Из Терний

— Как все уже поняли, бой мы будем вести в небе над Терниями — там ниже видимость, и нет шанса, что враг пойдёт на снижение и высадит людей. Но даже так, времени будет немного. Отправлять на битву людей без опыта абордажа нет смысла. Зир, Юстан, Мэй, ваши отряды останутся в обороне, в носовой и средней части. Умалэй, твои шенаи — наша главная ударная сила. Ты готов вместе с небоходцами пойти в атаку?

— Мы готовы.

— Хорошо. Скажу ещё раз: нам не нужно захватывать корабль. Мы идём за единственным... человеком. И им самим займусь я.

После недолгого обсуждения расстановки людей на палубе командиры разошлись — по одному молча вышли под ночное небо; из-за приоткрывшегося полога на мгновение долетело тихое жужжание парящего неподалёку небохода.

— Значит, в этот раз окончательно? — Терилун едва заметно пошевелилась в тёмном углу палатки, где просидела весь военный совет. От неё свет как будто не отражался — пропадал без следа, растворялся в чёрных складках платья.

— Окончательно.

— Я знаю, что было тогда. В Ниссе. Я понимаю. Мне кажется... я много теперь понимаю.

Лас точно осознавал, что этого не может быть, что она понимает лишь то, что он позволил ей понять — и всё равно, на миг стало не по себе. Чем дальше в Тернии, чем чаще Лас заставлял Терилун наполняться Цветом и выпускать его, чтобы в следующий раз набрать ещё больше, тем дальше она казалась от людей, дальше как будто даже... от самого Ласа?.. Вздор. И всё же...

— Если так, ты знаешь теперь, зачем ты здесь, в этом путешествии...

— Знаю. Я видела прошлое, читала по губам. Я знаю, ты меня используешь. Тебе нужно меня использовать. Другого выхода нет. Я знаю.

Теперь пришла настоящая тревога. Глаза этой, несмышлёной, маленькой, даже по меркам маленьких простых людей, — вдруг такие глубокие, такие полные настоящего знания о мире, настоящего Цвета. У самого Ласа когда-то были такие. Совсем недолго. Может, ради этих мгновений он сейчас и...

— Но если по-другому нельзя, я готова. Спаси своего друга, Ларес.

И волшебство пропало. Нет, не видела, не знает. Всё по-прежнему. Лас молчал — не соглашался, не опровергал, и, кажется, этого было достаточно.

— Я догадалась ещё давно. В Ламино. Но это неважно, правда?.. Ты говорил раньше, что не знаешь, как именно пригодятся мои силы. Но даже если это не так, я могу помочь. У этой сказки должен быть другой конец.

Она встала и выступила вперёд из темноты. Как тогда, в первую ночь. Она и тогда ни о чём не догадывалась, и сейчас подобралась лишь немного ближе. Но всё изменилось. Стоило посмотреть ей в глаза, и здесь, и в мире Цвета сияющие всеми оттенками радуги — и становилось понятно. А потом она взглянула в его. И села рядом, и протянула ладони вперёд. И сила, которую она так долго собирала, которую Лас собирал в ней, наконец устремилась наружу.

Этот белый туман, что вознёсся над миром до самого священного неба — хищный, безрассудный. Словно шаткая стена лилий, тянется он до горизонта — тоже часть Основы, бесконечно мудрой и безгранично жестокой, но иная часть: ещё суровей, ещё ненасытней. Глядя в этот туман, можно увидеть многое, так говорят. То, что было, то, что есть, но скрыто от глаз, — а порой и то, что только может быть. Но сейчас над кромкой тумана парила сухая тишина, острая, как кончик ястребиного крыла, взрезающий ветер. Неохотно отдаёт он то, что принимает в свои владения. А сегодня добыча будет богатой.

