Мир. Наследники ушедших

— Даже человеколюбие должно иметь пределы, и если Сашка просит его придушить, это не значит, что вам надо наперегонки мчаться выполнять его последнее желание! — уже вдвоем чихвостили они нас.

Шестнадцатого числа в Мир вернулись Димка и остальные девчонки, группа была в сборе, не хватало только Боровикова, которого задержали родители, но его отсутствие меня никак не трогало. У нас осталось два дня до начала второго триместра, и мы могли готовиться к тому, что все оставшееся время до летних каникул посвятим плетению чертовой основы для заклинаний. Мы чуть не убили Димку, когда он заявил, что мы все делаем не так, что узоры у нас получаются совершенно разные, нити Сил рвутся, нет ничего удивительного в том, что у нас ничего не выходит.

— Если ты такой умный, то покажи как надо! — Митька, едва могший прочувствовать эти самые нити, окончательно вызверился, яростно фыркнул и кивнул в сторону огороженного стеклянными перегородками плата, где мы и пробовали свои Силы.

Он показал. Мы долго молчали, переваривая увиденное и осознавая то, что мне не раз говорила Оксана:

— Мы тупые! — вынес общий диагноз Лешка.

— Не надо обобщать! — Мила подошла к Димке и попросила показать еще раз.

— Черпать в себе ничего не надо, смотрите вокруг, нити Силы пронзают все, не надо крутить новые. Они неустойчивые, слабые, распадаются от малейшего движения и изменения в магическом фоне Земли, которые происходят ежемоментно. А вот с изначальными можно делать все что угодно, даже бантики из них накрутить и ими завязать косички. Мил, смотри сюда, потом помечтаешь, все равно ты не сможешь сотворить такое раньше, чем получишь звание мастера. И повторяй за мной... — это смотрелось очень странно, немного страшно, но в то же время красиво — стоит за стеклом парочка с закрытыми глазами, шарит в воздухе руками, словно ищет что-то, а потом, найдя, начинает плести невидимую сеть. Пальцы щелкают, танцуют, осторожно касаясь то одной нити, то другой, и, наконец, замирают. Основа готова, можно накладывать на нее заклинание и либо пускать в дело, либо оставить, привязав нить к себе. Узор предопределяет заклинание, есть три разновидности — жизнь, эмоции, и стихии. Каждая из них может иметь два вида — созидание и разрушение. И все нам придется изучать, ведь это и есть магия. "Магия — есть Сила, но Сила — не есть Магия". Интересно, это я один такой сообразительный, понявший смысл первого закона только сейчас или как?

Оксана

Второй триместр, январь-месяц и зима набирают обороты. Алексей Назарович был приятно удивлен тем, что мы самостоятельно освоили основу, пусть нам еще далеко до совершенства, но мы это сделали. Самое смешное, что редко кому из учеников удавалось понять тот небольшой нюанс в работе над плетением, которым с нами поделился Димка. Кстати, ему и Раде это удается лучше всех, препод даже предложил им самостоятельно изучать узоры, чтобы не терять времени.

— Советую вам продолжать работать вместе, — смущенно покраснев, пробормотал учитель.

Эти двое сумели нас удивить. Кто бы мог подумать, что они могут начать встречаться, ведь никаких предпосылок к этому не было. Так говорит Сергей, а парни кивают в знак согласия. Смешные они... какие предпосылки, когда тут любовь?

— "Любовь нечаянно нагрянет,

Когда ее совсем не ждешь,

И каждый вечер сразу станет

Ослепительно хорош..." — пропел Мишка, цитатой подтверждая мои слова.

— Готова подписаться под каждым словом, — вспомнила о его словах Мила некоторое время спустя, когда все уроки уже закончились, и мы шли к комнате Димки. — Рад, а как там у вас продвигаются совместная работа? Сколько поз... в смысле узоров уже изучили?

— Иди ты знаешь куда?! — обернувшись, Радмила бросила на нашу блондинку сердито-насмешливый взгляд.

— Знаю. И обязательно пойду... только после того, как найду подходящего парня. Может, ты мне Димку одолжишь? Ненадолго... — Рада фыркнула, но промолчала. Все равно с Людой спорить бесполезно, последнее слово она всегда оставляет за собой.

