— Если ограничения обоснованы — я их, разумеется, принимаю.
— Тогда это не проблема — я готов предоставить своей избраннице свободу за исключением тех ограничений, которые она наложит на себя сама.
— Я однолюб — у моего мужчины может быть только одна женщина.
— Я сам такой!
— А вот тут тебе не повезло... Я очень ветреное создание — могу влюбиться в кого угодно. В принципе, находясь замужем, я смогу контролировать свои желания, но вот гарантировать, что у меня всегда будет только один мужчина, я не могу. И моему избраннику придётся с этим смириться, в противном случае брака не будет. Измены с моей стороны маловероятны, но возможны, а ревность в семье мне не нужна.
— То есть от своего избранника ты требуешь верности, но сама её соблюдать не будешь? По-моему, это несправедливо! — воскликнул Керт.
— А кто говорил о справедливости? — возразила девушка. — Мир вообще несправедлив. Впрочем, я никого не заставляю — кандидат в мои мужья может от меня и отказаться, силком под венец его никто тянуть не будет.
— Хорошо, предположим, твой избранник согласится на это условие. Будут ли ещё какие-нибудь требования к твоему мужу?
— Будут, но остальные условия не стоят того, чтобы их обсуждать. К тому, что я уже озвучила, мой избранник должен знать — я не умею готовить и не люблю убираться в доме. Я вообще, по-моему, не приспособлена к домашнему хозяйству. В принципе, я не отказываюсь иногда заниматься домашними делами, но только тогда, когда мне этого захочется.
— А кто убирает и готовит в твоём доме?
— У нас мир техники. И готовят, и убирают автоматы. К тому же мои мамы отлично владеют бытовой магией, так что в доме у нас всегда идеальный порядок. Возможно, когда я овладею магией, мне тоже, как и моим мамам, понравится самой вести домашнее хозяйство, но часами стоять у плиты, чтобы накормить мужа и детей, я пока не готова.
— Детей ты тоже не любишь?
— С чего ты это взял?— удивилась девушка.
— Ты не любишь вести домашнее хозяйство, ты не любишь готовить, стирать, убирать, зато ты любишь свободу. И как среди подобных пристрастий могут оказаться дети?
— Хм... Возможно, я была слишком категорична, описывая себя. Я не против детей, нет... Просто я пока не задумывалась над этой стороной семейной жизни.
— Селена, — задумчиво проговорил Керт, выслушав всё, что сказала девушка, — позволь задать тебе ещё один, но, наверное, самый серьёзный вопрос — а зачем тебе вообще муж?
Над этим вопросом девушке пришлось думать настолько долго, что Керт уже начал волноваться — не обидел ли он её. Всадники молчаливо ехали по оставленному Линнеей следу, и никто не хотел нарушить молчание первым — Керт ждал ответа Селены и боялся того, что услышит, а девушка всё никак не могла найти правильный ответ на этот, в общем-то, единственно важный вопрос. В конце концов, когда молчание стало уже нестерпимым, Селена тихо ответила:
— Не знаю, Керт... Но если ты всё же решишься сделать мне предложение, смирившись со всеми моими недостатками, я, скорее всего, приму его...
* * *
Линнея отсутствовала целый день и вернулась ближе к вечеру. Обернувшись и даже не став одеваться, она тут же приказным тоном сказала:
— Мяса мне дайте.
— Ты что, уже проголодалась? — переспросила сестру Селена.
— Да не мне, рурху! — рявкнула Линнея. — Он давно не ел и действительно ранен. Ему нужно подкрепиться.
— Держи! — протянул девушке большой шмат копчёного мяса Керт. — Такого куска хватит?
— Не знаю, там разберёмся, — пробормотала Линнея, забрав мясо, — располагайтесь на ночёвку здесь, ждите меня и никуда не уходите!
— Поняли! — ответил Керт. — Располагаемся здесь, готовим ужин и ждём тебя.
Но ответа Линнея уже не услышала — обернувшись рурхом и схватив в зубы выданный ей кусок мяса, она опрометью умчалась куда-то в горы...
