Еще один клон. Рыжие волосы, голубые глаза, простая рубашка с кунг-фу штанами, копия стоит с высокомерной гордостью, бесстыдно выпячивая свою крупную грудь, как будто заявляя о своей женственности.
— Прости за это, — начинает она без капли извинений в тоне. — Я просто хотела поговорить с тобой наедине.
С осторожностью наблюдаю за другой мной. Я не совсем понимаю этот мир. Аспекты, виртуальное пространство, для меня в этом нет никакого смысла. Разговор с доппельгангером ничуть не упрощает. Я уже и раньше встречал двойников и получил от них только неприятности.
Выглядываю в окно. Каким-то образом кэндоист Ранма сумел освободиться. Теперь он фехтует с теневым великаном. Битва в самом разгаре, но исход ясно виден. Четырехногая тварь, несомненно, победит.
Возвращаю внимание своей похитительнице.
— Кто ты?
Девушка озаряется широкой улыбкой.
— Саотоме Ранма, но ты можешь называть меня Пацанкой, — говорит Пацанка. Она бросает взгляд через плечо. — Нужно разобраться побыстрее. Победа пока что задержит эту сучку Камико. Но против Кошмара Победа продержится не больше минуты. Так что, если мы собираемся это сделать, сейчас лучший момент. Куй железо, пока горячо, и все такое…
— Лучший момент для чего именно? — спрашиваю я, мой голос полон подозрений. Не собираюсь по первому слову доверять Пацанке. Не с играющим с моей головой Институтом.
Грудь Пацанки надувается от гордости.
— Рада, что ты спросил. Потому что у меня есть отличный план. Лучший план. Мы вдвоем обведем эту сучку вокруг пальца.
— Угу, — ворчу я. — Конечно, как раз плюнуть.
Улыбка Пацанки исчезает, и она наклоняется по-настоящему близко.
— Ты хочешь сказать, что мой план никуда не годится?
— Учитывая, что я ничего не слышал, да, именно это я и хочу сказать, — отвечаю я. Смотрю прямо на нее. Не собираюсь уступать подделке.
Секунду кажется, что Пацанка врежет мне в челюсть, но после недолгого переглядывания она отворачивается и хмуро выглядывает в окно. Возвращается дневной свет. Звуки битвы раздаются в отдалении. Камико, Кошмар и Победа исчезают из виду.
— Ладно. Я поняла. Ты мне не доверяешь. Так что я объясню, — говорит Пацанка. — Но чтоб ты знал, все это пустая трата времени.
— Ага, ну, позволь мне об этом судить, — отвечаю я.
Я понимаю, к чему клонит Пацанка, и разделяю ее беспокойство. Но сейчас Камико известный мне дьявол, а Пацанка — неизвестный.
— Ладно. Видишь Женскую-маску, вон там, на скамье, — говорит Пацанка, указывая на окно. — Камико она нужна, так? Так что сейчас мы…
— Эй, постой секунду, — обрываю я. — Женская-маска? Как насчет объяснить все немного понятнее.
Пацанка скрещивает руки на груди. От этого ее и так уже большой бюст становится только еще заметнее. Черт, из меня выходит горяченькая девчонка.
— Сказала же, у нас не так много времени, — спорит Пацанка.
Фыркаю.
— Ага, и угадай, кто именно его сейчас тратит?
— Проклятье. Хватит тупить, — рычит Пацанка. — Мы здесь оба Саотоме Ранмы. Просто поверь мне в этом, ладно?
— Последние три недели меня одевичивают в Институте Прекрасных Принцесс. Сейчас, сразу после входа в мою голову, девушка пытается заставить меня что-то для нее сделать. Скажи мне, разве это не подозрительно? Кроме того, я Саотоме Ранма. А ты подделка.
— Если я подделка, то и ты тоже, — возражает Пацанка. — Раз уж ты ничего не понял, дай объясню. Я Саотоме Ранма, — говорит она, ткнув в себя. Она указывает за окно на девушку на скамейке. — Это Саотоме Ранма. Ублюдки, сидящие на плечах Женской-маски, это Саотоме Ранма. Эго, урод в тоге, это Саотоме Ранма. Вся поклоняющаяся ему толпа это Саотоме Ранма. Победа это Саотоме Ранма. Кошмар это Саотоме Ранма. Небо, земля, деревья…
— Это Саотоме Ранма, — заканчиваю я. Притопываю ногой, чтобы показать, что мое терпение на исходе.
