Омегаверс: Небесный дом

Во-вторых, изнутри Академия потрясала красотой и изяществом убранства. Высокие прямые колонны с роскошными основаниями и капителями увивали плющ, виноград и прочие ползучие растения, в высокие витражные окна щедрым потоком лился свет, стены и потолки расписаны яркими фресками самого разного содержания. В том числе и такими, которые в закрытом мире сочли бы пошлыми и преступными. Пол вымощен каменными плитками с прихотливым узором из прожилок, в которых угадывались образы людей, животных и растений. То, каким именно образом были подобраны все плитки, вызывало неподдельное восхищение работой мастеров. Под потолком свисали флаги факультетов и общее знамя с гербом Академии. И, разумеется, в центре холла высился журчащий фонтан с чистейшей водой. Посреди фонтана высились три фигуры первопредков, изваянные по образу и подобию фонтана Гиза. Рой и Мик надолго застыли перед этими статуями, отказываясь верить собственным глазам, и Тейлз прекрасно их понимал. Трудно поверить в подлинное равенство и единство, если тебя растили и воспитывали на разделении и превосходстве одних над другими.

— Что это? — кое-как выдавил из себя Рой, не сводя округлившихся глаз с фонтана.

— Наши первопредки. Символ триединства силы, души и разума. Символ равенства. На этом растят и воспитывают новые поколения в наших мирах, — объяснил Мастер Маркус. — Когда первые разведчики побывали в вашем мире и рассказали, чему учат ваш народ священники, то наши мудрецы пришли в ужас. Мы когда-то тоже проходили подобное, но оно длилось недолго и оставило после себя ужасную память.

— То есть ваши жрецы это не одобряют?

— У нас нет жрецов в том понимании, какое имеет это слово у вас. Нет и храмов в том понимании, как у вас. У нас нет Церкви, а главный божественный храм для нас — это мир, который нас окружает. У нас нет строгих заповедей, за нарушение которых, как говорят ваши первосвященники, карают боги и сама Церковь, якобы говорящая от их имени. Есть законы мироздания, которые установили боги и управляют ими, выстраивая условия, в которых мы живём. Циклы, закономерности, жизненные пути, на каждом шагу которых каждый делает выбор. И каждый волен выбирать то, что хочет. Главное — это понимание того, что любой такой шаг, любой выбор оставляет свой след. У нас не все осуждают то, что положено осуждать у вас. Не всё, что считается тягчайшим преступлением у вас, считается таковым и у нас. Запретов нет. Есть ограничения. И каждый выбирает, исходя из этих самых ограничений и того, что для него сейчас важнее всего.

— Даже если это потом приносит горе?

— Даже если так. Законы и правила — это как ориентиры, глядя на которые каждый выбирает своё направление. Но если ты пошёл не туда, то важно иметь мужество и ум, чтобы принять произошедшее и найти иной путь, если хочешь изменить свою жизнь. Всё оставляет свой след, и не всегда оступившегося принимают без оглядки на совершённое. Это неизбежная кара за проступок, способная настигнуть уже при жизни и почти сразу. Что-то можно предвидеть заранее и избежать, вот только не всё зависит только от выбора одного человека. Оно зависит от череды выборов разных людей. Пути жизни сходятся, расходятся, делают петли. Всё просто и сложно одновременно. Если дело сложится в пользу Хаула, и вам позволят остаться у нас, то вы сами всё поймёте, когда будете обустраиваться в нашем мире.

В настоящее время в Академии было немало народа — шли годовые экзамены. Студенты в обычной повседневной одежде и преподаватели в распахнутых чёрных мантиях, наброшенных поверх, часто пробегали через холл, спеша попасть в классы, библиотеки, мастерские или на тренировочные площадки. Нередко группами, что-то обсуждая на ходу, и, похоже, что сбор Ковена на внеочередное заседание незамеченным не прошёл. Многие студенты обращали внимание на гостей Академии, и это тоже было хорошим подспорьем — если в башне заседаний начнётся переполох, то об этом сразу узнают все. В случае чего студенты даже помогут разгрести последствия битвы. Оставалось только надеяться, что эти самые последствия не получатся слишком тяжёлыми.

