2.Я - Гений. Осознание

И Гордон, узнав всё, что хотел, отошёл в сторону, но так, чтобы не потерять из виду Фултона. Выудив из-под рубашки свой амулет, Гордон положил его на ладонь и, склонившись над ним, зашептал:

— Форма номер три.

Форма амулета начала меняться. Каплевидный амулет стал похож на жука, по краям отделилось два лепестка-крыла, а снизу появилось несколько ножек с присосками. Гордон отключил блокировку на проводнике и применил к амулету плетение прозрачности. Сделав его менее заметным, мальчик продолжил:

— Протокол номер сто семнадцать, — шепнул Гордон, и нити, идущие от амулета к шее мальчика, втянулись обратно в устройство.

Гордон вытянул руку в направлении Фултона и напряг зрение, чтобы не упустить из виду плохо заметный летящий по воздуху амулет. Мальчик боялся, что в момент приземления Фултон заметит амулет, ведь он был весьма тяжёлым. Амулет прикрепился к краю формы мага и скользнул под подол одежды. Фултон обернулся, но к счастью решил, что его задел кто-то из проходящих мимо учеников и, ничего не подозревая, вернулся к разговору с Датсоном и Боули. Гордон облегчённо выдохнул. Если всё пройдёт по плану, то уже к вечеру у него будет голосовая запись заседания магистров.

Мальчик отправился обратно в башню и, поднявшись по лестнице, обнаружил Райна и Кристофера сидящими на ступеньках. Вид у обоих был несчастный.

— Чего не заходите-то? — поинтересовался Гордон.

— А ты попробуй, — ответил ему Кристофер.

Гордон осторожно толкнул дверь, но, увидев летящую в него тарелку, захлопнул её обратно. Раздался звон разбившейся посуды и истошный крик Милены:

— А ну проваливайте отсюда!

— Понятно, — констатировал Гордон. — Видимо, именно это она и подразумевала под помощью.

Гордон так же присел на ступеньки и принялся ждать. Когда из-под щели между дверью и полом начали проникать соблазнительные ароматы, а у Райна громко заурчало в животе, Кристофер не выдержал и воскликнул:

— Всё! Я так больше не могу!

— А что если... попробовать через окно? — предложил Гордон.

— А если она и окна держит под контролем? — забеспокоился Кристофер. — Тарелкой в лоб — и всё. А падать с четвёртого этажа даже на снег не хотелось бы.

— А я подстрахую тебя левитационным плетением, — предложил ему Гордон.

— Не могу поверить, что вы всерьёз это обсуждаете, — покачал головой Райн.

Гордон и Кристофер посмотрели на него как на сумасшедшего и вернулись к разговору:

— Давай лучше дождёмся Патрика, — внёс встречное предложение Кристофер. — У него в таких делах опыта больше, может, придумает что-нибудь?

— Пока дождёмся, с голоду помрём, — вздохнул Гордон.

Когда пришёл Патрик, он наотрез отказался заходить в дверь, проявив редкую для него сообразительность. Видимо, сразу понял, что остальные сидят на лестнице неспроста. Присев рядом, он так же принялся ждать и для того, чтобы скрасить ожидание, придумывал бредовые планы по захвату кухни. А точнее еды, ароматы которой притупляли разум и инстинкт самосохранения. В одном из планов он предлагал пожертвовать Райном и закинуть его внутрь, принеся в жертву Милене. Задобрить злого духа, так сказать. А пока она будет с ним разбираться, остальные ворвутся внутрь и схватят столько еды, сколько смогут унести. 'Всех не поубивает!' — уверенно заявил Патрик, а потом чуть менее уверенно добавил: 'Наверное...'. Но Райн безапелляционно отклонил этот план как идиотский и отказался жертвовать собой ради общего блага. Эгоист несчастный.

Когда двери, наконец, распахнулись, мальчики с рёвом ломанулись внутрь и, едва рассевшись по стульям, налетели на еду. На некоторое время повисло молчание, сопровождаемое лишь блаженным мычанием да звоном столовых приборов. Гордон, утолив голод, откинулся на спинку стула.

