Колос времени

Колупая ногтем старую замазку, Вера машинально кивала в такт бабушкиным словам.

— Ты меня слышишь? У тебя странный вид. — Бабушка бросила на нее пронзительный взгляд. — Рассказывай, что тут было без меня?

Вера пожала плечами.

— Ничего

— Надеюсь, ты не покидала квартиры?

— Бабуля... — Неожиданно для себя Вера нагнулась и поцеловала ее в щеку. — Все хорошо. Правда, все прошло как надо.

Ядвига Станиславовна хмыкнула, откидываясь на спинку кресла.

— Да, я вижу. Ты даже полы вымыла... Молодец. А что там с коробками в коридоре?

— Я их сдвинула, чтобы место освободить.

— Умница. Где диффенбахия?

— За твоей спиной.

Бабушка повернула голову, оглядывая пышно разросшийся цветок.

— Хорошо. Вижу, тебя вполне можно оставлять в апартаментах одну.

— Как скажешь, — Вера вздохнула. — Теперь я могу идти домой?

— Постой! — Ядвига Станиславовна выпрямилась, делая строгое лицо. — Принеси мне синюю коробку из коридора. У стены слева... Ах, ты же все передвинула... Смотри внимательней, рядом с ней должен быть большой ящик из фанеры!

Испытывая смешанные чувства, Вера вышла в коридор, с минуту постояла там, считая цветочки на обоях.

— Эта? — без всякого выражения спросила она, водрузив коробку на стол.

— Открой!

— Может, не надо?

Бабушка сверкнула на нее глазами.

— Открой и достань то, что там лежит!

Подавив тяжкий вздох, Вера достала из коробки бронзовую статуэтку орла со змеей в когтях.

— Нравится? — с гордостью произнесла Ядвига Станиславовна. — Это реликвия рода Спыховских. Я получила ее от свекрови, твоей прабабки, в день нашей с дедом свадьбы, чтобы когда-нибудь передать своим детям... или внукам. И поскольку ты моя единственная внучка, я отдаю ее тебе. Это бесценная вещь. Считай ее фамильным наследством, храни и передай своим детям.

— У меня нет детей, — пробормотала Вера, отводя взгляд.

— Тогда делай, что хочешь! — Бабушка сердито сунула ей статуэтку и отвернулась к окну.

Родная квартира встретила ее приятной прохладой от работающего во всю мощь кондиционера. Скинув сумку, Вера заглянула в гостиную. Темполог спал, вольготно раскинувшись на полу, подложив под голову том Большой Советский энциклопедии. Отросшие волосы оставляли на обложке влажный след, гипс на левой руке был обернут полиэтиленом — видимо, до ее прихода Кирилл как раз принял душ.

Пройдя в кухню, Вера опустила жалюзи и села, с облегчением вытянув ноги. Сразу навалилась усталость, в висках тупо заныло. Очень хотелось спать, но вместо сна накатывало какое-то изнуряющее отупение. Наконец Вера поднялась и прошлась из угла в угол. На душе, по непонятной причине, скребли кошки. Она сходила за статуэткой, водрузила ее на стол и принялась разглядывать.

Бронзовая поверхность в мягкой россыпи бликов по-прежнему ласкала глаз. Орел, торжествующе раскинув крылья, стискивал в когтях добычу, змея шипела и скалила зубы, скала все так же впечатляла тонкостью орнаментальной проработки. Только тайник оказался пуст...

Мысли ворочались вяло, тягуче, и все не о том, и незаметно Вера задремала, опустив голову на скрещенные руки.

Ее разбудили возня и звон посуды.

— Добрый вечер! — вежливо кивнул Кирилл, заметив, что она подняла голову. — Как спалось?

— Нормально, — Вера потерла затекшую шею. — А тебе?

— Тоже ничего, — темполог закрыл крышкой скворчащую сковородку. — Я ужин готовлю. Минут черед двадцать дойдет... Есть будешь?

Вера пожала плечами и выпрямилась, наткнувшись взглядом на орла.

— Вот черт... Я думала, он мне приснился.