Вообще, нас их отношения касаться не должны, но нам же любопытно. А Рада молчит, делает вид, что ничего не случилось, разве что улыбаться больше стала и с Димки глаз не сводит. Единственный, кто оказался недоволен изменившимся статусом нашей красавицы был эльф. Он несколько дней ходил хмурый и задумчивый, потом не выдержал и настоял на разговоре наедине. Не знаю уж, что он там ей наговорил, но вернулась она злая и долго не могла успокоиться. И еще попросила не распространяться на эту тему, особенно при Димке. "Хороший мальчик" оказался ревнив, до Отелло ему, конечно, далеко, но глаза сверкают не хуже чем у Сира, когда тот зол. Наверняка пошел бы выяснять отношения, и хотя маловероятно, что они могли снизойти до драки, но лучше не нагнетать отношения в группе, с этим согласна даже Мила, наша сорока. Не воровка, а та, что новости на хвосте разносит.

С трудом, но мы все-таки вытащили парней на улицу. Какие они у нас все-таки нежные, снег, видите ли, на улице идет, холодно и мокро. Самое время для того, чтобы заняться постройкой горки и игрой в снежки. Мальчишки продолжали вяло упирать, но видно было, что они и сами загорелись этой идеей, они уже выбирали себе жертв. Мы уже добрались до выхода, когда Нина, которая в очередной раз опоздала, задумчиво разглядывая нашу разношерстную компанию, удивленно спросила у Сереги:

— Неужели ты смог ее заставить снять эту гадость? — мой жених отказывался признавать в моем украшении амулет истинного пути, не раз просил его убрать с глаз, и девчонки были с ним полностью согласны, хотя и признавали ценность этого артефакта. Я испуганно ухватилась за шею, и замерла в ужасе. Гнезда не было!

Девчонки кинулись ко мне, начали успокаивать, Сережка, вымученно вздохнув, протянул платок, пробурчав себе под нос, что страдать из-за "этого" просто глупо. После его слов я уже не могла сдерживать слезы, они градом покатились по моему лицу. Друзья усадили меня на небольшую каменную скамеечку под ноги титану, державшему на руках балкон второго этажа, а сами под руководством Милы стали обшаривать двор и крыльцо. Я попыталась успокоиться и вспомнить, когда и где могла его потерять. Здесь маловероятно, мы только выйти и успели, так что остается только коридор и комната мальчишек, где они, отнекиваясь от выхода в свет, долго действовали нам на не нервы. Крикнув ребятам, что поищу внутри, кинулась в замок. Нина догнала меня на полпути, сказав, что на улице все же холодно, искать в комнатах уютнее и теплее, поэтому, почему бы ей не составить мне компанию? Я безучастно кивнула, внимательно глядя по сторонам и под ноги, не валяется ли где под вазой или доспехами мой амулет. В полном молчании мы добрались до спальни ребят, Верей толкнула дверь, а когда та не поддалась, постучала.

— А никого нет!

— Кузя, открой, мы тут забыли одну вещь, — зная, как легко обидеть и вывести домового из себя, я старалась говорить вежливо, не срываясь на крик.

— Никого нет! — уперся он.

— А ты? — поддел его Васька.

— А я дух.

Я растерянно посмотрела на Нину. Срываться нельзя, нужно попросить у Димки с Мишкой ключ, или прийти сюда с одним из них, теперь придется возвращаться. Домовой слишком упертый, чтобы признать себя неправым, а Василий слишком ленивый, чтобы нам помочь.

— Я могу сбегать за ними, — не очень охотно предложила подруга.

— Вместе сходим, — решила я, что мне здесь одной делать, под дверью стоять?

На полпути мы встретили Мишку, который сообразил, что как бы мы не ломились, Кузя нас не пустит. Пока он отчитывал домового, мы перевернули обе кровати, перерыли шкаф и осмотрели стол. Нина, глядя на меня, вновь готовую расплакаться, как-то вяло предложила вновь осмотреть все на обратном пути до ребят.

— Может, они что нашли?

Я опустилась на пол, попросив их немного подождать:

— Может, под кроватью...

— Оксан, хватит, как он там мог оказаться? — устало произнес Мишка. — Кузя поищет...

