— Отец, у тебя нет какой теплой одежды. Я приезжий. У вас тут холодно, утеплиться хочу. Я заплачу. Деньги у меня есть. И ты, глядишь, что купишь для поднятия духа.

Мысль поднять настроение мужику понравилась.

— Найду. Ты только заплати. А старую одежду я тебе дам.

— Неси. Я рассчитаюсь.

Мужик сбегал в дом. Минут через пятнадцать выбежал из подъезда. Вынес старую куртку и облезлую шапку.

— Вот, держи. Почти новые.

Эти новые вещи давно должны были найти себе приют в мусорном баке. Выбирать не приходилось.

— Вот, бери. — Данька протянул деньги.

— Ты мне бы еще добавил. Вещи добротные, почти не ношенные, — канючил мужик.

Даня заплатил еще две сотенных бумажки. Подумал и добавил третью. Теперь у мужика на пару бутылок будет. Утром он не вспомнит, кому и что продал. Мужик убежал. Даня накинул куртку, натянул шапку. Великовата куртежка. В таком наряде он выглядит обычным бомжом. Он нашел себе пристанище в разваливающемся доме, с выбитыми окнами. Пристанище бездомных. Немного передохнуть. Побродил по комнатам без дверей, с заваленными мусором полами. Присел в углу комнаты с окнами выходящими на подъезд. Отсюда проще увидеть, кто заходит. Если, конечно, не полезет через окна. Но зачем лезть в окно? Приходите в мой дом, мои двери открыты.

Он сел на пол, прислонился спиной к стене. Попытался задремать. Спал чутко. Не более часа. Проснулся. Прохладно. Решил размять ноги, прогуляться. Он все больше склонялся к мысли подсесть в междугородний автобус на трассе. Он шел мимо церкви. Зайти обогреться. Там он не вызовет особого любопытства. Купил пару свечей, вошел в церковь. Обходил образы святых. Богородица. Кто эта женщина, принесшая в жертву своего сына. Подарившая миру Спасителя. Она просто мать, которая страдала в страшные дни Голгофы. Сердце ее разрывалось от боли. Слезы текли из глаз. Говорят, она живой вознеслась на небо. Что это было? Может, она обезумела от горя, шла, не ведая дороги, в поисках своего мальчика, в поисках того, кто отдал жизнь во имя других людей. И она обрела рай при жизни, рай забвения, рай не видеть и не помнить горя. Через страдания вознеслась на небеса. Данька поставил свечу и пошел дальше. Он плохо разбирался в святых. Редко бывал в церкви. Его привлекла еще одна икона. Кто это? Святой стоял и смотрел на него. Руки опущены, ладони обращены к миру, к людям. Эти руки не призывают, не готовы обнять, они дарят прощение. И при этом, зовут людей к единству. Люди, придите и обнимите друг друга. У этого образа он поставил вторую свечу.

— Нет на мне крови братьев моих. — Прошептал Данька. — Нет греха Каина, позволь мне быть стражем братьев моих, тем, кто оберегает их, а не губит. Да не отвернуться они от меня, как Ты не отвернул лик свой от меня. Да святиться Имя Твое, да пребудет царствие Твое, пусть живет оно в моем сердце.

Он осенил лоб свой крестным знамением, положил поклон и вышел. Медленно брел в свое убежище. Решил заночевать там. Вернулся в ту же комнату. Сел на пол. Здесь теплее, нет ветра. На улице было темно. Данька услышал шум подъезжающей машины. Кто может приехать в эти трущебы? Осторожно выглянул в оконный проем. Машина, дорогая модель. Полиция на таких не ездит. Что понадобилось состоятельным людям в этот час возле полуразрушенного дома. Он насторожился. Из машины вылезли двое. Вытащили еще одного. Руки связаны. Повели его к зданию. Не надо и объяснять, что должно произойти. Следом шел еще один. Руководитель, главный режиссер этого спектакля. Мужчины вошли внутрь. Быть свидетелем криминальной разборки Даньке не хотелось. Не его это дело. Проще уйти через окно незаметно. Не отврати лик Свой от меня. Да стану стражем ближнего своего. Он вспоминал молитву, что недавно произнес перед иконами. Вошедшие прошли в большую комнату. Данька подкрался ближе, встал за стеной. Пленника повернули лицом к главарю.

