Фейри с Арбата. Гамбит

На миг зажмурившись до алых пятен перед глазами, чтобы отогнать видение и вернуть ясность мысли, Майлгенн опустил бокал и открыл было рот: спросить, так ли обязательно отправлять Лилю в Тейрон. Конечно, там якорь, там — ощутимый шанс отдалить следующую Сушь, но здесь — резонанс...

И закрыл, не спросив. Потому что якорь он подбирал на совесть, чтобы Лиле точно не смогла отказаться от миссии: слишком часто они лишались игроков чуть не в последний момент, из-за каких-то совершенно нелепых случайностей. Так что для Лиле возвращение в Тейрон — вопрос сохранности психики. Хотя, какая может быть сохранность при сломанном резонансе? Вот если бы можно было его срастить... но — нельзя. Безумный Бард доказал, что сломанный резонанс восстановлению не поддается. И Лиле нужна в Тейроне! Это все решает.

— Я так понимаю, нам придется уделить ей несколько больше внимания, — вздохнул Майлгенн. — У тебя есть мысли на этот счет?

— Разумеется. Я уже встречался ними обоими, как спонсор выставки Блока. Они крайне плохо поддаются воздействию, даже прямому...

Майлгенн чуть не поперхнулся еще раз. Не поддается Элвуду?! Такого не может быть. В принципе.

— ...не разругались, и он увез Лиле в Крым, — продолжал наставник. — Придется действовать активнее.

— М... нужны фотографии Сакса и ее музыка? А что пела ему, пойдет? Допустим, Ария, — спросил Майлгенн, выводя на экран скрин игрового эпизода.

— Вполне, но лучше что-нибудь из ее собственного. Кстати о фотографиях. — Он отобрал у Майлгенна ноутбук, что-то забил в поисковик и повернул экран с другой фотографией: высокого крашеного блондина с разгильдяйской улыбочкой. — Это Владимир Сергеевич Лучников, на вечеринке которого я говорил с Блоком о выставке. Так что тут не пережимай.

Поначалу Майлгенн не понял, к чему бы это, почти минуту вглядывался в экран, и лишь когда Элвуд пальцем закрыл белобрысую челку, до него дошло. Убрать десяток лет, покрасить обратно в темного шатена, сделать улыбку понаивнее — и будет не отличить от Деррила Сакса.

— Ты выбрал оптимальный объект для якоря, — усмехнулся Элвуд. — Так что, мальчик мой, работай и держи меня в курсе. А я буду держать в курсе тебя.

Майлгенн кивнул: разумеется, он будет работать, и в октябре Лиле уйдет в Тейрон. Несмотря ни на что.

Глава 15. Лиля

В самолете Лиля спала — чтоб не так бояться и чтоб не смотреть на Ильяса. После утренней истерики ей самой на себя глядеть было тошно, а на Ильяса — стыдно. Вот и спряталась. А когда прилетели, очень кстати появился Вовчик: он так громко радовался 'пропащим' и так заразительно ржал над собственными шуточками, что думать о чем-то еще было решительно невозможно. Да и не очень-то хотелось.

В машине, едва вырулив на Ленинградку, Вовчик принялся делиться новостями и сетовать на тяжкую судьбу художника, мол, ему никто выставок не организует, все сам, только сам, потом и кровью!

А может, он говорил вовсе не это, а что-то совсем другое — Лиля точно не знала. В аэропорту толком не проснулась, в машине задремала снова, и во сне ей мерещилось море, пахнущее мужским одеколоном, и прибой, говорящий голосом Эри. В полосе прибоя играли русалки: они перекатывали гальку, швырялись пеной и взвизгивали при виде медуз — в точности так, как взвизгивают шины на повороте. Русалки были чем-то похожи на Лилю, а подальше от берега, на скале, сидела Настасья, самая настоящая морская ведьма. С восемнадцатью устрицами на хвосте. Лиля уже хотела сказать, что восемнадцать устриц положено только королю, а морской ведьме — не больше десяти, но ей помешали.

— ...Русалочку! Одолжи, не жлобись! — пророкотал прибой особенно отчетливо.

— Тише ты, не буди, — отозвалась морская ведьма, но почему-то голосом Ильяса. — Что тебе, Лилька — чемодан, чтоб одалживать? Нужна, ее и спрашивай.

