— Спасибо! — тихо пискнула Хината... и полог палатки недоуменно хлопнул вслед наследнице клана Хъюга, наконец-то научившейся пользоваться своими возможностями шиноби... но так и не понявшей, почему именно она бросилась бежать.
А вот Тен-тен уходить не торопилась. Проводив взглядом Хинату, она посмотрела на Таюю, подошла вплотную и вдруг провела пальчиком по древку нагинаты. За ним остался едва заметный светящийся след.
— Хорошая работа, — проговорила кареглазая. — Тебе с ней удобно?
— Мне нравится. И очень помогает, когда нужно отрубить пару глупых голов! — Таюя хмыкнула, но тут же нахмурилась. — А ты не боишься, что тебя... опередят?
— Нет, не боюсь. Иногда быть... второй очень полезно — можно учиться на чужих ошибках, — бледно улыбнулась Тен-тен. — Хината... мне ее немного жаль. Она любила в нем то, что сама придумала, но фантазии не выдержали столкновения с реальностью... Мне же нужен он... таким, какой он есть, со всем его окружением и... близкими ему людьми. Поэтому я хочу тебя спросить... ты сказала, что ему... нужно с кем-то поговорить. Так почему... ты сама сейчас не с ним?
Красноволосая девушка напряглась, будто готовясь сказать что-то резкое... и вдруг разом обмякла.
— Я... не могу... Ему пора идти дальше, а я... Я не могу дать ему то, в чем он нуждается, — девушка как-то беспомощно улыбнулась. — Поэтому я хотела убедиться, что вы... что ты сможешь... то, что не вышло у меня...
Фраза, в которой пауз было больше, чем слов, затихла и в палатке воцарилась тишина... Впрочем, ненадолго.
Тен-тен внимательно посмотрела на собеседницу.
— Знаешь... Когда он ушел... Я была готова на все, лишь бы вернуть его обратно. Потом... я поняла, что это невозможно — он нашел свою собственную судьбу... Тогда я... поклялась себе, что стану сильнее, чтобы быть с ним рядом. И снова ничего не вышло — мне никогда с ним не сравниться... И тогда я поняла, что на самом деле важно... Таюя, — голос Тен-тен вдруг построжел. — Ты была с ним рядом очень долго, делила с ним его новую жизнь, его грусть и его радость... Я ненавидела тебя за это... и ненавижу до сих пор...
Она почти прошептала эти слова, но тут же продолжила, не дав Таюе ничего ответить:
— Но... ты так ничего и не поняла. Я хочу сказать тебе только одно — что бы с тобой ни случилось, что бы ты ни хотела и какие бы планы не строила, у Айдо, — имя прозвучало впервые за весь разговор, непостижимым образом придав словам девушки значение и вес, — обязательно будет собственное мнение на этот счет.
Тен-тен подняла руку, потянувшись вперед... и положила ладошку на ключицу красноволосой.
— И ты знаешь, что в конце концов он сделает так, как хочет сам. Помни об этом и поверь в него... Ю!
Тен-тен еще секунду смотрела прямо в глаза Таюе, будто пытаясь рассмотреть что-то в глубине ее зрачков, а потом, едва заметно кивнув, убрала руку, обогнула красноволосую и вышла из палатки, не оборачиваясь. Но, если бы она оглянулась, то увидела бы устремленный ей вслед взгляд и услышала бы тихие слова:
— Даже боги не могут сделать бывшее — небывшим... И очень жаль, что Айдо — не бог, верить было бы проще. А 'русский язык' — это действительно нечто...
Таюя провела ладонью по лицу, как будто пытаясь убрать слезы. Но ее глаза остались сухими, поэтому девушка опустила руку и замерла, опершись на древко нагинаты. Спешить уже было никуда не надо, да и идти, в общем-то — тоже. Абсолютно никуда...
Айдо.
Когда-нибудь, когда я стану старым, дряхлым и всевластным диктатором в Скрытой Деревне Водоворота, я своей властью введу должность Верховного жреца, назначу на нее себя и начну гадать по облакам. А на вопросы типа 'Ваше Преосвященство, скажите, что будет дальше?', я буду добродушно щуриться, оглаживать свою седую окладистую бороду и отвечать: 'Все будет!' и за это мне станут тащить подарки и неподдельно уважать... А ведь, оказывается, Нара Шикамару — придумал эту должность раньше меня, недаром умным прослыл... Хотя нет, настоящий жрец околачивается рядом с ним и зовут его — Акимичи Чоджи!
