— Кабель мы — того... сняли в первый день, — объяснил инженер (он действительно инженер-конструктор), — Некогда было искать подходящий, — объяснять, что мародерка происходила в разгар аврала излишне, — Сейчас опять подключу. Воду придется в бак накачивать. А канализационные стоки пока сливать некуда.
— Опять копать? — морского пехотинца зовут Игорь. Рыть на холодном ветру (он опять поднялся) канализационную яму служивому явно не хочется.
— Зачем? Второй газогенератор — уже варят. Ставить будут неподалеку, протянем туда фекальную трубу. А пару-тройку дней — и на землю поплескать можно.
— Тогда, я быстро, — справедливости ради замечу, просто на землю парень шланг всё же не бросил, ямку "на пару штыков" — обозначил.
Без электричества моя работа стоит. Пришлось ждать и смотреть на чужую... Сетевого напряжения дико боюсь с детства. Видеть, как страшные провода без изоляции, от которых, только что, ярко загоралась "лампа-пробник", без всякого почтения скручивают и гнут голыми пальцами — невыносимо. Он что, совсем тока не боится? Фильм ужасов!
— Разве так можно? — мужик не сразу въехал в смысл сказанного, — А как же техника безопасности?
— По технике безопасности, — вот же тип, разговаривает, не прекращая крутить свои жуткие медяшки, — нас здесь должно быть трое. Кроме меня — напарник и бригадир... А ещё — плакат на щитке, до самого окончания работ, "Не включать, работают люди!". Да вот нету лишнего народа! Приходится самому, осторожно... — если он, как сейчас, работает "осторожно", то я — мать Тереза...
— А если ударит током? — слово "убьет" выговорить не посмела. Боюсь накаркать.
— Ну, дернет... — согласился мужик, спокойно подкручивая какой-то винтик в распределительном щитке, — Подпрыгну. Матюкнусь... Бывает...
— Так страшно же... — крышка ужасного ящичка с изображением молнии наконец-то закрылась, можно перевести дух.
— Как химики нюхают незнакомые реактивы?
— Вот так, — машинально показала намертво вбитое на студенческих лабораторных действие. Одна рука с пробиркой отведена от лица, второй делается жест "на себя", что бы осторожно вдохнуть неизвестные пары.
— А электрики, трогают детали, которые могут оказаться под напряжением, вот так, — инженер осторожно касается воображаемой токоведущей части внешней стороной пальца, заложив другую руку за спину и склонившись назад.
— Если разрядом скрутит, то сам собой отпрыгнешь?
— Примерно, — морпех Игорь уже вернулся и почтительно прислушивается к чудному разговору, тоже стараясь держаться от проводов подальше. Видно, что в современной школе больше не преподают "в живую" ни химию, ни физику, — Молодой человек, вы в курсе, зачем нам понадобились?
— Помогать? — и поник, видимо вспомнив опрометчивое обещание, — Разной гадостью, на пробу, кормить будете?
— Учиться... А лопать стряпню, которую набодяжит Галина, будем все вместе. Что бы никому не обидно...
Говорят, что для химика нет хуже несчастья, чем молодой лаборант. Пока освоится — каждую минуту жди оплошности или ЧП. Но с лаборантом, по крайней мере, ясно кто главный. Ты сказала — делает. Не умеет — учи. Наша маленькая компания, собравшаяся в заново освещенном помещении лаборатории, четкого подчинения лишена. Что толку корчить из себя начальницу? А как поставить себя атаманшей — не знаю. И с чего начинать порученное мне дело — тоже не знаю... Абсолютно бредовая задача. Честно! Так я в узком кругу и заявила.
— Реактивов — нет. Оборудования — нет. Персонала — нет. Вокруг лес и медведи (про медведей больше для красного словца, судя по всему — разбежались и медведи). Что было можно сделать быстро — уже сделано.
— Тогда чем Дарья Витальевна недовольна? — будто не слышали.
— Грибная мука — редкий и деликатесный продукт. Содержащиеся там вещества, попадая в пищеварительную систему, резко нагружают организм. Это вредно как, — с чем бы сравнить? — если взрослого "посадить" на детское питание... Мгновенно и полностью всасывающийся "допинг". Годится разве для первых космонавтов, которые по несколько суток летали не снимая скафандров.
