— Но... — Я с трудом подбирала слова. — Ты же ему не веришь?
Тейт дернул плечом:
— Ну, я знаю, какой Ро. И просто не жду слишком многого. И стараюсь быть осторожнее, — кривовато улыбнулся он. — Ро хороший, надежный. Если драка, он не станет отсиживаться. И со свободными не снюхается. И он талантливый. Не переживай, Трикси. Вон, я и то не идеал, — и рыжий скромно отвел взгляд в сторону.
Я прыснула со смеху.
— Даже не знаю, надо подумать.
Зря похвалила, конечно. Тейт тут же воодушевился, уронил меня на землю, обнял, перекатился, потискал и облапал, поцеловал в подбородок — и сразу же вскочил на ноги, протягивая руку. Как ни в чем не бывало. А я едва смогла справиться с колотящимся сердцем и сбитым дыханием. Вообще мне уже начинало казаться, что для рыжего что секс, что такая вот кошачья возня — явления одного порядка, просто в каких-то обстоятельствах уместней одно, а в каких-то — другое.
И именно это, пожалуй, останавливало меня, когда появлялся соблазн перейти границу. Хотелось чего-то... особенного?
Рефлексировать Тейт, как всегда, не позволил — утянул по тропинке, благополучно довел до дома, где велел переодеться и взять смену белья, а сам убежал искать Лиору с Маронгом.
— Остальное я сам возьму. Встретимся у мастерской. Иди первой, меня не жди, — махнул он рукой напоследок.
Вещами я до сих пор не обросла, поэтому на сборы ушло не особенно много времени. Завернула в тонкую шелковистую ткань чистое белье, плоскую щетку-расческу из теплого камня и круглую баночку с маслом для волос, переложила сверток в сумку — и неторопливо направилась к месту встречи. Если Тейт обещал позаботиться о снаряжении для путешествия — значит, позаботится. В этом на него можно было положиться.
Первой к спуску в мастерскую Ригуми прискакала Айка в походном костюме-хамелеоне, который казался то темно-серым, то невзрачно-коричневым, то сизо-зеленым. Она тащила немаленькую сумку-цилиндр с широкой лямкой. В приюте у Митчи с общением как-то не сложилось, и я думала, здесь мы тоже будем ждать молча, но на меня обрушился целый поток — какой-то дикий ворох сплетен и предвкушение путешествия к океану, все щедро пересыпано непонятными словечками. И попробуй-ка вставь реплику в ответ... Невыполнимая миссия. Хуже, чем когда Тони с Кевином по-братски выясняют, кто на поле круче, "Кемпские львы" или "Громилы Барна". В общем, можно только хмыкать в ответ и запоминать новую лексику.
Лао также не заставил себя долго ждать. Появился незаметно, как призрак — просто в один момент обнаружился рядом, бестрепетно внимающий цветистому Айкиному рассказу, и на душе сразу потеплело. Иррациональная привязанность, да... Затем подошли Лиора и Маронг — вместе, словно жили они в одном доме. Поговорить толком мы не успели; я лишь спросила Маронга, как он себя чувствует.
— Сносно, — ответил тот, пряча взгляд за свисающими прядями.
Соврал, разумеется.
Кагечи Ро привел с собой небольшого ездового айра, похожего на чешуйчатую рогатую собаку с шестью лапами. Лао солнечно улыбнулся, но мысли у него подернулись легкой дымкой, сбивающей с толку и прячущей истинные намерения. Ничто другое не выдавало его неприязни. Айка фыркнула и нагло втиснулась между Лиорой и Маронгом, всем своим видом выражая недовольство.
Последним прибежал Тейт, ведя Шекки за пучок перьев под мордой. К бокам айра были приторочены две объемистые сумки. Айка и Кагечи Ро шагнули навстречу рыжему с разных сторон и одновременно заговорили, айр захлопал крыльями...
Именно этот момент выбрал мастер Ригуми, чтобы подняться из глубин.
Выражение лица у него стало... сложным, если можно так выразиться.
— Хороший выбор спутников, Трикси-кан, — очень мягко произнес мастер, машинально расправляя складки ярко-синего шарфа. — Это все твои друзья?