— Спасибо за превосходный ужин, Эли, — сказал Гордон, и все согласно закивали.

— А мне спасибо? — обиделась Милена.

— Фпафиба, фо не убыла, — промычал Патрик под одобрительные кивки остальных.

— Кушай, не обляпайся, — едко ответила Милена.

Время за столом летело незаметно. Когда все наелись, переключились с еды на разговоры, и по Косой башне то и дело прокатывались взрывы хохота. Ребята играли в карты и в качестве исключения даже позволили Гордону присоединиться к ним, с условием, что мальчик не будет раздавать колоду. Наивные. Гордону хватило одной партии, чтобы запомнить порядок всех карт. После четвёртой разгромной партии Гордона обвинили в жульничестве и отстранили от игры единогласным решением. Мальчику пришлось возвращаться к своей старой забаве: давать подсказки всем подряд и не быть уличённым.

За окном давно уже стемнело, и Гордон начал беспокоиться. Датсон должен был зайти, но отчего-то задерживался. Голосование по их липовому законопроекту уже должно было состояться. Но всё ли пошло по плану? Удалось ли Датсону вычислить тёмного? К сожалению, все, что сейчас мог делать Гордон, это ждать.

— Эй, Эли. Ещё не пора? — вырвал Гордона из раздумий голос Патрика.

— Э-м-м... — Эли отдёрнула рукав и взглянула на часы. — Да, уже время! Гордон, поздравляем тебя со вторым днём рождения.

— Что? — не понял тот.

— Тебя заразили биостигмой ровно год назад. Точнее один год и семь минут. Ты всё-таки сделал это, — Эли улыбалась, и глаза её светились от счастья. — Ты смог.

— Действительно, — Гордон только сейчас об этом задумался и улыбнулся. — Год назад Азазель намекнул, что я умру от биостигмы. И то, что этого не произошло, лишнее подтверждение тому, о чем нам всё время говорила Лили.

— Судьба не высечена на камне, — кивнула Эли. — Гордон, а ты помнишь наш уговор? Когда ты исцелишься от биостигмы...

-...мы купим целую гору шоколада и хорошенько отпразднуем, — закончил за неё Гордон. — Я помню, только где его сейчас купить?

— Патрик, доставай, — сказала Эли.

— Что? — Гордон не поверил своим ушам. — Вы же не... этого просто не может быть!

— Тада-а-а-ам! — пропел Патрик, доставая из внутреннего кармана увесистый бумажный свёрток. — Правда, он что-то... он и должен быть таким мягким?

— Он тает в тепле, — сказал Райн. — Детский сад, штаны на лямках, Патрик. Как этого можно не знать?

— Да откуда я мог узнать? — смутился тот. — Я же тоже никогда его не пробовал. Гордон прости, я всё испортил...

— Брось, — Гордон улыбался от уха до уха и был растроган до глубины души. — Где вы вообще его достали?

Патрик двумя пальцами отогнул край обёртки и неоднозначно хмыкнул. Похоже, на вид шоколад не показался ему привлекательным лакомством.

— Эли мне всё рассказала, попросила помочь устроить сюрприз. Ну а я отцу написал, он прислал посылкой, — ответил Патрик, полностью развернув обёртку и всё ещё с сомнением осматривая содержимое.

— Это же стоит кучу денег, — сказал Гордон, мысленно прикидывая, сколько весит такой огромный кусок шоколада.

— Ерунда, — отмахнулся Патрик. — У папы три строительных баржи. Он много зарабатывает на строительстве в Новом Каире и его окрестностях.

— Ну, тогда... — Гордон протянул руку и взял один из подтаявших кубиков. — Надо попробовать.

Положив кубик шоколада на язык, он раздавил его об нёбо и тут же почувствовал всё многогранное величие вкуса.

— Знаете, на что это похоже? — Гордон защёлкал пальцами, пытаясь подобрать определение. — Это как вкус победы!

Все засмеялись и так же принялись разбирать шоколадные кубики.