— Именно! Это, — широким взмахом проводит Пацанка рукой, — разум Саотоме Ранмы. Ты, я и все остальное здесь, кроме Камико и этой чертовой тиары, часть Саотоме Ранмы. Я думала, что это очевидно, но, похоже, я тупее, чем я думала.
Смотрю на Пацанку. Она начинает меня бесить. Фактически, идея врезать ей кулаком по лицу становится все привлекательнее.
— Ближе к делу.
— В этом дело. Я Пацанка, часть Саотоме Ранмы, которой нравится быть девушкой. Это я говорила: эй, зачем спешить? когда Хабу облил нас из блокирующего ковшика.
Пацанка указывает наружу.
— Девушка на скамье, это Женская-маска. Она представляет собой то, как, по твоему мнению, тебе стоит вести себя, когда ты девушка. Ублюдки у нее на плечах это Отрицание и этот сволочной кусок дерьма Шовинист. Чертов маленький урод думает, что мы должны превратить себя в гендерный стереотип только потому, что у нас выросли груди.
Складываю руки на груди, неосознанно повторяя позу Пацанки.
— Таким образом, ты говоришь, что ты просто часть личности.
— Я не просто часть личности. Я лучшая часть личности, — хвастает Пацанка. — И это не ты, это мы. Ты «воля» Саотоме Ранмы. В принципе это значит, что ты ленивый бездельник, на которого мы все кричим, когда хотим, чтобы «Саотоме Ранма» что-нибудь сделал. — Пацанка еще раз широко взмахивает рукой, когда называет нас, указывая, что она говорит о сумме частей. — Теперь мы можем перейти к плану? Лучше всего сейчас, прежде чем Камико покажется, обозлится и бросит нас Сидзуэ.
Хмурюсь. Мне не нравится, когда говорят, что я только фрагмент Саотоме Ранмы. Ничто не изменилось с тех пор, как я попал в этот мир. Ну, похоже, кое-что изменилось. С того момента, как я оказался в нуль-пространстве, моя голова прояснилось. Если принять слова Пацанки, то в этом есть смысл. Я очищенная «воля» Саотоме Ранмы. Все засоряющее мое мышление дерьмо? Ну, возможно оно где-то здесь.
— Хорошо. Тогда расскажи мне об этом своем великом плане.
Пацанка ухмыляется и соскакивает с подоконника. Она пересекает маленькую темную церковь и хватает пару бутылок.
— Вот что мы сделаем. Ты поймаешь в них Отрицание и Шовиниста. Как только их не будет, я займусь Женской-маской. Просто, верно?
— Ага, и после этого ты сможешь диктовать мне, как мне вести себя девушкой, — закатываю я глаза. Неужели я настолько очевиден? — Почему бы тебе не начать убеждать меня, почему я должен позволить тебе еще больше одевичить меня.
Пацанка пересекает комнату и резко ставит бутылки на подоконник.
— Тебе нужна причина? Я дам тебе причину. Пока мы сидим здесь и спорим, Камико прикладывает все силы, чтобы захватить все три этих аспекта. Эти тупые идиоты не смогут защититься, и они не пошевелятся, пока их спор не закончится. Чего никогда не произойдет. Таким образом, вместо того, чтобы позволить Камико их заполучить, мы поймаем двух этих ублюдков. После этого ты сможешь засунуть их на Запретную гору или еще куда-нибудь. Там их Камико никогда не достанет.
В сказанном Пацанкой есть смысл. Я не уверен, как же засовывание Отрицания и Шовиниста в бутылки защитит их, но я не знаю, как работает это место. Тем не менее, в плане Пацанки остается пара больших дыр.
— Я все еще не понимаю, с чего мне следует отдавать Женскую-маску тебе.
— Женская-маска просто оболочка. Марионетка. Единственные части тебя, которых заботит то, как ты будешь вести себя девушкой, это эти бессмысленные ублюдки, Кукла и я. Только один из нас может ее заполучить, и так как мы выведем Шовиниста и Отрицание за скобки, кем тебе хочется быть?