— Айе, да! — завопила Айка, подпрыгивая на месте. На Ригуми она откровенно пялилась, особенно на его губы, что нервировало даже меня, не говоря уже о самом мастере. — Друзья!
— Некоторых из вас я ожидал увидеть. — Ригуми обменялся взглядами с Маронгом, который при виде учителя вскочил на ноги и почтительно прижал руку к груди, и с невозмутимой Лиорой. — А некоторых вижу впервые.
Лао плавно поднялся и скользнул передо мной, приветствуя мастера с максимальной вежливостью — приложив ладонь к сердцу и слегка откинув голову.
— Приветствую, мастер. Для меня счастьем будет вверить себя вашей заботе, — пропел он. — Мое имя Ренгиса Лао.
— Можешь обращаться ко мне Шаа-кан, — улыбнулся мастер в ответ, изучая его взглядом. — Я о тебе наслышан, Лао-кан. Если ты идешь с нами, то нам не стоит опасаться даже свободных.
— Если они отважатся атаковать Шаа-кана, воистину их стоит переименовать в безумных, — серебристо рассмеялся Лао и вдруг подмигнул мне. — Тейт мой друг, но и Трикси — тоже.
— Вижу, — коротко откликнулся мастер Ригуми и обернулся к Кагечи Ро: — И, безусловно, я рад видеть среди нас созидающего совершенство.
Тот отвел взгляд в сторону и пробормотал:
— Ну, надеюсь, что мои способности не понадобятся.
— Круто! — с энтузиазмом отреагировал рыжий и потянул айра за перышки, заставляя попятиться с поляны. — Выходим?
— Сперва подождем ещё кое-кого, Тейт-кан, — с улыбкой ответил Ригуми Шаа. Взгляд у него оставался напряженным и холодным; впрочем, к этому я уже привыкла. На то он и мастер, чтобы все время быть начеку.
Я перевела дыхание. Пусть подобравшаяся команда и удивила мастера, но рассерженным он не выглядел. Скорее, действительно не ожидал, что на мое приглашение откликнется столько народу. Друзья... на самом деле, почти никого из них не назовешь другом в полном смысле. Только если Маронга и, пожалуй, Лиору. Слишком много мы с ними испытали вместе. И пусть то, что случается в дороге, по лагонским поверьям не в счет — я лучше спишу со счетов дурацкие поверья. Айка... Чувства к ней можно обозначить двумя словами: жалость и вина. Если бы мы не ушли тогда в горы, вероятно, Аринга бы не натравила на лагерь свободных и никто бы не пострадал. Кагечи Ро — загадка, черное пятно. Доверие к нему держалось исключительно на словах Тейта.
Отношение к Лао попросту не хотелось анализировать. Никогда не воспринимала всерьез интуицию и прочие мистические штуки, но сейчас все во мне в голос кричало, что этому существу надо верить. Предчувствие было настолько сильным, что перекрывало даже новоприобретенную в Лагоне паранойю...
Размышляя о Лао, я невольно скосила на него взгляд. И лишь потому заметила, как он вдруг застыл, а затем необыкновенно грациозно полуобернулся, потянулся к чему-то, ещё невидимому. Затем опомнился, почти мгновенно, и вернулся к разговору с Тейтом. А через несколько секунд воздух над входом в мастерскую задрожал и явился последний участник похода — Итасэ Ран. Бледный, с волосами цвета мокрого пепла и темными глазами, в черном трико и с дымчато-серым, почти прозрачным шарфом, он напоминал тень, которой приспичило прогуляться по солнцепеку. Сощурившись на пронзительно голубое небо, Итасэ шевельнул пальцами, и край шарфа поднялся над его плечами и головой, словно капюшон у кобры. Следом по воздуху выплыла здоровенная сумка, сильно напоминающая потрепанный дамский саквояж из крокодиловой кожи.
— Теперь можно выступать, — удовлетворенно подытожил мастер.