Я улыбнулся собственным мыслям, опустил взгляд на поляну, где совсем недавно стояло поддельное дерево и снова машинально покрутил в руках бумажный букет. Как он оказался у меня? Все просто — сначала его выронил Наруто, потом я оказался в роли носильщика цветов, когда Какаши нес Наруто в деревню, потом рыжий забыл про букет, я не напомнил, а на левой руке у меня личное измерение, куда я уже привык складывать всякое барахло. Вот так, слово за слово...
Эх, какая только чушь не приходит в голову, лишь бы только не думать о на самом деле важном!.. Я отвел глаза от противоположного края поляны, где мне до сих пор чудилась фигура Конан в сопровождении двух бумажных гробниц. О самом важном, да? А что здесь и сейчас самое важное? Цунаде? Так ведь выздоровеет — так или иначе. Отношение Таюи? Наверное, опять неведомо на что обиделась, просто поговорю с ней чуть позже. Или... О, у нас ведь на острове скоро праздник! Вот и приглашу ее на мой день рождения, думаю, ей будет приятно... Ну и что у нас осталось? Глаза Нагато? Да пропади они пропадом, все равно скоро сгниют! Ну и что у нас осталось? А осталось то, о чем-по-прежнему не хочется думать. То, как смотрели на меня жители Конохи при моем возвращении. Казалось бы — ну и что, я все равно не имею к этим людям никакого отношения? Но ведь... однажды так могут посмотреть уже жители Водоворота. Не предупреждение ли это? О том, что я, сделав почти что настоящего человека... настоящую девушку и свою дочь из осколка демона-биджу, сам начинаю превращаться в этого самого демона? А Нагато показали мне как пример, куда может довести могущество, если поддаться простым человеческим чувствам... Да, но биджу как раз-таки не люди и их чувств не имеют... Кто бы подсказал, дал совет, что делать? Но в который раз придется искать ответ самому...
Шуршанию шагов и застенчивому мычанию за спиной, позволившим прекратить бесплодные размышления, я обрадовался как родным. Быстренько запечатав букет обратно, я вскочил на ноги, развернулся... и наткнулся на взгляд таких знакомых лавандовых глаз с едва намеченным зрачком...
— Хини... — больше ничего на язык почему-то не шло.
— Айдо... — и в этом я, похоже, был не одинок.
Мы просто молчали и смотрели друг на друга, а потом Хината попыталась, как обычно, уставиться в землю, и я решил проявить инициативу.
— Хини! — про произнесении ее имени именно в таком виде улыбка почему-то сама просится на лицо. — Как хорошо, что ты пришла — я уже сам хотел тебя найти! Ты в порядке, пришла в себя после сражения? Хотя чего это я — видно же, что все нормально! Я хотел тебя спросить — помнишь, когда я появился рядом с тобой в кратере? И как ты умудрилась ляпнуть такое? Наверное, ты просто хотела поддержать?..
— Нет, — тихий голос Хинаты оборвал меня на полуслове.
— Что?.. — я все еще продолжал улыбаться.
— Нет, Айдо...-кун.
И эти три слова, разделенные маленькой, но, тем не менее заметной, паузой согнали с моего лица улыбку...
А Хината тем временем продолжила:
— Айдо-кун... Ты расслышал все правильно. Все... действительно так и есть. Я, как будущая глава клана Хъюга, должна отвечать за свои слова. Я... действительно люблю Наруто...
Девушка все еще продолжала что-то говорить, но я не слушал, ведь главное уже было сказано. Я прислушался к себе — на удивление, никаких особенных чувств внутри не было. Лишь небольшое сожаление какая-то тихая грусть... и понимание, что именно так все и должно было произойти. Ведь в конце концов — кто, как не я сам оставил ее одну больше чем на три года, увлекшись собственной жизнью, стараясь вырваться из предначертанной мне неведомо кем — Хокаге ли, Данзо... а может, и кем посильнее — жизненной колеи? А ведь что могло быть проще: Хенге, чтобы прогуляться в деревню, метка в каком-нибудь укромном уголке и Неджи, немного побитый для доходчивости, в качестве гонца — и все! Все равно бы меня не поймали, Минато таки заслужил Хирайшином бюст на центральной площади Узушио. Однако вот — эта умная мысли пришла ко мне только сейчас... Неужели эти чувства и вправду были всего лишь детской влюбленностью и первым впечатлением от невозможных лавандовых глаз, а все остальное я выдумал себе сам? Выходит, что так. И из-за этого я не замечал тех, кто все это время был со мной рядом...
