— Като, — шепнула я, но он не услышал. Тогда, собрав всю волю в кулак, попробовала сказать громче, — Като!
Он поднял на меня мутный взгляд и я, превозмогая слабость, улыбнулась:
— Привет красавчик.
Хранитель помотал головой, рассеивая сонное наваждение, но я не закрывала глаз, усиленно пялясь на левира.
— Саша, — Като облегченно вздохнул и вихрем переместился к моей постели. Осторожно взял мою руку, — святые Овиры, как ты нас напугала. Выглядел он неважно, темные круги залегли под глазами, коса растрепалась, а короткие прядки спереди торчали в разные стороны, да и скулы стали более очерченными.
— Ты что...
— Не говори, тебе нельзя пока, — остановил он, — сейчас попьешь немного и поспишь, хорошо?
Я кивнула, и он влил в меня несколько ложек теплого травяного отвара не очень приятного вкуса, но роптать на это сил не было. Сразу повело потолок, и я улетела смотреть тревожные сновидения. Почувствовала только легкое поглаживание по щеке.
Когда очнулась снова, увидела Пуша, закачивающего в меня энергию из лекулуса. Тонкие салатовые струйки впитывались в мою раненую грудь и бок, разливаясь обезболивающими волнами, даря облегчение и некоторую бодрость.
— Залечишь, Пушик, — тихо сказала я. Он ойкнул, чуть не выронил хран, но вовремя схватил покрепче и улыбнулся.
— Это всего лишь пятьдесят шестой, — сказал он, обрезая энергетический поток, подходящий к концу, — и только девятый, который начал помогать.
Я удивленно посмотрела на него.
— Остальные поддерживали тело, потому что Като не хотел, чтобы мы тебя хоронили, Саш, — Пушик вдруг всхлипнул, сел в ногах и обнял мои лодыжки, — мы все уже смирились с твоей гибелью, только горевали очень. Прости нас, Саночка, один Като не верил, что ты умерла. Но ведь ты была мертва! Мертва, моя девочка.
Я поняла, что сейчас кто-то разразиться горючими слезами и поспешила утешить:
— Пушик, я и была мертва, — черт, начало не очень утешительное, — меня Ладир спас, не зря я ему верность принесла.
— Да ты что?! — поразился отмит, — обязательно помолюсь у его источника. Да что там — мы все принесем ему свои дары за твое спасение!
— Не думаю, что ему это нужно, — хмыкнула я, но Пуш не расслышал, продолжая сжимать мои ноги, — долго я была...в отключке?
— Две недели, — сказал вошедший Като. Он держал в руках поднос с едой, и какими — то склянками, — говоришь, Ладир тебя спас?
— Да, сказал что я ему помогу.
Като споткнулся и поднос полетел в Пуша, но тот успел перехватить его.
— Ладир говорил с тобой?
— Немного, — совсем мозги не соображают от слабости. Отмит и хранитель теперь сидели возле меня и взирали, как на диковинную экзотическую зверушку, — ну, что вы смотрите так? Спас, поболтали немного и отправил меня обратно на Форус.
— А о чем вы говорили? — Пуш первый взял себя в руки.
— Не помню, — буркнула я, — и вообще есть хочу.
Като спохватился и поставил передо мной поднос. Кормил он меня с ложечки, так как в моих руках она упорно не хотела задерживаться, и я облила одеяло. В его глазах было столько нежности и заботы, что я смутилась и прежний аппетит куда — то улетучился.
— Спасибо, — сказала, когда он отставил еду.
— За что?
— За веру. Все остальные, как я поняла, уже готовились к пышным скорбным процессиям.
— Пожалуйста, — улыбнулся Като, — как чувствуешь себя?
— Много лучше. Като, что случилось в том храме? Куда делись Пелия и Прим? Все целы? Что теперь будет? Почему ему удалось остановить голосование?
— Эй, эй, — рассмеялся он, — по порядку. Может, подождешь с вопросами, пока не поправишься?
Я отрицательно покачала головой:
— Я заснуть не смогу, пока все не узнаю.
