Хранимая Духом. Легенда о бессмертии (общий файл)

— В контракте оговорено, что ты приведешь Хранимую Духом на свадьбу, — выделил последнее слово названный Архиусом. — Так что сделка состоится лишь после церемонии. Соответственно и Клеймо исчезнет только после нее.

Даймон резко выдохнул, словно из его легких разом вышибли весь воздух, а затем пространство вокруг заполнилось тихим рычанием.

— Абсурд! — с трудом выталкивая из вибрирующей груди слова, процедил Тэтэйус. — Зачем столько ждать?

— Затем, что провести свадебный обряд раньше нет возможности, а до того, как Хранимая Духом станет моей женой, я желаю обезопасить себя от соперников, — ответил ему Император, окидывая подозрительным взглядом.

— А с чего Вы, Ваше Величество, взяли, что мне нужна Ваша невеста? — усмехнулся даймон.

Ну, зачем он так? Мне же больно это слышать! Пусть даже он и не давал мне надежды, категорично заявив о невозможности быть вместе еще вчера, но рана на сердце слишком свежа, чтобы спокойно воспринимать подобные слова.

— Даже если и не нужна, не хочу рисковать, — пожал плечами Люцерон. — Освобожденный от Клейма, ты можешь передумать. Мне не нужны лишние проблемы.

Глубоко вздохнув, Тэй на мгновение прикрыл глаза. Собирается с мыслями и берет себя в руки. Я давно заметила за ним эту привычку, и, как правило, она ему всегда помогала успокоиться и принять решение. Вот и сейчас, когда он спустя пару секунд поднял веки, в его взгляде была твердость и решимость.

— Хорошо, — поставил он точку в споре. — Сколько?

— Месяц, — припечатал Император.

Теперь была моя очередь шумно выдыхать. Так скоро... Я не думала, что от моей свободы остался какой-то жалкий месяц. Всего навсего тридцать дней. Так мало. Мне всегда казалось, что подготовка к свадьбе правителя должна занимать более продолжительное время. Я рассчитывала как минимум на полгода. Или Император ждал меня уже давно и успел все подготовить? В любом случае это был неприятный сюрприз.

— Месяц? — жалобно вякнула я.

Меня даже не удостоили вниманием. Мужчины были слишком заняты выяснением отношений друг с другом.

— И что мне делать этот месяц? — ядовито осведомился Тэй.

— Что угодно, — безразлично бросил имперский правитель.

— Что угодно, кроме пребывания во Дворце, — встрял Архиус.

— Да, верно, — согласился Люцерон. — Даймонам не место во Дворце. Так что изволь покинуть его пределы.

Он прожег Тэтэйуса презрительным взглядом и добавил:

— Немедленно.

Снова по двору разнесся тихий раздраженный рык.

— Я не подчиняюсь Вашим приказам, Ваше Величество! — выдал даймон.

— Зато моим подчиняешься, — злорадно усмехнулся Архиус. — Для этого и нужно было Клеймо. Убирайся из Дворца, полукровка!

Тэтэйус болезненно поморщился и зашипел, схватившись за внутренние стороны предплечий.

— Ты еще пожалеешь, маг! — рыкнул он напоследок и, коленями развернув коня, с которого за все время разговора так и не слез, умчался прочь. Даже не взглянул на меня на прощание. Ни разу. Словно я пустое место...

...В тот злосчастный день, как и во все последующие, много чего еще происходило. Но все события словно проходили мимо меня. При том, что я была в них главной героиней. Совершенно неожиданное расставание с Тэтэйусом (я так надеялась, что хоть проститься с ним смогу по-человечески) выбило меня из колеи. Когда я смотрела вслед навсегда исчезающей любви, меня словно пыльным мешком по голове огрели и вырвали из груди сердце. Все краски, до того момента радужным калейдоскопом окружавшие меня, разом потускнели, а в душе воцарилась полная апатия. Мне стало все настолько безразлично, что даже ни единой слезинки не скатилось из глаз, хотя я думала, что, провожая Тэя, буду безутешно рыдать. Видимо, и у моих нервов есть предел, за которым кончаются любые чувства. Или, что вероятнее, просто включился защитный механизм организма, перекрывающий слишком сильные эмоции, чтобы не сойти с ума.