— Пришло время прощаться, Марат. — Театрально сказал старший. — Так будет лучше.

— Для кого? — Спросил тот, кого назвали Марат. — Для тебя, Филипп. Вспомни, мы были долгое время вместе. Мы дружили, были, как братья.

— Ты забыл, Марат, в бизнесе нет ни друзей, ни родни. Только расчет. К сожалению, твое время истекло. Я помню, Марат, сколько мы вместе пережили, поэтому и решил лично проводить тебя в долгий путь. Посмотреть, как ты умрешь.

— Ты все забыл. Я тебе верил, а ты...

— На колени, Марат. Встань на колени. — Потребовал Филипп.

— Нет, Филипп. Я не стану просить тебя о пощаде. Знаю, что это напрасно. Я умру стоя.

— Как хочешь. — Филипп рассмеялся. — Будем, как говорят в хорошем кино, считать, ничего личного.

Филипп опустил руку в карман, достал пистолет, начал его понимать для выстрела. Даня ждать не стал, появился в дверном проеме, метну ножи. Три тела упали на грязный пол. Даня шел к Марату и напевал: однажды утром рано, на бреге океана, лежат, как три банана, три трупа на песке.

— Так, Марат?

— Ты кто? — Спросил недавний пленник.

На вопрос Данька не ответил.

— Не хочу оставлять свои вещи в этом сарае. А ножички хорошие. Жалко.

Даня вытащил ножи из тел убитых. Обтер их об одежду трупов.

— И что вас принесло сюда? Руки давай развяжу. — Данька недовольно ворчал.

Марат повернулся к своему спасителю спиной. Данька распутал веревки.

— Я тут только решил отдохнуть, бомжую я здесь. Хотел вздремнуть. Мне дела нет, что вы решали, так вы мне помешали отдыхать культурно.

Марат растирал запястья рук. Затекли.

— Покоя от вас нет. — Ворчал Даня. — Ты, мужик, тут останешься невинно убиенных оплакивать, или пойдем.

— Нет, пойду.

— Вот и я теперь из-за вас должен идти, другое место для ночевки искать. Явились, оглашенные! Новое местечко искать, это полночи уйдет, а все из-за тебя. Не дело, когда так убивают, со связанными руками. Грех это, убивать человека, который не может сопротивляться. Я убиваю тех, кто может защитить себя. Эти нелюди, мерзавцы.

— Говоришь, тебе негде переночевать. Я твой должник, можешь у меня передохнуть.

— Если не стесню, не откажусь. Мне и надо, всего уголок. Чтоб сухо и тепло.

Марат остановил такси, и они поехали. Таксист косился на грязного бомжа, что сидел рядом с богатым пассажиром, но терпел. Хозяин обещал щедро заплатить. По дороге Марат и Даня молчали. Они подъехали к большому двухэтажному особняку за высоким плотным забором. Такси уехало. Марат провел гостя в дом. Большая прихожая. Яркий свет и чистота. Ковры, богатые светильники. Владелец не был стеснен в деньгах. Данька потоптался на месте.

— Я уж здесь, барин, обогреюсь. Тут и прикорну, отдохну. Мы к таким хоромам не привычны. Сам видишь, хожу по свету, чем люди пожалуют, то и мое.

— Проходи. Не стоит здесь ютиться.

— Я натопчу, а ковры дорогие. — Данька не хотел снимать куртку. По одежде под ней легко догадаться, странник божий вовсе не странник.

— Снимай куртку. Проходи. Ковры потом почистят.

Даня снял куртку, бросил ее в угол. Туда же шапку. Прошел вслед за хозяином. Марат заметил. Под грязной курткой парня новая военная форма. Нет, бомж так не оденется. Он еще в разрушенном доме понял, пред ним не бродяга, но кто. Это он пока не знал.

— Присаживайся к столу. — Пригласил гостя Марат.

— Не побрезгуй, барин, нами, на такие чистые стулья сесть боязно. Может тряпица найдется подстелить? Мебеля хорошие. Не по чести нам на таких сидеть.

В комнате топтался охранник.