Воздух по правому борту рвался на части от грохота живого огня, треска пламени, звона клинков. Лас бежал по палубе "Яррен Дас" твёрдой поступью, уверенно, в потоках Цвета видя окружающее на мгновение вперёд, но и внутри него раздавался дикий хор войны. Наёмники приняли на себя первую волну абордажа на палубе; во второй линии трое листартов громовой поступью сотрясали дубовые доски, одним ударом добивая пробившихся дальше. Когда Лас добрался до кормы, из задних рядов уже выступили, готовясь, как стрелы на тетиве, боевые "тройки" шенаи. Занятый перестрелкой с небоходцами, враг ничего не заметил, а стрелы тем временем сорвались, и полетели вперёд — стремительные воины, привыкшие мчаться с ветром, и убивать, и сеять хаос. Лишь только приземлившись на вражеский корабль, они перестроились в новые группы по трое и ударили в тыл стрелкам на краю палубы. Пора. Ласа так переполняла сила, собранный Терилун Цвет, что хотелось прямо отсюда прыгнуть на капитанский мостик, к Прохожему. Теперь силы хватит. На всё. Но нужно было помнить: у смертного тела есть свой предел. Скоро, скоро и он падёт, а сейчас — обуздать пламень в глазах, направить тело, как клинок, точно и прямо в уязвимое место. Сегодня всё решится.

Лас подбежал к краю у кормы, где один из команды Гиллиса умирал под кинжальным вихрем фирраха, разогнался, оттолкнулся ногой от борта и взмыл в небо. В полёте словно сами Тернии дохнул на него снизу. Радуйтесь, пока есть силы: ещё немного, и ваш холод будет не страшен. Но всё равно — замерло сердце, руки сжали край широкого пояса, словно пытаясь швырнуть тело ещё дальше. Лишь на мгновение. Потом борт тёмного корабля рванулся навстречу. Чуть не задев ногами, Лас перелетел через него и приземлился на палубу. Пахнущие свежим орехом доски на миг оказались прямо у лица, а затем Лас взвился, как распрямившийся лук, встал во весь рост и тут же мощным скачком ушёл в сторону — потерявшая управление воздушная машина едва не сбила его с ног, спланировала на палубу и загорелась, разбрызгивая вокруг пылающее масло.

Но и это — случайность. Из недр "Турс Венге" выбегали всё новые бойцы, устремлялись вперёд, сражались, убивали, как будто не замечая Ласа. Все видели его, но никто не обращал внимания, потому что он так захотел, своей силой повелел — и все послушались. Когда Лас выскочил на верхнюю площадку, всё произошло слишком быстро: трое небоходцев обернулись, заметили его, и он рванулся вдоль края платформы, сбив с ног двоих и без труда уклонившись от выстрела кремневика третьего. Лёгкий, как тончайший лебединый пух, быстрый, как фирр-рыба в пучине морской — да, теперь совершенно неостановимый, потоком цветов, ароматов, движением всего сущего летящий вперёд. До Прохожего, так и стоявшего спиной в мрачном своём саване, оставалось пять шагов. Четыре шага — на взлёт, вложить в один удар всю силу, всё, что собирала по всему Суо случайно встреченная в странствиях девочка. Три — земля пропала из-под ног. Два — в глазах Ласа отразился лик врага, перевёрнутый образ самого его, потерявшегося во мраке. Старый друг. Один.

Чёрный меч мелькнул в руках Ласа, очертил дугу в загустевшем воздухе. И всё кончилось. Что случилось?.. Стараясь унять дрожь, Лас посмотрел вниз: его клинку путь преградил ослепительно белый меч Прохожего. Сам же Прохожий смотрел прямо на противника: сквозь тёмную завесу не было видно лица, лишь тусклыми огоньками просвечивали глаза. Ответным движением Ласа отбросило на три шага назад. Уже падая, он увидел, как его Цвет, все остальные цвета сметает прочь могучим приливом, и на их место приходит один — его Цвет, невероятный, невозможный, одновременно чёрный, белый и никакой. Прохожий владел полем боя, владел всем вокруг. Лас тут же вскочил на ноги и отчаянно рванулся обратно — вновь мощный блок отправил его на сухие доски рядом с краем. Что же это, что... Прохожий не двигался, не нападал сам, не пытался прикончить врага — но сейчас просто уйти было нельзя. Больше ничего не осталось. В последнем броске Лас ударил наотмашь, и силой от столкновения двух мечей его тело швырнуло за борт. Чёрный меч всех быстрее полетел вниз, в Тернии, из которых был рождён.