Помню, потом мне что-то говорили, но я не слышала что именно, не отвечала и ни на кого не смотрела. Подходил Архиус, представившийся придворным магом Его Величества, и снял, наконец, с моих запястий надоевшие путы. Просто развязал их и все. Словно обычные веревки, не скрепленные каким-то там мудреным и сильным заклятием Вечных Оков. А ведь даже Крисейдро не удалось их снять! Должно быть этот Архиус ужасно сильный маг. Впрочем, в тот момент мне было плевать и на его силу, и на освобожденные запястья. Хотя мне бы стоило прыгать от счастья — я же так долго мечтала от них избавиться. Однако ни восторга, ни удивления не было. Пока маг возился с узлами, я лишь отстранено наблюдала за его действиями, попутно без особого интереса рассматривая его самого. Невысокий (примерно с меня ростом), жилистый, пожилой, но статный. Лет шестидесяти примерно. Средней длины волосы с проседью, о цвете каких обычно говорят "перец с солью". Борода, усы, неровный излом густых бровей. Морщины в уголках сурово поджатых губ и вокруг глаз. Жутких глаз. Правый — глубокого черного цвета, так что невозможно было отличить, где заканчивается радужка и начинается зрачок, а левый — совершенно бесцветный, словно неживой, бездушный.

Краем глаза заметила, как еще один человек в такой же как и Архиуса мантии, только менее вычурной, увел куда-то Широ. Который абсолютно не сопротивлялся! Мне почему-то казалось, что у моего единорога более буйный нрав. Впрочем, удивления снова не было. Только безразличная констатация факта и мимолетный укол сожаления об ошибочности своих суждений. Сколько я уже ошибалась? Хотя какая разница? Пора бы уже свыкнуться с ролью наивной доверчивой дурочки. Наверное, за всю свою жизнь я столько не обманывалась, сколько в Авалонии. В людях (и нелюдях), в себе, в чувствах, в доверии. Да во всем! И странным образом, в тот момент мне было плевать.

Затем нас с Леирендом куда-то вели и опять что-то говорили. Не помню, кто и что. Я не вслушивалась. Коридоры, анфилады, залы... И всюду роскошь, богатство, пафос... Какие-то люди... Голоса... Лица... Снова коридоры...

В одном из переходов исчез Леи. Я даже не поняла в каком. Просто однажды оглянулась, а его нет. Сопровождающие сказали, что господину эльфу выделили специальные покои. Ну, и хорошо. На том мое любопытство и успокоилось. Только странное ехидство, скользнувшее в голосе поведавшего мне сие известие, неприятно царапнуло слух. С чего бы это? Впрочем, тогда мне было не до тонкостей в чужих словах, и я предпочла проигнорировать подозрительную интонацию. Может и зря. Потому что с тех пор остроухого друга я больше не видела. Ни утром, ни днем, ни в последующую неделю я так и не добилась ни от кого вразумительного ответа, куда делся мой эльф. Самостоятельно найти его в замке тоже не получилось, да я, если честно, не сильно-то и старалась, и в конце концов сделала вывод, что Леиренд просто покинул негостеприимную обитель Императора. Эх, жаль, что я не могу сделать того же.