— Одежда у тебя не очень подходящая для божьего человека. А то, что ты там, в заброшенном доме сделал не вяжется с церковно-приходской школой. По другим ты учебникам учился. — Марат рукой указал на стул.

— Другого не предложишь, так сяду. Хорошо живешь, богато. Благолепие кругом. Не чета нам. Мне, что б такой стул купить, весь год надо на паперти околачиваться, о милости людской и божьей молить.

— Тебя как зовут, человек божий? — Марат решил, пусть придуривается, если есть охота такая.

— Меня? Ванькой меня окрестил радетель мой. Я все на молебны хожу. Скиталец. От скита к скиту, по приютам православным брожу. — Данька истово перекрестился. Благодетель меня на труд святой сподвигнул. Послушание мне такое велено.

— Пусть ужин подают, — приказал Марат охраннику. — Божьего странника накормить надо.

Охранник вышел.

— Придуриваешься, божий человек. А как насчет, не убий?

— Так я и не убивал. Нож сам выскользнул, по Его воле. Я с мечом пришел, сказано. Он и покарал. Сам я много не требую. Что подадут, нам мирские дела противны. Хожу по свету.

— А куда и зачем, ходишь?

— Куда наставник, — Даня правой рукой стряхнул пылинку с левого плеча, — пошлет, туда и иду для вершения богоугодного дела. Лукавый блеск в глазах, взор направлен к небу.

— Звезды сияют над раменами его, плечи так рекут по нашему, — продолжает Даня.

— Генеральские звезды, — вторит ему Марат. Он сообразил, человек божий, явно опасается чужих ушей. Так, значит парень на государственной службе. Не случайный путник. — Пойдем в столовую. Поедим, святым духом сыт не будешь.

Стол был богатый. Хозяин не поскупился. Марат достал из бара бутылку виски.

— Выпьешь?

— Нет. Мне не положено.

— А я выпью. Мне не помешает после сегодняшнего. — Марат налил себе и залпом выпил.

Охранник стоял в столовой. Крепкий детина, но Данька только улыбнулся. Он справится с этим здоровяком. Марат отпустил охранника.

— Мешает? — Спросил он, кивнув на дверь, за которой скрылся охранник.

— Мне, нет. Ты хозяин.

— Ваня, скажи правду, о чем подумал, когда смотрел на моего человечка. Я на тебя смотрю, с виду ты хлипкий. А это только вид. Ты смотрел, как его вырубить, если он будет тебе надоедать.

— Главное не очень помять, кость у него хрупкая.

— Твой наряд под бродягу, это — маскировка?

— Так.

— И зовут тебя не Иван. Но я спрашивать не стану. Захочешь, сам скажешь. Но не пойму, кто ты и зачем здесь. Ведь не для того, что б меня спасать.

— Ты при мне лишнего не говори. Тебе будет спокойней, а мне не надо думать о долге. То, что я не Иван, ты прав. Я будущий полицейский.

— Вот как?

— И здесь я на задании.

— В нашем городе?

— Ваш город ни меня, ни моих руководителей не интересует. Я от самой границы топаю. А твои друзья чем были обижены?

— Мы знали друг друга много лет. У нас общий бизнес был. Был у нас криминал, но я решил остановиться. Хватит. Пойду честным путем. Только прошлое не захотело меня отпустить. Побоялись они, что я могу рассказать про их дела. Я рад, что они привезли меня в тот дом. Если б не ты.... Жизнью я тебе обязан, Ваня. Я никогда не забуду, чем обязан тебе. А полиция сейчас и пограничниками интересуется?

— Не совсем. Мы ходили на ту сторону. Служба у меня такая.

— А говоришь, будущий полицейский.

— Я в юридической академии учусь. А туда по линии ФСБ.

— Серьезная контора.

— И я мальчик не самый смирный. Сам видел. Наших парней вытаскивали. Не люблю, когда беззащитных бьют, пытают. Я говорил. А тут крыса завелась. Кто конкретно не знаю. Но кто-то может быть напуган, думает, что я догадался. И они не прочь встретиться со мной в таком же уютном доме, куда тебя привезли. Вот я и подался в бега. Своему шефу доложу, пусть решает.

— Везде свои игры. Не простая штука — жизнь.