— Нашла! — радостно провозгласила я.

Для того, чтобы достать артефакт пришлось лечь на пол, при этом я все равно не могла дотянуться до цепочки. Мешала стеклянная сфера, и куда только Кузя смотрит, она там наверняка уже давно лежит, вся пылью покрылась. Я положила ее на ковер и вновь полезла под кровать.

— Есть.

— Осторожно! — одновременно со мной вскричала Нина.

Вылезая, я умудрилась несколько раз стукнуться головой о дно кровати. Мой однокашник стоял, прижавшись спиной к стене, под ногами его лежала разбитая сфера, от которой поднимался едва заметный пар. Зрачки Мишки расширились, ноздри раздувались, выглядел он как шизофреник на последний стадии помешательства. Правда, длилось это недолго, в следующее мгновение он, несколько раз встряхнул головой, приходя в себя, и как ни в чем ни бывало произнес:

— Теперь мы можем идти?

Яга

Мир сложно удивить: его жители — герои сказок и легенд, былин и мифов, жившие во времена богов, которые порой вытворяли такое, что потом сами не могут понять, как так вышло и нужно ли возвращать все на круги своя. Я есть, была и буду одной из самых эксцентричных представительниц этой расы, разговором с самой собой я, даже если бы захотела, не привлеку никакого внимания, несмотря на то, что гуляю в час пик по базару, в самом центре города.

— Ты преувеличиваешь!

— Преувеличиваю, ха! — мое возмущение ее совершенно не трогало, а вот от прилавка с овощами отскочили все покупатели, позабыв про свои покупки. Сделав вид, что не замечаю растерянную продавщицу, я принялась перебирать помидоры, продолжая отчитывать подругу:

— Какой была, такой и осталась. Даже могила тебя не исправила, фаталистка ты, легкомысленная фаталистка! Сколько раз мы с тобой спорили по этому поводу? Ты не слышишь голоса разума, остаешься при своем мнении.

— Судьбу нельзя менять, ей можно лишь покориться. Прав Совет, говоря о запрограмированности будущего. Вспомни о Голубиной книге, ты сама держала ее в руках.

Ее единственный аргумент, он всегда ставит точку в нашем споре. Согласиться с ней я не могу, сказать мне больше нечего, поэтому предпочитаю молчать, чем она без зазрения совести пользуется. Я швырнула на весы картошку, бросила на прилавок шесть медных монет и, отправив продукты домой, продолжила поход по рынку.

День выдался не самый теплый, люди, словно тени, скользят мимо, кутаясь в шубы и пуховики, кое кто — кто именно за поднятыми воротниками и намотанными на нос шарфами разглядеть не получалось — замирал на секунду, бормоча нечто неразборчивое, наверное, приветствие, и торопились дальше. Я, в своем полушубке да удобных ботиночках веселой расцветки, выгодно выделялась из толпы. Даже Надья, не утратившая своей красоты и в преклонном возрасте, в строгом сером платье, подпоясанном белым поясом, и в туфлях в тон ему, на моем фоне бы потерялась, будь она видимой. Эта мысль вернула мне хорошее настроение и улыбку, заметив которую, моя дражайшая подруга фыркнула и, гордо вскинув подбородок, продолжила, наконец, рассказ о встрече с Ниной Верей. Нашла к кому обращаться за помощью, по словам Сира, она одна из самых наблюдательных учениц его группы. Пусть у нее хватит ума и таланта помочь Михаилу, но она может помешать мне. Надежду мои проблемы не волнует, она переживает за внука.

