Проклятый дар

Я представила себе этакого бобра-телепата и поежилась.

Потянулась второй рукой, положила чародею на плечо. Дождалась, пока он скосит на нее глаза, осторожно дотронулась до щеки.

— Ты хотел, чтобы печать лишила тебя врожденных способностей?

— Не считай меня лучше, чем я есть, — вместо этого произнес сосед грубовато. И опять я подумала о том, что Гийльрей специально говорит о себе без приукрашиваний, а может и чуть причерняя. — Не скажу, что меня не устраивает положение вещей. Тот, кто больше знает, всегда в выгодном положении. Тем более, что я как-то привык к осведомленности. Но все на свете имеет свою цену. Особенно что-то настолько полезное.

Гийльрей вздохнул и криво усмехнулся.

— Если бы не последствия, вряд ли я бы так мечтал избавиться от всего этого.

Я встревожилась, моментально почувствовав неладное.

— Гиль? Что за последствия?

Чародей поймал мой взгляд.

— Этот, с позволения сказать, "дар" действует на своего носителя разрушительно. Мне еще повезло, что я — маг. Могу переправлять энергии, и с физическим состоянием, при условии наличия мощного источника поблизости, никаких проблем не должно быть. Будь иначе, я бы уже давно ходил с тросточкой и кашлял кровью.

Совсем, на мой взгляд, неуместная пренебрежительность, с которой была произнесена последняя фраз, вызвала волну возмущения и негодования откуда-то из глубины грудной клетки. Всплеск эмоций Гийльрей, видимо, почувствовал, потому что поймал мой взгляд.

— Источник энергии поблизости, — медленно повторила я, разглядывая расширенные зрачки соседа.

— Верно. Поэтому-то я и выбрал твой дом, Риса. Под ним выходит на поверхность мощная жила. Любой артефактор сказал бы тебе, что здесь фонтанирует энергия земных недр, словно гейзер.

— И заплатил втридорога, оставив рядом людей, которые будут тебе мешать? — скептически уточнила.

Сосед глубоко вздохнул и словно бросился в холодную воду:

— Мне нужны были подопытные кролики, чтобы знать, как работает и работает ли вообще очередной вариант печати.

Решил мне не врать или пытается напугать? У меня мурашки по всему телу пробежали. Я передернула плечами, прогоняя живность, и вцепилась в чародея с еще большим энтузиазмом.

— Кролики — милые и забавные зверьки, только глупые. Обидно таких на исследования, я бы лучше крыс выбрала.

Но и этого мне было мало, потому я начала уточнять подробности с завидной въедливостью:

— И как же ты использовал "кроликов"?

Гийльрей посмотрел на меня прямо, можно сказать в упор. Голос зазвучал деловито и сухо.

— Мне очень повезло, что дом оказался с жильцами. Реши вы съехать, я все едино принялся бы вас уговаривать остаться. Или нанял прислугу. Хотя, в этом случае все не вышло бы так удачно. Вы втроем — живое воплощение градации по восприимчивости. Соши не одарена магией, она словно каменная стена. Шансы повлиять на нее непрямым ментальным воздействием минимальные. Ритисса помягче, все-таки морская ведьма. Смотрит на меня глазищами, каждое слово ловит. Моя печать пока изолирует меня от таких, как Соши. Восприимчивые по-прежнему рискуют.

Я смерила чародея взглядом. Выходит, во сне он совершенно перестает контролировать свой дар, и спасается только тем, что отсыпается днем, уподобляясь летучей мыши. И все мои шизоидальные кошмары на самом деле результат практических испытаний. Кроме сегодняшнего дня, когда Гиль случайно уснул в кресле за работой. Увидь этот свой эротический сон-кошмар с моим участием он внутри печати, и супруги Ларнао остались жить в счастливом браке.