В отличие от прошлого раза, Линнея не вернулась ни к вечеру, ни наутро. Весь день Селена и Керт взволнованно ходили по поляне, ожидая возвращения ушедшей за молодым рурхом девушки, однако пришла она лишь незадолго до заката — уставшая, голодная, злая, зато с довеском в виде худого, драного, припадающего на заднюю лапу молодого кота. Увидев людей, кошак попятился, вздыбил грязную шерсть на загривке и угрожающе зарычал, но, получив от Линнеи смачную оплеуху по загривку, шлёпнулся пузом на землю и замолк, настороженно следя за незнакомцами.
— Ой, какой хорошенький! — завизжала Селена и бросилась к коту. Тот опять зарычал и попытался вскочить, но получил от Линнеи очередную оплеуху и вставать с земли передумал, тем более что Линнея, во избежание всяческих недоразумений, свою тяжёлую лапу с загривка молодого кошака убирать не стала. Селена же, подскочив к рурху, тут же начала его гладить, теребить и вообще обращаться с ним не как с диким хищником, а как с мягкой детской игрушкой. Видя, что зверь едва сдерживается, чтобы не наброситься на девушку, а не бросился лишь потому, что устал, ослаб и опасается очередного шлепка Линнеи, мощь ударов которой, по-видимому, уже успел ощутить, Керт строго сказал ласкающей кота девушке:
— Лэри Селена, оставь зверя в покое! Ему и так сейчас тяжело, а тут ты со своими нежностями. Лучше покорми кота — у нас, кажется, ещё осталось в запасе несколько кусков копчёного мяса.
Девушка, услышав указание, тут же бросилась к сгружённым с лошадей вещевым мешкам и, распотрошив один из них, выхватила оттуда два больших ломтя копчёного бараньего мяса на рёбрышках, после чего, вернувшись к рурху, положила мясо на траву прямо перед самым носом кошака. Тот, недоверчиво понюхав угощение, жадно набросился на еду, с хрустом перемалывая своими челюстями жёсткое мясо вместе с костями. Утолив голод, рурх довольно потянулся и закрыл глаза, уронив голову на лапы — после волнений и переживаний последних дней, впервые наевшись досыта, кот провалился в чуткий, тревожный сон.
Стемнело... Зверь постоянно просыпался, испуганно вздрагивая и поднимая голову, но, обнаружив рядом с собой взявшую его под защиту странную самку и таких же странных людей, опять закрывал глаза и проваливался в чуткий, тревожный сон, отсыпаясь за все последние дни. Молодому рурху было так же тепло и спокойно, как и раньше, в мамином гнезде — к животу его, закинув руку на шею кота, прижалась непонятная девушка, а спину грела большая незнакомая кошка, взявшая его в свой прайд. И от кошки, и от незнакомых людей в его мозг постоянно транслировались эмоции спокойствия и защиты — рурх понимал, что незнакомцы только что приняли его в свою семью и, следовательно, на ближайшее будущее он избавлен от одиночества и необходимости самостоятельно искать себе пропитание. Проснувшись в очередной раз, рурх лизнул прижавшуюся к его животу девушку, помечая ту своим запахом, и снова заснул. И снились ему заросшие густой травой высокогорные луга, пасущиеся на них горные бараны, и мама, загоняющая для него добычу...
Глава 8
— Вы не поверите, какой сон мне снился! — воскликнула Селена, проснувшись.
— Ну почему же, поверим, если ты нам его расскажешь! — послышался весёлый голос неподалёку.
— Сейчас проснусь, умоюсь и расскажу, — пробормотала девушка, поднявшись и потрепав за ухо лежащего рядом рурха, после чего осмотрелась по сторонам и увидела, что спала, за исключением молодого кота, только она одна. Лошади мирно паслись рядом, ощипывая до корней молодые стебли свежей травы, а Керт, разведя огонь, готовил завтрак, помешивая в котелке булькающее густое варево. По поляне разносились восхитительные ароматы варёного мяса со специями, причём для бульона юноша использовал подкопчённые бараньи рёбрышки — те, которые вчера с таким аппетитом уплетал рурх. Линнеи нигде не было видно.
