Заморье

— Как же я вас ненавижу! Строите из себя таких милых добрячков, а сами, чем вы лучше?! Вы живете на самых плодородных землях. Вернее жили! Мы вычеркнем вас из истории! Как будто вас и не было никогда! Это вы настоящая чернь, которую нужно истреблять! — Квик наслаждался тем, что сейчас сам глаголил.

— Удачно тебе промыли мозги. Ну, ничего, я тебя сейчас образумлю. И тебе больше не вздумается нести такой бред! Защищайся! — выпад Арсела получился на славу. Вот только перевертыша там не сыскать.

— Хорошо подготовлен. Не уж то и впрямь вурдука можно научить драться?! — бывший советник короля вовремя уходил в сторону, изматывая Данка. А неуемный великан бесился все больше и больше. — Где Кам?

— От мертвого осла уши тебе, а не Кам. Нет его больше. Не существует он.

— Куда бы он это делся? — Квик встал как вкопанный, озадаченный собственным вопросом.

— Сейчас ваши доблестные войска разнесут Сантал и уничтожат Кам.

— Как это?

— Будут крушить же все вокруг правильно?

— Не оставят и камня на камне!

— Ну, вот ты и ответил на собственный вопрос. Фиг вам, а не Кам. Сами же и разрушите цитадель, где и хранится ваш столь желанный реликт. Курьезно. Сами уничтожите и весь этот процесс не остановить! По делам вам! — слепец умудрялся еще, и бодрить себя и приводить в бешенство соперника.

— Дурака слушать — себя не уважать! — терпение у оборотней всегда ни к черту, и приспешник Фрила размахнулся, чтобы снести бездумную голову вурдука. И вновь оружие разрезало лишь воздух.

Данк попятился нерешительным шагом, боясь наскочить на что-нибудь позади. Разящий удар минул справа, затем слева, а на теле еще и не "приключилась" ни одна ранка. Удача ни с того ни с сего повернулась личиком, чего не случалось очень давно. Тем радостней была эта встреча: ослепший громила плюс удача и щепотка магии, что спряталась в мече. Аутараникса никогда не приходится ждать — он приходит точно, как поезд по расписанию. Взялся за рукоять меча, будь любезен терпи своенравного союзника. Достоинств у духа не счесть, а одно из них сейчас пришлось к месту. Кузнец, славный своими изделиям из металла, мог удивить. Сейчас он дарил собственное зрение. Дух предпочел на время слиться со своим хозяином для пущего удобства. Хитрец!

Арсел всегда знал, где найти лужу с грязью, как поросенок. Нога зацепилась за корягу, что уродливо торчала из земли, и вояка повалился всем грузом на спину. Квик устремился на добивание.

Мечи встретились, словно старые друзья, которые давно друг друга не лицезрели, и принялись "обжиматься", да так неистово, что невозможно было расцепить. Данк умудрялся вести бой лежа, а перевертыш все тщетно тыкал оружием в мясистого увальня, как будто пытаясь изловчиться и поймать шуструю лабораторную мышку.

Откуда же берется эта удивительная ловкость, что дремлет в иные дни спокойствия, безмятежности?! Неизвестно, но Аутараникс давал возможность еще поглядеть на этот мир, хоть и чужими глазами, да и потрепыхаться за собственное никчемное житие.

Что-то было в происходящем процессе змеиное. Ведь извивался же Арсел, ни к месту будет сказано, как отчаянная девица в первую брачную ночь, не влюбившаяся в жениха, а выданная по воле родителей. Сравнение безусловно вольное, но куда же без юмора?! Особенно когда это касается вурдука.

Соперники все же отставили в сторону разговоры, и уже было порешили все же друг друга иссечь ранами, да поразить удачно, чтобы один из этой парочки замолчал навсегда, но "нежное воркование" прервал ползающий вурдук:

— Даже в личине демона ты похож на бабу! Дай хоть встать! — очевидно, зря рассчитывал защитник Сантала на то, что благочестие в сердце Квика не закисло. Выискивать у темного душой все равно, что попытаться пивной струей (таков уж юмор беспечного воина Арсела) попасть в Луфу — яркую звезду, которую можно наблюдать в любой точке Заморья.