Больше в тот день ничего примечательного не случилось, кроме того, что меня запихнули в какую-то комнатку, уставленную до безобразия дорогой мебелью и отделанную в тошнотворно-безвкусные розовые цвета (никогда не любила эту гамму), и сообщили, что в ней мне придется провести остаток дней. В том смысле, что розовая комната отныне моя. Ее специально готовили для невесты Императора. Прелестно! Мне предстояло жить в домике для барби. Но даже этот факт не пробил скорлупу безразличия. Я потеряла смысл жизни, когда ОН ушел. Казалось, теперь я смогу смириться с чем угодно и стерпеть абсолютно все. И я терпела. Терпела, когда пришла куча служанок и начала меня вертеть из стороны в сторону, раздевать и мыть. Терпела, когда уже другие служанки снимали с меня мерки, а потом наряжали в разные платья, как куклу. Терпела, когда явился Император в сопровождении своего придворного мага и, оценивающе изучая надменно-холодным взглядом, долго разглагольствовал о чем-то явно высоком и лишенном смысла. Терпела, когда Архиус, щебеча по-отечески участливым тоном, под благовидным предлогом отобрал у меня кольцо с Эрфелио. Терпела, когда ночью, оставшись один на один с собой и своей болью, хотела выть от тоски и обреченности. Терпела даже, когда на следующий день меня с самого утра, облачив в роскошное до вульгарности платье, потащили на какое-то шумное сборище.

Сборищем оказалось празднество в честь официальной помолвки Императора. Моя вторая помолвка в Авалонии. И это за какую-то жалкую неделю пребывания в этом мире! Пугающая тенденция. Утешало только то, что более подобных празднеств не предвиделось. Хотя кто знает? До свадьбы еще целый месяц. Меня могли успеть, например, похитить и обручить с кем-нибудь еще. Не даром же едва ли не весь мир охотится за Хранимой Духом. Та же Вальсирующая-с-мечами до сих пор следовала за мной неотступно и вряд ли успокоится и теперь. Не тот у нее характер, чтобы проигрывать.

Помолвка с Люцероном ничем не походила на такое же событие с Лесным Королем. Разве что количеством народа. В огромном зале собрались, вероятно, все обитатели Дворца, если и вообще не весь высший свет Империи. От обилия красок рябило в глазах. И почему аристократы так любят яркие наряды? Хотя, судя по правителю этих разряженных павлинов, ничего удивительного в пестроте нет. Они все здесь любили роскошь, и мой жених первым подавал им пример. Он снова был одет в пурпур и драгоценности, и величественно восседал на троне, взирая на подданных орлиным взором уверенного в себе и своей власти человека. Меня же усадили в кресло поменьше (вероятно, являющееся вторым троном или его женским вариантом) по левую руку от Императора. Позади невозмутимо стоял Архиус, зажимая в руке какой-то сверток. Рядом с ним расположилось еще несколько смутно знакомых людей, которых я видела прошлым днем во встречающей делегации. Должно быть советники или просто свита Люцерона.

Снова были слова. Много, очень много слов. И до безобразия мало смысла. Все бесконечно долгие речи, занявшие первую половину дня, сводились к одному: меня представляли как невесту Императора собравшимся, собравшихся представляли мне, потом они шумно и льстиво поздравляли жениха с невестой, и под занавес, публично зачитав с древнего пергамента — того самого, что бережно держал придворный маг — всем известную (кроме меня, конечно) легенду о Хранимой Духом, ошарашили внимающую аудиторию известием, что я и есть легендарная дева. Не знаю, зачем уж Императору нужно было так эффектно обставлять мое знакомство с подданными (может хотел похвастаться, или, что вернее, тем самым оправдывал свое намерение жениться на неизвестной никому, безродной девице), но впечатление на народ оно произвело неизгладимое. Хотя если учесть, что по сути мое появление во Дворце должно было являться строжайшей тайной, не удивительно, что для многих личность невесты вызвала шок. И если по-началу на меня косились откровенно неприязненно или в крайнем случае безразлично, то после громкого заявления, которому почему-то все сразу поверили, настроение толпы резко поменялось на противоположное, но далеко не доброе, а скорее алчное. От подобного внимания в первые минуты захотелось удавиться. Хотя никуда не исчезнувшая за ночь апатия довольно быстро примирила меня с ажиотажем вокруг моей персоны.