— Почему? — тихо спросил я. До сих пор что-то рассказывавшая Хината осеклась, помолчала секунду, но все же ответила:
— Айдо-кун... Когда я в первый раз увидела тебя... и Наруто тоже... ты был один и шел вперед. Но потом... ты ушел дальше... за своей судьбой... а Наруто остался. Я... восхищаюсь тобой, ты замечательный, но... ты справишься со всем сам, а Наруто нужна помощь... поддержка. Ты сильный... а Наруто нуждается в нас. Прости, я... готовилась к этому разговору, но никогда не думала, что... Прости, Айдо-кун!
Я тихо вздохнул, в душе было ворохнулось что-то темное и мрачное, но тут же спряталось обратно. Вот еще, не хватало из себя здесь Отелло строить — у меня цвет не тот! Айдо, ведь все это ты сделал сам. Так оно всегда и бывает — все пакости мы устраиваем себе своими собственными руками... Ну что ж, хоть любовь и оказалась всего лишь благим пожеланием, но уважение к по-настоящему сильной личности, забота... да и что уж тут лукавить восхищение — она и вправду очень красивая! — никуда не делись. А дружба и, чем биджу (особенно мой личный. Она такая затейница!) не шутит — родственные отношения с дочерью главы клана Хъюга — очень полезная штука!
Я шагнул к девушке, уже готовой расплакаться, протянул руку и погладил ее по щеке:
— Не надо плакать. Ты ни в чем не виновата. Я отпускаю тебя... Хината-чан. И... Наруто очень повезло с тобой!
Девушка посмотрела на меня... а затем на мгновение прижалась щекой к моей ладони.
— Спасибо... — она отступила от меня на шаг. — Я никогда не забуду тебя... Айдо!
Хината развернулась и почти сразу исчезла в лесу. А я остался смотреть ей вслед и собирать в кучу мысли, среди которых самой четкой была: 'Вот ведь как случается!..'. Вот так я и стоял неподвижно до тех самых пор, пока сбоку от меня не зашуршала трава и ко мне не подошла Тен-тен. Она остановилась в паре шагов и посмотрела на меня так же, как и Хината.
— Что, ты тоже хочешь поговорить? — с обреченным вздохом ляпнул я, но девушка не обиделась. Она как-то по-особенному улыбнулась и сделала маленький шажок вперед.
— Нет, Айдо, я думаю, что слова уже не нужны. Единственное, что я хотела тебе сказать, и один вопрос, который я хочу задать...
Еще один почти незаметный шаг и она оказалась прямо передо мной. На грудь легли теплые ладошки, а на дне ее глаз, кажется, разлилось огромное медово-карее озеро...
— Я люблю тебя, Айдо. А ты?...
Я тонул в ее взгляде, как несчастная пичужка, по собственной глупости усевшаяся в в середину самого большого водоворота Узушио...
Говорят, что вся жизнь мелькает у человека перед глазами в момент смерти. Знатоки оказались неправы — еще такое происходит в моменты возрождения. Я смотрел на свою жизнь и видел — да, все именно так и было. Действительно, я пытался придумать себе любовь. Но невозможно просто приказать себе любить, это чувство было во мне и раньше, просто я смотрел не туда. И все, что я сейчас осознал, все, что понял — дало мне возможность наконец-то понять правду...
— И я тоже... Я тебя люблю...
Карие глаза вспыхнули ярчайшим светом, к моим губам прижались теплые и чуть дрожащие губы... И Тен-тен в очередной раз оказалась права — слова действительно стали уже совершенно не нужны...