Подойдя к главной лестнице, Тейлз не сдержал полуистерический смешок, а Хаул захохотал в голос под удивлёнными взглядами Роя и Мика — на перилах болтались подозрительно узнаваемые обрывки чьей-то одежды. Та самая лестница, которую заколдовал разозлённый шалостями студентов ректор, и кто-то, похоже, не так давно, попытался прокатиться с минимальным ущербом. Учитель Юстас говорил, что и сейчас находятся смельчаки, а кого-то просто подзуживают, чтобы подшутить. Бегать потом по коридорам в рваной одежде — особенно, если дыра красуется на самом интересном месте — не слишком-то приятно, и помнят об этом долго. И не все старшекурсники сразу рассказывают об этом подвохе новичкам. Тот самый ректор сейчас находился в весьма преклонном возрасте и, как бы его не просили, отказывался снять своё колдовство наотрез. Оставалось только надеяться, что карательная магия иссякнет со временем сама собой, когда почтенный бета покинет мир живых, но тогда обязательно появится новая байка для новичков и способ подшутить над ними. Молодняк!

У подножия лестницы их встретил Магистр Юстас в серой мантии с белой каймой, и Тейлз не мог не повиснуть на шее приёмного деда, который был рад его видеть не меньше. Омега даже слезу пустил — так успел соскучиться по старику.

— Дедушка!

— С возвращением, малыш, — не менее крепко обнял его Магистр. — Ты как, в порядке?

— Да.

— Вот и замечательно. — Магистр ласково погладил юношу по обрезанным волосам. — А косу тебе не жалко?

— Отрастёт ещё. И я уже давно думал постричься — так будет проще голову мыть. Особенно при нашей службе. — Тейлз слегка отстранился и утёрся. — Там... уже все собрались?

— Да, только вас ждём. — Бета взглянул на Роя, и тот заметно смутился, приглаживая выбившиеся из причёски пряди. Тейлз рассказал родителю о Магистре достаточно, и теперь Рой не на шутку волновался. Что-то скажет бывший опекун его избранника?! Магистр улыбнулся. — Так это и есть твой оми? Красивый. И чистый. Понятно, чем он так приглянулся Рольфу.

— Здравствуйте... Магистр, — тихо сказал омега, кланяясь и отчаянно краснея при этом.

— Сердечно рад нашему знакомству. — Магистр Юстас подошёл к гостям и уважительно пожал обоим руки. — Тейлз немало о вас рассказывал.

— И нам о вас, — сказал Мик. — Вы ведь были опекуном Рольфа?

— До самого его совершеннолетия. Надеюсь, что мы станем добрыми друзьями. Я всей душой на вашей стороне, так что будем надеяться, что всё сложится в нашу пользу. В Ковене есть немало достойных магов, которые обязательно вас выслушают и примут во внимание всё. А я буду вас защищать. Хаул, ты готов?

— Да, Учитель. — Двуликий словно невзначай провёл по боковому карману штанов, и бета, похоже, о чём-то догадался.

— Отлично. Господа, — обратился Магистр к остальным соратникам, — вы предстанете перед высоким магическим собранием. Старайтесь вести себя достойно, отвечайте на задаваемые вам вопросы предельно честно и только тогда, когда вам предоставят слово. Порядок есть порядок. Хорошо? — Все дружно закивали головами. — Прекрасно. Рэдд, мальчик мой, ты хорошо себя чувствуешь? — потрепал он человека-пса по макушке.

— Я хорошо себя чувствую. И я пообещал Тейлзу, что буду хорошо вести себя в больнице, когда вернусь туда.

— И всё-таки ты пока плоховато выглядишь. Не перенапрягайся и будь осторожен, пожалуйста.

— Хорошо.

— Идите за мной.