— Не стоит беспокоиться. — Кирилл уселся напротив. — Теперь это просто шедевр неизвестной эпохи без всякого подвоха.

С сомнением поглядев на статуэтку, Вера отодвинула ее в сторону. Мурлыча что-то под нос, темполог здоровой рукой расставлял на столе тарелки и чашки, хлеб и салфетки. Со сна он был еще более взъерошен, чем обычно, но кухонный фартук в желто-зеленую клетку поверх спортивных трусов шел ему необыкновенно. Три дня вынужденного бездействия пошли Кириллу на пользу, и даже гипс не портил общего впечатления.

— Как ты себя чувствуешь? — рассеянно спросила Вера.

— Хорошо, — темполог поскреб шрам на лбу.

— А без стабилизатора своего как обходишься?

Кирилл дернул плечом.

— Адаптировался. Не так уж сложно, я же говорил: хроночастота наших векторов почти совпадает... А как у тебя день прошел?

— Нормально, — подражая ему, Вера слегка пожала плечами. — В основном отвечала на звонки.

— Много звонят? — усмехнулся темполог.

— Да уж... Родители, друзья, мой работодатель... Юлька вот раз пять звонила, спрашивала, куда мы вдруг пропали?.. Еще Водлянов... спрашивал, не знаю ли я, где Саша Обломенский?

— А ты?..

— А я и не знаю.

Некоторое время оба молчали. Темполог жевал горбушку, а Вера наблюдала, как его уши ходят ходуном.

— Странно! — вдруг вырвалось у нее.

— Что? — с набитым ртом удивился Кирилл.

— Ты и я сидим здесь, так мирно, спокойно, по-семейному. Можно еще телевизор включить... На улице та же жара. И люди те же — ходят, разговаривают, как будто ничего не случилось. Ну, вроде пожары какие-то были, ну, ураган по Петроградке пронесся, ну, наводнение наметилось... а отчего, почему, никого вроде не волнует. Завтра станут обсуждать, как "Зенит" сыграл или как коммуналка растет... Нелепость какая-то!

— Тебя это удивляет? — Улыбаясь, Кирилл подвигал тарелку.

— Нет, просто... не знаю. Никак не могу в себя прийти. Я ведь правда решила, что нам конец, хотя, когда молния ударила, я этого даже не почувствовала... А потом открываю глаза — вокруг темно, холодно, воняет гадостью, сама лежу на чем-то ледяном. Подумала, что все, мы в морге...

— Да, не самое приятное возвращение. Но когда выяснилось, что это не морг, а подсобка универмага, и лежишь ты не в холодильнике, а на замороженных куриных окорочках, тебе ведь стало легче?

— Дело не в этом, — Вера прикрыла лицо ладонью. — Юлька же говорила, что на месте попавшей синематеки теперь супермаркет...

— Так что тебя беспокоит?

— Не знаю. Я пытаюсь понять, как все это могло со мной случиться — но у меня не получается... Иногда кажется, что мне все приснилось: и камень, и замок... и даже ты. А потом вдруг понимаю, что сейчас открою глаза и снова окажусь на той башне, и даже слышу, как полоумный старик кричит: "Круг замкнулся! Колос вновь станет единым!"... И чувствую, что надо бежать, искать, что-то делать, и ужасно боюсь... потом вздрагиваю — и просыпаюсь. Вроде все уже кончилось, мир спасен, и можно жить дальше, а я... — Вера запнулась, поймав сочувственный взгляд темполога: — С тобой такого не бывает?

Кирилл внимательно осмотрел пустую тарелку, словно на ней было написано объяснение, потом перевел взгляд на настенные часы.

— Сильные потрясения не проходят бесследно, — наконец произнес он. — Придется с этим свыкнуться. С тобой случилось такое, чего другие люди не смогут понять, даже если ты захочешь с ними поделиться. Это не твоя вина и не твоя заслуга. Возможно, жизнь после этого изменится, а может и нет. Если захочешь, сможешь обо всем забыть и жить так, словно ничего и не было.

— Но как, как?

