— Луис, — представился второй. — И всё же, ... Явик... Мы знаем, что биотика... Но у вас она — другая!
— Да, — подтвердил протеанин. Другая. Моя раса всё же старше любой из ваших рас на пятьдесят тысяч лет. Потому мы... во многом очень отличаемся от вас, нынешних. Основной цвет нашей биотической энергии — зелёный, а не голубой.
— Тётя Бена говорила, что только азари... — девочка помедлила, стараясь собраться и по-взрослому, слитно выговорить трудное для неё слово, — профессионально владеют биотикой. Она у них... это... врождённая, вот.
— Правильно, — согласился Явик. — Именно врождённая. У нас, протеан, она тоже врождённая. Но далеко не все протеане в равной степени владеют биотикой. Это... не требуется. — Явик старался говорить просто. Детям это нравилось. — Такие огоньки мы использовали для того, чтобы осветить местность тогда, когда вокруг было темно или мы находились глубоко под землёй.
— Вы тоже ходили... в пещеры? — спросила Джессика. — Здесь есть пещеры, но они... небольшие. Говорят, что есть пещеры и побольше, но...
— Нам родители не разрешают далеко уходить от посёлка, — сказал Луис. — А ближайшие пещеры мы уже облазили. И костры там тоже жгли... Там, в этих пещерах... как это... хорошая тяга воздуха. Вот. Потому мы там не задыхались от дыма. Но... сэр, биотиков среди нас четверых нет... И у людей биотика... она нам не свойственна, очень немногие люди могут использовать биотику.
— И не надо, чтобы все люди владели биотикой, — сказал Явик. — Это всего лишь способность, которая может быть дана человеку, а может быть — и не дана.
— Судьба? — спросила Ванесса.
— Да. Может быть и судьба, — согласился протеанин, чуть увеличив свечение языков пламени. Теперь лица и фигуры детей читались без особого труда: рукотворный костёр хорошо освещал их и маленьким собеседникам свет этого пламени очень нравился.
Явик чувствовал, что дети ждут от него чего-то очень необычного. Не желая их разочаровывать — всё же они проявили смелость, сами подошли, хотя им было очень страшно, Явик посмотрел на "зеркало" озера. Дети не могли видеть, а на глубине пяти-восьми метров под поверхностью уже сформировалась биотическая "сфера", в которую попали несколько довольно крупных рыб. Явик убедился в том, что сфера до краёв наполнена водой, а рыбы в ней чувствуют себя более-менее нормально, после чего стал осторожно поднимать импровизированный аквариум к поверхности.
— Посмотрите! — Джессика, обернувшись к озеру, первая увидела поднимавшуюся из воды сферу. — Что это?!
— Аквариум, — сказал Явик, неспешно направляя сферу к берегу.
— Там... там рыбы! — воскликнул, привставая, Мигель. — И они — живые!
Явик не стал ничего говорить, просто вывел сферу на берег и приблизил к костру. Дети несмело прикоснулись руками к поверхности шара, убеждаясь, что она мягкая и что внутри — действительно вода и рыбы не только плавают в воде, но и чувствуют себя ничуть не хуже, чем в водах озера.
— Как... Как такое возможно? — восхищённо спросила Ванесса.
— Мы освоили это очень давно, ещё до тех времён, когда смогли выйти в космос, — сказал Явик. — Когда у нас было несколько планет, ставших материнскими для нашей расы.
— Расскажите, Явик! — попросил Мигель, не сводивший взгляда со сферы аквариума.
— Да, расскажите, пожалуйста, — поддержал приятеля Луис.
— Хорошо, — протеанин рассказал маленьким слушателям о том, как жили древние протеане, пока ещё не преодолевшие атмосферные "щиты" своих материнских планет. Дети слушали молча, переводя заворожённые взгляды со сферы на пламя костра и обратно.
Рассказ протеанина им очень понравился. Несколько минут дети молчали, обдумывая услышанное.
— Явик... а можно... увидеть эти планеты? — спросила Ванесса.
