Закон равновесия

Умения менять тему у Брайана было не отнять. Если он не хотел о чём-то говорить, мне даже пытаться завести об этом беседу не стоило, всё равно без толку. Так и на этот раз. Я узнала много всего нового о далёком прошлом, и совершенно ничего о собственном муже. Он так и остался для меня практически загадкой.

После долгих раздумий в голову ко мне даже забрела отчаянная мысль поговорить со свекровью. Это было глупо — княжна, уж наверняка, не меньше Брайана смыслила в дипломатическом искусстве много и красиво говорить, но ничего при этом так и не сказать. Но какие ещё у меня остались варианты? Разве что в принципе отказаться что-либо выяснять.

Вполне возможно, именно так мне и стоило поступить. В сравнении с тем, что творилось на Каменном Острове, личные тайны Брайана — мелочь, не стоящая никакого внимания. Задевал меня сам факт их существования. Разве теперь мы не семья? Правда, кое-что я признавала: сейчас на выяснение отношений банально не было времени. Но как я должна доверять тому, кто не доверяет мне? Или во всяком случае никак не показывает, что доверяет.

Вопросы в голове множились и множились, я лежала, тупо глядя в потолок и не могла от них отделаться. Это злило и вместе с тем странным образом забавляло. То, что все вокруг меня знают что-то, и я одна блуждаю в потёмках, пытаясь нащупать ответы, отыскать правду. А нужна ли мне эта правда вообще?

Уснула я только перед самым рассветом, окончательно измучившись. Проспала всё утро, открыв глаза только к полудню, и обнаружила Брайана рядом на кровати, читающим всё ту же книгу. На столике рядом стояла накрытая салфеткой миска с пирожками.

— Ты хотела знать, кто я, Лиса? — спросил он, увидев, что взгляд мой обрёл осмысленность. — Подумай сама.

— Голову уже сломала, — проворчала я, устраиваясь в подушках и заглядывая под салфетку.

— Я полукровка, — неожиданно продолжил Брайан. — Наполовину человек, наполовину эльф, но в конечном счёте — ни то и ни другое. Ни одна из сторон не может записать меня в свои ряды. Ни одна из сторон во мне не уверена. Обе считают меня странным, непредсказуемым и потому опасным. А ведь ты знаешь, как чаще всего поступают с тем, что вызывает страх.

Я кивнула. Не знаю, как эльфы, но люди обычно стремятся уничтожить то, что их пугает. Думаю, более древние и ушастые не ушли от нас далеко в этом вопросе. Это своего рода основной инстинкт, мало подвластный разуму. Залог выживания.

— Ты везде чувствуешь себя чужим? — спросила я.

— Тебе ведь это чувство знакомо?

Подумав, я кивнула снова. Именно так и было: я очень хорошо знала это чувство, жила с ним долгие годы. Только со мной было чуть иначе. Окружавшие меня люди не всегда считали меня чужой, но только потому, что не знали, кто я на самом деле. Но это хорошо знала я, никогда не могла забыть.

— Тогда ты должна понять, — сказал Брайан, закрывая и откладывая книгу. — На самом деле я никому не нужен. Особенно здесь.

— Они считают тебя хуже себя? — невесело усмехнулась я.

— Они считают меня другим, и этого им вполне достаточно.

— Достаточно для чего?

— Ты правда хочешь это знать?

— Да, — ответила я твёрдо. — Потому что я не замечала, чтобы у тебя были особенно сложные отношения с... с эрисен.

— Не в них дело, — поморщился Брайан. — Эрисен сами по себе не очень любимы остальными эльфийскими кланами. Думаю, ты понимаешь, почему.

Да, догадаться было несложно. За что любить клан, занимающийся шпионажем и убийствами? Такие не вызывают ничего кроме страха и тех чувств, что непременно следуют за ним: неприязни, отвращения, ненависти. Шаг за шагом — к желанию уничтожить, к желанию, исполнить которое невозможно, что порождает ещё большую ненависть.