После пафосной болтовни был банкет и бал. Я ничего не ела. Не хотелось. И совсем не танцевала: ни с женихом (да он и не звал), ни с кем другим (хотя предложения поступали) — все равно не знала здешних танцев. Мне отдельно представляли каких-то влиятельных людей. Я не запоминала. Бесконечная вереница похожих друг на друга лоснящихся богатством лиц, длинных языколомательных имен, льстивых изысканных комплиментов и липких взглядов вызывала лишь головную боль. Подозреваю, я была на редкость рассеяна, и скорее всего показалась большинству представленных мне людей непроходимой дурочкой. По правде говоря, меня мало волновало их мнение. Пусть думают, что хотят. У меня же в мыслях крутились лишь отрывочные фразы услышанной, наконец, легенды, что перевернула мою жизнь. Сама легенда оказалась бесконечно длинной, как многочисленные речи на первой части празднества в честь императорской помолвки, и запомнить ее с первого раза было невозможно, да я и со второго и с последующих не буду даже пытаться это сделать, но некоторые четверостишия накрепко отпечатались в памяти, словно бы их выжгли в ней огнем.

...Хранимая Духом дева,

Рожденная в мире ином -

По крови она королева

Из рода утративших дом...

Если с первыми двумя строчками этого отрывка не было никаких проблем — все так и есть, то вторые заставляли хмуриться. Королева по крови? Выходит, я — наследница какого-то древнего знатного рода Авалонии? Жаль, нет Эрфелио, чтобы спросить. Уж он-то наверняка осведомлен о моей родословной. Да и что значит "утративших дом"? Сбежавших? Изгнанных? Чем больше узнаю о предках, тем больше путаюсь в их прошлом.

...И в мире с единым светилом

И одинокой ночной Луной

Лишь предку быть духом по силам,

А деве жить смертной судьбой...

Да-да, единое светило и одинокая луна — это определенно описание мира, где я родилась. Хотя подозреваю, что есть и другие подобные. Не всем же быть, как Авалония, с тремя солнцами и пятью спутниками. Впрочем, не суть. Больше всего в этих строках меня зацепила фраза, что там по силам быть духом только предку. Что же получается? Эрфелио — не просто хранитель моей семьи, но еще и предок? Уж не с него ли пошла вся канитель с легендой? Хотя это слишком поспешный вывод. Он, также как и я, может быть всего лишь жертвой глупого пророчества. Однако то, что он — мой пра-пра— и еще много раз пра— дедушка, слегка ошарашило. Вот уж неожиданность! С другой стороны, он упоминал, что когда-то был человеком, причем жившим в Авалонии. Но при этом ни словом не обмолвился о нашем родстве! Как же плохо, что его сейчас нет рядом! У меня накопилось столько вопросов...

Правда, все они меркли при воспоминании о финале легенды.

...Но тот, кто владеть будет ею,

От хвори и ран не умрет

И страшной кончиной своею

В час смерти пренебрежет!

Всего каких-то четыре строчки... Четыре строчки, заставляющие авалонцев видеть во мне ценный трофей, обещающий бессмертие обладателю. И всего одно слово... Одно единственное простое слово, вынуждающие меня чувствовать себя вещью.

В таком раскладе остается только быть благодарной, что "владеть" мной все хотят в качестве законной жены, а не, скажем, рабыни или наложницы. Забавно, никогда не думала, что могу испытывать благодарность к своему потенциальному владельцу. Кощунство какое-то.

Следующие дни потянулись однообразной вереницей. Я заперлась в своих покоях и думала, думала, думала... Пока сами мысли не начали вызывать отвращение. Апатия постепенно сменилась меланхолией, а меланхолия плавно перетекла в откровенную депрессию.

По три раза на день исправно приходили служанки и пытались меня накормить. Иногда им даже удавалось. Вкуса еды я не чувствовала, насыщения тоже, как в общем-то и голода. Лиц и имен приходящих девушек не запоминала. К тому же, похоже, они сменялись едва ли не каждый день. Разговаривать со мной не пытались. Прислуга у Императора оказалась вышколена по высшему классу. Я с ними тоже не горела желанием откровенничать. Еще не хватало гуляющих обо мне по Дворцу слухов. Итак вниманием не обделена. Теперь я понимаю наших звезд эстрады и кино, которые с завидным рвением прячутся от навязчивых журналистов, и это при том, что меня, собственно, особо и не донимали. По крайней мере посторонние люди в покои не ломились. Только служанки... и Архиус.