольный просмотр, Гарри убрал палочку в чехол, взглянул на часы и коротко выругался. Потрачено столько сил, нервов, времени — пять с лишним часов драгоценного времени! — и все впустую. Такое разочарование (будь проклят 'выгоревший' Смертожор со своим трудным детством!) Гарри испытал прежде только раз — перед новым 1990-м годом, когда Дадли силком вытащил его из чулана под лестницей, поставил перед родителями и гостями и, пробубнив нечто вроде поздравления, сунул в руки объемистый сверток. Гарри хотел было вернуться в чулан, но Вернон, ухмыляясь, потребовал, чтобы племянник немедленно и при всех открыл подарок. Уже смутно предчувствуя недоброе, Гарри развернул внешнюю упаковку, — глянцевую, темно-красную, точно светящуюся изнутри, с золотыми звездочками, оленями и Санта-Клаусами в санках, — затем несколько слоев обычной оберточной бумаги, под которой оказались старые газеты, чем глубже, тем грязнее... Под хохот Дурслей и их гостей, Гарри продолжал обреченно разворачивать сверток, пока не добрался до сердцевины — скомканного кусочка туалетной бумаги. Насладившись представлением, Вернон отвесил племяннику подзатыльник, а Петуния в своей обычной манере, с визгом на грани истерики, приказала Гарри немедленно убрать весь мусор, который он натащил в гостиную.

Теперь история повторилась, только на новом уровне. Преподаватель ментальной магии в Академии Аврората сравнивал когда-то человеческое сознание с луковицей. Сегодня Гарри окончательно понял, насколько наставник был прав — но легче от этого не стало. Проникать в недра чужой памяти все глубже и глубже, то срывая неподатливые слои, то вгрызаясь в них, сквозь жгучую горечь, стремиться к ядру, неважно, горьким оно будет или сладким — и обнаружить, что никакого ядра давно уже нет вовсе...

— Долго возишься, курсант! — хриплый рык Аластора Грюма вернул Гарри на грешную землю. Старый Мракоборец успел к этому времени закончить допрос Розье, отправить его обратно в камеру, и теперь сидел в одиночестве, мрачно барабаня пальцами по столу. — Ну, что скажешь?

— Глухо, сэр, — ответил Гарри с тяжелым вздохом. — Если хотите мое личное мнение, Роул свой пожизненный срок уже отсидел.

— Что, настолько 'выгорел'? — уточнил Грюм.

— Дотла. Из того, что нам надо, он ни черта не помнит. Да и кроме этого — не особенно... Его бы Целителям проверить. Я где-то слышал, или читал, что массированное воздействие ауры дементоров вызывает необратимые изменения в головном мозге...

— Не 'где-то', а на лекциях по полевому целительству! Проверят, не сомневайся. А насчет пожизненного срока я вот что тебе скажу. Его тело совершало преступления вместе с его душой, так что пусть досиживает. Ладно! Больше нам тут делать нечего. Догрызай свой шоколад, и убираемся отсюда.

— Кстати, сэр, а что узнали вы?

Недреманное Око угрожающе просканировало Гарри с головы до ног, прежде чем Грюм неохотно проворчал:

— Не намного больше, чем ты, курсант. Сукин сын вспомнил всех, кого я ему назвал, но толку от этого никакого — ни один из наемников, во всяком случае, при Розье, не упоминал ни о шрифтах, ни о типографиях, ни о любых вещах в том же роде. Они же сплошь головорезы — боевые маги, охотники за головами, отставные Авроры, просто бандиты... Придется отлавливать и допрашивать их по одному.

— Легко сказать — 'отлавливать по одному'... Где их искать, для начала?

— Спроси павлина! — ответил Грюм с кривой усмешкой.

— Не понял, сэр?..

— Так сказал Розье: 'Хочешь их найти — спроси павлина!' — пояснил отставной Аврор.

— Павлина, значит... 'Павлином', насколько я помню, Смертожоры прозвали Люциуса Малфоя, когда Волдеморт обосновался в его поместье. Там, в парке, был целый питомник ...

— В точку, парень! — Грюм одобрительно подмигнул здоровым глазом, затем поднялся со стула и рявкнул так, что даже безучастный, как растение, Роул вздрогнул. — Охрана! Заберите заключенного!

Бледный, словно гриб, тюремщик бесшумно скользнул в допросную, подхватил Роула под локоть и увел прочь, во внутренние казематы тюремного замка. Гарри и Грюм направились к противоположной двери.

В коридоре их встретил холод. Не здоровая резкая свежесть ветра Северного моря, а застойный, неживой, удушливый холод мертвецкой. Пол и стены по пояс покрывал иней, факелы и 'вечные' лампы под потолком потускнели и еле чадили... А шагах в десяти поперек коридора сплошной стеной висели в воздухе дементоры. Дементоров было много. Очень много. Насколько мог видеть Грюм своим Недреманным Оком, отвратительные существа заполонили коридор едва ли не до ворот тюрьмы. Они не пытались захватить уходящих посетителей, высосать их души — они просто молча преграждали путь.

— Какого обвислого... — прохрипел Аластор Грюм, отступая на шаг. На мгновенно побледневших небритых щеках проступили шрамы, точно прочерченные свинцовым карандашом. — Что за гребаный почетный караул?