— Эрисен чтят свои клятвы и никогда их не преступают, — продолжил Брайан. — Это правила игры, залог... безопасности в обращении с ними.

— Могу себе представить, — хмыкнула я.

— Только вот дело в том, что я — не эрисен. Не совсем эрисен. А люди известны своим не слишком уважительным отношением к клятвам.

Этого нельзя было не признать. Насчёт эльфов я точно не знала, но слышала, что они связаны магией рода или чем-то вроде того, так что преступать клятвы им выходит себе дороже. Люди в этом вопросе были куда как свободнее.

Теперь эльфийская настороженность стала мне вполне понятна. Что будет, если главой клана убийц станет тот, чьим клятвам нельзя верить? Я бы на месте остальных кланов почувствовала себя неуютно. И сделала бы всё возможное, чтобы избежать такого расклада. Вопрос в том, насколько далеко они решатся в этом деле зайти.

— Твоим клятвам нельзя верить? — спросила я, не удержавшись.

— Считаешь, я лжец? — прищурился Брайан.

— Я не это имела в виду, — растерялась я, запоздало сообразив, как можно было понять мой неосторожный вопрос.

— Я понял, — примирительно улыбнулся Брайан. — Что бы я ни ответил, это может оказаться неправдой. Поэтому реши сама, можно ли мне верить.

— Легко сказать, — вздохнула я.

Пирожки успели уже остыть, но были всё ещё очень вкусны. Я съела парочку, взяла третий и застыла с ним в руке, заглянув через плечо Брайана. Вчера я заметила, что книга, которую он читал, была на эльфийском. Но сейчас разглядела слова родного языка на её страницах, хотя обложка была точно та же самая. С тем же тёмным пятном посреди корешка.

— Что ты читаешь? — спросила я, невольно подавшись ближе.

— Сочинение твоего предка, — ответил Брайан. — Пытаюсь понять, что же спрятано за печатью.

— И как успехи?

— Никак. Здесь очень мало сведений о путешествии, принесшем ему новый, более высокий титул. В основном записки об исследованиях, на тот момент уникальные, но сейчас общеизвестные. И да, ты была права насчёт Равилара.

— То есть? — недоверчиво уточнила я.

— Он хотел, чтобы ты убралась из города, и чтобы твоё исчезновение не привлекло ненужного внимания.

— Ещё совсем недавно ты считал иначе.

— Нет, хотел, чтобы ты считала иначе, потому что не был уверен. Но сегодня утром узнал кое-какие новости.

Я вдруг почувствовала, что совершенно не хочу эти новости узнавать. Просто ужасно разозлилась. Что вообще это сейчас такое было? Попытка меня защитить, обманув? Чтобы я... не волновалась? И это всё сейчас, когда любая мелочь может помочь или погубить!

— Я не думал, что это по-настоящему важно, — явно оправдываясь, продолжил Брайан. — В любом случае. Мы ведь уже давно знаем о Де'Гатаре. И выяснили, зачем ты нужна Сартагу.

— А теперь думаешь? — спросила я, не без труда, но всё же взяв себя в руки.

— Равилар, как оказалось, слуга двух господ.

— И это всё-таки важно?

— В некотором роде, — неопределённо пожал плечами Брайан. — Не само по себе, он достаточно мелкая сошка. Но его связь с Де'Гатаром, так, к слову, и не пойманным несмотря на все старания Хранителей, может иметь значение.

— Понятно, почему это важно для Хранителей, — задумчиво протянула я. — Но почему это важно для нас?

— Возможно, позже будет видно. Дело в том, что Равилара отправили на Каменный Остров. И с тех пор о нём нет никаких вестей.

— Двурушники, бывает, попадаются, — развела руками я.

Брайан покачал головой, словно я сказала какую-то ерунду, даже откровенную глупость. Я удивлённо вскинула брови. По-моему, умозаключение вышло совершенно логичным.