— Мне надо выбраться из города. Официально, я беглец. Ориентировку на меня разослали. Сунулся на автовокзал, но там мне показалось не все спокойно. По железной дороге не могу. У меня паспорта нет. Хоть пешком топай.

— Я твой должник, я помогу тебе уехать. Мы кровники.

— Мне бы денег раздобыть.

— Я тебе дам. Какие счеты.

— Брать просто так не буду. Мне бы поменять. — Даня достал мешочек с камнями. Содержимое высыпал на стол.

— Ого! — Только сказал Марат. Стал разглядывать камни.

— Хорошие камешки. Чистой воды. И огранка хорошая.

— Возьмешь? С дисконтом, разумеется. Я понимаю, бизнес. И дружба крепче, когда расчет точнее. Сейчас мне часть заплатишь, остальное после. Я тебе позвоню. Устраивает?

— Устраивает. Условия более, чем выгодные. — Марат достал визитную карточку, протянул Ване. — Позвонишь. Свой телефон можешь не давать.

Данька взял карточку. Спрятал ее.

— Дай еще карточку и ручку. Я напишу. — Он написал номер своего телефона, а ниже имя: Даня.

Марат посмотрел на карточку. Данька произнес:

— Сполню имя твое, изьму и прославлю долготою дней.

— Аминь. — Марат оценил доверие своего гостя. — Никто не увидит это.

Марат собрал камни, положил в карман.

— Деньги я тебе сейчас отдам. Осмотрим дом, покажу свой кабинет. Там и отдам.

— Не откажусь, барин, посмотреть, как господа живут.

— При таких камнях и твой, барин, — передразнил Марат, — должен быть не хуже.

Трехэтажный особняк показался Даньке несколько великоватым для одинокого хозяина. Присутствия женщины, хозяйки дома, не чувствовалось. Спрашивать о том, женат ли Марат, есть у него семья Даня не стал. Было видно, здесь поработал прекрасный дизайнер. Каждый элемент обстановки был продуман. Богатство дома не выставлялось напоказ, но и не скрывалось. Вот бы, думал Дэн, Хуану поучиться такому мастерству. Он с ужасом вспоминал, что сделал со своей комнатой испанец. У парня есть тяга к такой оформительской работе, но нет подготовки, никто не направил его. Послать бы Хуана учиться, может в нем есть талант. В доме каждая комната была отдельным произведением искусства. Линии лаконичные, четкие. Особенно Даньке понравился кабинет хозяина. Все приспособлено для работы и отдыха. В такой комнате приятно находиться в течение всего дня. Прежде всего, тщательно продумано освещение. Рабочий стол — не украшение, а именно удобное рабочее место. Кресла и диван, маленький столик располагали к спокойному обсуждению деловых вопросов или отдыху.

— Я, как мы договаривались, — сказал Марат, подходя к сейфу, вделанному в стену, — заплачу тебе часть стоимости камней. Остальное позже. У меня рубли и доллары. Думаю, тебя устроит, если я рассчитаюсь и теми и другими.

— Да, вполне устроит. — Даня подумал, если Марат поможет добраться до базы, то большого количества рублей ему и не надо.

Марат отсчитал деньги и отдал их Ване.

— Пойдем, покажу тебе мой дом. — Предложил дальше хозяин. — Ты не видел мой маленький оазис.

Под оазисом подразумевалась большая веранда, где росли вечнозеленые растения. Это был чудесный зеленый уголок. Здесь содержались и маленькие птички, скорее всего певчие. Небольшие фонтанчики, уголки отдыха.

— Красиво жить не запретишь, — прокомментировал Ванечка. — Я живу значительно скромнее.

— Понимаю, служба не позволяет пользоваться тем, что ты мог бы себе позволить.

— Можно и так сказать. — Даня задумался. — Мать у меня привыкла жить скромно, и отчим не любитель роскоши. У отца э... дом в Латинской Америке. Там просторнее, но и он не большой ценитель комфорта. Большую часть времени он проводит на своем корабле. Это не прогулочная яхта. Я бы сказал, он деловой человек. Род занятий — то, чем ты занимался раньше. Разбойники, разбойники, пиф-паф и вы покойники, покойники. А ты, Марат, на самом деле сменил род занятий?