Пожилой маг первым начал подниматься вверх по лестнице. Гвардейцы последовали за ними, проводили до дверей зала заседаний и остались снаружи — находиться им внутри до особого вызова было не положено. В конце концов, вопрос должен решиться во время обсуждения и дисскусий, а не с помощью пытки... Если, конечно, до самого жуткого не дойдёт.

Зал заседаний Ковена был не просто большим — Тейлз почувствовал себя самой настоящей букашкой. В отличие от остальной Академии, здесь не было таких украшений и живых растений, как внизу. Скамьи, убегающие вверх полукругом, стеклянный купол-потолок, который подпирают несколько колонн, пол с узором в виде герба Академии, несколько знакомого вида артефактов, только заметно больше, и всё. За спинами глав Ковена, которых легко было отличить по белоснежным одеяниям, раскинулась богатая мозаика, изображающая первопредков во всём их величии — единственная крупная яркая часть убранства. Все остальное было серо. Среди Архимагистров Тейлз сразу опознал Большую Тройку — они расположились выше всех и отдельно.

В центре сидел Архимагистр Рейнхард Уолл — немолодой, но сразу видно, что в молодости он был очень красив. Иссечённые обильной сединой волосы аккуратно подстрижены, и Тейлз сразу захотел себе такую же стрижку — снимать придётся не так уж и много. Доброе лицо, ясный взгляд, прямая спина. Омега официально допущен к верховной власти в стране? Да в закрытом мире не то что речи — помыслить о подобном нельзя! А тут пожалуйста! На омеге были только пара колец и небольшой кулон, и вряд ли все эти предметы были артефактами — юноша понял это по знакомому блеску. Неужели что-то из дара отца ему всё-таки передалось и проявилось именно так? Надо будет потом спросить у Магистра Юстаса.

По левую руку от Архимагистра-омеги восседал суровый могучий старик-альфа, Архимагистр Анхель Парсонс. С первого же взгляда он Тейлзу не понравился — ощутимо надменный, глаза колючие и будто сверлят насквозь. По всей видимости, заслуг у этого человека было предостаточно, чтобы его избрали на занимаемую ныне должность, но какой же всё-таки неприятный старик! Архимагистр-бета Верес Бартон и то казался приятнее, хотя возраст повлиял на него сильнее всего — длинная седая борода и длинные же волосы основательно поредели, лицо избороздили глубокие морщины, узловатые пальцы подрагивают, спина заметно согнута. Из украшений-артефактов только одно-единственное кольцо с крупным сапфиром. Когда-то он был боевым магом, и, возможно, именно потому так состарился. Остальные Архимагистры были чуть моложе и сидели чинно парами по бокам от Большой Тройки. На их лицах Тейлз видел самые разные чувства — от недовольства до сосредоточенности. То ли сердились на внезапный созыв собрания в самый разгар экзаменов то ли уже думали, какой приговор вынести. В воздухе висело такое ощутимое напряжение, что его, казалось, можно было резать ножом и раскладывать по тарелкам.

Остальные члены высокого собрания были одеты в серое и чёрное. Среди них было гораздо больше молодых и не очень лиц. Выделялся на этом фоне только секретарь-омега в очках и обычном синем костюме. Он сидел за складным столиком с рабочими принадлежностями и пишущей машинкой, в которую уже был заправлен первый лист. И всё это заметно напугало Мика и Роя, которых тут же окружили новые друзья. Госпожа Ребекка даже приобняла их и шепнула что-то ободряющее. Хаул снова пожал руку своему жениху, напоминая, что ещё ничего не решено, и что бы не случилось, они встретят это вместе.

Первым заговорил Архимагистр Рейнхард, и Тейлзу понравился его негромкий звучный голос, моментально разлетевшийся эхом по залу.

— Господа, вы понимаете, почему вы здесь?

— Да, сэр, — отозвался Хаул. — Я только не понимаю, почему были пропущены первые части протокола. Быть может, вы нам объясните?

— Что за неуместные вопросы?! — рассердился Архимагистр Анхель.