Не желая разочаровывать детей и прямо говорить им о том, что теперь на месте этих материнских протеанских планет — только газопылевые облака, Явик протянул руку. Дети положили свои ладошки на ладонь протеанина. Им даже не потребовалось закрывать глаза — они просто не успели это сделать: Явик, уменьшив мощь потока информации, показал им многое из того, что сам помнил и знал о материнских планетах своей расы.
— Красиво... — сказала Джессика.
— И... сурово, — добавил Луис.
— Явик... — тихо сказала Ванесса. — Эти планеты... они... разрушены?!
Протеанин замер, едва справляясь с волнением. Маленькая девочка-землянка сумела прочитать его глубже, чем он рассчитывал. Она сумела увидеть за показанным в мыслеобразах не только красивые и достаточно мирные картины, но и тщательно скрываемую боль и грусть того, кто ей, человеку, эти мыслеобразы передал.
Посмотрев на Ванессу, Луис, Джессика и Мигель перевели взгляды на Явика. Тот медленно кивнул. Ванесса, вздрогнув, прикрыла ладошкой рот. В глазах Джессики появились слёзы. Луис пододвинулся к Джессике ближе, обнял её за плечи, она заплакала, уткнув лицо в плечо приятеля.
Маленькие дети, земляне разделили с ним, взрослым протеанином, воином, офицером, его боль потери. Огромной потери. Явик, не двигаясь, чувствовал, как тяжесть, сковавшая его душу тогда, когда он показывал собеседникам мыслеобразы своей прародины, немного ослабла. Он бы не смог уменьшить эту тяжесть сам. Это сделали его маленькие собеседники. Сделали без лишних слов, не испугавшись вполне взрослого понимания и разумения происшедшего.
Джессика плакала, Луис гладил её по голове, что-то тихо говорил, успокаивая. Ванесса опустила голову, по-прежнему не убирая ладошку от лица. Явик чувствовал, какое смятение царит в душе этой маленькой девочки.
Мальчишки... они оба тоже готовы расплакаться, ведь они поняли, почувствовали и осознали то, что стояло за этими мыслеобразами. Память о навсегда утраченном... Протеанин понимал, что почти каждый из четверых собеседников представил, каково им, каждому из них будет, если они увидят гибель своей родной планеты, гибель своей родной планетной системы.
Многие взрослые считают, что дети не способны, не могут многое понять, но этот взгляд в очередной раз оказался неверным. Маленькие земляне сумели почувствовать то, что Явик тщательно и полно скрывал от них, не желая пугать, расстраивать, напрягать. И это лучше всех и всяких опытов и тестов доказывало то, что люди, которых протеане видели и знали на заре их расового развития, стали космической расой. Не потому, что их, землян, пустили в большой Космос, не уничтожив у ретранслятора, а потому, что они оказались готовы к выходу в Большой Космос. Сами оказались готовы. Своими силами.
Ванесса смотрела на огонь биотического костра. Протеанин чувствовал, как она постепенно, пусть очень медленно, но успокаивается. Джессика уже не плачет, её плечи не вздрагивают, но она пока не решается отпустить Луиса. Тот легко обнимает её, продолжает что-то говорить. Явик не прислушивается, он чувствует, что Луис говорит именно так и именно то, что поможет Джессике успокоиться ещё больше. Может быть, даже заснуть, подремать.
Явик смотрел на "зеркало" озера, смотрел поверх костра. Он вспоминал Цитадель. На которой ему удалось несколько раз побывать, задержавшись там очень надолго. Один-два раза, не больше. Побывать, в том числе, в связи с осуществлением строительства Горна. Установки, устройства, на создание которого по найденным чертежам были брошены огромные и крайне необходимые для противостояния Жнецам ресурсы. Много ресурсов, очень много. И эти ресурсы были потрачены впустую. "Нынешние расы, — думал Явик, — не всё знают. Они медлят. Преступно медлят. Да, теперь они будут знать о Жнецах, но вряд ли это знание о Жнецах заставит их бросить все силы на подготовку к реальному противостоянию, к реальному отражению вторжения Жнецов в галактику".