Печать, чтобы соседи жили себе спокойно и не видели чужих кошмаров. Какая забота о ближних. Насколько я успела понять, Гийльрей не из тех людей, которые и дня прожить не могут без взрыва эмоций и вечеринок. Он мог бы просто купить особняк за городом, на отшибе. Избавить его от врожденной способности печать все равно не сможет.

Есть во всем этом какая-то недоговоренность.

— Ну а вы, Риса Мормори, самое удачное приобретение, — мрачно признался Гиль, искривив бледные губы. — Ты отлично заменяешь батарейку. Не приходится заморачиваться с сырой энергией. Достаточно притронуться, подавая кружку. Подать руку. Или поговорить.

Произнеся все это, Гийльрей отнял у меня руку, отодвинулся и сжал челюсти, приготовившись выслушать уйму претензий. А может быть и огрести пару раз.

Я потерла глаза, возвращая зрению ясность. И заворчала, с трудом удерживая себя в руках.

— Что за человек. Должен понимать все лучше других, а сам — что слепой.

Чародей бросил на меня быстрый взгляд, но тут же снова спрятался за разглядыванием собственных сложенных замком пальцев.

— Я так рада, что ты мне рассказал. Почти все сразу встало на свои места. Вот только... Эти твои рубленые фразы. Небось, ты надеялся, что я испугаюсь? Наверное, ты ждал, что как минимум я буду оскорблена. И после твоих откровений начну с криками "Монстр! Монстр! Спасите-помогите!" убегать в далекие дали. И тебе не останется ничего иного, кроме двух вариантов: быстро собрать вещички и скрыться из города или прибить меня, пока я всем не растрепала тайну государственной важности. Память-то мне заблокировать не получилось. Значит, надо было либо сразу меня пристукнуть, либо отправить в нокаут и быстренько собрать манатки. И это не случилось, если все это мне не мерещится в бреду, пока я бездыханным телом валяюсь где-нибудь.

Я сделала небольшую паузу, позволяя информации распределиться максимально ровным слоем по извилистой поверхности чужого мозга.

— Значит, — торжественно подытожила я, — ты думал не о себе, а обо мне. И это так мило, дай поцелую!

— Риса! — почти простонал чародей и схватился за голову.

— Будешь вырываться — экзекуция продлиться дольше, только и всего, — предупредила я.

Заставила выпустить лохмы, пока не вырвал. Приблизилась, опираясь на подлокотник его кресла, а потом чмокнула мага в щеку. Проговорила, не отстраняясь и заглядывая в глаза:

— Убегать с криками не собираюсь. Все понятно?

— Куда понятней, — печально согласился чародей.

— Дозволяю проводить эксперименты и дальше.

Гийльрей, казалось, был искренне изумлен больше, чем в момент пробуждения. Он даже заикаться начал:

— Д-дозволяешь?

— Ага. Моим именным указом повелеваю. Только согласовывай со мной, договорились?

Вместо ответа или хотя бы кивка Гийльрей замолчал на долгие минуты.

— Тебя не смущает, что это нечестно? — вымолвил он наконец.

— Что именно? — уточнила и приподняла бровь.

— Что я слишком многое слышу.

Я вздохнула.

— Жизнь несправедлива вообще. Но я же как-то не изнываю от зависти к магам, которые щелчком пальцев могут камин разжечь. А мне вот приходится вставать, дрова подкидывать, искру высекать...

— Ты очень странная, Риса.

— Ты тоже странный, — парировала я.

Выяснять, кто же из нас более чокнутый мы, слава свету, не стали.

Зато проговорили всю ночь. Правда, вскоре перешли на кухню, к чаю, ликеру и к нормальным стульям.

Гийльрею очень-очень долго не с кем было поговорить. И даже не про какие-то глубоко сокрытые в душе переживания, а элементарно постоянно приходилось контролировать себя. Словно вернулись времена инквизиции, когда любое проявление магии могло навлечь беду на всю деревню. Представить не могу, каково это. Неудивительно, что теперь, когда я в курсе секрета, вроде как не против, а и вообще с интересом выспрашиваю подробности, Гийльрей расслабился. И его слегка повело.