— А где Линка? — спросила у юноши Селена, окончательно проснувшись. Тот, на мгновение оторвавшись от процесса приготовления пищи, ответил:
— На охоту побежала. Она говорит, что здесь поблизости пасётся небольшое стадо оленей, а нашему кошаку нужно свежее мясо.
— Давно убежала?
— Да уж порядком... Ещё на рассвете — даже солнце не встало. Если охота окажется удачной — то скоро должна вернуться.
— Понятно... А можно моему котёнку ещё кусочек мяса? — жалобно попросила девушка.
— Лэри Селена, это не домашний котёнок, а уже достаточно взрослый хищник. Если бы он сейчас не был так сильно ослаблен, в схватке один на один между вами я бы поставил именно на него.
— Но он же не будет меня кусать, он хороший! — улыбнулась Селена, почесав кота за ухом. — И он сильно хочет кушать!
— Пусть потерпит! — остудил девушку Керт. — Линнея должна скоро вернуться, вот тогда все вместе и будем завтракать.
— Керт, ну пожалуйста! — заканючила девушка. — Всего один маленький кусочек!
— Ну, хорошо, один маленький кусочек! — сдался юноша, и, развязав мешок, достал кусок копчёного мяса, протянув его Селене со словами:
— Предпоследний остался...
— Спасибо, Керт, дай я тебя чмокну! — прощебетала девушка и, исполнив свою угрозу, выхватила у юноши мясо и сунула его под нос рурху, заглотившему угощение одним глотком. Керт, задумчиво потерев щёку, на которой остался розоватый след от поцелуя, бросил взгляд сначала на девушку, после кормления кошака взявшую в руки расчёску и, положив руку на шею рурха, принявшуюся аккуратно расчёсывать его густую свалявшуюся шерсть, потом на самого рурха, блаженно растянувшегося на земле и тихо урчащего от удовольствия, и продолжил помешивать в котелке варево, следя, чтобы оно не подгорело. Краем уха юноша слышал, как Селена, перебирая расчёской спутанные космы рурха, ласково шепчет что-то ему на ушко, периодически называя зверя то пушистиком, то пушком, а то и вообще пушей. Кажется, только что рурх получил своё имя...
Потом Керт с Селеной позавтракали, так и не дождавшись убежавшей на охоту Линнеи, а за завтраком девушка рассказала парню о своих странных снах, в которых она бегала по лугам на четырёх лапах и охотилась на баранов. Выслушав её историю, юноша задумчиво сказал:
— Похоже, твои сны — это не совсем сны... Твой питомец каким-то образом проникает в твой мозг и делится с тобой своими эмоциями.
— Это опасно? — забеспокоилась девушка.
— Напротив, это очень хорошо! — успокоил Селену юноша. — Возможно, между вами начинает зарождаться та самая связь, о которой ты рассказывала.
— Здорово! — обрадовалась девушка.
— Особо не радуйся — это всего лишь мои предположения. Но спать ты теперь всё время ложись рядом с ним.
— Так и буду! — заверила юношу Селена.
Линнея вернулась лишь ближе к обеду, когда Керт с Селеной не только позавтракали необычайно вкусной горячей, разваристой мясной похлёбкой, но и собрались было доесть порцию, оставленную в котелке для Линнеи — посуду необходимо было очистить, чтобы приготовить в ней обед. Охота оказалась удачной — девушка притащила поляну большую тушу взрослого оленя весом чуть ли не в половину её самой. Затащила в зверином облике, разумеется. Бросив тушу на середине поляны, девушка, не обращая внимания на устремлённые на неё взгляды и поскуливание голодного рурха, обернулась и, обращаясь к Керту, сказала:
— Оленёнка зарезать не удалось — папаша встал на защиту всей своей многочисленной семьи. Пришлось бить его. Едва дотащила — тяжёл, зараза... Тащишь по земле — цепляется своими рогами и копытами за всё подряд, закидываешь на спину — сваливается. Так и мучилась всю дорогу...