А сверху за падающим вслед Ласом наблюдала тёмная фигура. Лас смотрел в его глаза, в эти последние мгновения вглядывался в искорки за чёрным туманом, а в голове отчаянно билось лишь одно. Как так могло получиться? Значит, всё ещё мало силы, мало... Но нет, неважно. Это не закончится сейчас. Не может. Не должно.

Глава 10. Кровь земли.

— Запись двадцать три. Сегодня мы вернулись домой. Здесь лежит "Таира", что так долго была для нас домом. Мудрые сказали уходить отсюда и никогда не возвращаться, но сегодня пришлось. Рискуя жизнью, да. Но мы все знаем, зачем рискуем.

Держа руку мёртвого Стража на весу, Ларес и Надару смотрели на чудесную квадратную рамку — а изнутри, видный по грудь, на них смотрел другой, маленький Страж. Но как он туда попал?.. Фигура его виднелась под тонким стёклышком; казалось, что всё движение происходит прямо внутри запястья поверженного врага. Ларес и Надару догадывались, что на самом деле всё не так, но могли лишь смотреть, заворожённые, на ожившую картинку в рамке. Страж говорил на языке салмиров, воинов-великанов с запада — странном, не во всём похожем на тот язык, что они слышали прежде. Значит, хозяева Источника Бессмертия — салмиры? И название "Таира" — долина Тайра?.. Страж тоже был похож на одного из них, но ещё выше, ещё мощнее, с нечеловеческим огнём в глазах. Так или иначе, сейчас внутри рамки он больше походил на обычного человека, совсем не страшного.

— Если вдруг наc найдут, и вместо ирла придётся отчитываться перед кнейгом — мы хорошо знаем, что вход во внутренний реактор разрешён только Зрящим. Но Зрящих среди нас было всего шестеро, и все погибли при крушении. Так сложилось, но мы не можем допустить, чтобы отсек отходов реактора остался без питания и рано или поздно раскрылся. Нет, мы лично никогда не видели, чтобы tyr njor накрывала землю. Но можем представить. Ты можешь представить, Дагр?..

Страж замолк на миг, обернулся к кому-то за спиной.

— "Тирньор" — это что такое? — себе под нос пробормотал Надару. Ларес пожал плечами: с него на сегодня было довольно чудес — волшебных мечей и говорящих дощечек. — Странное слово... Тирнёр... Тёрн... Тернии? Может, он сказал "Тернии накрывали землю"?

— Что за тернии? Как кусты? Какой смысл?

— Звучит похоже. Не знаю.

Страж повернулся обратно, видимо, не дождавшись ответа.

— Добро, добро, не отвечай. Я продолжу. Следующий выход на связь — уже из зоны поражения, тогда будет не до праздных речей. Ещё для тех, кто, может, услышит нас потом: установить новый экран от лир-излучения представляется совершенно невозможным. То, что осталось от реактора там, внутри, сейчас сияет, будто глаз Мирра у подножья Древа. У нас пара часов на работу, пока мы не превратимся в облученный прах. Да наградит нас Орн священным светом звёзд, если Сил заберёт наши жизни сегодня.

Ларес пододвинул стёклышко ближе к себе, всмотрелся внимательнее.

— Ты тоже думаешь... Это прошлое? Как будто история о том, что было?

Надару промолчал.

— Мы во втором модуле. Здесь всё хуже, чем предполагалось. Балки внутреннего купола расплавлены, саркофаг отсека для отходов пострадал при падении. Времени нет. Но если бы и было — необходимых материалов для ремонта на этой планете не сыскать. Нам говорили, что в нормальных условиях реактор и отсек должны схлопнуться и нейтрализовать друг друга — но при крушении явно что-то пошло не так. Теперь у нас не целый реактор, а только большой его кусок. Остальное лир-топливо рассыпалось на полконтинента ровным слоем и фонит так, что в ближайшие лет двести к нему лучше не подходить. Зато инженеры говорят, что с такой гирляндой лир-излучения нас будет проще засечь из космоса. И своим, и чужим... Говорить подробнее сейчас некогда. Надеюсь, силла Скейди выживет и сама обо всём расскажет. Тем, кто прилетит к нам на помощь.

