Двадцать пятое октября.
Десятый день. Я боюсь выйти, толпа устроила себе жилище под козырьком АЗС, странно, но в здание и в автомобили они даже не пытаются лезть, даже больше, они их избегают. Я перетащил стеллажи, не могу смотреть на тех, кто был когда-то человеком. Их поведение сродни стае собак, сегодня они притащили чей-то труп, судя по всему человеческий, вчера жрали крыс, отрывая от тушек куски мяса прямо зубами. Пауль ,судя по всему, доминантный самец в этой стае.
Седьмое ноября.
Перечитал все журналы, смотрю по сотому наверно разу фильмы. Мой рацион, состоящий из дорожных продуктов, скоро сведет меня в могилу, начал пить.
Четырнадцатое ноября.
Я тут уже почти месяц, сегодня стая ведет себя неадекватно. Они дергаются ,постоянно встают в рост, что для них не характерно, и, будто, прислушиваются к чему-то. Какое счастье, что на станции продавали товары для кемпинга. В магазине больше сидеть нет сил, собираю продукты и необходимые вещи в рюкзак, буду ждать момента для побега из этого кошмара.
Пятнадцатое ноября.
Сегодня разразилась жуткая гроза, порывы ветра буквально сносили встающих безумцев. Потом хлынул дождь и стая взвыв куда-то убежала. Кажется надо бежать прочь, но в такую погоду я далеко не уйду.
Пятнадцатое ноября. Вечер.
Стая вернулась. Все в крови, с собой притащили несколько человеческих тел, истерзанных до неузнаваемости. Сегодня у них пир. Стараюсь не смотреть на всё это.
Двадцать шестое ноября.
После грозы всё улеглось, твари опять ведут животный образ жизни, но вспышек агрессии, как в тридцатый день нет, просто стая хищников. Регулярно уходят на охоту, но всегда остается несколько особей в лагере.
Тридцатое ноября.
Судя по всему, завтра будет гроза. Пауль сильно зол, он оторвал голову подростку, теперь его мясом кормится вся стая. Твари постоянно вскакивают и бегают по краю площадки.
Первое ноября.
Я был прав. Сегодня опять непогода, правда, грозой я бы этот кошмар не назвал, скорее это песчаная буря. Стая опять убежала....
Дневник был не особо большим, да и записи велись далеко не каждый день. Было видно, даже по почерку, человек постепенно сходит с ума. На 48 день заточения он вынес мешки со своими, как он выразился, отработками жизни, скорее всего подразумевая пищевые отходы и свои испражнения. Заканчивался дневник 97 днем заточения.
Двадцатое января. ( последняя запись)
ВСЁ!! БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!!! Завтра будет гроза, и я сбегу, у меня есть рюкзак с продуктами, палатка, спички, котелок, канистра с водой, спальник, нож и много другое, попробую найти разумных людей. Да поможет мне святой Денис. Если кто-то найдет мой дневник, помяните меня.