— Ну хорошо, — он придвинул стул поближе, — Прим и Пелия сбежали. На Форусе их нет, подозреваю, что они прячутся на одной из подэгидной их эпохам планете, но отследить это сложно. Мы работаем в этом направлении.
— Как сбежали? — удивилась я, — а источники?
— Брошены. Точней были брошены, но оба храма заполонили сумрачные и ящеры. Никому не дают подобраться к ним. Выбросили партии заряженных хранов и народ их смел в первые же дни. А дальше они заперли входы. Непонятно зачем, все равно заряжать храны никто, кроме хранителей не может.
— Но, разве хранитель может оставить свой источник и уйти на другую планету?
— Кончено, мы привязаны к силе Овиров, но подпитка жизненных сил происходит в любой точке реальности. Ведь мы тоже были когда — то обычными жителями. Без источников им не зарядить храны. Подозреваю, что Прим нашел способ делать это удаленно, и будет, но не для народов Форуса. Хотя... кто знает, что они готовят, раз ящеры не дают никому войти в храмы.
— А как же жители? И почему Пелия бежала с ним? — ой что-то мне не нравилось это все.
— Сейчас поток беженцев только набирает силу. К нам он не такой сильный, но к Авадалле народ бежит с обоих эпох. Уже сообщают о первых погибших в болотных топях. Ава быстро оправилась от ранения и теперь работает без остановки. Наши партии хранов тоже отправляют бесплатно почти каждый день.
— Ты впускаешь народ?
— Нет, но посильную помощь оказываю. Лагери основаны возле озера и у стены забвения. Саша, наша территория не выдержит такое количество людей. Они потопчут весь урожай, и нам самим будет нечего есть. Мы отправляем партии хранов и продовольствия, заставляем их вернуться в свои дома, работа ведется, не переживай.
— Но ведь так не может продолжаться бесконечно? — я переживала.
— Да, и мы не можем знать, что задумали предатели. Но, то, что их двое, усложняет ситуацию на Форусе, — Като грустно покачал головой, — это начало войны, не иначе. Алчность Пелии подстегнула её на предательство. Прима подстегнула глупость, и опять же жадность. Кстати, мы так и не смогли определить, с какой планеты сумрачные. Очень странные создания, как будто в них нет начал, ненастоящие, как куклы.
— Почему война? — последнее слово произнесла шепотом, стало страшно.
— Потому что Форус, по сути, разделится со временем на два противоборствующих лагеря, но с Пелией и Примом останутся лишь те, кто был сломан под страхом, и старые народы, у которых начала очень привязаны к энергиям Овиров. Зато у них есть эти ящеры и еще и сумрачные, а это гораздо больше, чем было у Коруна, — Като потер лоб, — а осса у нас одна.
— Зато какая, — попыталась пошутить я.
— Единственная, — отрезал левир, — и в драке участвовать не будет.
'это мы еще посмотрим', — подумала я, но вслух сказала:
— Когда, ты думаешь, объявят военное положение?
— Как только мы поймем, что нужно предателям. Неделя, самое большее десять дней. Раньше они не нападут, им тоже нужно силы собрать, а мы уже подтягиваем к четвертой отряды из армейских школ. Сейчас мы отправили Скакуна, чтобы он нашел хранителей, и, по возможности, выведал их намерения.
— Скакуна?
— У нас тоже есть свои хитрости, — ухмыльнулся Като, — это одно из лучших изобретений отмитов, которое мне удалось сохранить. Раньше он был без надобности, но и его время пришло. Это хран — шпион с портальной возможностью перемещаться по всем планетам реальности, записывать происходящее и передавать мне. Отсюда же я могу им управлять. Правда команды доходят с опозданием, есть риск быть обнаруженным, но я осторожен, Саш.
— Вот бы посмотреть на другие планеты, — мечтательно произнесла я.
— Завтра, — ласково сказал Като, — сегодня Пуш тебя долечит, ночь пролежишь, завтра можно будет вставать и выходить. А мне пока надо идти, я еще проведаю тебя.