Понимать Стража становилось всё труднее: Надару впервые слышал слова вроде "излучение" или "модуль", но здесь хотя бы можно было догадаться, тогда как "саркофаг", "лир", "инженер", "космос"... Тем временем, картинка на миг пропала, а потом запрыгала, как будто Страж нёс чудесную всевидящую рамку куда-то в руках.

— Входим в третий модуль. Здесь даже стены как будто светятся — уровень излучения, должно быть, запредельный. Не удивлюсь, если благодарным потомкам придётся отскребать нас с пола. Это мы тоже хорошо понимаем.

Картинка дрогнула, и вместо лица салмира по ту сторону стекла показалась уменьшенная копия входа во внутренний чертог — того самого, что сейчас зиял тёмной дырой по правую руку Лареса и Надару.

— Так, где этот вентиль ручного доступа... вот. Корабельная инструкция, раздел 678. Спасибо ирлу Кварди, что дал нам полный доступ. С ним есть шанс во всём здесь разобраться. Как я уже говорил, запорный механизм отсека отходов будет работать от силы реактора, как и прежде. Нет, разумеется, от силы того, что от него осталось. По показаниям датчиков, там по-прежнему находится больше половины всего реакторного ядра, и подключить к нему нашу систему будет несложно. Выдержит ли запор? На всё воля богов. — И потом, хором вместе с другим человеком, всё ещё прятавшимся за пределами рамки: — А МЫ — РУКИ БОГОВ!..

Страж и его спутник, несомненно, были теперь там, куда по лесам и отвесным пикам Тайры держали путь воины — в святая святых, покое Источника. Это их дом, так они сказали. Но почему им пришлось уйти, и зачем возвращаться?..

— Отключаемся и начинаем работу. С нами Ильс и Юльс, кузнецы звёзд! Мы вернёмся. Дагр, передай вон ту...

И окошко погасло.

Столько невероятного произошло за последнее время, что Ларес и Надару не обмолвились и словом — лишь переглянулись, одновременно поднялись на ноги и направились к тёмному коридору вглубь чертога. Потом Надару вернулся, повозился с волшебным зеркальцем — как выяснилось, оно крепилось к руке Стража на ремешках — отвязал его и взял с собой. Толщиной волшебная вещица была едва в полпальца, а с обратной стороны оказалась простой матовой дощечкой. Едва Надару вернулся к дожидавшемуся его у входа Ларесу, под стеклом вновь появился маленький Страж.

— Запись двадцать четыре, тот же день. Мы продолжаем работу над отсеком отходов... Я продолжаю. Никогда так раньше не работал, никогда!..

На миг под рамкой мелькнуло лицо Стража — на этот раз дикое, с горящими, как сегодня, глазами. Потом картинка потемнела и мелко задёргалась: очевидно, Страж вернулся к работе, и теперь лишь из-за рамки доносился его возбуждённый голос.

— Такими темпами мы закончим быстрее, чем думали. Закончили бы, если бы не Дагр. Раньше я не замечал, но сейчас... Он совсем не старается. Как будто хочет, чтобы всё было как можно медленнее. Чтобы всё совсем не получилось. Сейчас он отошёл проверить внешний энергоконтур, но на самом деле — сколько его уже нет, сколько можно проверять такую ерунду, как можно быть таким медлительным? И это не всё. Он что-то замышляет против нашего дома, против нас всех. Так и передайте ирлу Кварди, если со мной что-то случится: Дагр против нас. И я выясню, почему.

Ларес и Надару переступили через порог внутреннего чертога — "третьего модуля", как его называл Страж. Голос из-под стекла здесь раздавался не так гулко, как снаружи, — но удивительно было не это. Всю центральную часть совершенно круглой комнаты занимала причудливая конструкция: оплетённая тонкими трубками металлическая башенка в полтора человеческих роста. С одной стороны в ней зияла огромная брешь, словно кто-то неостановимый вырвался изнутри. Толстые листы металла рваными краями выступали наружу, и из бреши на тёмные стены лилось слепящее белое сияние. Как будто знакомое.