Путешествие в команде Ригуми Шаа разительно отличалось от изматывающего забега с Арингой во главе. Если в прошлый раз ставка явно делалась на физическое развитие, выносливость и умение приспосабливаться, то теперь, как это ни парадоксально, на красоту. Передвигались мы быстрым шагом, но земли не касались — под ногами вилась туманная лента искусственной дороги. Разворачивал ее сам мастер, который и шел первым, замыкал цепочку Итасэ Ран. Тейт вышагивал рядом со мной, отпустив свою трофейную химеру; она парила над нашими головами, невидимая. Притороченные к ее бокам сумки тоже пропали из виду, как ни странно. Остальные путешественники тоже разбились на пары, только непоседливая Айка постоянно убегала в начало колонны и приставала к Ригуми Шаа то с вопросами, то с подарками. Мы с рыжим вполголоса держали пари, что девчонка притащит в следующий раз: очередную охапку цветов, гроздь ягод, красивый камень? Лидировала в маленьком соревновании я, но исключительно за счет телепатии.
После увесистой тушки какого-то синего и чешуйчатого зверька терпение у мастера лопнуло, и он молча отгородился упругим барьером. Лао посмеялся, поглядев на попытки Айки пробить лбом неожиданное препятствие, а потом отозвал девчонку и отвлек ее рассказом о хищных морских химерах. Я тоже заслушалась, если честно.
Так вдохновенно врать на ходу — особый талант.
Первый привал объявили уже ближе к вечеру, когда мы по самому краю миновали сухую каменистую долину и немного поднялись в горы. Ригуми Шаа вдруг замедлил шаг и указал на высокое дерево, широко распростершее ветви над естественной площадкой:
— Остановимся там.
Листья издали казались почти черными, словно обгорелыми, а ствол — насыщенно красным. Меня от одного вида пробрало холодком, но мастер уверенно направился к этому чудовищному исполину. Скала, изрытая мощными корнями, издали отсвечивала голубоватым и выглядела... рыхловатой, что ли? Потом ветер сменился, и повеяло чем-то сладким и пьяным; так могли бы пахнуть орехи и спелые фрукты, вымоченные в хорошем ликере.
Что за?..
Вся площадка под деревом была сплошь покрыта высохшими лепестками того нежного оттенка, какой принимает летнее небо у самого горизонта. А страшная, словно бы обгоревшая крона изнутри походила на чашу, устланную цветами — темно-синими, бархатистыми, собранными в длинные гроздья. Сладкий, опьяняющий аромат стал сильнее.
Ригуми Шаа поднял руку, и на ладонь ему опустилась мягкой петлей гроздь полураспустившихся цветов.
— Инлао распускается в холодный сезон, — сообщил он так же спокойно, как и всегда, но в мысленном фоне проскользнуло что-то провокационное, предвкушающее. А затем обратился к рыжему: — Тейт-кан, тебе не кажется, что эти цветы похожи на оттенок глаз Трикси-кан? — и повел рукой так, что гроздь оказалась на свету.
Пыльца вспыхнула в солнечных лучах, как слюда.
— Очень похоже, — хмыкнул Тейт и, забрав у мастера цветы, приложил их к своей огневеющей гриве, как венок. — И на мои глаза тоже похоже. Только ты так не делай, ладно, Трикси? Сок жжется.
— Жаль, — откликнулась я зачарованно и отдернула пальцы. Надо же, сама не поняла, когда потянулась... Хотелось прикоснуться, но рисковать я не стала. Вот только ожогов не хватало. — Очень красиво.
— Но ты можешь сделать такие же, — тоном искусителя заметил мастер Ригуми и почти сразу отвернулся к Итасэ, рассуждая вслух, где можно устроить очаг, а где — развесить гамаки.
Второй намек не понадобился.
Я села чуть поодаль, на большом нагретом камне, положила перед собой цветок инлао и попыталась сделать такой же. Работа с Итасэ научила меня по крайней мере двум вещам: терпению и умению работать с деталями. Теперь, когда не нужно было никуда спешить, сам процесс доставлял огромное удовольствие. Честно признаться, я и не надеялась вылепить цветок даже до конца путешествия, не говоря уже о привале, и просто вылепливала из ничто каждый лепесток, каждую сверкающую пылинку — так бережно, как могла, впервые ощущая себя не ученицей, а... творцом?
Потрясающее чувство, на самом деле.