Сидящие в магазине молча помянули француза. Маловероятно, что он выжил. Зато его дневник дал кое-что. Оказывается, стая агрессивна, то есть необоснованно агрессивна, только пред "провалами" и в день "провала", так называли свое появление люди. Остальное время они просто хищники, не готовые на самоубийственные атаки. Пока народ расслаблялся, Орех присматривался к бойцам. Было видно, бой не прошел бесследно, все же им было трудно убивать тварей, когда-то бывших людьми. Одно дело в порядке самообороны, и совсем другое как сегодня, заранее спланированное убийство, массовое истребление. Но люди держались, хотя многих потряхивало, адреналиновый всплеск миновал, и теперь у них был отходняк. Хорошо, что станция дала так много полезных предметов, людям было просто некогда задумываться о прошедшем, необходимо было вывезти всё, в идеале даже окна хорошо бы снять и увезти. Пошли спешные сборы, народ стаскивал в зал все вытащенное из автомобилей, там, под крышей, укрывшись за довольно крепкими стенами, шла сортировка и укладка по коробкам и сумкам. Все пустые канистры спешно заполнялись топливом, пакетики с сухофруктами и орехами вскрывались и пересыпались в пустые пластиковые бутыли, разного объема, в них было удобней хранить, и их, все равно, надо было везти в поселок, каждая пустая тара там была на счету, будь она из стекла или пластика, всему было применение. Народ стал разбирать и обстановку магазина, стеллажи, стойки, витрины. А когда Виталик залез в одну из подсобок, располагавшуюся у заднего выхода и обнаружил в ней небольшой мотоблок, а на заднем дворе стоял прицеп от него, радость мародеров достигла апогея. Орех отрядил десятерых бойцов стоить переправы, по которым смог бы проползти этот транспорт, а остальные принялись загружать его тяжелыми предметами. Только приход темноты остановил процесс, строители вернулись на АЗС, и, выставив часового на крышу, отряд отошел ко сну. Следующие дни обещали быть трудоемкими.
Ночь прошла достаточно спокойно. Устроившись в здании, бойцы выспались, часовые за всю ночь заметили только нескольких животных, а тварей не было замечено ни одной. Группа строителей продолжила наводить мостки, основная масса паковала добычу, а Орех, Виталик и пара мужиков, осматривали окрестности, в поисках нового объекта. Ползая по истерзанной земле, стараясь оставаться незаметными, они постоянно натыкались на какие-то остатки человеческой жизни, начиная от костей и обрывков одежды, заканчивая монетами всех времен и народов. Через несколько часов поисков четверка разведчиков чуть было не свалились на голову очень крупной, и по всему видно, очень старой стае тварей. Очередной овраг, попавшийся на пути, оказался настоящей пропастью, взобравшись на гребень, ограничивающий "этот" берег оврага, Орех тот час же упал на землю и вжался, столь сильным было потрясение от картинки внизу. Там, в широком и глубоком овраге, бурлила жизнь, но фигуры, копошащиеся внизу, не были человеческими. Десятки, если не сотни тварей, уже давно потерявших человеческий облик, вернее никогда его и не имевших, скорее всего, занимались своими повседневными делами. Потомки несчастных, попавших в этот мир и сошедших с ума, они не носили одежд, их тела поросли волосами, не дошедшими еще до состояния меха, но уже довольно густыми. Было видно еще одно немалое отличие от "новых" тварей. Эти особи постепенно эволюционировали. В их руках были примитивные инструменты и оружие, они построили себе примитивные шалаши, и у них явно наличествовал какой-то заменитель религии. Руины старого храма, протестантского или католического, судя по остаткам, использовались как место проведения непонятных ритуалов, в основном жертвоприношений. Там, среди рухнувших стен, торчали колья с нанизанными на них останками, по камням, некогда бывшим колоннами, были разложены черепа и кости алтарь были покрыт толстым слоем грязи, и, если верить мухам, роящимся над ним, эта грязь была сугубо органического происхождения. Осмотр оврага в бинокль лишь добавил деталей. Твари, обитавшие там, были уже не людьми. Они напоминали первобытного человека, как их изображают в учебниках. В руках многие носили дубинки, шесты, палки, у некоторых с прикрученными камням или кусками железа. Некоторые носили в качестве одежды шкуры, принятые невооруженным глазом за родных шерсть. Твари явно знали огонь, хоть и было не ясно, сами они его разводят, или только хранят. Огонь был, был в нескольких довольно больших лачугах, выстроенных на руинах старых зданий. Георгий, с некоторой брезгливостью, отметил большое количество могильных оград и крестов, пошедших на строительство жилья. Лежащие рядом с ним бойцы вполне разделяли его чувства.
— Из кладбищенских оградок-то у них жилье — прошептал один из мародеров, откликавшийся на погоняло Чех — и странные они какие-то, на тех не похожи совсем.