Я кивнула и Като вышел, не забыв при этом нежно пожать мои ладони. Надо же, теперь я ему телом своим целым обязана, а то плевалась бы сейчас земелькой сырой. Представила себе картину и хохотнула. Да, оживший зомби оссы, чумовая картина. Пару часов меня никто не беспокоил, потом забежал Пуш и истратил на меня еще три лекулуса, затем Рина поменяла повязки. Только сначала она меня всю исцеловала, отметила потом, что от раны остался только шрам. Пока никого не было, я даже умудрилась прогуляться в уборную, простите, в ушах булькало, а мелкое корытце под кроватью никак не прельщало к использованию. Поспать мне не дали, Клара и Рина пичкали меня едой, мазали почти исчезнувшие синяки, причитали по поводу грядущих событий, костерили хранителей по чем свет и даже меня немного поругали.
— Да я же поседела на пол головы, когда твою тушку привезли на этом черном чудовище, — чуть не рыдала Рина.
— Гизмур здесь? — обрадовалась я.
— Здесь, жрет за десятерых, и мясом не брезгует, — ворчала женщина.
Ох, как хочется полетать на моем милом муке. Завтра же прокачусь.
— Мы уж хоронить тебя думали, да Като не давал. Бегал в храм к источнику, закрывался там, потом опять к тебе. Не ел, не спал, все возле тебя сидел, — рассказывала Клара, — всех своих советников на уши поставил, чтобы обстановку разведывали, да помощь организовывали, а сам торчал тут, как крыч черноперый.
Мне очень приятно было это слышать. Волновался, да еще и закопать не дал. Устану благодарить.
— Пролили мы слёзонек, утопиться можно было, — поддакивала Рина.
— Всё — всё. Поняла я, — я замахала руками и запричитала им в тон, — простите меня родненькие мои, я больше так не бу-у-уду, честно-честно.
Сейчас сама разревусь.
— Да уж, потрепала нам ты нервов, — смягчились разом обе, видать сразу такого результата добивались.
— Кхм, — раздался вежливый кашель у дверей, — разрешите посетить пациентку?
Я повернулась и увидела Лиуса, скромно топтавшегося в пороге комнаты.
— Проходи, — я улыбнулась и присела повыше. Клара и Рина вежливо собрались на выход, взяв с левира слово, что он не будет долго утомлять меня разговорами. И волноваться мне нельзя и вообще, вот завтра на ноги встану и сама приду. Я прятала смешки, сами чуть не заморили болтовней. Наконец, они ушли, прикрыв за собой дверь, а Лиус достал из-за спины маленький букетик цветов, очень похожих на лесные гвоздики.
— Спасибо, — поблагодарила я, приняв букет и вдохнув терпкий аромат. Точно, гвоздики, только на Форусе их называли акмарак.
— Как ты? — спросил он, присаживаясь на стул рядом с кроватью.
— Лежать надоело, а так все в порядке. Жива и здорова. Пуш в меня столько энергии вкачал, что лопнуть можно.
— Отмит знает, как помочь, — кивнул он.
И мы замолчали. Его взгляд задумчиво блуждал по моему лицу, а я просто ждала продолжения. Что я могла сказать наставнику? Что он слепой дурак, не видел гнилой натуры Пелии? Да он, наверно, и сам это понимает, зачем давить на больное?
— Я был не прав, Саша, прости меня, если сможешь, — он вдруг взял мою ладонь, наклонился и прижался к ней лбом, — я во многом был не прав, но перед тобой вдвойне. Должен был разобраться в тебе, дорогая оссочка. Прости старого солдафона, постоянная муштра выветрила из меня душевную проницательность, а ведь ты напрямую говорила мне, что планы Пелии претят тебе, пыталась раскрыть мои глаза на её сущность. А я не видел, она много веков помогала мне строить военные гарнизоны, организовывать обучение, отлавливать в мертвом лесу бандитов, и я как преданные пес, носился по её поручениям. Да что я себя оправдываю? Я ведь когда искал тебя, злился и по её же указке строил тебе страшные наказания в своей голове. Я совсем не видел в тебе твое особенное начало, точнее видел, но не хотел видеть. Привык считать, что осса — послушный воин, не замечал, что план Пелии попахивает навозной куч... прости, в общем, план её никудышный. Прости меня, Саша.