Он даже рассказал мне про свою исследования.

— В прошлом веке каллиграф в домашней лаборатории создал мощнейшую печать для... сумасшедшего, не способного контролировать свою магию. Гениальный по структуре рисунок. Печать действовала лучше не придумаешь — никто, даже сам подопытный, не догадывался, что носитель печати одарен магическим талантом. Увы, секрет ее изготовления оказался утерян. У меня остались кое-какие его записи и обрывки рисунка. Вот и пытаюсь восстановить, насколько могу. Я не мастер каллиграфии, но эта печать, судя по всему — нечто близкое к артефактологии.

Что-то показалось мне странным в его последних словах. Я подняла руку, прося паузы для того, чтобы распробовать ощущение, и принялась вспоминать. Это показалось мне важным.

Да, вот оно. Я слишком много времени потратила днем, чтобы разобраться в Сошином конспекте. Особенно меня позабавила путаница похожих терминов, от которых у нормального человека крыша съедет. В статье говорилось, что их частенько неправильно употребляют. Но в случае специалиста, вроде Гийльрея, это звучало крайне странно.

Вот и повод блеснуть эрудицией. Как быстро пригодилось-то, а.

— Ты сказал "артефактология", а это же, вроде, про природные аномалии?

Чародей качнул головой, продолжая улыбаться. Однако готовность ощутить на физиономии пару-другую пощечин его все еще не отпускала.

— Поймала. Я сказал так нарочно. Университетские никак не решат, к какой науке относятся артефакты, связанные с магией фейри. Большая часть упертых ученых баранов вообще отказывается признавать существование чего-то подобного, а если оно и случается, по их мнению, то это стоит отнести к исключительным случаям.

Я нахмурилась, старательно стимулируя деятельность мозга. Вроде же внимательно слушала, старалась ничего не упустить. По полочкам раскладывала. А все равно, кажется, нить упустила.

— Причем тут фейри?

— Ну...

Сосед отвел глаза и сделал глоток чая, а потом все-таки договорил то, что начал:

— Корикорн считает, что моя... врожденная телепатия... не совсем человеческого происхождения. Скорее дивного. И я склонен с ним соглашаться. Все исследования об этом говорят.

Последнее слово Гийльрей выделил особой интонацией.

Я едва не начала пускать пузыри носом, подавившись. Фейская телепатия, получается. Ох.

— Так у тебя в родственниках тоже феи водились? — спросила, чувствуя себя крайне странно. Сама семейные россказни о подобном считаю глупыми выдумками, да и в самом существование каких-то там фейри не уверена, а тут такое.

— Нет, не водились, — качнул головой маг. — Скорее всего, мои способности — это действительно "дар". В полном смысле слова. То есть, его подарили.

У меня глаза, наверное, стали с блюдце. Уж не думала, что после сегодняшних откровений я сохраню способность так незамутненно впадать в шок.

— Как это?

Чародей пожал плечами.

— В моей семье, к сожалению, фамильного архива нет. А если и был, то сгорел в пожаре. Но я так подозреваю, что один из моих предков каким-то образом сумел заполучить от фейри подарок. За какую-то заслугу, ну, в легендах так вечно крестьянские дети получают голос, которому невозможно сопротивляться, или умение превращать гравий в драгоценные камни.

Я плеснула в чай еще чуть-чуть анисового ликера.

— И ты поэтому ненавидишь фейри?

Гиль слегка покачал головой, улыбаясь.

— Я их просто не понимаю. Их никто из людей не понимает. И, кстати, можешь перестать сомневаться. Ты действительно чуть-чуть фейри. Это сложно объяснить, но я чувствую. Будто ты такая же, как я сам. Ты самый открытый человек из всех, что я встречал. Я слышу тебя даже тогда, когда пытаюсь закрываться. Но воздействовать никак не могу, словно ты умеешь защищаться от меня. С тобой я не всегда различаю, когда ты думаешь, а когда говоришь вслух.