Обед не отложился в памяти. Если не ошибаюсь, Лао приготовил похлебку из того самого синего чешуйчатого зверька, которого Кагечи Ро признал безопасным даже для меня. Айка скакала вокруг и лезла под руку, затем стянула увядшую гроздь цветов и удовлетворилась этим. А я наскоро перекусила — одной из последних, не ощущая вкуса еды — и вернулась к своему цветку.
Затем мы снова тронулись в путь.
Вскоре выяснилось, что у магов и частных детективов есть кое-что общее — и те и другие лучше соображают на ходу. То сползая к хвосту колонны, то нагоняя Тейта, я наконец поймала то странное чувство невесомости и правильности и сумела воспроизвести пьянящий аромат. Потом концентрация, конечно, ушла, но память о том, что и как делать, осталась.
Заночевали в долине, под открытым небом. Относительно, разумеется, потому что Итасэ Ран возвел прозрачный купол, полностью отгораживающий нас от внешнего мира. Незадолго перед сном мастер Ригуми подозвал меня к костру и жестом пригласил сесть рядом с собой.
— Ты чему-нибудь научилась сегодня, Трикси-кан? — спросил он ровно, с легким любопытством. А я растерялась, потому что вопрос отчего-то показался мне крайне важным.
— Да... Теперь пытаюсь понять, чему именно.
Ригуми опустил ресницы и коротко вздохнул. Рыжеватые отсветы костра бродили у него по лицу; съехавший шарф скрывал брови; полустертая краска на губах походила на запекшуюся кровь. Странно, что при этом он не выглядел ни пугающим, ни смешным, но отчетливо напоминал другого мастера, Оро-Ича.
"Тейт вроде бы говорил, что именно у него Ригуми Шаа и учился", — пронеслась мысль.
Мастер поднял с земли кривоватую тень, как дядя Эрнан в походе мог бы подобрать сухую ветку, и поворошил угли в костре, а потом задал следующий вопрос:
— Ты никогда не составляла гармоничных прекраснозвучащих строк, наполненных смыслом и опытом?
Я замерла, пытаясь переварить незнакомый образ. Больше всего это походило на "стихи", но совершенно не в том смысле, в каком привыкли употреблять слово у нас. Стихи, заклинание, откровение? Нет, не то...
Впрочем, неважно. Ответ-то все равно один.
— Нет. У меня, мм, нет способностей, — неловко призналась я, склонив голову.
— Жизнь долгая. Никогда не знаешь, что скрывается у тебя внутри, — философски заметил Ригуми, не особенно впечатленный актом самоуничижения. — Но, может быть, рисуешь? Поешь? Длишь гармонию музыки?
— Эм... — Я лихорадочно пыталась вспомнить хоть какое-нибудь благородное хобби из своего арсенала. Вирт-игры, чтение детективов и походы с небольшим уровнем экстрима в нужную категорию явно не попадали. — Увлечений, связанных с творчеством, у меня нет.
Никогда раньше не задумывалась о подобном, но сейчас мне почему-то стало за себя стыдно.
— Неважно, — качнул головой Ригуми Шаа; он выглядел задумчивым. Мимо любопытной тенью проскользнул Тейт, потоптался немного на границе светового круга и исчез в темноте. Остальных не было не то что видно, но и слышно, даже непоседу Айку. — Овеществление ничто — почти то же самое. Важно, разумеется, что получится в итоге. Но куда важнее другое. Ты поняла сегодня, что именно?
— Да, — тихо ответила я, машинально обнимая себя.
Эта погруженность в процесс, в созидание... Нечто подобное я ощущала, когда экспериментировала с эмпатическим куполом. Не ради результата, а просто потому что мне было интересно и приятно узнавать границы своих возможностей и создавать новое.
Суть магии в этом?
— Большинство свободных отрицают радость творения, — негромко произнес Ригуми Шаа. — В том и лежит корень разногласий. Спор о судьбе людей побережья — всего лишь предлог. Магия не должна превращаться в инструмент, помогающий заполучить власть или богатство. Магия, сотворенная из гордости, только ради результата, без радости — то, что сотворило горы вокруг, Трикси-кан, и то, что населило их чудовищами и смертью. Путь тщеславия или жадности — трудный путь, потому что он превращает магию в силу. И это страшно. Ты понимаешь?