— Ты молодец! — похвалил девушку Керт и, взяв нож, тут же начал разделывать тушу. Линнея, накинув на голое тело свою рубашку, которую она вытащила из вещевого мешка, взяла ложку и с аппетитом начала подъедать оставшуюся в котелке остывшую похлёбку. Рурх тоже вскочил и подошёл к Керту, глядя голодными глазами за процессом разделки, но его тут же перехватила Селена, положив свою руку на причёсанную кошачью шею и сказав, ласково обращаясь к коту:
— Не спеши, маленький, сейчас дядя Керт порежет мясо, и тебе достанется самый вкусный, самый ароматный кусочек!
— Ты не словами говори, — не отрываясь от процесса, посоветовал Керт, — а мысленно объясни. Звери человеческую речь не понимают.
— А как говорить мысленно? — переспросила девушка.
— А это ты у своей сестры спроси! Как-то ведь она с ним договорилась. Да и про схватку с рурхами она что-то подобное рассказывала, ты не забыла? Что-то по поводу мыслеобразов... — посоветовал Керт и замолк, продолжая работать.
Селена, бросив чесать за ухом рурха, подошла к Линнее, доедавшей остатки похлёбки, и спросила уже у неё:
-Лин, а Лин!
— Чего тебе? — продолжая есть, несколько грубо переспросила Линнея.
— А как мне с рурхом поговорить? Керт сказал, что надо разговаривать мысленно.
— Да я сама только что научилась, — призналась Линнея, — и говорю очень плохо.
— Но ведь научилась же! — воскликнула Селена. — Значит, можешь объяснить, что мне делать.
— Да тут и объяснять особо нечего, — пробормотала Линнея, огорчённо осмотрев пустое днище котелка, — я уже вкратце говорила об этом. Представляешь в своей голове как бы картинку, где размещаешь всё, что хочешь сказать, и мысленно толкаешь эту картинку в голову рурха, представляя себе, как будто ты в его мозги виртуальную фотографию вставляешь. А для полноты повествования можешь передать ему сразу несколько картинок, некую последовательность действий. Я подозреваю, что можно представить в своей голове сразу видеофильм, и в процессе этого представления создать ментальный канал — по этому каналу рурх теоретически должен будет как бы со стороны видеть действие, которое ты ему транслируешь. Но пока это лишь мои предположения — сама я при общении с твоим кошаком ограничилась статичными картинками, или мыслеобразами, если говорить по-научному. Можешь повторить мой опыт. К примеру, чтобы объяснить, как мы будем кормить твоего рурха, ты сначала передай ему картинку, на которой Керт разделывает мясо, потом следующую картинку — как ты берёшь один из нарезанных кусков, и ещё одну — как ты кладёшь этот кусок перед его носом. Думаю, этой последовательности будет вполне достаточно.
— Спасибо, сеструха, я так тебя люблю! — радостно воскликнула Селена и, обняв девушку, умчалась к рурху и села перед его носом, устремив взгляд своих больших зелёных миндалевидных глаз прямо в зрачки кота.
Через несколько мгновений рурх, сморщив нос и чихнув, опустил взгляд и, отойдя от работающего Керта, вернулся на своё место, свернувшись в клубок, поджав хвост и опустив голову на вытянутые лапы.
— У меня получилось! — радостно воскликнула девушка.
— И незачем так кричать! — недовольно пробурчала Линнея. — Лучше бы посуду помыла, а то я охочусь, Керт готовит, а ты только со своей игрушкой возишься.
— Линка, да ты просто завидуешь! — рассмеялась Селена.
— И ничего не завидую, — возразила Линнея. — Просто я устала и есть хочу.
— Ты же только что поела! — сказала Селена.
— Мало! Я не наелась! — пояснила Линнея.
— Девушки, я уже почти закончил! — вклинился в разговор Керт. — Сейчас покормлю рурха, и займусь обедом.
— Тогда корми двух рурхов! — заявила Линнея, и, скинув рубашку, бросила её на вещевой мешок и обернулась рурхом. Осмотрев своё звериное тело, ставшее, кажется, ещё больше, Линнея довольно потянулась, рыкнула и улеглась рядом с молодым самцом, ожидая своей заслуженной порции.
