Вьетнам как домино
ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ОШИБКА, допущенная американскими политиками, заключалась в том, что они определили Вьетнам прежде всего как кризис Холодной войны. В последние годы Второй мировой войны президент Франклин Рузвельт пришел к выводу, что европейскому империализму в Азии пришел конец. Он раскритиковал долгое правление Франции в Индокитае за то, что оно ухудшило положение тамошних людей. В то же время он не верил, что вьетнамцы готовы управлять самостоятельно. Он считал, что они, как и филиппинцы, нуждаются в образовании. Незадолго до своей смерти Рузвельт заявил, что, если Франция возьмет на себя обязательство подготовить народ Индокитая к независимости, она должна сохранить контроль над колонией. Вьетнамские члены Лиги за независимость Вьетнама, или Вьетминь, не согласились бы с оценкой Рузвельта, если бы их спросили. Организованный в 1941 году, когда французские колониальные чиновники сотрудничали с японцами, Вьетминь вербовал последователей, чтобы противостоять как французам, так и японцам. Они обещало земельную реформу и независимость.9
По мнению лидера Вьетминя, Хо Ши Мина, борьба вьетнамцев против капиталистической эксплуатации и свержение имперского правления были одной и той же революцией. После того, как Хо безуспешно добивался поддержки самоопределения Вьетнама на Версальской мирной конференции в 1919 году, он работал на Коминтерн (Коммунистический Интернационал) в Советском Союзе и Китае, где у него была репутация человека, разрабатывающего свою собственную версию коммунизма и национализма. Вернувшись во Вьетнам во время Второй мировой войны, он служил агентом Управления стратегических служб США (УСС), предшественника Центрального разведывательного управления (ЦРУ), помогая спасать сбитых американских пилотов. Когда Япония капитулировала в августе 1945 года, Хо провозгласил независимость Вьетнама в Ханое перед полумиллионом человек, процитировав Американскую декларацию независимости. Затем он обратился за помощью к Соединенным Штатам. Франция, стремясь восстановить свой статус великой державы, подорванный капитуляцией Германии в 1940 году, хотела сохранить свою империю. Оно отвергло попытки Хо договориться о независимости, и в 1946 году разразилась война.
Хо был прав, когда предположил, что официальные лица США чувствовали себя неловко из-за поддержки имперской Франции. Несмотря на то, что члены администрации Трумэна в частном порядке критиковали колониальную войну Франции, они решили, что их приоритетом является восстановление Европы. Восстановленная Франция была более важна для Запада в его противостоянии советскому коммунизму, чем самоопределение Вьетнама. Госдепартамент неоднократно просил американских чиновников во Вьетнаме сообщить о том, «каким коммунистом» был Хо Ши Мин. Американцы, которые лучше всех знали Вьетнам, неоднократно отвечали, что Хо был коммунистом, но, прежде всего, он был националистом, преданным независимости Вьетнама, и самым уважаемым лидером в стране. Они утверждали, что не было никаких признаков советского присутствия. Тем не менее государственный секретарь Трумэна, Дин Ачесон, решил объявить Хо «откровенным коммунистом».10 Таким образом, он мог применить приемлемое оправдание Холодной войны для участия США. К концу Корейской войны в 1953 году Соединенные Штаты финансировали до 80 процентов войны Франции во Вьетнаме.
Вьетнам и другие некоммунистические страны Азии стояли как ряд костяшек домино, объяснял преемник Трумэна, президент Дуайт Эйзенхауэр, в 1954 году; если одна из них падет к коммунизму, рухнут остальные. Президент связал «теорию домино» с американскими интересами, поставленными на карту. Он указал на необходимость защиты доступа к основным видам сырья, таким как олово и вольфрам, а также к стратегическим военным базам. Более того, Эйзенхауэр беспокоился, что если большая часть азиатского материка станет коммунистической, Япония будет вынуждена торговать с антикапиталистическими врагами и, как следствие, может перейти на другую сторону. Однако Эйзенхауэр не хотел, чтобы американские войска участвовали в еще одной сухопутной войне в Азии. Он отказался посылать живую силу или использовать атомную бомбу, чтобы помочь французам, когда они проиграли свою битву в 1954 году. На мирных переговорах, состоявшихся в Женеве, Швейцария, французы и вьетнамцы договорились о временном разделе Вьетнама по 17-й параллели. Войска Хо Ши Мина отошли бы на север, а профранцузские силы остались бы на юге. Все согласились с тем, что страна будет воссоединена в результате общенациональных выборов в 1956 году, на которых Хо Ши Мин был уверен, что победит. Так же поступили и Соединенные Штаты, которые отказались поддержать соглашение. Правительство США заявило, что оно не будет вмешиваться в Женевские соглашения, но тайно предприняло шаги, чтобы сорвать запланированные выборы. Американские лидеры считали, что если вьетнамский народ проголосовал за коммунистов, то он не был готов к самоопределению.11