Со стороны лестницы донеслось тяжёлое дыхание и звуки шагов. Все умолкли и повернули перемазанные шоколадом лица к двери. Сердце Гордона застучало чаще: Датсон вернулся. Дверь отворилась, и праздничная атмосфера, царившая на кухне, мгновенно испарилась. С первого взгляда на учителя, Гордон понял — что-то случилось. Что-то страшное.

— Гордон, на пару слов, — не своим голосом прохрипел Датсон и исчез в дверном проходе.

— Ну что? — с тревогой глядя на Датсона, спросил мальчик, когда вышел вслед за ним. — Как прошло голосование? Кто проголосовал за принятие?

— Все, — после секундной паузы выдал Датсон и, неуместно хохотнув, прислонился к стене и отхлебнул из фляжки.

— В к-каком смысле?

— Твой законопроект приняли единогласно. И ты оказался прав: они придумали целую кучу правдоподобных причин. Разгрузка больницы на Парквей Стрит, сокращение транспортного потока в Хайрим, да... как же, — со злостью закончил Датсон.

— Но... этого не может быть, — качнул головой Гордон.

— Да очнись ты! — воскликнул Датсон. — Тёмные фактически правят миром. Я даже не знаю, как давно они захватили магистрат.

— И что мы теперь будем делать?

— Делать? — Датсон расхохотался словно безумец. — ДА НИХРЕНА МЫ ИМ НЕ СДЕЛАЕМ! МЫ В ЗАДНИЦЕ! В ЗАДНИЦЕ ПОЛНОЙ!

Гордон с трудом подавил волну поднявшейся ярости и желание влепить учителю оплеуху. Мальчик сжал зубы, неверящим взглядом взирая на Датсона, которого не мог узнать.

— Мы не можем их сместить, понимаешь? — чуть успокоившись, продолжил Датсон. — Они меня могут, а я их нет. Они на самой верхушке, никого выше нет. Мне даже пожаловаться на них некому.

Датсон вновь расхохотался и приложился к своей фляжке. Он что, пьёт? Гордон отказывался верить, что Датсон, способен скатиться до уровня магистра Боули. Если Датсон сейчас сдастся, то всему конец. Иллюминаты перестанут существовать.

— Послушайте, они не знают, что мы их вычислили, профессор, — попытался вразумить его Гордон. — Продолжим играть в старую игру, как будто никто ни о чём не догадывается, а тем временем что-нибудь придумаем. Будем притворяться, будто это они водят нас за нос, а в действительности всё будет наоборот.

Датсон покосился на мальчика и, что-то прикинув в уме, снял проводник с блокировки. Исполнив плетение, он ткнул себя мизинцем в лоб, и его глаза сфокусировались на мальчике.

— Извини, — совершенно убитым голосом сказал Датсон и сполз по стенке на ступени. — Просто... все эти годы, я, выходит, служил тёмным. Сам того не зная, но всё же служил, верой и правдой. Господи.

Датсон положил руки на голову, и Гордон перестал видеть его лицо.

— Профессор, мы можем их победить, — настаивал Гордон.

— Я не знаю как, Гордон, — качнул головой Датсон. — Я был в ужасе от одной лишь мысли, что один из магистров тёмный. А тут все разом.

— Неделю назад мы не знали, как вычислить тёмного в магистрате. Сейчас не знаем, как их одолеть. Это нормально!

Датсон сглотнул и, поднявшись на ноги, кивнул.

— Значит так, — сказал он. — Действуем, будто ничего не произошло. Тут ты прав, но всё же теперь будь втрое бдительней. Я зайду к Боули и введу его в курс дела. Скажу о Фултоне и об остальных магистрах. А вы завтра разлетаетесь по домам и не высовываетесь. К осени я постараюсь придумать, как мы будем действовать дальше.

— Ясно, — ответил Гордон и зашёл обратно в башню.

Датсона он успокоил. Теперь кто бы успокоил его самого. Гордон оказался совершенно не готов к той новости, с которой вернулся из магистрата Датсон.

— Что случилось, Гордон? — спросила Эли.

— А? Нет, всё нормально, — рассеянно ответил мальчик.

— Нормально? — недоверчиво переспросил Патрик. — Я слышал слово 'задница' раз пять.