— Скажи, где Кам и я тебя даже отпущу! Не стоит геройствовать! Ты умный, наверняка, ты уже провернул это хитроумное дельце и перепрятал от своего дружка реликвию?! Давай, признавайся! — подуставшему и отступающему вурдуку ни раз приходилось бывать в безвыходных ситуациях, и вот сейчас, у самого горла, мерцал настигший клинок соперника. Лезвие впилось, как изголодавшийся по крови комар, мешая даже пошевелиться и дать отпор.

— Весьма деликатная ситуация! Сегодня, наверное, понедельник. Вот какая заминка получается. Неделя у меня всегда неудачно начинается! — можно было на сто процентов спрогнозировать, что наступает определенный критический момент. Жить или не жить?! Прям как у Шекспира. Только бы конец не идентичный. Но характер-спаситель, кто же изучит этого глупца в подробностях?! Воришка, он и в Африке воришка. Умеет же хитрить, заговаривать людям (и не только им!) зубы, останавливать, когда надо, контролировать ситуацию, готовую вот-вот вылиться в "маленький" Вселенский потоп.

Арсел отвлекал оборотня, пока сзади подкрадывался подраненный змий. Тот самый, что прошел и огонь, и воду, и медные трубы, совершил мировое турне по Заморью, сопровождая бойкий отряд во главе с Виром.

— Пошути мне еще тут! — почему-то Квик не сдавался, а еще не терял терпение, как будто ему было предоставлена вечность и он мог не думать о времени, а мелкий супостат для него — прекрасное рандеву. — Где Кам?

— Где-где — в Тринбукте! — не зря вспомнил Данк этот известное в мире городище, что располагалось на Антвалтическом побережье и гордо именовалось столицей дикого государства, кое особо не контактировало с остальным Заморьем, считая себя самым величественным и сильным. Это, конечно, было неправдой. Жили там дураки, в прямом смысле этого слова. Гордецов не то, чтобы не любили, просто считали нужным оставить их в покое. В нынешние времена Тринбукта также почила под гнетом Фриловых войск, но оставила после себя стереотипы (например: Ты, что с Тринбукты? = Ты глупец?). — Юля, дави этого гада!

Реакция у драконов никогда не хромала. Вот и теперь горыныч выполнил операцию поимки стервеца, предателя, перебежчика — и все в одном лице. Квик лишь бросил взгляд туда, откуда исходил "легкий" шорох и куда вурдук так отчаянно завопил, словно завидел Спасителя. И прошло время душегубу посчитать зубки змия, что оказались так близко у самой морды. Из пасти животного не доносился запах паленного, а значит, товарища оборотня не ждала участь стать жаренной колбаской в нежном соевом соусе. А вот почувствовать страх в коленках все же пришлось, ибо завелся крылатый от души. Терпеть темные силы на своей земле он не хотел. Слова уже явно не действовали на агрессора, а вот устрашение оказалось нужным блюдом к столу. Учат же летающих исполинов рычать, как следует, чтобы вражина прочувствовала всю свою немощность перед лицом силы, и вспомнило детство в виде промокших слегка запачканных подгузников.

Даже у оборотня от таких поучительных криков в свою сторону ожили волосы. Про меч и вовсе позабыл. Обмяк, словно младенец, при виде чудища. Дал Юля шанс сотоварищу привстать и обезоружить бандита.

— Уймись, Квик! — еще призывал Арсел к человеческой натуре, что, по мнению вурдука, должна была, наконец, пробудиться.

— Ни с тем союз строить хотите! — и сам Квик еще открывал для себя возможности, таившиеся в нем. Фрил знал, чем брать слабаков. Поманишь деньгами, еще подумают, а кинешь сверху маломальские способности, руки станут целовать и благодарностями осыпать бесконечно. А сейчас от оборотня требовалось из западни выскользнуть, как хитрому ужику, по пути отравив магией, да погуще. Благо эти уроки колдовства начинающий демон изучил сразу, и на пятерку.