— Так, брать у них нечего — подвел итог наблюдений Орех — нам тот них только опасность, пользы никакой. Их тут много, так что, пойдемте отсюда, пока нас не заметили, и сюда соваться не будем, пусть строят свой коммунизм.
Последние слова были сказаны из-за одного открытия, прямо поразившего Георгия. Он, как и многие выросшие в СССР в принципе без ненависти относился к коммунистической партии, особенно к той, советской, но бюст Ленина на залитом кровью алтаре других ассоциаций не вызывал. Притом, что было явно, голова Вождя абсолютно инородна и добыта где-то.
Разведка других направлений тоже мало что дала, к вечеру вымотавшиеся разведчики вернулись на АЗС, заботливо разоренный их коллегами по мародерке. На удивление со станции удалось вывезти очень многое, как объяснил старший среди оставшихся, ходивший с Орехом и в первый поход, им очень повезло, удалось нарастить кузов прицепа. Посмотрев на прицеп, Георгий только присвистнул от уважения к труженикам грабежа. Оказалось, в одной из машин была углошлифовальная машинка, ей разрезали кузов пополам и скрепили две половины трубами, сделав настил и борта, таким образом, вытянув его почти на полтора метра. Это не все, из нескольких машин удалось таки собрать агрегат который мог ездить, при АЗС был шиномонтаж, в нем были домкраты. С помощью домкратов бойцы вырывали автомобили из каменного плена. Из почти тридцати автомобилей ожидавших заправки удалось собрать одно, жуткое, но вполне ездящее создание. Взяв ото всех понемногу, благо встречались даже идентичные модели, удалось собрать раму, водрузить ан нее двигатель, топливный бак, трансмиссию, установить водительское место и соорудить трубчатый каркас, как для кабины, так и для кузова. Грузовой отсек представлял из себя короб из вентиляционных решеток и гнутых трубок, кабина была просто ограничена несколькими дугами. Орех не выдержал, и, вспомнив юность, решил прокатиться на этом монстре, оказалось, мужики поработали на славу. Большой скорости на имеющемся участке развить было негде, да и не стоило, приборов на машине не было, а без них было сложновато понять, когда переключать скорость, но ехала машинка уверенно, и явно могла утянуть за собой немало. Да, все тряслось и рычало, выхлоп был жутким, мотор, практически ничем не прикрытый, ревел как больной мамонт, но агрегат ехал. Подвеска, очень подвижная, позволяла наплевать ан многое, хоть и не давала комфорта водителю и грузу, и ухудшала управляемость.
— И как оно — спросил Орех, вылезая из "кабины" — только тут катались или уже возили что?
— Нормально — мужик отвертевший начальнику охраны был весь в масле и ржавчине — разок успели сгонять это чудо до лодки, доехало и вернулось, разумеется, не пустое. Но много оно не проездит, движки тут говно, да и собрали на коленке, из того что было. Учтем местность, и поймем, агрегат скоро свое отслужит, но заправку вывезем.