Наши отношения сложно назвать дружбой, мы никогда друг другу не верили, уводили мужчин, пускали сплетни — вели себя как две школьницы. Причем когда мы познакомились, ей едва исполнилось двадцать, я же к тому моменту сбилась со счета, но в том, что мне было более полутора тысяч лет, уверена. И общались мы с ней не так долго, от силы четыре года. Естественно, что, получив через пятьдесят лет от нее письмо с просьбой встретиться, я решила его проигнорировать, как и последующие десять. Надья всегда отличалась упорством, не дождавшись ответа, она явилась ко мне лично. Ее теория наследования Сил шувани показалась мне бредовой и оттого соблазнительной. Согласившись ей помочь, я ничем не жертвовала, кроме скуки, от которой не мог меня избавить даже Кощей. И, как оказалось, нервов — когда мы договаривались, она ничего не говорила о том, что появится однажды в моей гостиной, потому как "все идет не так". Свою часть договора я выполнила и, хотя понимаю ее нетерпение, ничем помочь не могу. Ее загробная жизнь полностью зависит от Михаила, наши объяснения нечего ему не дадут, кроме головной боли. Бедный мальчик, не повезло ему с бабушкой. Да, я тоже использую Димку в своих целях, но я не ставлю на нем эксперименты. Додумалась, отдать мужчине Силы, что сотни лет наследовали только женщины. Как он дожил до своего пятнадцатилетия, я до сих пор не понимаю. Стоит признать (хоть и не хочется), что раз он до сих пор жив, идея не совсем провальная.

Впрочем, ее головная боль меня сейчас волнует меньше всего. Обряд определения уровня дал совсем не те результаты, на которые я рассчитывала. Какую истерику мне закатил Кощей, можно подумать, что я специально все подстроила. Третий уровень. Для поколения детей, учащихся в Лицее в данный момент совсем не плохо. Но "не плохо" не устраивает никого из нас, нам нужно "отлично, великолепно". А ведь Димка наш последний шанс, время уходит, в конце весны распахнутся ворота Ирия, открывая доступ к уже упомянутой Голубиной книге. Если на ее страницах не будет золотыми рунами описана жизнь одного из моих потомков, то можно с чистой совестью сказать, что моя жизнь прожита зря. Справиться с возможными соперниками трудно, но шанс есть. Главное, чтобы и нам Судьба выделила игровые фигурки.

Миша

Я трус. Неужели все действительно так просто, как утверждает бабушка Надья? Я просто трус, узколобый идиот, не сумевший понять всю гениальность затеи одной из последних ведьм-шувани, решившей с моей помощью остановить исчезновение себе подобных. Конечно, ведь у женщины может быть только одна наследница, в то время как мужчина станет носителем этих Сил, сможет передать их всем своим детям, если не умрет раньше. Сделала из меня подопытного кролика, даже не удосужившись поинтересоваться моим мнением, или как-нибудь проверить свою нелепую теорию. Жив я еще только благодаря каким-то бабушкиным знакомым, однажды открывшим для меня Грань. Имен она не назвала и, наверное, это правильно, я скажу им "спасибо" не сейчас, а через несколько лет, когда все закончится хорошо. Надеюсь, у меня будет такая возможность.

Обо всем этом мне рассказала Нина, у который состоялся продолжительный разговор с призраком бабы Надьи. Единственное, что мне понравилось из ее рассказа, так это то, что лицо бабушки в хрустальном шаре в день ее похорон мне все-таки не привиделось, она специально оставила часть своей души в нем, чтобы иметь возможность проследить за тем, как работает ее план. Долго же ей пришлось ждать пока появиться возможность освободиться.

— Зато теперь ты знаешь, что надо делать! — нарушила Нина молчание, даже не пытаясь хотя бы добавить нотку оптимизма.

— Спасибо, утешила! — не смог сдержать я рык. Потом прощения попрошу, сейчас мне надо на ком-нибудь выместить злость.

Мы сидели в саду, в летней, продуваемой всеми ветрами беседке, где везде — на полу, столе, скамейках, перилах и даже потолке — лежал снег. Нина давно замерзла, ей уже не помогали ни энергичные прихлопывания — притопывания, ни подпрыгивания, ни растирания, я же, в отличие от нее, наслаждался погодой. После сегодняшнего утреннего приступа и нескольких часов под присмотром помощниц Василисы, температура выше минус пятнадцати мне противопоказана. Если бы я находился здесь один и был уверен, что в ближайший час сюда никто не придет, то, не раздумывая, сиганул бы с обрыва реку. За всю непоследовательность, странность, и абсолютно наплевательское отношение ко всем законам природы, я и люблю лицейский сад. Здесь — январь-месяц, северный ветер, снегопад и затянутое тучами небо, а на том берегу — октябрь, легкий моросящий дождик и любопытное солнце, выглядывающее из-за облаков.