Подскочивший Данк и верный дружище Юля, явно намеревавшиеся заключить карка в окружение, вмиг отлетели в разные стороны, как щепки при взрыве. Вокруг оборотня принялся виться желтый огонек, все больше превращаясь в подобие тягучей нити. Затем обернулся чудо-сгусток в подобие карающей плети. Лишь успел взвизгнуть Юля, словно ошпаренный щенок, приняв на себя всю силу изобретения Квика. Дракону суждено было пребывать в магических пеленках, в большом мерцающим медовом коконе, который тут же образовался, как только нить приняла змея в свои объятия черной магии.

Одиночество в бою с сильным соперником явно не отпускало Данка. Вот такая вот доля вурдучья — справляться с проблемой самостоятельно.

Задним фоном рычали, кричали, жгли лес они, существа, созданные Богом, но ослепленные черной магией. И так зловеще смотрелся на всей этой "веселой" картинке карк, чьи собратья прибыли уж в Сантал, чтобы бесчинствовать, а ему еще только предстояло растерзать одного бестолкового переростка.

— К чему это такая озабоченность по поводу меня? Я прямо чувствую себя персоной особой. Такое ко мне внимание! — отступать Данку не привыкать. Аутараникс, к тому же, не наделял стопроцентным зрением — изображение так и плавало, словно в голове разыгрался настоящий шторм или выпитый десятый бочонок эля все же подкосил ноги.

— Я слишком много потратил на тебя времени! Или давай сюда Кам, или прощайся с жизнью! — мышиная возня, очевидно, подходила к концу. Квик рванулся вперед, чтобы одарить соперника смертельным уколом, но в ответ получил, как говорит обычно Арсел, в яблочко, в сердце. Оборотень не издал и звука, качнулся маятником в одну сторону, затем в другую, припал на колени, держась за окровавленную грудь.

— Таков твой конец! Гадость! — Аверх блистал седым светом. Мудрый Аутараникс наделил меч удивительной способностью не убивать переметнувшегося на сторону тьмы, а одаривать лучиком добра. Любое прикосновение его всегда благотворно сказывалось на сомневающемся собрату, легко подверженном влиянию черни. Фрилов наговор тут же потерял силу. Каркова сущность упорно хваталась за понравившееся тело, но вскоре облачком умахнуло в небытие. Оковы оборотня спали и с Юли, и он, как верный песик подобрался к Данку. Вурдук находился в несказанно счастливом состоянии. Правда, трудно было прочитать на лице великана настоящее облегчение от маленькой победы над злом. Дух кузнеца после спасительной миссии вышел-таки из Арсела. Слепота воина сошла на нет. Обессиленный же Квик рухнул со стоном, как подкосившаяся березка, на землю.

— Жив что ли? — Юлька подскочил к месту битвы, осматривая то вурдука, то вернувшегося в тело человека.

— Если ты о нем, то да, а если ты по поводу меня, то не очень! — почти автоматически говорил Данк.

— Шутник блин! А он то чего кряхтит?! Нечисть покинула его мерзкую душонку.

Дракон отчаянно возмущался в привычном для него стиле. В то время как Данк глубокомысленно посматривал в сторону — туда, где сейчас на небольшом расстоянии стоял Аутараникс. Славный боец не подавал знаки, а лишь внимательно посматривал на Арсела, затем сделал поклон низкий. Вурдук тут же последовал примеру привидения (так про себя называл кузнеца Данк).

— Ты его тоже видишь? — уж сколько минуло битв, а сколько разговоров велось на тему Аверха, но Арсел до сих пор не верил до конца в то, что Аутараникс и впрямь закованным прибывал долгие годы в выкованном им же шедевре. — Или у меня глюки?

— Чудесная картина. Легенда оказалась правдой, — завороженного Юлю можно было бы наблюдать в праздник Семи Гроз, в остальное время он, конечно, и смешливый слегка, но и серьезность промелькивает, а вот признаки удивления возможно на морде змея увидеть лишь на свадьбе мух, которые естественно не устраивают столь деликатных мероприятий.