Не может воздействовать — уже хорошо. Фух, прям полегче стало. Но если он слышит все, о чем я думаю, то мне, похоже, придется совсем перестать стесняться. Даже если он и раньше читал меня, словно открытую книгу, но тогда-то я об этом не знала!

Помимо серьезных вещей чародей рассказывал и про времена своей учебы и службы. И я абсолютно уверена, что он мне не врал. Но вот то, что недоговаривал — однозначно. Но я как-то не настаивала и не заостряла внимания на мелочах. Мне было достаточно того, что уже есть. За одну ночь мне фактически раскрыли секреты магии, над которыми волшебники обычно трясутся, что дракон над сокровищницей.

Когда-нибудь придет время, и либо он сам поделится, либо будет удачный момент спросить, как же он сумел выучиться в академии, а потом и служить в спецподразделении, если у него (вернее у окружающих) такие проблемы со снами? И почему же тогда его секрет не раскрывали все подряд. И, если уж подарок от фейри получил предок Гийльрея, то что случилось его младшим братом, которого сосед пару раз при мне упоминал?

Увы, как не интересно мне было внимать рассказам соседа, под утро я все-таки задремала. Совсем спокойно, ни о чем не тревожась. Развесила уши, слушая, как Гиль наливает чай в свою любимую покалеченную кружку, добавляет мед и размешивает, то и дело легонько задевая ложкой стенки. Подумала, что только чуть-чуть дам глазам передохнуть, а то под веки словно горсть песка насыпали.

И уснула.

В этот раз не было ни Юфы, соседского кота, ни клетчатого пледа, но с все равно, ситуация была знакомой.

— Прости, на диване спать было бы удобнее. Но ты бы точно проснулась, если б я попробовал тебя перенести.

Гийльрей пододвинул ко мне чашку любимого кофе. Интересно, он что, чувствует даже то, когда человек начинает просыпаться?

— И тогда бы я продолжила допрос, — произнесла я, делая глоток божественного напитка. Да-да, я знаю, кофе не должен быть сладким. И разбавлять его молоком — все равно что мешать пятизвездочный коньяк с деревенским самогоном. Но мне нет никакого дела до эфемерных приличий, когда это так вкусно.

— Вряд ли это был допрос, — чуть напряженнее, чем нужно, ответил Гийльрей и пожал плечами.

Мышцы шеи и спины тянуло, словно я была фокусником, которого помощницы запихнули в шляпную коробку и оставили так на пару дней. Но чувствовала я себя превосходно вопреки всему.

— Пахнет вкусно. Это что, пирог? — потянувшись так, что косточки затрещали, спросила я. Кофе с утра, завтрак. Так вот возьму и привыкну, что потом со мной делать будете?

Чародей оглянулся на печь, стянул с плеча рифленое полотенце, улыбнулся.

— Сырный. По маминому рецепту. Все равно спать мне было нельзя.

Что ж, если бы все мужчины принимались за домашние дела, когда им нечем заняться, этот мир куда больше походил бы на благословенное светом обиталище справедливости и добра, как и задумывал Творец.

— Ой, простите!

Ритисса, узревшая нас в такую рань на кухне наедине, неловко развернулась, стукнулась плечом о косяк, крутнулась в обратную сторону.

— Простите, я не хотела мешать.

Мы с Гийльреем посмотрели на младшую ученицу с одинаковым интересом.

Девочка смутилась.

— Я просто не думала, что кто-то еще уже проснулся.

Она навернула по кухне круг, а потом, набрав две кружки отстоянной воды, так и ушла, неловко спотыкаясь в предрассветной мгле.

И тут меня осенило.

— О! — выдала я. — В самом деле, ты же точно должен знать, что она в тебя влюблена! Да-да, среди девочек ее возраста это не редкость, ну, и ты все-таки ее наставник. Это должно быть неловко, но ты же привык, да?

Сосед поставил кружку на сушилку и обернулся, опершись спиной на мойку.