— Ну, я бы мог показать пару упражнений, — темполог внимательно посмотрел на девушку. — Ничего сложного, обычная мнемоническая техника. Ее можно использовать для запоминания или, наоборот, для забвения. Тоже очень полезно.

Вера закрыла глаза, с силой массируя виски.

— Я не знаю, — пробормотала она. — Не знаю, чего хочу...

— Подумай. — Кирилл поднялся и, сняв с плиты сковородку, принялся раскладывать еду по тарелкам.

Понаблюдав за ним, девушка хмыкнула:

— Картина маслом: спаситель миров, скромно перекусывающий в перерыве между подвигами.

Темполог загадочно улыбнулся.

— Не хочу тебя разочаровывать, но миры прекрасно обошлись без моего вмешательства.

— Шутишь?

— Нет.

— Стоп! Но ты сам говорил... — Вера вдруг разволновалась. Кирилл поймал ее ладонь и крепко сжал.

— Я был неправ. Забыл, что ученый не должен относиться к фактам предвзято, иначе это приведет к тому, что факты начнут подгоняться под ту или иную гипотезу. Самое распространенное заблуждение: то, что не подходит под общепринятые представления, должно быть отторгнуто. И я поддался этому заблуждению... А это профанация науки.

— Ничего не понимаю, — помолчав, растерянно призналась девушка.

— Я говорил, что темпоральный резонатор класса А подхватывает и усиливает произвольно выбранную хроночастоту, разрушая поле векторов, находящихся близко к источнику помех...

— Да, — кивнула Вера. — Из-за этого время сбивается, события перепутываются, люди сходят с ума, и наступает конец света. Так?

— Да, я так думал. Именно поэтому, случайно локализовав момент активации резонатора... в общем, я решил действовать на свой страх и риск и совершил несанкционированный темпоральный скачок. Повезло еще, что к тому моменту в атмосфере скопилось достаточно электричества для того, чтобы переход состоялся. Но все равно я немного промахнулся и... свалился на тебя.

Вера нахмурилась, побарабанив пальцами по столу. Одно слово неприятно резануло слух.

— Что значит "несанкционированный" скачок? В твоем, как его... МЕУ не знают, что ты здесь?

Кирилл отвел глаза.

— Знают, но не все, — неохотно ответил он. — В конце концов, кто-то должен был следить за пусковой установкой... Думаю, заведующий лаборатории точно в курсе, а насчет руководства факультета не уверен.

— Класс! Выходит, ты обычный нелегал?

— Я ученый, работающий в полевых условиях, — возмутился темполог. — Остальное — твои фантазии. Я действительно верил в то, что делал. Надо было как можно быстрее и точнее решить поставленную задачу — найти и дезактивировать резонатор. Этим я и занимался. Только задача оказалась неверной.

— Вот как?

— Все дела в интерпретации первичных условий. Я исходил из того, что каждый временной вектор существует сам по себе и между цепочками событий в разных векторах не может быть перекрестной связи. В темпологии каждое событие определяется как дискретная единица временного потока, заданная раз и навсегда, обусловленная установленными причинами и рождающую вероятное следствие. Но вероятность всегда подразумевает несколько вариантов, и каждый из них может реализоваться в другом временном потоке. Структура времени гораздо сложнее, чем мы себе представляли. В ней столько неучтенных связей, что наша система просто не приспособлена к тому, чтобы все охватить. Но мы, темпологи, забыли, что значение системы было вспомогательным, необходимым для того, чтобы собрать воедино разрозненные факты. Мы поставили систему во главу угла, а то, что под нее не подходило, просто отбрасывали.

Вера хмыкнула.

— Выходит, спасение миров...

— Я ошибся. К сожалению, человеку свойственно преувеличивать свою роль в системе мироздания. Так что никакого спасения миров не было. Структура времени достаточно гибкая для того, чтобы компенсировать воздействие случайных помех. А может, это были вовсе не помехи...

— Что тогда?

Кирилл привычным движением взъерошил волосы.

