А под конец Кадзами предложил обменяться рукопожатием.
— Это тоже часть проверки, — объяснила Мей перед самым началом каникул. — Если пожмешь руку "мертвому" при первой встрече с ним, его рука окажется ледяной. По крайней мере так говорят. Но это сомнительная версия. Тибики-сан говорит, что это просто один из дурацких слухов, у него нет никаких подтверждений.
Но предположим, что я действительно "мертвый" и что Кадзами с Сакураги в тот день это поняли. Что они собирались предпринять в таком случае?
Этот вопрос не давал мне покоя, однако Мей ответила и на него.
— Тогда, думаю, как только ты впервые появился бы в школе, они бы сделали тебя "несуществующим" вместо меня.
— Меня?
— Да. И все бы игнорировали "лишнего", которого не должно было быть в классе изначально. Получилась бы очаровательная симметрия. Это было бы гораздо лучше, чем назначать "несуществующим" кого попало.
— И тогда "катастрофы" бы не начались?
— Возможно.
— Тогда... — я выплюнул вопрос, родившийся у меня внезапно. — Что если мы в конце концов вычислим "мертвого"? Если сразу же назначим его "несуществующим"...
— Я уверена, что это не поможет, — с легкостью развенчала мои надежды Мей. — "Катастрофы" уже начались. Как бы мы ни старались привести ситуацию в порядок, поезд уже ушел.
2
Вечером четвертого дня летних каникул, 25 июля, я впервые за долгое время поговорил с сидящим в далекой Индии отцом.
— Приветик. У тебя там уже каникулы, да? Как дела вообще?
Первая фраза отца прозвучала беззаботно, как всегда. Ну да, он-то не подозревал, что тут у нас творится.
— Да вроде нормально.
И я тоже ответил своим обычным тоном. Меня не покидало ощущение, что рассказывать ему о здешних проблемах было бы неправильно. Не говоря уже о том, что, даже если я ему расскажу, это вряд ли что-то изменит.
— Кстати, Коити, ты помнишь, какой послезавтра день?
От этого вопроса у меня на секунду сердце остановилось. Но я изо всех сил постарался ответить как ни в чем не бывало.
— Уаа, так ты не забыл?
Голос отца зазвучал чуть громче.
— Ну конечно.
Послезавтра, 27 июля, будет годовщина ее смерти. Моей мамы Рицко, скончавшейся пятнадцать лет назад в этом самом городе.
— Ты ведь сейчас в Йомияме, да? — уточнил отец.
— Да.
— Не собираешься поехать в Токио?
— Ты хочешь, чтобы твой сын туда в одиночку поехал навестить ее могилу?
— Нет, ничего невозможного я от тебя не хочу. Мы же это заранее не обговаривали.
— Угу. Я сам не очень уверен, что мне делать...
Прах мамы покоился не в Йомияме, а в Токио, в склепе семьи Сакакибара. Каждый год мы с отцом ходили туда вместе. Сколько я себя помню, ни одного раза мы не пропустили.
— То есть я вообще-то подумывал самостоятельно вернуться в Токио хоть на пару дней...
У меня мелькали мысли свалить отсюда в Токио не "на пару дней", а на все каникулы. Потому что, сидя вдалеке от Йомиямы, я смогу хотя бы не париться насчет подстерегающих меня несчастных случаев и прочих бед. И все же -
— Но решил, что не поеду, — продолжил я. — Мама ведь здесь родилась и здесь же умерла. Поэтому, думаю, мне не нужно ехать аж в Токио, только чтобы навестить ее могилу.
— Все верно говоришь, — тут же поддержал меня отец. — Ладно, передавай привет старикам. Я им скоро сам позвоню.
— Ладно.
Были причины, почему я не собирался в Токио на летние каникулы. Главная из них... скорей всего, Мей. Меня как-то отталкивала идея оставить ее здесь, в городе, а самому выбраться из "зоны охвата".
Кроме того, меня не отпускали мысли о летнем лагере в августе. Разве это не мой долг — участвовать во всех мероприятиях, которые могут положить конец "катастрофам"? Это чувство становилось все сильней, хоть и не находило выхода в виде слов.