— Вообще-то юноша прав, — проскрипел Архимагистр Верес. — Протокол нарушен, и мы обязаны объяснить отступление от него, чтобы потом не возникло домыслов и кривотолков. Наши миры — это не варварский закрытый, и равноправие — первое дело. Анхель, не стоит так сразу выражать своё недовольство.

— Как вам будет угодно, коллега, — недовольно сказал альфа, продолжая сверлить обвиняемых своим взглядом. — Однако такое неуважение...

— Не думаю, что это проявление неуважения, — качнул головой Архимагистр Рейнхард. — Может, Хаул Френстон и значительно моложе нас, но он имеет право на объяснения, как любой другой гражданин, невзирая на возраст. Хаул, вам предъявляются очень серьёзные обвинения, и потому было принято решение сократить процедуру. Вы готовы отвечать на наши вопросы?

— Да, сэр.

— Тогда приступим. Магистр Юстас Каннингем, вы всё ещё намерены выступать защитником обвиняемого?

— Да, сэр.

Секретарь споро защёлкал пишушей машинкой.

— Итак, слушается дело Хаула Френстона, Стража Врат, — заговорил Архимагистр Анхель. — Обвиняемому вменяется нарушение запрета на прямые постоянные контакты с обитателями закрытого мира, пронос в этот мир предметов нашего мира и привод в наш мир тамошних жителей, а так же намеренное вовлечение в это противоправное деяние других лиц. Хаул Френстон, вам есть что сказать на это?

— Да, сэр.

— Вы признаёте, что нарушили указ о данном запрете?

— Признаю. Однако у меня на то были более чем веские основания.

По залу пронёсся лёгкий гул голосов.

— И что это за основания? — ядовито поинтересовался Архимагистр-альфа. — Ковен в порядке исключения доверил вам задание, которое обычно поручается Следопытам, поскольку ваши родители погибли от руки разыскиваемого преступника, а вы... что?

— Дело практически завершено, — ответил Магистр Юстас, — и нарушение на пронос через Врата в закрытый мир технических предметов нашего мира стало необходимостью, которой нельзя было избежать. Речь шла о возвращении в наш мир похищенного при исполнении служебных обязанностей Тейлза Фергюссона, заместителя Хаула Френстона. Он был похищен Морраном Келли, обвиняемом в убийстве родителей Хаула Кида Френстона и его мужа Кантона.

— А причём тут закрытый мир? — поинтересовался один из Магистров. Этот альфа был заметно молод — около тридцати или тридцати пяти лет, обладал приятной внешностью и серьёзных опасений не вызывал.

— Дело в том, что Тейлз родился и вырос в закрытом мире, и целью похищения было возвращение его родителям в обмен на разыскиваемый Ковеном последний артефакт Мастера Рольфа Гриффина.

— Как это? — заметно растерялся один из младших магов, омега. — Но почему тогда это обстоятельство не выявилось сразу? Ведь на Вратах стоит магия, призванная выявлять проникновение чужаков! Да и как вообще пришелец из закрытого мира получил разрешение на службу при Вратах?

— Есть все основания считать, что настоящим отцом Тейлза был Мастер Гриффин, — объяснил Магистр Юстас. По залу снова пробежал гул. — И если это так, то становится понятно, почему заклинание на Вратах не распознало в нём чужака. А уж как служба Врат и Ковен допустили его к работе — это уже отдельный вопрос. Ведь все кандидаты, не обладающие магическим даром, проходят очень строгую проверку, включая собеседование, однако в этом случае проверка проведена не была — хватило прошения Хаула и моего ходатайства. Отсюда уже вопрос к вам, господа.

— Рольф Гриффин — настоящий отец этого юноши? — поражённо переспросил Архимагистр Рейнхард. — И вы можете это доказать?

— Да, сэр. Присутствующие здесь уроженцы закрытого мира господин Рой Фергюссон и почтенный Мик — свидетели. Они близкие родственники Тейлза. Господин Рой его оми, а почтенный Мик дед.