— Илюха, да ты ревнуешь! — прибой забурлил, будто засмеялся.

— Чушь. Погоди ржать, надо позвонить Элину. А то передумает насчет выставки, лишит тебя повода поскрипеть.

Лиля пыталась вспомнить, что такое Элин? Русалочки тут же принялись помогать — высунулись по пояс из воды и предложили Лиле по очереди портрет неизвестного короля в завитом парике, страусовые перья, кактус, фикус, белую мышь и еще какую-то чушь. Наверное, очень хотели запутать. Но она все равно вспомнила! Элин — это книга. Старинная, в пуд весом, со львом на обложке и заложенная золотым пенсне. Очень нужная и важная книга!

От этой важности Лиля внезапно проснулась с четким пониманием: ей срочно надо найти книгу профессора Лайна! Вряд ли господин Элин вспомнит о своем нечаянном обещании, но это неважно. Достаточно того, что он назвал имя автора, в интернете он наверняка есть, а нет в сети — найдется в Ленинке.

— Проснулась, Капелька? — спросил Ильяс с переднего сидения, едва она пошевелилась.

— А... где мы?

— Выезжаем на МКАД, — отозвался Вовчик и пристально глянул на нее в зеркальце заднего вида.

Почему-то стало неуютно, словно ее кто-то застал в постели с Ильясом. То есть — не кто-то. Толку себе врать? Эри и застал.

Отвернувшись, — не видеть рядом Ильяса и Вовчика, так похожего на Эри, — Лиля тихо попросила:

— Завези меня на Молодежную, пожалуйста, — и назвала Настасьин адрес.

Повисло молчание, острое, обрезаться можно.

Лиля упорно смотрела в окно, ничего там не замечая. Зато отлично чувствовала, как Ильяс сначала мрачнеет, а потом становится очень спокойным — словно опустил забрало из светских манер.

— Эй, народ, вы чего это? — отмер, наконец, Вовчик. — Поругались, что ли?

— Нет, конечно, — натужно улыбнулся Ильяс и спросил: — Лиль, когда за тобой заехать?

Кому другому Лиля, пожалуй, сказала бы "никогда". Но опять обижать Ильяса совсем не хотелось. И... и потерять его — тоже.

— Завтра, ладно? Или я сама доберусь.

Только сейчас Лиля сообразила, что Настасью-то она спросить забыла, даже не предупредила, что возвращается в Москву. Так что запросто может оказаться перед закрытой дверью. Ну, ничего, если нет Настасьи — можно пойти к Сеньке. Тоже дело, сразу его и запрячь в раскопки интернета.

Пока ехали, Ильяс делал вид, что все в порядке. Улыбался, шутил с Вовчиком, обещал показать добычу. А около Настиного дома вышел, помог выбраться Лиле, вручил рюкзачок и нежно ее поцеловал. В висок.

— До завтра, Капелька.

Снова захотелось вывернуться из объятий, — смотрят же! — но Лиля пересилила себя, поднялась на цыпочки и чмокнула его в усы. И убежала — ровно до запертой двери. Нажала звонок раза три, ответа не дождалась и уже достала мобильник, чтоб узнать, дома ли Сенька, как мобильник завопил голосом Доминго.

— Алё? — недоуменно спросила Лиля: Верди она поставила только для незнакомых номеров.

— Лилия Тишина? — поинтересовались из мобильника профессионально вежливо и почтительно. — Вас беспокоит секретарь Вадима Юрьевича Элина. Вы сейчас в Москве?

— Да... то есть... в Москве...

— Где вам удобно получить пакет? Курьер будет в течение часа.

Лиля растерянно поглядела на запертую дверь, потом в окно, и только собиралась назвать сенькин адрес, как открылись двери лифта и оттуда вышла огромная сумка, с кряхтением опустилась на пол, и над ней показалась Настасья.

— Здесь! — облегченно выдохнула Лиля и уточнила: — Ельнинская, восемь-семнадцать.

— Благодарю, — сказали в мобильнике и отключились.

И правильно сделали, что отключились, а то всенепременно оглохли бы от визга дуэтом:

— Лилька!

— Настька!

— Ты куда пропала, редиска этакая?! — отпихнув пакет, Настасья сначала обняла Лилю, а потом отодвинула на вытянутых руках, критически осмотрела и вынесла вердикт: — В Ниццу ездила!