Ему не случайно сейчас захотелось подумать о Цитадели. Жизнь на станции, превратившейся в гигантскую ромашку, была уничтожена за несколько секунд, едва только проход в Тёмный Космос был открыт. Если кто и выжил, то это были, скорее всего, только бессловесные и полностью покорные воле Жнецов Хранители — трансформированная, модифицированная — раса. Никто кроме Хранителей тогда, вероятнее всего, на Цитадели не выжил.
Сейчас Явика не интересовало то, сколько раз он побывал на Цитадели. Сам, лично побывал. Его сейчас не интересовало точное количество посещений. Впереди был очередной визит на эту станцию, снова оказавшейся перед перспективой стать воротами в Галактику для пришельцев из Тёмного Космоса.
Никто не знал, возможно, даже Таэла не знала о том, что тогда, в один из визитов на Цитадель, Явику пришлось стрелять в свою хорошую знакомую, ЧейсиО'Лин. Стрелять, потому что она... была индоктринирована. Стрелять на поражение. Не для того, чтобы ранить, а для того, чтобы гарантированно убить. Так убить, чтобы она уже не возродилась, не стала хаском.
Он вспоминал о том, как поднимал пистолет, как наводил его на Чейси, встреченную им в коридоре станции. Там было немало других протеан, но в них он не чувствовал признаков индоктринированности, а вот Чейси... Она была индоктринирована. Он это знал, и, что больнее стократно — хорошо понимал и чувствовал. Настолько хорошо, что сейчас, вспоминая об этом, он сам не мог понять, как ему удалось тогда поднять пистолет и нажать несколько раз на спуск.
Он был офицером протеанских вооружённых сил, был чистокровным протеанином и потому к нему не бросились другие протеане, охранявшие порядок на станции. Они получили от него всю информацию мыслеобразами и поняли её правильно. Доказательства не потребовались. Не было ни расследования, ни протокола. Потом — не было. А тогда... Он шагнул к осевшей на пол длинного и неширокого коридора Чейси, лежавшей на правом боку, шагнул к ней, присел на корточки и приложил пальцы к её шее.
Она легла на пол, легла, сложив на груди руки и прикрыв глаза, а Явик продолжал нажимать на спусковой крючок пистолета и новые и новые заряды кромсали её тело. Офицерская, бордовая воинская накидка скрывала под собой его боевую броню, но протеане-правоохранители уже опознали Явика и не стали арестовывать его. Толпа зевак, в которой было немало инопланетян, конечно, собралась, но протеане-охранники быстро рассеяли её, убедив зрителей, что здесь не произошло ничего особенного. Убедили. Или постарались убедить. Или — попытались убедить.
Явик подождал, пока прибудут эксперты-патологоанатомы и только тогда, когда глава экспертной группы склонился к нему, он встал, выпрямился и отшагнул назад, глядя, как убитую им Чейси запаковывают в мешок и кладут на носилки. Он выполнил свою задачу, оборвал жизнь разумного органика, перешедшего на сторону врага. Вроде бы он сделал всё так, как должно, так, как нужно, так, как необходимо. Но тогда ему не казалось, что он сделал всё именно так.
Он помнил Чейси чистой, свободной от индоктринации. А они... он и Чейси встречались, поддерживали отношения, общались. Без всяких обязательств, без далеко идущих планов.
* * *
В руке протеанина, очнувшегося от воспоминаний, появился модуль памяти. Привычно просканировав окружающее пространство на несколько сотен метров, Явик скосил взгляд и увидел, что дети смотрят на пластинку, отливавшую в полумраке стальным, мертвенным светом. Смотрят все четверо. Девочки уже успокоились, вытерли слёзы, мальчики тоже расслабились. Наверное, шок прошёл. Да, прошёл. — Явик привычно выполнил мягкое сканирование психосферы собеседников, подтверждая этот спонтанный вывод своими собственными точными ощущениями.
— Что это, Явик? — спросила Ванесса, глядя на модуль памяти.