На моем лице появляется выражение отвращения. Кукла. Подумать только, это мерзкое создание Сидзуэ поселилось у меня в голове. Часть меня хочет послать Камико к черту, выследить этого монстра и убить его.
Заставляю себя вновь сосредоточиться на имеющейся проблеме.
— Ладно. Я это сделаю, но только потому, что я не придумал ничего лучше. Тем не менее, у нас проблема. Камико закусила удила. Если мы что-нибудь ей не отдадим, следующую неделю нам будет промывать мозги Сидзуэ.
— Сидзуэ. Черт. Я о ней забыла, — хмурится Пацанка. — Полагаю, тогда тебе придется отдать сучке одну из бутылок. Или вручить ей этого придурка Мужественность. Мне без разницы.
Впиваюсь взглядом. Небрежное предложение Пацанки покончить с мужественностью не внушает мне доверия. Растаптываю это чувство и хватаю бутылки. Сейчас план Пацанки единственное, что у меня есть.
Выглядываю в окно. Темные облака уступили прекрасному солнечному дню. Звуки боя исчезли. Морщусь. Пацанка права. Мы тратим драгоценное время.
Приняв решение, я выпрыгиваю через окно церкви. Через десяток шагов я вновь стою перед Женской-маской.
— Девушки должны готовить для своей семьи. Так почему бы тебе не вставать пораньше, чтобы готовить?
— Потому что она парень, кретин…
Отрицание Отрицания затихает, когда его поглощает стеклянный сосуд. Ранма в красном отскакивает от дна бутылки и рвется в сторону выхода. Закрываю металлическую крышку, перекрывая крохотной копии побег. Тух тух тух. Отрицание беспомощно бьется внутри о стекло.
Засунув отрицание под левую руку, открываю второй сосуд. Шовинист отшатывается и скользит за Женскую-маску. Он выглядывает из-за ее плеча, используя ее тело как щит.
— Эй, постой! Что ты делаешь! — выкрикивает Шовинист. — Я имею в виду, неплохо, партнер. Избавиться от этого придурка, Отрицания, было отличной идеей. Теперь, когда его нет, наша женская форма начнет вести себя как и надлежит девушке. Так что как насчет того, чтобы убрать эту бутылку и… а-а-а!
Ву-ум. Воздух гудит у горлышка бутылки, когда я замахиваюсь на Шовиниста. Ранма в черном спрыгивает со своего насеста, стараясь сбежать, но я быстрее. С изворотом запястья меняется траектория бутылки. Поймав в плен Шовиниста, я крепко закрываю крышку.
— Отличная работа! — кричит Пацанка.
Пацанка сияюще улыбается мне, когда выбегает из церкви и рвется к запутавшейся, но любопытствующей Женской-маске. Взгляд Пацанки впивается в глаза ее приза, как будто она любуется трофеем.
Кидаю на Пацанку раздраженный взгляд.
— Я сделал это не для тебя, — отвечаю я.
— Нет, но ты будешь рад, что сделал! Все, наконец, выглядит… Дерьмо! — обрывает себя Пацанка, когда тьма одеялом окутывает землю.
Кошмар.
Колоссальная четырехногая тень начинает бежать. Его передние лапы врезаются в землю всего в нескольких метрах передо мной. Земля дрожит под титаническим весом. Отшатываюсь, мое сердце замерзает от грубого страха, вызванного присутствием Кошмара.
Бутылка с Отрицанием выскальзывает из дрожащих пальцев.
Ужас уступает отчаянию. Носком ботинка ловлю бутылку всего лишь в нескольких сантиметрах над кирпичом. Внезапный сдвиг и панические метания сговорились против меня. В тот момент, когда я подбрасываю Отрицание обратно в воздух, Шовинист выскальзывает на свободу. Безумно ныряю за ним.
Кошмар воет.
Дыхание перехватывает. По костям расходится ледяная дрожь. Ужас. Неописуемый страх нерушимыми цепями пригвождает меня к месту. Трах! Бутылка разбивается о землю. Крошечный Ранма вылетает на свободу, отскакивает в сторону и мчится к Женской-маске. Я не уверен, какую же из двух бутылок я упустил, пока сосуд с Отрицанием не приземляется в подставленную ладонь.