— Ни желудку работы нет, ни посрать толком нечем? — парень уловил суть, — зато, наверное, хорошо кроссы бегать.
— Да, спортсмены эффектом иногда пользуются. Но, высокая питательная ценность, при ураганной усваиваемости, сбивает организм с толку. Результат — как минимум, расстройство желудка. Долго без привычной еды нельзя. А опыта постоянного питания людей одним грибным соусом в мировой практике не зафиксировано.
— Галина, зря ноете! — хм, кто тут вообще главный? — Нам просто нужен результат. Быстро... Подскажите, для начала, способ хоть немного исправить описанный недостаток. Что-то там добавить... или убрать... обдать паром... посолить, наконец. Только реальный...
— Добавить? — незамутненная наивность вопроса, в другой ситуации, развеселила бы до слез, — Разумеется! Дарю идею — добавлять в ежедневную выпечку, как минимум полцентнера очень мелко растертой туалетной бумаги. Или центнер...
Хотела тонко съязвить, но, похоже, мой черный юмор до собеседников не дошел. Совсем... Уселись, как в своем доме. Разглядывают обстановку... Хотя, возможно просто греются. На ветру прохладно, а в помещении комфортные "плюс 22". Хорошие полевые лаборатории делают современные китайцы. Блоки с пенопластовой начинкой, обтянутые снаружи синтетикой, держат и дождь, и мороз. Калорифер-автомат нагнал температуру за считанные минуты. Если погода выгонит меня из "модуля", переберусь сюда. Для раскладной койки места хватит.
— Оттого туалетную бумагу добавляют в дешевую колбасу? — морпех, кажется, принял мои слова всерьез.
— В современной колбасе своего жмыха хватает, — чистая правда, кстати, — там, вместо бумаги, растертые в тонкий порошок кости и шкура. Плюс — дешевый растительный крахмал. Принцип тот же — разбавить слишком тонко измельченную эмульсию жира и белка неудобоваримым наполнителем, вроде густого обойного клея, для более медленного и безопасного усвоения желудком питательных веществ.
— Идея понятна, — подключается инженер, — нужен растертый пористый материал, хорошо смачиваемый водой и нерастворимый в желудочном соке. Желательно — на основе целлюлозы. Так?
— Примерно. Только учтите, туалетная бумага — дефицит.
— А ещё? — как будто сказанного мало.
— Ещё нужна крахмалистая масса. Но, клетчатка — в самую первую очередь, — вспомнила вчерашнее ток-шоу, — Ягель не предлагать! В нем полно активной химии...
— Интересно, — инженер рассуждает вслух, — ведь должны быть природные материалы, похожие на бумагу...
— Лубяной слой древесной коры по составу близок к грубой бумаге, — встрепенулись.
— Какой именно древесины?
— Всё равно. Еловой, сосновой, березовой, — что-то прикидывает, — Да ерунда это, если заготовлять кору тоннами — здесь пустыня будет.
— Тем не менее, — встал и двинулся к выходу мимо озябшего служивого, — Подождите, я сейчас вернусь.
"Сейчас" растянулось минут на двадцать. Понятно, куда он ходил. На лесопилке, этих кусков коры — море. Для повертеть в руках — хватит. Для серьезных раздумий о "лубяной добавке" — кошачьи слезы. Ну да пускай. В тепле сидеть хорошо. Разморило. Глаза слипаются. Уже принес? Весь стол захламил... А пустые шишки зачем?
— Галина, подъем! — ой, чуть не задремала, — Игорь, смотри сюда! Найдите отличия. Чем вам не луб?
— Тоже, открытие, — всем известно, что, с биологической точки зрения, материал чешуек кедровой шишки и лубяной слой почти идентичны. Вот если бы где раздобыть кедровых орехов. В родном Питере — лакомство.
— Галина! — что-то важное мне недавно в голову пришло... — Галина, проснись! Смотри сюда!
— Орехи... — полная горсть глянцевитых скорлупок.