— Кристалл памяти. Такой кристалл был у каждого взрослого протеанина. И — у многих молодых. Не юных — именно молодых. В нём хранилась... личная информация. Самое важное и... — Явик помедлил несколько секунд, — самое дорогое. Кристалл... передавался от одного протеанина к другому. Я получил его от своего командира, а он — от своего командира.
— Цепочка, — прошептал Луис.
— Да, — вполголоса подтвердил протеанин, — цепочка. Непрерывная цепочка.
— Протеане... живут долго? — спросила Ванесса.
— Да, — кивнул Явик. — Несколько сотен лет. Дольше, чем азари...
— Вы... вы несколько минут думали о чём-то, Явик... — Джессика посмотрела на протеанина, коснулась пальчиками уголков своих глаз, смахивая непрошеные слезинки. — О чём?
— О прошлом, — тихо сказал Явик.
— О войне? — спросил Мигель.
— И о ней — тоже, — не стал скрывать правду протеанин. — Но — не только о войне. Я вспоминал, как побывал на Цитадели.
— Этой огромной космической станции? — Луис встрепенулся. — Я слышал, о ней взрослые часто говорили, что её построили... её построила ваша раса, Явик.
— Нет, — тихо, без намёка на стрёкот в голосе, сказал Явик. — Не моя раса построила Цитадель. Когда мы пришли... она уже существовала.
— Вы... вы думали о ком-то, кто вам... очень-очень дорог, — сказала Ванесса. — И вы... вы помните её до сих пор. Вам... вам больно это вспоминать, но вы... вы вспоминаете её снова и снова. Вы любили её, Явик?
Протеанин в первое мгновение смешался. Справившись с первой волной расстроенных чувств, он посмотрел на Ванессу, смотревшую на него прямо, спокойно и... мягко. Лгать ей? Прочитавшей его, как книгу? Понявшей то, о чём он действительно думал и вспоминал эти секунды, совсем недавно? А сможет ли он обмануть её? Нет, лучше... лучше пусть она и её спутники знают правду. Не всю, конечно, правду, но — почти полную правду.
— Да, — едва заметно кивнул протеанин. — Я вспоминал... одну протеанку, которая жила на Цитадели. Наверное... она любила меня. А я... — Явик помедлил, прислушиваясь к себе и решая, стоит ли говорить маленьким землянам правду. — Я... любил её. Тогда — любил.
— И любите сейчас, — тихо сказала Ванесса, не сводя своего взгляда с лица протеанина. — Она... она не выжила в той войне... со Жнецами?
— Нет. — Явик решил не говорить детям о том, как погибла Чейси. — Не выжила, — подтвердил он, опуская голову и глядя на языки биотического костра. — Не выжила, — повторил он глухо.
Помедлив с минуту, он протянул кристалл памяти Ванессе:
— Возьми. И ты увидишь Цитадель такой, какой она была много тысяч лет назад. Тогда, когда жила моя раса.
Девочка осторожно взяла в руки кристалл и изумлённо вздохнув, замерла. Явик знал — мыслеобразы, к которым он, как владелец кристалла, открыл маленькой землянке доступ, захлестнули сознание девочки. Пусть смотрит. Там нет ничего опасного. Просто... просто картинки жизни на Цитадели.
— инопланетные рассы, — восхищённо выдохнула Ванесса.
— Тогда они были очень, очень молоды, — подтвердил протеанин. — Как и люди.
— Но людей... на Цитадели тогда ведь не было? — уточнил Мигель.
— Не было. Ваша раса тогда ещё не вышла в космос, — сказал Явик, чувствуя, что мальчику хочется тоже увидеть картинки, хранящиеся в кристалле, но он не решается попросить об этом. — Ванесса...
— Да, Явик, — девочка заворожённо смотрела на кристалл, переливавшийся зеленоватыми всполохами — трансляция мыслеобразов шла устойчиво и безопасно.
— Пусть Джессика, Мигель и Луис... тоже посмотрят. Передай им кристалл. Пожалуйста.