— Нет, ты права, он просто попался. И, разумеется, рассказал в числе прочего и о тебе. Точнее, о том, что Де'Гатар тобой интересовался. Остальное, полагаю, Оган понял сам. Он отлично знает, что Де'Гатар — человек, весьма приближённый к Сартагу. Думаю, Хранитель теперь изо всех сил старается выяснить, чем ты могла так заинтересовать Сартага.

— Он узнает, — раздражённо бросила я.

— Узнает, — подтвердил Брайан. — Но не вешай нос, дорогая, на самом деле всё не так плохо. То, что тёмные и светлые станут теперь охотиться на тебя наперегонки, толкаясь локтями в попытке стать первыми, нам как раз очень на руку.

— Ты меня так порадовал, — не удержалась я от сарказма.

— Брось, — с неожиданной улыбкой протянул Брайан, переворачиваясь на бок, поймав мою руку и мягко, но настойчиво потянув меня к себе. — Это многое упрощает.

— Что именно?

Я попыталась сохранить равновесие, но не преуспела. Свалилась на подушку, продолжая сжимать во второй руке пирожок, и невольно ответила на улыбку, оказавшись с Брайаном нос к носу.

— Пока две собаки грызутся, третья убегает себе с косточкой. И никому до неё дела нет. Поделись пирожком, я голодный.

— Ни за что, — ухмыльнулась я, быстро запихнув пирожок в рот.

Целиком он, разумеется, туда не поместился. Брайан неуловимо быстрым движением опрокинул меня на подушки, оказался сверху и откусил остальное. Я хихикнула и, конечно, чуть не подавилась, но слишком уж это было забавно: почти поцелуй, но на самом деле делёжка еды. И то, как мы смотрим друг на друга и усиленно жуём каждый свою долю сдобной добычи, тоже было очень... весело. И немного интригующе.

Дожевав пирожок, Брайан тоже негромко рассмеялся. Мы так и смотрели друг другу в глаза, и это вызывало у меня странное чувство. Совсем недавно мне предложили самой решать, могу ли я верить этому мужчине. Моему мужу, как-никак. Тому самому, который клялся мне в любви и верности и всём остальном полагающемся. И которому я клялась в том же самом. Недоверие разве не нарушает этих клятв?

— Илади здесь, — тихо сказала я.

Вот в чём было дело. Недоверие возникало каждый раз, когда я думала. То есть, было со мной почти всегда. Потому что я постоянно думала... обдумывала каждый шаг. Скитаясь, скрывая, кто я на самом деле, я сама обманывала решительно всех вокруг, причём постоянно. И привыкла считать всякую свою недоговорённость защитой, а всякую чужую — угрозой.

— Она внизу, — подмигнул Брайан. — Слышишь, гремит посудой на кухне?

Я никому не доверяла не только из страха за себя, но и пытаясь защитить тех, кто был рядом. Недоверие было моим жизненным принципом. Не так-то просто изменить его в одночасье. Причина моего недоверия к Брайану была скорее не в нём, а во мне самой. И лучший способ с ним справиться был, возможно, в чём-то парадоксален: мне надо было меньше думать и больше чувствовать. Не осознать, а ощутить наши отношения.

— Ралиа здесь. Через дверь от нас, — шепнула я, закрывая глаза.

— Она не зайдёт.

Чувствовать легче всего, когда для мыслей не остаётся места. Как сейчас, например, когда наконец-то вернулось почти забытое. Мы не были близки... физически близки ни разу после рождения Дэни. Я уже почти забыла, как это. Но зато прекрасно помнила, как это помогает не думать. Иногда даже слишком помогает.

— Услышит, — пробормотала я, не слишком старательно пытаясь увернуться от поцелуя.

— Не услышит, — твёрдо пообещал шёпот, согрев и пощекотав ухо и шею.

И очень скоро я поймала себя на том, что кусаю губы, не позволяя ни единому лишнему звуку сорваться с них. А ведь мне обещали, что нас не услышат. И даже думая, я не могла отыскать причину не верить, что это обещание будет исполнено в точности.

— Ну скажи мне что-нибудь. Можно даже неразборчивое.