Вторая ночь от первой отличалось мало, разве только на заправке стало просторнее. Следующие два дня посвятили сугубо вывозу, народ вывозил и выносил все, постепенно демонтируя все, что было съемным, даже заправочные автоматы были частично разобраны, с них сняли стекла и выкрутили все болты. Крепеж вывозился весь, пятеро мужиков, вооружившись трещотками, раскручивали и разбирали, еще двое помогали им, сортируя болты и гайки, а так же различные хомуты, трубки, переходники и прочее снятое отовсюду. К концу четвертого дня нахождения на АЗС начался тотальный разбор сего. Люди уже вывезли все стеллажи, вывезли все, что моно было просто снять, вывезли всю мебель, все капоты и багажники с автомобилей, все их коврики, сиденья, фары, и теперь мучили корпуса и оборудование АЗС. Стекла и двери, кроме внутренних, решили не снимать, АЗС было решено сделать перевалочной базой. Тарантас, еще годный на перевозки загнали в шиномонтажный бокс, закрыв его на найденный замок, туда же решило потом убрать и мотоблок. Также в этом боксе установили соединенный между собой автомобильные баки, залив их под завязку и плотно закрыв. В бункерах еще оставалось топливо, его было не в чем вывозить, да и вывезли изрядно, а так, пригодиться для этих двух тарантаек. Последний бросок, бойцы нагружены под завязку, все усталые, но довольные. Еще бы, лодка ломится от добычи, среди добытого прорва очень полезного, например: горы тары, инструменты, мебель. Да и кроме полезного уйма приятного: алкоголь, сладости, одежда, всякие мелочи, полезные в быту и дикое количество крепежа и расходников на всякие нужды. Казалось бы, кому нужны коврики из машины? А нужны, например рыбакам. Капоты и прочие металлические части кузова пойдут на крыши, например, или заборы. Диски станут колесами или блоками, фары можно использовать почти по назначению, как отражатели для масленых ламп, вернее не сами фары, а их часть, но и пластиковые детали не пропадают, используются как тара, а то и посуда. Про сидения и диваны из машин и говорить нечего, удобные кресла для дома, только ножки сделать надо, но это не проблема. Перегруженный корабль вез такое количество всего, что в поселке народ был в шоке. Потямах сбился с ног, устраивая все на складах, ему пришлось даже вылавливать Бригадира, требовались новые помещения. Народ потихоньку стал получать доли из добытого. В первую очередь участники похода, потом жители крепости, и уже потом все остальные. Мародеры брали на выбор, товароведы Потямаха на вскидку оценивали и останавливали их при достижение лимита. Остальное делилось своеобразно, сначала откладывалось "общинное имущество", то, что будет выдано ремесленникам для их производства, потом сортировалась мебель, ее раздавали по домам, по схемам известным только кладовщикам, а уже оставшееся делилось между жителями, согласно заслугам. В селении шел постоянный учет достижение во благо общины, учитывался улов, строительство, несение службы и так далее, все это переводилось в какие-то очки, по которым и строился ранжир на получение довольствия, согласно этим графикам каждая семья имела свою очередь и свой лимит. И уже дальше они решали, что взять, пустых банок для консервирования или новое белье, подушку или набор одноразовой посуды, и так далее. Систему разработал сам Егор Фомич Кег, учтя полезность каждого действия и постоянно проводя переоценки, в зависимости от необходимости того или иного. Он же и составил примерную оценку имущества, которая, между прочим, отличалась от общественной. Так, кладовщиками особенно ценилось то, чему не было аналогов в производимом поселком, в основном это было нижнее белье, косметика, инструмент, включая ножи, и обувь, а в поселке особым шиком считалось иметь посуду "оттуда" и мебель, пусть из автомобильной, и тому подобное, показывая, что вы можете себе позволить не использовать самодельное. Косметика и женские вечерние платья, а так же бельё тоже очень высоко ценились. Мало кто думал, что женщины так будут следить за собой, оказавшись в условиях, граничащих с крайностью. Вроде не о внешнем виде надо бы думать, а нет, девушки стремились иметь запас косметики красивых вещей, постоянно следили за собой, устроив даже парикмахерскую, и найдя способ проводить эпиляцию. Потом все стало понятно, для женщины внешность это тоже способ выжить, многие из них сменили своих партнеров, добившись расположения более обеспеченных людей, многие своим видом поддерживали своих мужчин, давая им отдохнуть после тяжелых будней, и это помогало, не так уж и много было развлечений в поселке. Само собой, каждый мужик старался, чтобы его женщина была лучшей. Так что спрос на подобный товар был очень велик. Хотя было и несколько "омужичившихся" женщин, достаточно самостоятельны, чтобы не искать покровителя, и при этом изначально не сильно волнующихся из-за своей внешности. Нет, они тоже следили за собой, старались быть аккуратными, чистыми, следили за своей одеждой, но поиски косметики и вечерних туалетов им были чужды.