— Слушай, пап, — я вспомнил один вопрос, который давно уже хотел задать ему при случае, и чуть сменил тон. — Можно спросить кое-что про маму?
— Хм? Она была настоящая красавица, твоя мама. И отлично разбиралась в мужчинах.
— Я не об этом...
Во время прошлого разговора с отцом я затронул тему класса 3-3 Северного Ёми, но, похоже, никаких воспоминаний в нем это не пробудило. Значит ли это, что мама никогда не рассказывала отцу о "проклятии класса 3-3"? Или же она рассказывала, а он забыл? Сказать что-то определенное я никак не мог.
— Ты когда-нибудь видел мамины фотки времен средней школы?
Я живо представил, как отец на той стороне звонка, услышав мой вопрос, склоняет голову набок.
— Ты, кажется, уже что-то спрашивал про учебу Рицко в средней школе, да?
— Просто я сейчас хожу в ту же школу, и я подумал...
— Я точно помню, что она мне показывала свой выпускной фотоальбом во время помолвки. И из старшей школы тоже. Она была настоящая красавица, твоя мама.
— Эти альбомы сейчас в Токио?
— Угу. Думаю, в чулане где-то.
— А другие фотки есть?
— Хмм?
— Другие мамины фотографии, кроме выпускных фотоальбомов. Остались еще какие-то фотки времен средней школы?
— Мне кажется, я ничего не выбрасывал... Но были ли у нее еще какие-то фотографии из средней школы, кроме альбома? Хм. Вообще-то она не очень любила фотографии коллекционировать.
— Тогда, значит... — мне пришлось выдавить этот вопрос из горла силой, — ты не видел ту фотку? Когда они только выпустились из школы и вместе снялись у себя в классе?
— Нууу...
На несколько секунд повисло молчание, разбавляемое лишь потрескиванием на линии.
— А что с ней такое? — наконец осторожно спросил отец.
— Ммм... — забормотал я. — Ну, в смысле, я слышал, какая-то странная была фотка. Паранормальная или вроде того.
— Паранормальная фотка? — в голосе отца прозвучала тень раздражения. — Не знаю, откуда пошли такие слухи, но — Коити, ну ты даешь. Ты что, всерьез воспринимаешь такие вещи? Вот уж не подумал бы, что ты попадешься на слухи о паранормальных фотографиях...
— Не, я просто... в смысле...
— ...Хм? — перебил отец, и его тон вдруг изменился. — Постой-ка. Погоди секунду, Коити. Хмммм. Если подумать — возможно, Рицко действительно что-то такое мне говорила когда-то давно.
— Правда? — моя рука крепче сжала трубку. — И что она говорила?
— Она сказала, что у нее есть какая-то странная фотография. То ли с привидением, то ли еще с чем-то таким. И... ну да — как раз со средней школы...
— А ты ее видел когда-нибудь?
— Нет, — понизив голос, драматично ответил отец. — Я в основном пропустил ее слова мимо ушей. Я не говорил ей, что хочу посмотреть, не просил ее показать мне, ничего такого. И потом, она сказала, что терпеть не может держать эту фотографию при себе, и поэтому оставила ее в доме у родителей.
— Здесь? — я едва не взвизгнул. — Ты хочешь сказать, она здесь, в этом доме?
— Ну, вообще-то я не знаю, там ли она до сих пор.
— А, да... конечно, — ответил я, одновременно думая: "Надо будет обязательно узнать у бабушки".
Может, фотка сейчас в комнате, где жила мама до того, как вышла замуж, а может, ее убрали в чулан. Или еще куда-нибудь. А может, мамины старые вещи вообще никуда не убирали, и они где-то рядом. И, может, там, среди них...
— Эй, Коити, там ничего странного не произошло? — спросил отец. Думаю, он заметил мое необычное поведение.
— Не, ничего. Все в порядке, — быстро ответил я. — Просто, знаешь, тут малость скучновато, так сказать. О — но у меня тут есть пара друзей, а в следующем месяце у нас будет летний лагерь, так что вот.