Поле сражения вновь приняло на себя редкие, словно нерешительные разведчики, солнечные лучи. Темной магии всегда приходится складывать оружие, отступать, ибо нет у нее иного исхода. В прохудившемся небосводе выскользнуло светило, прямо над головой Аутараникса. Многострадальный кузнец более не возвращался в свое привычное за годы жилище. Воин удивленно осматривал, и с каждой секундой все больше расплывался в улыбке. Ведь свершилось долгожданное чудо. Аверх поучаствовал в настоящей схватке с Фриловым отродьем, а значит, мечта Аутараникса сбылась. Так хотелось ремесленнику, чтобы меч растерзал в клочья хотя бы одного приспешника Фрила. Заклятие, наложенное кузнецом, наконец, испарилось, словно легкий дымок.

Дух металлических дел мастера наслаждался местью, а также тем, что мог теперь воссоединиться со своей семьей. Жена, Анта и дети, Урмра и Вислих — явились из того самого луча, что бил прямо в темечко Аутараникса с небес.

Гости из иного мира обхватили воина, мужа, отца со всех сторон, а растроганная Анта зацеловала любимого. Он и не сопротивлялся, из глаз ручьем лились слезы, но это были слезы счастья. Урмра, маленькая девчонка с золотисто-рыжими косами, тоскливо вглядывалась в очи отца, а Вислих, старший юнец с веснушчатым личиком, внимательно изучал черты родителя.

Печальный затемненный горизонт, спрятавший в непогоде, вновь проявился малиновым заревом. За спинами сумятица, настоящая сечь, где тролли и их союзники приспокойненько расправляются с конницей вурдуков, и продвигаются широким и уверенным шагом в сторону последней крепости этого старого доброго мира, напоминавшего больше пожилого длиннобородого мудреца, считающего в своей жизни не годы и не месяцы до своей кончины. Здесь же творилось маленькое чудо. Даже в самом беспросветном водовороте страстей, убийств, насилия, всегда найдется скромное место для отчаянно чистых чувств: любви, радости, надежды.

Анта не могла наглядеться на своего разлюбезного и совсем не бросала даже косого взгляда на спасителя, а он, бывший расхититель, почесывал затылок, уставившись в землю. Юлька проделал бы то же самое, но рук в наличии не было, а коротенькие лапки явно для этого не подходили. Драконыч внимательно изучал, наверное, самое красивое зрелище за последние дни странствий и испытаний. Чета почивших еще пару мгновений недвижимо парила в воздухе, а затем, подавшись собственной логике, устремилась, словно по волнам, вдаль, больше не докучая своим присутствием зрителей. От Аутараникса и его семьи и след простыл. Легенде пришел конец, а с ней и Аверху (нет, что вы, оружие как такое осталось, но без былой магии! Меч как меч!). Закат вновь померк, как будто намекая на то, что бой еще не закончен. Отрезвление наступило незамедлительно.

— Из меня воин теперь, как из пингвина танцор, — негодование Данка трудно было не прочувствовать. — может у этого подраненного дурня экспроприировать оружие?

Темная сторона, покинувшая слабенькое тельце бывшего служивого при дворе Вира, вновь превратила Квика в былое безвольное боязливое существо. Убежать он куда подальше не мог. Смертельная для оборотня рана, стала настоящим якорем для отставного советника. Трепыхаться все же старался, ползал, как змееныш, но дальше чем на пять метров ретироваться стало делом непосильным. Тут и рухнул окончательно.

— Полагаю, что не стоит и руки марать. Ты же не знаешь, как подействует на тебя оружие Фрила. Может, сам обезумишь, и будешь таким же, как и ентот-дуремар, Аверх уж проверенный, теперь только на себя сможешь полагаться, — новые словечки у Юли получались на ура, а оформленные в виде совета, так и вообще шли бойко, действуя побуждающе к действиям.