Каким-то образом мне хватает ума удержать хватку.
Кошмар шагает вперед, проходя мимо, так близко, что его усы касаются моей щеки. Ленивым жестом демон поднимает полночно-черную лапу и отбрасывает Пацанку в сторону. Существо медленно поворачивается, под темной шерстью перекатываются могучие мускулы. Он замирает рядом со мной, гигантские прищуренные глаза смотрят в мои.
Затем демон продолжает свой путь. Он останавливается в центре деревни, где сворачивается на земле. Своим маленьким слизистым языком он начинает дочиста вылизывать свою темную шерсть.
— Беги-беги-беги! — кричит Шовинист.
Моя голова дергается в сторону, и я замечаю Ранму в черном, усевшегося на голову Женской-маски. Он держит в своих крошечных руках пучки волос, как будто бы они бразды огромного зверя. Женская-маска после приказа Шовиниста мчится вперед, исчезая между зданий. Щуплая функционирующая часть моего мозга запоминает направление, в котором они направились.
Камико встает на своем верховом и смотрит на меня сверху вниз. Ее карие глаза скользят к бутылке в моей левой руке.
— Передайте его, пожалуйста. Затем поможете мне собрать беглецов.
Смотрю на Отрицание. Красный Ранма бьется в бутылке как муха. Возвращаю взгляд Камико и прищуриваюсь.
— Нет.
— Саотоме-тян. Пожалуйста, не делайте из этого проблему. Мой ультиматум не послужит ничьим интересам.
От моей хватки на бутылке с Отрицанием белеют костяшки. Сглатываю, но горло остается сухим.
— Минимальное усилие, — начинаю я. — Вот, что ты сказала. Я отдам тебе одного из них, но не всех троих.
— Я и правда так сказала? — вздыхает Камико. — Очень хорошо. Пока что позволю вам это. Однако я приму не менее двоих, и среди них должна быть Женская-маска. Это понятно?
Открываю рот и снова закрываю его. Нет. Здесь я не отступлю.
— Одного и только одного, — удается прорычать мне.
Камико прищуривает глаза.
— Это не игра, Саотоме-тян. Не нужно все чересчур усложнять.
Стараюсь держаться уверенно, но мой рот обращается пустыней. Меня трясет. Адреналин и страх реками текут в моих венах. Я знаю о последствиях неповиновения. ИПП учил меня так, что я никогда этого не забуду. Даже если… нет, когда я сбегу из этой адской дыры, я не буду тем же человеком, что вошел. Я уже изменился. Изменился так, как хотела Камико и как нет.
Это пари. Азартная игра, что Камико не сошлется на свой ультиматум, что ее желание получить сенши превосходит ее потребность контролировать. Я ставлю на это свою жизнь, еще одна-две недели с Сидзуэ, вероятно, больше, чем я смогу выдержать.
Но и отказаться я не могу. Я Саотоме Ранма. Я сражаюсь и сражаюсь и сражаюсь, пока, через упрямство, я не побеждаю. Для меня победа не просто желание, это необходимость. Я не знаю, как сдаваться. Вот, кто я.
— Не игра, — говорю я пересохшими губами. — Бой.
— Саотоме-тян, я не…
Я продолжаю, говоря громче, чтобы заглушить ее. Не могу сейчас прекратить. В тот момент, когда Камико четко заявит свою позицию, она уже не отступит.
— Сражение. Победитель получает все.
За моим заявлением следует молчание. К моему шоку, Камико обдумывает мое предложение. Я ожидал, что она сразу отбросит его.
— И что же именно получает победитель, Саотоме-тян?
Глаза Камико становятся прищуренными хищными щелями. Я видел ее вымотанной. Я видел ее холодной. Я видел ее бесстрастно наблюдающей, когда она мучила меня агонией, выглядя деловой женщиной, что делала то же самое с сотнями девушек и ничего при этом не чувствовала. Но это первый раз, когда я вижу вышедшую на охоту Камико.
По моей спине пробегает холодок. У меня смутное ощущение, что если я не выражусь абсолютно недвусмысленно, последствия будут плачевны.