— ...Понятно, — голос отца стал необычно сдержанным. — Твоя мама правда была совершенно очаровательным человеком. И мои чувства к ней даже сейчас нисколько не изменились. Знаешь, Коити, ты очень -
— Знаю, знаю, — как-то нервно я его перебил. Если он закончит фразу чем-то вроде "я люблю тебя, сын", я начну беспокоиться, не повредила ли индийская жара его мозги. — Я тебе еще позвоню.
И, уже нащупывая большим пальцем кнопку разъединения, тихонько добавил:
— Спасибо, пап.
3
Тэсигавара позвонил — "Надо поговорить. Можешь пересечься прям щас?" — в начале следующей недели. Ровно в день годовщины маминой смерти — выбрал же время.
Я к его предложению отнесся без энтузиазма, что сподвигло Тэсигавару на игривое замечание: "Что, свиданка с Мей-тян?" Ох уж этот тип... то ли у него язык быстрее мозгов работает, то ли просто ветер в голове... Впрочем, я уже достаточно хорошо знал его характер, чтобы не злиться на него за это.
Встречу он назначил в кафешке под названием "Иноя", расположенной в районе Тобии, недалеко от школы. И почему-то сказал, что Мотидзуки тоже придет.
О чем-то там он хотел поговорить со мной лично. И если у меня действительно свидание, — чтобы я привел и Мей тоже, потому что тема разговора касается всего класса... Вот все, что он мне сказал. И как после этого я мог не явиться?
Получив от него указания, как добираться, я тут же вышел из дома.
Под палящим летним солнцем я поехал в Тобии на автобусе. Затем, истекая потом, зашагал по маршруту, продиктованному Тэсигаварой. Добрался я в итоге где-то за час. Кафе "Иноя" располагалось на первом этаже дома на набережной реки Йомияма, на мой взгляд, чуток чересчур фешенебельного для этого района. Судя по всему, днем здесь было кафе, а по ночам оно превращалось в бар.
Стремясь побыстрее избавиться от жары, я вбежал внутрь. И, едва успев ощутить облегчение от встречи с кондиционированным воздухом -
— Привет. Мы уж заждались, Сакаки.
Тэсигавара замахал рукой, приглашая меня к столу, где они вдвоем сидели. Он был в гавайке с кричащим ананасным орнаментом. Буду откровенен: редкостная безвкусица.
Сидящий напротив него Мотидзуки поднял глаза, как только я подошел, но тут же смущенно опустил. Он был в белой футболке с каким-то изображением на груди, и я в первый миг подумал: "Футболка с "Криком"?" Но там оказался портрет какого-то усатого типа, которого я вроде бы уже где-то видел.
Не успев даже подумать "блин, кто же это?", я разобрал буквы, идущие по диагонали под подбородком усатого типа.
Salvador Dali
Хмм. А его пристрастия не такие одномерные, как я думал.
Я сел рядом с Мотидзуки и окинул помещение быстрым взглядом. В отличие от внешнего вида здания, внутри все выглядело довольно просто. Какое-то ощущение ретро, что ли. Играла музыка — что-то медленное и джазоподобное, что я, как обычно, совершенно не мог идентифицировать. Да — очень приятное местечко, на мой вкус.
— Добро пожаловать.
Ко мне тут же подошла женщина лет двадцати пяти на вид, чтобы принять заказ. Ее одеяние барменши и длинные прямые волосы идеально вписывались в облик заведения.
— Вы тоже друг Юи-куна? — и она изящно поклонилась. — Спасибо, что заботитесь о братишке.
— Э?
— Я его сестра. Приятно познакомиться.
— А, ага. А я...
— Сакакибара-кун, да? Я про вас слышала от Юи-куна. ...Желаете что-то заказать?
— Ааа, это... чай со льдом. Лимонный, пожалуйста.
— Хорошо. Располагайтесь.
Позже я узнал, что она действительно была старшей сестрой Мотидзуки (с разницей в возрасте больше десяти лет), но от другой матери. Звали ее Томока, и она была дочерью предыдущей жены отца Мотидзуки, которая умерла. Несколько лет назад она вышла замуж и сменила фамилию на Иносэ.