Мне уже давно было жарко, но это не помешало почувствовать, как вспыхнули щёки. Вряд ли Брайан истолковал моё тихое поведение так же, как я сама, но менее стыдно от этого не было.

— Я люблю тебя, — шепнула я.

— О, ты всё же это сказала, — улыбнулся в ответ Брайан.

— Так важно именно сказать? — спросила я, заставив себя открыть глаза.

— Нет. Но это очень приятно услышать.

Я собиралась с этим согласиться, но не успела. Фраза более-менее сложилась в голове, но вместо неё получился только стон. Да, я очень многое позабыла. В том числе и то, как эти пальцы умеют добираться, кажется, до самого моего сердца. Пальцы, губы, слова. Я позволяла им играть с собой, но, наверное, только потому, что всегда чувствовала: никакая это не игра.

— Люблю тебя, — повторила я.

Я ничего сейчас не знала и не хотела знать. Достаточно было самой возможности ощутить нечто настоящее, живое в собственной душе. В собственном сердце. У чувств далеко не всегда есть разумные объяснения, они бывают вовсе неправильными. Но как прожить без них?

— Ты можешь мне верить, — тихо сказал Брайан. — Если только захочешь.

— Хочу, — выдохнула я. — Очень.

— Но не можешь, так?

— Ты не говоришь мне правды. Всей правды.

— Никто не знает всей правды, — прошептал в ответ Брайан. — Каждый — только свою часть. Нам нужно просто сложить головоломку первыми.

— Знаешь, — сказала я, невольно выгибаясь от очередного прикосновения, — давай подумаем об этом завтра.

Глава 12

Стоять так можно было бесконечно. И чем дальше, тем меньше мне хотелось куда-то уходить. Потому что все последние годы я только и делала, что уходила. День за днём, шаг за шагом, постоянно с мыслью о том, что остаться невозможно. И нельзя этого даже хотеть, чтобы потом не было больно. Но от боли всё равно не убежать.

— Ралиа за ним присмотрит.

Я обернулась и внимательно посмотрела на свекровь. Она стояла, прислонившись плечом к косяку, и было в её позе и лице что-то откровенно усталое, измученное. Такого я раньше никогда не замечала.

— Она отлично справляется, — сказала я просто чтобы не молчать.

— Я никогда не бросила бы своего ребёнка, — неожиданно и как-то невпопад ответила Элланара, посмотрела на меня и поправилась: — Нет, я не о том, чтобы оставить на время, если нужно. Я о том, чтобы как Ралиа. Ну, отказаться.

— Этого я совсем не понимаю, — призналась я.

— Ничего общего с клятвопреступником, — пожала плечами свекровь. — Она настоящая эрисен. Именно поэтому у нас так редки браки вообще.

— А как же...

— Просто.

Я усмехнулась. Нечто вполне новое об эльфийских нравах — их представления о морали отличаются от человеческих. Практично до крайности, между прочим: трое детей, и у каждого свой папа. Без обмана, без обид, без измен. Смогла бы я так? Вряд ли.

— Считаешь это порочным? — усмехнулась Элланара. — А что, изменять тайком, цепляясь напоказ за видимость приличий, разве лучше? Найти настоящую любовь не всем удаётся.

— Тоже верно, — согласилась я.

— Ты считаешь, что не нравишься мне, — снова неожиданно сменила тему свекровь. — Да, это так. Но дело не в тебе самой.

— Я не... — начала было я, но закончить фразу не успела.

— Не будем цепляться за ту самую видимость приличий, — попросила Элланара. — Для начала дослушай, потом решай, захочешь ли возразить.

Я жестом предложила выйти из комнаты. Не хватало ещё разбудить ребёнка. Если он расплачется, точно никуда не смогу уйти. Вот почему-то не покидало чувство, что это точно станет последней каплей. Буду тут сидеть, плакать и ругать себя за слабость, но останусь. Уж лучше поговорить в библиотеке. Пока не вернулся Брайан, там нам точно ничего не помешает. И мы не помешаем никому.