Проводя политику, называемую национальным строительством, Соединенные Штаты решили поддержать антикоммунистический режим в Южном Вьетнаме. Возглавить его они выбрали вьетнамского националиста Нго Динь Дьема, убежденного антикоммуниста и набожного католика. Соединенные Штаты предоставили миллионы долларов помощи и сотни советников правительству Дьема, которое не имело большой поддержки в столице Сайгоне или в сельской местности. Военно-морской флот и ЦРУ организовали «Проход к свободе» на Юг для сотен тысяч католических беженцев с Севера, которые, как ожидалось, поддержат правительство Дьема. Из Сайгона ЦРУ проводило диверсионные операции и психологическую войну против правительства в Ханое. Хотя еще в Вашингтоне оценка Национальной разведки в 1954 году предсказывала, что шансы на создание жизнеспособного, стабильного правительства в Южном Вьетнаме были «низкими», а Пентагон объявил ситуацию «безнадежной», госсекретарь Джон Фостер Даллес пришел к выводу, что даже если перспективы были плохими, делать что-то лучше, чем ничего не делать. Дьем возглавлял коррумпированное правительство, которое, хотя и зависело от поддержки США, часто игнорировало американские советы относительно реформ. Отклонив общенациональные выборы, запланированные на 1956 год в соответствии с Женевскими соглашениями, Дьем вместо этого провел референдум о своем правлении. К смущению его американских советников, которые предупредили, что 60-процентная победа была бы достойной уважения, Дьем набрал 98,2 процента голосов, получив подозрительный подсчет более 605 000 голосов от 405 000 зарегистрированных избирателей только в Сайгоне.12
Тем не менее, Дьем был отождествлен в Соединенных Штатах как Джордж Вашингтон из Юго-Восточной Азии. Выступая перед совместным заседанием Конгресса в 1957 году, Дьем повторил слова президента Эйзенхауэра, пообещав, что он не допустит попадания сырья в руки коммунистов. Он нанял нью-йоркскую фирму по связям с общественностью, чтобы улучшить свой имидж, и получил поддержку от американских друзей Вьетнама, основанных генералом Уильямом Донованом, бывшим главой УСС. Его членами-республиканцами и демократами были судья Верховного суда Уильям О. Дуглас, кардинал Фрэнсис Спеллман, историк Артур Шлезингер-младший, издатель Генри Люс и сенаторы Майк Мэнсфилд (демократ от штата Монтана), Хьюберт Хамфри (демократ от штата Миннесота) и Джон Ф. Кеннеди (демократ от штата Массачусетс). Описывая американцев как «крестных родителей» «маленького Вьетнама», сенатор Кеннеди сказал, что новая республика была «испытательным полигоном демократии» и «испытанием американской ответственности и решимости в Азии».13
К тому времени, когда сенатор Кеннеди стал президентом, непопулярный режим Дьема испытывал серьезные проблемы. Репрессивная политика Дьема помогла завербовать коммунистов и некоммунистов во Фронт национального освобождения (НФО), преемника революционного Вьетминя, который использовал партизанские операции и политическую агитацию для нападения на правительство в Сайгоне. Правительства Южного Вьетнама и США называли повстанцев НФО, коммунистов или нет, «Вьетконгом» или вьетнамскими коммунистами. Американские официальные лица утверждали, что Ханой контролировал Вьетконг, в то время как критики утверждали, что НФО состоял из южан, вовлеченных в гражданскую войну против ненавистного правительства. Оба были правы. Ханой отправил солдат и припасы на юг по скрытой тропе Хо Ши Мина, проходящей через соседние Лаос и Камбоджу, одновременно поощряя коммунистов в НФО продвигать цель национального единства. Тем не менее, критики были правы, указывая на то, что крестьяне, студенты и религиозные лидеры, а также коммунисты выступили против Дьема, который объявил вне закона буддийские обряды в стране, где 80 процентов населения исповедовали буддизм. Правительство США призвало Дьема расширить гражданские свободы, разрешить проведение выборов в деревнях и предоставить кредиты мелким фермерам. Дьем поступил наоборот, расправившись с прессой и арестовав несогласных политиков. Вашингтон неохотно поддержал Дьема, который, по словам вице-президента Линдона Б. Джонсона, был «единственным парнем, которого мы там подобрали».14
Чтобы ответить Вьетконгу, Соединенные Штаты изменили свою политику с предоставления помощи и обучения на участие в наступательных операциях. Он начал “операцию Бифап”, которая удвоила военную помощь США и создала командование военной помощи Вьетнаму (MACV). Поскольку армейские офицеры отправлялись на боевые задания с южновьетнамской армией (АРВН, Армия Республики Вьетнам), а морские пехотинцы и пилоты вертолетов ВВС доставляли войска в зоны боевых действий, эффективность южновьетнамских вооруженных сил временно возросла, пока Вьетконг не адаптировался. Казалось, что как только войска АРВН вернутся с миссий, Вьетконг вернет себе контроль над сельской местностью. Более того, войска АРВН не могли сказать, кто был коммунистическим партизаном, а кто гражданским крестьянином. Понеся большие потери, они бомбили деревни, сбрасывали поставляемые США напалм и дефолианты и расстреливали людей без разбора, тем самым облегчая НФО вербовку поддержки против правительства Сайгона. Американцы и южновьетнамцы реализовали стратегическую программу «Гамлет». Его цель состояла в том, чтобы переселить крестьян в укрепленные деревни, тем самым отделив партизан от вьетнамского народа, который поддерживал их, вольно или невольно. Планировщики предусмотрели всевозможные политические и земельные реформы, происходящие в деревнях, даже когда они изгнали крестьян со священной земли их предков.15