Один из дементоров выплыл из толпы, протянул костлявые ослизлые руки к Гарри — и тут же отпрянул, словно обжегшись. Юноша гулко сглотнул, стиснул в пальцах бирку, выданную охранником еще на причале — истертый кожаный кругляш с выжженной на нем замысловатой многолучевой звездой.

— Сэр... это из-за меня, — произнес он едва слышно. — Они меня запомнили, еще с того лета, когда Амбридж посылала двоих за мной в Литтл-Уиннинг. Я тогда отбился — но приказ захватить и Поцеловать меня никто не отменил. До сих пор. Они не знают, что делать: приказ велит хватать, бирка посетителя — пропустить...

— И ты вспомнил об этом только сейчас?! — старый Аврор побагровел от гнева едва ли не быстрее, чем бледнел минуту назад, но тут же взял себя в руки. — Ладно. Не хотят выпускать — им же хуже. На счет 'три'... Готов, курсант?

— Готов, сэр!

— Тогда... ТРИ! ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Из палочки Грюма вырвался ослепительно-белый клубок огня, прокатился по коридору, уплотняясь и обретая форму. В толпу дементоров врезался приземистый коренастый зверь, похожий на медведя, но с толстым пушистым хвостом.

Гарри же замешкался. Несмотря на всю Аврорскую подготовку и занятия Окклюменцией, он по-прежнему гораздо острее прочих реагировал на ауру азкабанских пожирателей душ. Воспоминания о смертях, мучениях, боли, — своей и чужой, — вместе с потусторонним холодом давили, сковывали тело и разум; вместо телесного Патронуса сил едва хватило на призрачный щит-полусферу. Однако, даже такой, полусформированный Патронус сыграл свою роль: дементоры поспешно расступились, прижимаясь к стенам и потолку.

Коридор от комнаты для допросов до ворот был длиной ярдов пятьдесят, не больше. Но Гарри и Грюму каждый ярд казался милей. Со всех сторон их окружали колышущиеся полуистлевшие саваны, скрюченные пальцы, гниющие рты, похожие на присоски гигантских пиявок, со свистом втягивающие воздух... Пропустив людей, дементоры тут же смыкались за их спинами, не отставая ни на шаг. Патронус Гарри тускнел с каждым шагом; росомаха Аластора Грюма дрожала и расплывалась, пока не превратилась в мерцающий световой купол. К счастью, до арки ворот оставалось всего несколько шагов.

Гарри не помнил, как они покинули замок и миновали пост охраны у пирса. Юноша окончательно пришел в себя, лишь когда зачарованная самодвижущаяся лодка, единственная связь тюремной крепости с 'большой землей', вышла за пределы стены тумана, круглый год окутывающего проклятый остров.

Когда грязно-серая клубящаяся мгла скрылась за горизонтом, Гарри выгреб из карманов оставшийся шоколад и протянул две плитки Грюму. Тот подозрительно исследовал магловское лакомство Недреманным Оком, затем коротко кивнул и разорвал обертку. Некоторое время оба мага, старый и молодой, молча жевали, и это было чисто рассудочным действием. Наконец Грюм нарушил молчание:

— Что же ты так оплошал, курсант? В коридоре, с Патронусом?

— Их было слишком много, сэр, — пробормотал Гарри, глядя себе под ноги. Там, в луже воды на днище лодки, колыхалась тина и шныряли мелкие юркие крабы. — Да еще после воспоминаний Роула... Я просто не смог.

— 'Не смог' — это не ответ. В чем дело? Спал плохо?

Гарри недоуменно пожал плечами:

— Нет, нормально выспался. Даже снов не видел. А при чем тут?..

— 'Спал плохо' — значит, спал один, курсант! Что я тебе говорил вчера про положительные эмоции?

Щеки юноши слегка порозовели.

— У нас... У нас все слишком сложно, сэр. И вообще — это не ваше дело!

— Мое, курсант! Раз речь идет о наших с тобой жизнях, — значит, мое! Невинность хороша только в детских сказках. Я-то надеялся, что ты — взрослый парень, и сам это поймешь... Выходит, зря надеялся.

— А вы-то сами? — Гарри вскинул голову и впился взглядом в изуродованное шрамами лицо Грюма. — Вы как спали этой ночью?

— Язвишь? — усмехнулся Грюм. — Значит, очухался. И это хорошо... У меня шкура дубленая. Как у Украинского Бронебрюха. И не дай тебе Мерлин отрастить такую же... Да я и не справился бы в одиночку. Ты прикрывал меня, я — тебя. Так-то вот, курсант! Полегчало?

— Немного.

— Хм, 'немного'! — передразнил седой Мракоборец. — Дожевал свою телячью радость? Тогда запей Бодроперцевым Бальзамом. Я уже не в том возрасте, Поттер, чтобы тащить твое бесчувственное тело поперек всей Англии, еще чего не хватало...

Искусственного прилива сил хватило на три Аппарирования — причудливой заячьей скидкой — и на одно путешествие кувырком через каминную сеть. Камин оказался последней каплей — желудок молодого мага решил, что с него довольно, и взбунтовался.

...Гарри вялым движением палочки убрал беспорядок на ковре и заставил себя подняться на второй этаж, в спальню. Каким бы тяжелым ни выдался день, но засыпать каждый раз на кушетке перед камином — не та традиция, которую стоит поддерживать.

Еще одно усилие воли понадобилось, чтобы не рухнуть на кровать прямо в мантии и ботинках. Гарри небрежно сбросил одежду на стул, залез под одеяло и попытался расслабиться.