— Не в Ниццу, а в Алушту. — Лиля показала ей язык. — Это в Крыму!

— В Крыму таких серег не продают. — Она ткнула в Ильясово творение из жемчуга, ракушек и расписных бусинок. — И вообще, ты же плавать не умеешь!

Лиля прикрыла сережку ладонью, так, на всякий случай.

— Теперь умею. А ожерелье порвалось, — вздохнула она. — Такое было ожерелье!

— Ну-ка, рассказывай! — Велела Настасья, отпирая дверь. — Давай на кухню и все-все в подробностях!

Рассказ о Крыме занял минут пять, пока кипятили чайник и резали бутерброды.

— И это все? — Настасья скептически подняла бровь. — Ты сочинение 'как я провел лето' интереснее писала! Давай, колись, поссорились что ли?

Лиля дернула плечом. Проницательна Настасья, слов нет, только лучше б она все-таки была не такой... догадливой.

— Глупости, с чего нам ссориться... просто особо нечего рассказывать. Ну, Ильяс меня плавать научил, а еще я упала с пирса, и мы ездили смотреть Мраморную пещеру. И ожерелье с серьгами мне сделал, только оно того... — Вспоминать об ожерелье оказалось неожиданно больно, чуть не до слез. Но Лиля тут же мысленно надавала себе по щекам, чтоб не истерила, и старательно улыбнулась. — Кстати, я тебе привезла кое-что! Вот, смотри, это — я сама делала, а это — Ильяс...

Водрузив на стол рюкзачок, Лиля вытащила шкатулку — шмотки, вылезшие наружу, она отбросила на стул — и вручила Настасье. Та, разумеется, тут же позабыла про какие-то там неважные ссоры и запустила в сокровища обе руки. И — восторженно завизжала.

За примеркой и обсуждением 'ништячков хендмейд' — вот же, прицепилось Ильясово словечко! — незаметно пролетел час, так что когда в дверь позвонили, Лиля не сразу догадалась, что по ее душу.

На пороге обнаружился паренек с мотоциклетным шлемом подмышкой и запакованным в коричневую бумагу фолиантом в руках.

— Мне нужна Лилия Тишина.

— Я здесь. — Лиля отодвинула удивленную Настасью. — Передайте Вадиму Юрьевичу мою благодарность. И... подскажите, как с ним связаться, чтобы вернуть книгу?

— Это не ко мне.

Паренек вручил Лиле книгу и, не дожидаясь дальнейших вопросов, смотался. А Лиля тут же понеслась в комнату, распаковывать свое сокровище. Настасья — за ней, молча и сосредоточенно, словно собралась как минимум читать шифровку из Центра.

Шифровка присутствовала: выпала из свертка, как только Лиля принялась его разворачивать. Небольшая, размером с открытку, и как положено секретному посланию, написанная крайне затейливым почерком. Лиля даже прочитать ее не успела, карточку сцапала Настасья. Сощурилась.

— "Скромный подарок милой девушке из-под фикуса", — прочитала она вслух. Уставилась на Лилю, как голодная моль на соболью шубу. — И что ж это за подарок, а главное, от кого? Колись!

— От одного знакомого Ильяса, — пробурчала Лиля, развернула последний слой бумаги и ойкнула. Ничего себе! И это она собиралась искать в Ленинке? Да они за такой антиквариат душу продадут!

— Чего вопишь? — Настасья заглянула в сверток и, кажется, подавилась. Закашлялась.

— Ну ни... чего ж себе! Это что, настоящая кожа на обложке? И ты посмотри, название с ерами, выходит... еще дореволюционная? Ну, Лильбатьковна, у твоего Ильяса и знакомые!

— Не факт, что дореволюционная, — возразила Лиля машинально. — Вроде бы эти "еры" и "яти" отменили в восемнадцатом году...

— Зануда ты. Какая разница, главное — книжка жутко старая. Жутко!

Не обращая внимания на Настасью, Лиля осторожно погладила обложку и открыла книгу. На форзаце красовалась литография: интеллигентнейшего вида автор, с бородкой и в пенсне. И там же — длинное замороченное название и год издания.

— Тысяча восемьсот девяносто четвертый, — из-за плеча прочитала Настасья. Тихо, с придыханием. — Лев Семенович Лайн, профессор Московского... ого! Лилька, ты вообще представляешь, сколько это стоит?