Кафе "Иноя" принадлежало как раз ее мужу. Томока-сан заправляла делами днем, Иносэ-сан ночью — такое вот разделение труда и позволяло им справляться.
— Эта кафешка рядом со школой, и вот его друзьям тут всегда рады. Поэтому я сюда забегаю иногда. И тогда... я частенько натыкаюсь здесь на Мотидзуки, ага?
— Да, — тихо отозвался Мотидзуки на слова Тэсигавары.
— Ладно, к делу: почему мы тебя позвали, — Тэсигавара, до того сидевший расслабленно, выпрямился. — Мотидзуки, ты ему расскажи.
— А... ладно.
Мотидзуки промочил губы водой из стакана и протяжно вздохнул.
— Мы с Томокой-сан... у нас хоть и разные матери, но все равно мы кровные родственники... так что она может оказаться втянута в наши проблемы.
— Под "нашими проблемами" ты подразумеваешь "катастрофы" класса три-три? — уточнил я.
Мотидзуки твердо кивнул и продолжил:
— Поэтому я... я не мог ей не рассказать.
— Ты ей рассказал, что происходит?
— ...Да.
— Все подряд рассказал, да? — это Тэсигавара.
— Да. Почти все.
— Томока-сан... — Тэсигавара покосился в сторону стойки, где она стояла. — Она тоже училась в Северном Ёми. Она сказала, что была не в три-три, но кой-какие слухи все равно слышала. Поэтому, когда Мотидзуки ей все сказал, она сразу прониклась.
— Ведь уже действительно несколько человек умерло. И она тревожится за меня и других в моем классе, — добавил Мотидзуки, и его щеки порозовели. Вот, значит, в чем дело, пацан? Вот откуда взялся твой интерес к женщинам старше тебя?
— Но проблема сама не решится от того, что она тревожится. "Катастрофы", если начались, уже не прекращаются. Что бы мы ни делали...
— Во, и Мотидзуки рассказал сестре о нашей ситуации и о летнем лагере в августе.
— ...Так.
— И в этом разговоре, — Тэсигавара снова выпрямился, — всплыла кой-какая новая информация. От Томоки-сан.
4
Кацуми Мацунага.
Так звали человека, который принес эту "новую информацию" исходно.
Он закончил Северную среднюю школу Йомиямы в 1983 году. То есть — одновременно с Рейко-сан. Более того, в последнем учебном году они с ней были в одном классе — в том самом классе 3-3.
Потом он закончил местную старшую школу и поступил в университет в Токио. После университета устроился в какой-то средний банк, но через пару лет уволился, вернулся в Йомияму, снова поселился в доме родителей и стал помогать с семейным бизнесом.
Он был завсегдатаем "Инои".
— Мацунага-сан к нам заходит пару раз в неделю. Я знала, что он учился в Северном Ёми, но только в начале этого месяца выяснила, что он был именно в классе три-три...
Поскольку я зашел сюда впервые и раньше этой истории не слышал, Томока-сан принялась рассказывать ее лично.
— Я много чего услышала от Юи-куна и решила сама порасспрашивать. Я спросила Мацунагу-сана, был ли "лишний" в его классе, когда он учился. Он к тому времени уже успел прилично набраться. Он сразу вздрогнул, а затем...
Мацунага сидел у барной стойки и продолжал пить, не отвечая на вопросы Томоки-сан ни "да", ни "нет". Потом вдруг обхватил голову руками и запинаясь заговорил; история полезла из него сама, без понукания. Выглядело это как-то так:
""Проклятие" того года... Это было из-за...
Это... это не я.
Я не сделал ничего плохого...
Благодаря мне они все...
...Я их спас. Я их спас!
Я хотел кому-то рассказать.
Я просто должен был...
...Я оставил это там.
Я спрятал...
Я спрятал в классе..."
Он еле ворочал языком, со стоном вываливая слово за словом...
Дальше он уже так набрался, что впал в прострацию и молча покинул бар.
— Ничего не понимаю. Что это все значит? — вырвалось у меня.