Гордон не знал, как им объяснить случившееся. Притом, что двоих из присутствующих он до сих пор подозревал в шпионаже. В свете последних событий стало ясно, что тёмным по силам внедрить в школу сколько угодно тёмных магов. Подозрения лишь усилились.

К счастью, Гордону не пришлось отвечать на дальнейшие расспросы, потому что ребят отвлёк неожиданный удар по оконному стеклу. Гордон среагировал быстрее, чем сообразил, что они на четвёртом этаже. Наставив проводник на окно, он приблизился к нему и лишь тогда понял, что это вернулся его амулет. По стеклу раздался ещё один удар. Отправив рычаг блокировки в исходное положение, мальчик подскочил к окну и, открыв его, схватил прозрачный амулет.

— Гордон, что происходит? — с нарастающим раздражением в голосе спросила Эли.

— Подождите минутку, вы сейчас всё поймёте, — сказал Гордон, производя все необходимые манипуляции с амулетом и приводя его к привычному виду.

У Гордона родился небольшой план, на случай если Милена или Райн работают на тёмных. Он запустит запись заседания магистров. Они не узнают из него ничего такого, что неизвестно самим магистрам. Эли Патрик и Кристофер так же должны услышать запись. Смысл законопроекта он объяснит им позже, а сейчас важно объяснить Райну и Милене странное поведение Датсона, свидетелями которого они стали. Они не могли услышать весь их разговор, но вот моменты, когда Датсон кричал, услышали наверняка. Гордон спишет это на их личный конфликт. Гордон был против принятия этого законопроекта, а Датсон всё равно его выдвинул. А что именно имел в виду Датсон, пускай сами головы ломают.

— Слушайте, — сказал Гордон, когда нашёл нужный отрезок записи.

Все придвинулись ближе к столику и наклонились, чтобы лучше слышать. Гордон убедился в том, что Датсон не ошибся. Все доводы магистров в пользу этого законопроекта звучали натянуто. Фултон вообще заявил, что большая загруженность в операционной мешает иллюминатам учиться. Да Фултону вообще никогда не было до этого дела. Прослушав запись до конца, Патрик спросил:

— Ну и что тут такого? Нет, я не спорю, это, — Патрик указал на амулет. — Безумно круто и всё такое. Но что у вас с Датсоном случилось?

— Они что, и в правду запретили лечить больных до тех пор, пока те не будут практически при смерти? — в ужасе спросила Эли.

— И я о том! — горячо поддержал её Гордон. — Датсон занимается какой-то ерундой!

И тут из амулета разнёсся голос Фултона:

— Всё? Он улетел?

— Да. Теперь мы, наконец, можем начать настоящее заседание, — ответил ему Барио Шиллер.

И тут Гордон понял, что он сплоховал, но остановить запись уже не мог. Милена и Райн уже всё слышали.

— Что они там...? — спросила Милена, но всё на неё зашипели, призывая к молчанию.

— Я думаю, нам нужно немедленно сообщить об этом Отцу. Он будет рад слышать, что проблема с биостигмами решена, — сказала магистр Флеминг. — Барио, свяжись с ним.

— Да, конечно.

На долгую минуту повисла напряжённая тишина. Ребята, затаив дыхание, ждали продолжения разговора магистров, а Гордон тем временем лихорадочно пытался выудить из памяти упоминание об отце. Тогда они ходили воровать истребитель из порта, и охранники у трапа тоже упоминали об Отце. Но тогда мальчик подумал, что под Отцом они имею в виду своего настоящего отца. Возможно, они были братьями. Но сейчас он понял, что это скорее какое-то прозвище или титул. Кто же этот Отец?

— Да, Барио. Что-то срочное? — донесся сквозь странный шум голос мужчины.

— Отец, — с глубочайшим почтением обратился магистр обороны. — Сегодня мы решили проблему с биостигмами.

— Вот как? — настороженный голос Отца звучал, словно из динамика корабельной связи. — И как же?

— Мы приняли законопроект, в котором иллюминатам запрещается исцелять больных, которых прокляли ранее, чем одиннадцать месяцев назад, Отец, — с восторгом поведала Стефани Флеминг.