— Не представляю и представлять не хочу. Насть, это подарок, а подарки не продают. И вообще, я ее верну, когда прочитаю. Мне антиквариата не надо.

— Ну да, ну да, — вздохнула Настасья. — Кто бы сомневался. Вернет, обидит хорошего человека, редиска хвостатая. Да, от темы-то не уходи! С чего тебе такие подарки дарят? И кто?

— Клещ ты энцефалитный! — в сердцах буркнула Лилька и тут же осеклась: ну что с ней такое, рычит на Настасью!

— Да, я такая, — и не подумала обижаться та. — Потому — рассказывай все и подробно. Все равно ж не отстану.

Тяжело вздохнув и с тоской поглядев на дверь, Лиля принялась рассказывать. Не все, конечно, про свои сомнения в нарисованности Эри и Тейрона она умолчала. Но про то, что в игровом центре ведутся какие-то исследования, и все это связано с древними легендами о фейри, и вокруг всего этого творится нечто странное, а Лилька никак не может остаться в стороне, она же играла на полном погружении — и ей интересно! Безумно интересно! А эту книгу она, может, всю жизнь мечтала прочитать, шутка ли, научная работа по кельтским сагам, — ты же знаешь, я с детства обожаю кельтику! — и по всему европейскому фольклору... про фейри работа, ты только представь, у этого профессора какая-то редкая теория!

— Так. Тихо. Спокойно. — Настасья подняла открытые ладони. — Насчет книги я поняла, сбылась мечта... э... энтузиаста, ага. А про центр подробнее, подробнее.

— Не знаю я подробнее. Искать надо. В инете смотреть.

И поговорить с игроками! Вот будет турнир, — кстати, надо глянуть, когда следующий, — игроки снова соберутся, надо будет пойти и разведать. Самой. Тут Настасья не нужна, тут никто не нужен. И обязательно найти Кирана, то есть Кирилла. На прошлом турнире его не было, но может на этот придет? Он же из Москвы, кто-то непременно его знает, а значит — они встретятся, и Лиля точно поймет, настоящий Тейрон или нет.

— Что искать-то? — спросила Настасья.

— Что-нибудь. Что угодно необычное, откуда я знаю, что именно?

И Михаилу отзвониться надо. Он, конечно, списка игроков не даст, у них в центре сплошная конспирация, но про турнир наверняка ответит, здесь же никакого секрета нет.

Настасья задумалась, оглядела зачем-то комнату, остановилась взглядом на заваленном нотами рояле, потом с нехорошей улыбочкой глянула на Лилю и сказала:

— Ага. В детектива, значить, играть будем. Ладно, Ниро. Читай про свои орхидеи, а я раскопаю скандалы и сплетни. — Звучало это как 'я тебе такого накопаю, что дорогу к этой шарашкиной конторе позабудешь!' — Но завтра! На сегодня у нас еще полшкатулки и вон, я в 'Мегу' на распродажу ходила. Тоже мерить надо!

— Сейчас, Насть, мне только позвонить — и будем мерить.

Михаилу она звонила, зажмурившись и скрестив пальцы на удачу: только бы он не рассердился на ее полуторамесячное отсутствие, только бы не сказал, что ИЦ разрывает с ней контракт, только бы...

Добояться она не успела, куратор взял трубку после первого же гудка и очень мило поинтересовался, как ей отдохнулось.

— Замечательно, — почти не соврала Лиля. — Михаил, у меня все отлично, честное слово! И, наверное, надо приехать в Центр, к вам? Осталось всего три недели...

— Приехать надо, конечно! Вот и Светочка ждет не дождется, — по голосу куратора было понятно, что улыбается.

— А... когда следующий турнир? Я бы...

— Вчера закончился, так что только через месяц. Но ты так просто приезжай.

— Мне бы... — Лиля хотела спросить о Кирилле, но наглости не хватило. Наверняка ж не ответит, и вообще это, может, нельзя, общаться с теми игроками, с которыми встречалась в Тейроне. А просто с игроками ж можно? Вот с тем бугаем с плаката, как его... как же его!.. а, точно! — Михаил, мне бы повидать Олега, того, с рекламы, а? У вас же есть его контакт, ну хоть мыло!