На краю поляны резко дернулись ветви деревьев — как будто кто-то, до этого тихо, стараясь не показаться на глаза, стоявший за древесными стволами и наблюдавший за происходящим, вдруг резко бросил отогнутые ветви и ушел. Клан Узумаки никогда не был славен особенными подвигами на шинобском поприще — в основном потому, что им было довольно трудно маскироваться. Вот и сейчас — мелькнувшее среди деревьев облако взметнувшихся от резкого поворота красно-розовых волос мог легко заметить любой заинтересованный взгляд, а заметивший — немедленно смог бы сделать из этой картины очень интересные выводы. Но никто ничего не заметил: самозабвенно целующихся на поляне парня и девушку окружающее волновало в последнюю очередь, поэтому выводы были не сделаны. До поры, до времени...
Глава 21
— Хм, Теучи, — раздумчиво протянул я, критически заглядывая в поставленную передо мной чашку с раменом. Рамен был совершенно обычный — с кусочками свинины, половинкой яйца и двумя спиральками имени моего брата. Хотя, строго говоря — это приправа была увековечена в Наруто... Я страшно отомщу, Джирайя, тем более у меня как раз сейчас есть шикарная возможность! Отрастить тебе щупальца, что ли? Хотя нет — не пока ты на моем острове... опасно, не стОит, ты и без них тот еще... конкурент. Тьфу!.. Так что лапша была той, которую я запомнил, и даже чашка была абсолютно той же — это и удивительно. — А какая тебе выгода — отстраивать свое заведение так рано? Даже посудой вот разжился... Деньги-то у народа сгинули вместе с жильем. Или ты решил наконец заняться благотворительностью?
Самый известный благодаря одной рыжей личности лапшичник всея Страны Огня прищурился еще сильнее, чем обычно, обвел хитрым взглядом стены закусочной, собранные из бамбука и циновок, впрочем, ничем не отличающиеся от прошлого варианта — Теучи явно не был любителем капитального строительства — и посмотрел на посетителей забегаловки, нанесших ему визит в этот ранний час. Посетители не остались в долгу: Сакура, устроившаяся на краю стойки и развернувшись вполоборота, скептически изучала меню, написанное мелом на доске у входа. Ну понятно — блюдет, хе-хе, фигуру, если по отношению к розоволосой можно употребить это благородное слово. Еще раз хе-хе.
Йоко, присевшая с другой стороны от меня, блуждала взглядом по окружающему, сосредоточившись на собственных мыслях. Наверное, ей было скучно. Конечно, если вместо тоненьких, почти прозрачных, но при этом безумно аппетитных полосок бекона в тарелке косить голубым, с редкими красными искорками, глазом в сторону Девятихвостого Зверя-из-Чакры с явно проглядываемым гастрономическим интересом — ничего занимательного в заведениях нездорового питания для тебя не будет. Лишь бы интерес и вправду был чисто гастрономическим... Тьфу ты пропасть, уже родного брата на шашлык отдать готов, лишь бы не... Тьфу, так вот ты, оказывается, какая — отцовская забота!
Тен-тен... К моему удивлению, несмотря на все, что произошло между нами, никаких таких 'бабочек в животе' и прочих симптомов 'большой и чистой любви', по версии земных писателей (из местных беллетристов о таком писал только Джирайя, но признаки любви у него были совершенно иными. И вот они-то у меня были в полном комплекте, да так, что аж в штанах тесно... Тьфу!.. О, Ками, как бы не забыться, а то Теучи решит, что я в его стряпню плююсь!) у меня не ощущалось. Хотя дело было просто в том, что все 'бабочки' произошли гораздо раньше и достались на долю девочки с лавандовыми глазами... Спокойно, Айдо, там все уже закончилось... Ну и вот — за отсутствием 'конфетно-букетного периода', осложненного средневеково-феодально-клановым устройством сословного общества терять голову мне не пришлось. Я чувствовал, что на той лесной поляне мы оба сказали правду, которая уже давно просилась наружу, я знал, что люблю ее, но... Признаться, я несколько опасался — при всем разнообразии отношений с девушками, с которыми я... хм-хм, пожалуй, об этом мы умолчим — как бы не ляпнуть сдуру ничего лишнего... В общем, 'официальных', так сказать, отношений у меня никогда не было, и я сомневался, не предъявят ли на меня некие 'права', и не навесят ли некие 'обязанности' — ну там целоваться каждые пятнадцать минут или ходить хвостиком за предметом своих воздыханий. Нет, против поцелуев я ничего не имею, но неплохо бы и меру знать!..