— Мы же в Сибири! — согласна, — Тут этих орехов, на деревьях, висит, видимо невидимо... Чем не крахмал?
— Мы пробовали! — эхом отзывается морпех, — Они вкусные, но сбивать и чистить трудно.
— Галина! — что отвечать? Больше месяца прожить в кедровом краю и совсем позабыть о кедровых орехах. Хороша. Пропахшее бензином дитя асфальта... Даже мысли не возникало.
— Орехи — это идея... "В ста граммах кедровых орехов содержится полная суточная норма белков и всех необходимых человеку микроэлементов", — не помню откуда цитата, — А почему шишки на землю не падают?
— Рано ещё! После заморозков посыплются, — никогда не видела, — Так годится? — надо сделать умный вид.
— Если орех уродился — безусловно, да, — попробовала расколоть скорлупку. Зубами... Ноготь... Ой! — По-моему голыми руками их лущить бессмысленно, — мне кажется, — Не человеческая еда... Жалко, что я не белка.
— Это уже технический вопрос.
— Тогда, — от мыслей даже в жар бросило, — надо немедленно начинать заготовку. К кому обращаться?
— Всё уже решено, — даже так? — Вопрос был только о шишках. Лущить их прямо в лесу или тащить сюда?
— Ради чешуек? — технология получается подозрительно безотходной.
— Вы же сами сказали — нужна клетчатка. Смотрите, какие мягкие чешуйки. Только растереть и готово...
Сбивание кедровых шишек с деревьев ручными колотушками.
Ахинеев явился в гости во второй половине дня... Вежливо постучал... Вежливо дождался приглашения и проследовал внутрь. Я едва закончила делать вытяжки из препаратов и раскладывать по хроматографической камере "промокашки" с анализами. Густой запах смеси бутилового спирта и уксуса не успел выветриться. Стол и свободные стулья завалены склянками с подозрительными смесями. На чистой бумажке в центре безобразия — "исходный материал". Плошка с грибным порошком, кусочек "хлебца", распотрошенная шишка и варварски растолченные в ступке кусочки кедровых орехов (ядра и скорлупки разделяла пинцетом). Логово алхимика...
— Галина Олеговна, куда телефон ставить будем? — светло-коричневая коробка ТА-57 в его руке выглядит ценным подарком. Слава богу, хоть какой-то признак цивилизации возвращается в наше захолустье.
— В принципе, безразлично.
— И всё же? — пришлось отвлечься на размышления. Раньше телефон стоял на столе. При текущем размахе работ это мотовство рабочего пространства. А больше и сунуть некуда. Загадка...
— Рекомендую, в изголовье диванчика. Что бы, если что — ночью не вставать.
— Согласна! — действительно, разумное использование последнего кусочка свободного места. Теснота...
— Что вы солдатам про орехи сказали? — и этот крутит провода голыми руками... страшно глядеть, — Они сейчас двинулись на пробный сбор орехов, будто на штурм крепости, — ага, то-то Игорь обещал поторопиться.
— Сказала, что из ореховой мякоти можно приготовить нормальную муку, годную даже на макароны.
— А ещё? — чем он недоволен, голос озабоченный.
— Что, если дела пойдут хорошо — скоро у нас будет и своя собственная халва.
— Понятно, — телефон слабо звякнул, оживая, — Сладенького захотелось... Дети... Вы их инструментарий видели? — приклеил к стенке шкафчика над аппаратом список телефонных абонентов.
— Когда? С утра отсюда не выходила... — про "малый военный совет" в стенах этой лаборатории говорить не буду. Про рисунки, "приспособлений" которые набросал, на этом самом столе, специально приглашенный для консультации зачинателей орехового промысла молодой парень из "научников", тоже не скажу. Ибо...
— Гляньте, при случае. Где они только успели узнать про "кедровые колоты"? Сущее варварство!
— Так в чем проблема? — вспомнила, так называют специальные деревянные молотки в рост человека, ими стучат по кедровым стволам, что бы сбить висящие на недосягаемой высоте шишки. Все так орех собирают.