Ну вот. И сам все сказал, даже заставлять не надо было. Я приподнялась и погладила его по голове свободной рукой.
— Лиус, я не держу на тебя зла. Я даже пыталась понять твои мотивы. Вам, бессмертным наверняка невероятно сложно оставаться людьми. Но глаза твои, надеюсь, раскрылись.
Он нежно поцеловал мою руку и потерся о нее многодневной щетиной.
— Еще как раскрылись, помогли раскрыть, — он усмехнулся, — больше этого не повторится. Я присягнул на верность Ладиру.
— Ничего себе, — удивилась я, — Като заставил?
— Почему же? Я сам.
— Вы помирились?
— Мы и не ссорились. Просто не понимали друг друга, но я надеюсь, что это в прошлом. Пока тебя не было, — мягко назвал он мою смерть, — я погулял по четвертой и должен признать, что он многого добился. Остальным хранителям и не снилось.
— Но что же вы не поделили? — Като мне не рассказывал, и я понадеялась, что брат будет более открытым.
— Взгляды на жизнь, — уклончиво ответил он. Я хотела обидеться, но он сменил тему, — зато сейчас мы вместе. Мои отряды стягиваются к четвертой. Не все, многих удержали сумрачные. Основные гарнизоны были расположены на территории первой, но доверие мне, как главнокомандующему, сильно.
— Като говорил, что будет война.
— Скорей всего. Но мы сделаем все возможное, чтоб избежать её.
Он не отпускал мою руку, продолжая прижимать её к своей щеке, гладил ладонь, а по моему телу разливалось приятное тепло. Все же черноглазый красавчик влиял на меня, как неотразимый представитель мужеского пола. Я смутилась, но руку не убирала, приятно же.
— Ты надолго здесь?
— Если все закончится хорошо, думаю перенести основной штаб к побережью. Навсегда, наверно, — он улыбнулся и в глазах его заплясали искорки.
— Сосед, — ухмыльнулась я.
— Сосед, — согласно кивнул он. — Ты точно меня простила?
Я не выдержала и тоже погладила его по щеке.
— Простила Лиус, не беспокойся. Главное ты сейчас здесь, с нами.
— Я смотрю, вы очень соскучились, — раздался гневный голос Като, бесшумно открывшего дверь, — не буду мешать.
Он резко развернулся и шандарахнул дверью так, что грохот наверно услышало пол эпохи.
— Като! — Крикнула я, поспешно отрывая руку от лица левира, — постой!
Но он меня уже не слышал. Я расстроилась. Представила себе картину, какую он увидел, зайдя сюда, и еще больше сникла.
Убрав руку и отняв у левира вторую, грустно посмотрела в окно. Видел бы он свои глаза, разве что молнии не метали.
— Саша? — подал голос наставник.
— Я очень устала Лиус, и хочу спать, — ответила, не поворачивая головы.
— Хорошо, — тихо сказал он и поднялся со стула, — до завтра?
— До завтра, — буркнула я, чувствуя, как слеза побежала по скуле. Чего он опять взбесился?
Лиус ушел, а я повернулась на здоровый бок и постаралась уснуть.
* * *
Следующий день начался с того, что меня растормошил Пуш, залив в меня еще пару лекулусов, после чего удовлетворенно отметил, что я готова 'к бою', и Като ждет меня в храме, потому что обещал показать другие планеты. Это подстегнуло и собиралась я со скоростью грациозной лани, роняя по комнате предметы туалета и расшвыривая тряпки, думая при этом, что одеть.
До храма меня провожал Лиус, придерживая за локоть, хотя чувствовала я себя почти прекрасно. Немного ныл бок и кружилась голова, но в целом, готова была бежать вприпрыжку. Наставника мои увещевания по поводу отличного здоровья не пробирали, поэтому я оставила попытки вырвать руку и в храм мы вошли как чинная парочка. В зале меня снес красный вихрь.