В Вашингтоне администрация Кеннеди умело практиковала управление новостями, используя пресс-конференции в прямом эфире, на которых отличился сообразительный президент. Кеннеди объяснил, что во Вьетнаме было много проблем, но придерживался «теории домино». В сентябре 1963 года он сигнализировал об отходе от режима Дьема, указав, что, хотя он находился у власти в течение десяти лет, гражданские беспорядки продолжались. На самом деле ситуация ухудшалась. Дэвид Бринкли из «Эн-Би-Си» спросил: «Учитывая, что столько нашего престижа, денег и так далее вложено в Южный Вьетнам, почему мы не можем оказывать там немного больше влияния, мистер Президент?» Кеннеди ответил: «У нас есть некоторое влияние», но «мы не можем ожидать, что эти страны будут делать все так, как мы хотим». Он попросил американцев быть терпеливыми.16 Выступления президента преследовали ряд целей. Он объявил «линию», которой должны следовать чиновники, конгрессмены и сторонники. Чтобы вызвать сочувствие и поддержку у общественности, он создал образ трудолюбивого президента, справляющегося с кризисами в Берлине, на Кубе, в Лаосе и Вьетнаме, демонстрируя при этом спокойную властность.17
К началу 1960-х годов опытные журналисты уже выразили свое разочарование официальными манипуляциями времен Холодной войны. Они отметили, что Белый дом и Госдепартамент использовали информационные брифинги, на которых чиновник общался с журналистами при условии, что его или ее личность не будет раскрыта, чтобы проверить реакцию общественности на новую политику или мобилизовать общественное мнение. Ветеран войны, корреспондент Дики Шапель выступила против политики Министерства обороны, запрещающей репортерам разговаривать с должностным лицом без присутствия сотрудника по общественной информации, если только это должностное лицо не представило письменный отчет о беседе своему начальству в тот же день. По ее словам, во время зарубежных поездок правительство США предоставляло журналистам транспорт, жилье, пресс-подборки и тур-директоров в ранге майора или выше, которые решали, что репортеры будут видеть, а что нет. Самое главное, она чувствовала, что правительственное управление новостями вмешивалось в роль репортера как очевидца истории. Она освещала действия морской пехоты на Иводзиме и Окинаве в 1945 году и возражала против политики администрации, запрещавшей репортерам освещать вооруженные силы США во время Кубинского ракетного кризиса в октябре 1962 года. Когда сотрудник пресс—службы Белого дома выступил в защиту политики, заявив Зарубежному пресс-клубу, что никто не может ожидать, что у него будет свидетель атомной бомбардировки, Шапель иронично отметила присутствие Уильяма Лоуренса, лауреата Пулитцеровской премии, научного репортера из "Нью-Йорк таймс", который был в самолете, который сбросил бомбу на Нагасаки.18 Примечательно, что Шапель, как и большинство представителей прессы, возражала против того, что она считала жестким управлением новостями, но не против внешней политики времен Холодной войны.
Пытаясь наладить управление новостями в Южном Вьетнаме, администрация столкнулась с дилеммой. Оно хотело укрепить имидж Южного Вьетнама как независимого государства, поэтому якобы оставило политику в отношении прессы на усмотрение режима Дьема. Поскольку правительство Сайгона не уважало традиции свободной прессы, оно угрожало и депортировало репортеров из «Нью-Йорк Таймс» и «Ньюсвик», которые публиковали нелестные материалы. Такие действия смутили Вашингтон, который хотел поддерживать хорошие отношения с влиятельными новостными организациями. США официальные лица проинструктировали Дьема не слишком жестко расправляться с американскими журналистами и ввели ограничения в отношении своих собственных представителей. Вашингтон не хотел, чтобы репортеры знали, что американские «военные советники» руководили боевыми миссиями, и не хотел, чтобы корреспонденты отправлялись на миссии, которые могли привести к неблагоприятным репортажам. Он запретил публикации о жертвах среди гражданского населения и применении напалма. И все же, несмотря на все ограничения, американские корреспонденты путешествовали довольно свободно. Они были свидетелями таких событий, как протест против режима Дьема шестидесятишестилетнего буддийского монаха Тич Куанг Дыка, который сел посреди перекрестка в Сайгоне и сжег себя заживо.19