— Я до конца не разобрался. Похоже, что ученик Никифора в ходе своих дилетантских опытов создал временную петлю с узлом не в настоящем, а в прошлом. Когда мы были у "Ротонды", график выстроился совершенно точно, и узлы помех двигались по кругу — но я не обратил на это внимания, потому что подобное невозможно в принципе. Прошлого уже нет. Туда нельзя вернуться! Но мы каким-то образом сумели выйти из временного потока и при этом не оказались в стасисе. Возникло новое время, в котором прошлое и настоящее стали одним.

— А будущее?

— Будущее... — Темполог криво усмехнулся. — Будущего еще нет.

— Но ты же есть! — сердито сказала Вера.

— Я не из будущего, сколько раз повторять...

— Но теперь ты не можешь быть в этом уверен, — сощурившись, подначила девушка.

Кирилл послал ей еще одну улыбку.

— Вера, за то время, что мы с тобой знакомы, мир не изменился. Меняемся только мы.

— А как же Колос? — помолчав, тихо спросила она.

— Резонатор? Уверен, он и был узлом. Но что он такое на самом деле, я до сих пор не могу представить. Во всяком случае, темпология с подобным еще не сталкивалась.

Вера неслышно вздохнула и прикрыла глаза.

— Знаешь, когда я была там... я видела прошлое, будущее и настоящее, словно картины... прекрасные, почти совершенные. Я не знаю художника, который бы мог такое нарисовать... И связи, о которых ты говоришь — они будто мазки, переходящие с холста на холст. В каждой картине было что-то незаконченное, один маленький штрих, последний мазок, без которого полотно не станет шедевром. И еще там был Колос. Я могла бы взять его как кисть и закончить картину. А вместо этого...

— Ты разрубила узел, — оборвал ее Кирилл. — Ты сделала то, что нужно — приняла решение. И возможно, оно оказалось самым верным на тот момент.

— Не знаю... — Вере отвернулась.

Темполог легонько дернул ее за косу.

— Не грусти! В конце концов, любое незнание, как и знание, имеет свою оборотную сторону. Я тоже многого не знаю. Полжизни занимаюсь физикой времени, а до сих пор не могу ответить на вопрос — что же такое время? Импульс, берущий начало от зарождения Вселенной? Ее жизненный пульс? Или сама жизнь, толчками пробивающаяся сквозь небытие?.. А временные векторы? Может, это ости одного гигантского колоса? Или целого снопа колосьев! Когда не знаешь наверняка, можно что угодно нафантазировать. И от этого как-то легче... А когда знаешь, все равно сомневаешься, ищешь подтверждения, пытаешься вывернуть истину наизнанку. Так что у меня впереди еще много работы. Пусть даже не удалось получить резонатор — и без него данных предостаточно. — Темполог с довольным видом похлопал по своему МК.

Вера беспокойно шевельнулась, покусывая губы.

— Старик сказал, что Колос нельзя уничтожить, — внезапно вырвалось у нее.

Длинная тень поползла от окна на стол, приглушая все краски. Кирилл поднял жалюзи, пристально вгляделся в быстро темнеющее небо с ярко-алыми разводами на горизонте.

— Похоже, будет гроза, — задумчиво проговорил он и вскользь добавил: — Проводишь меня?

Битумная крыша источала накопленное за день тепло. Привычную духоту разбавляли резкие порывы ветра. Неспешно ползущие тучи изредка разражались глухим ворчанием, подсвечиваясь изнутри бледными отсветами невидимых молний.

Оглянувшись, Кирилл придержал низкую металлическую дверцу:

— Давай руку.

Вера негромко фыркнула, и он отступил, скрывая быструю усмешку.

Новый порыв ветра растрепал волосы обоим. Сделав пару шагов, Вера осторожно глянула вниз. Черные верхушки деревьев гнулись от ветра, дорожные знаки на растяжках отзывались резким дребезжанием, но сама улица в желтоватом свете фонарей была тиха и пустынна.

Вера посмотрела на темполога: Кирилл в "биоскафандре", со спрятанными под ним пластинами МК, был похож на инопланетянина. Подумав, она встала рядом и после секундного колебания взяла его за руку. Вместо теплой кожи пальцы ощутили гладкую холодную пленку.