— У кедра очень мягкая древесина. После удара "колотом" остается незаживающая рана, дерево начинает сохнуть. Таким манером, за пару сезонов, мы можем, вместо живой тайги, оказаться посреди сухостоя... Кедр растет очень долго и плодоносить начинает на 50-60 году жизни. Зато гибнет быстро. Понимаете?
— Намекаете, что одним годом наше здесь сидение не исчерпается и надо заботиться о будущем?
— "Надейся на лучшее — готовься к худшему! " Советую слегка проветриться, — да я и сама уже собиралась.
Искать дорогу не пришлось. Заготовители орехов, в отличие от грибников, держались кучно и волокли на себе тяжести. Протоптали в зарослях основательную тропу. Двигалась на стук колотушек по гулко звенящим стволам.... Отыскала... Посмотрела и ужаснулась... Если верить справочнику (успела кое-что прочитать, пока настаивались пробы в экстракторах) — со зрелого кедра за сезон можно взять несколько десятков килограммов шишек. Видимо, или у нас неправильные кедры, или ошибка в методике. Кора от ударов летит клочьями... На стволах — рваные забоины зверски оголенной древесины... Работнички в мыле... При этом результат — пшик. За неполный рабочий день два десятка морских пехотинцев и нескольких "инженеров" сумели наколотить четыре подозрительно легких мешка с "добычей". В переводе на орехи, от силы два ведра. Да я и сама процесс видела. Могучий замах... Сокрушительный удар, от которого вздрагивает воздух... А в итоге — сверху лениво падает жалкая дюжина шишек... Самое обидное, что урожай есть... Но, не валить же вековые кедры бензопилой ради разового сбора? Так дело не пойдет! Надо или отложить предприятие до заморозков (причем, эпидемия поноса ждать не станет), Или — срочно изобретать какую-нибудь "лесосберегающую" технологию... Отбой, товарищи!
Сбор и сортировка кедровых шишек.
"Бойтесь мечтать, мечты сбываются!" Пятый день лагерь то и дело вздрагивает от доносящихся с разных сторон взрывов... Воевавшие товарищи успокаивают, что, примерно через неделю, я привыкну и перестану на такую ерунду обращать внимание. Жили же так люди на передовой долгими годами? Засыпали и просыпались под канонаду... Чем мы хуже? Связного ответа у меня нет, но в глубине души подозреваю, что некоторые (не буду показывать пальцем на зеркало) достойны лучшего. Амундсен, вон, писал, что "к холоду привыкнуть невозможно". А он — великий полярный путешественник, половину жизни провел во льдах. Чего вы хотите от мирного биохимика?
Что особенно противно, где я — там и экстрим. Постоянно оказываюсь в центре событий, не сходя с места. Заколебали! Сутки убила на подготовку полного набора хроматограмм. Промывала, сушила, следила. Наконец, приготовилась пожинать плоды — развернула и отрегулировала денситометр, заправила бумажку с препаратом. И как назло, именно в этот момент, помещение буквально подпрыгнуло на месте от подземного удара... Как я не выбежала прямо через пенопластовую стенку — сама не знаю. Очнулась уже под открытым небом. Вокруг — ни души. Спросить не у кого... Что делать в случае землетрясения — неизвестно. А Прибайкалье, по сейсмике — десятибальная зона!
Минуты через три лениво прокашлялся громкоговоритель — "Спокойно, товарищи! Проводятся сейсмологические исследования..." Зла не хватает! А предупредить заранее? Оправдались — "сами не думали, что пещера может оказаться прямо под нами". Это я по телефону, на коммутаторе, после выяснила. Что бы вы знали, я землетрясений боюсь с детства! В 90-х годах, по кабельному телевидению, часто крутили "ужастики". Как всё рушится в тартарары, как скалы пополам разваливаются, а снизу огненная лава плещет... Так заикой стать недолго... До самого вечера в себя прийти не могла... Какие измерения, если руки, как у алкаша, тряслись? Ну, боюсь я этого дела. Главное, Ленка могла заранее предупредить о спелеологических планах своего хахаля. Трудно было пару слов сказать? Не думала она... Хорошо, когда есть, кому её своим телом накрывать. А меня?
