Хината быстро просканировала окружающее пространство. На столе была чашка чая (хорошо, чай всегда его расслаблял). Он был одет в одно из самых формальных кимоно (плохо, официальные дела обычно оставляли его в плохом настроении, особенно когда был замешан Совет). Его принадлежности для письма лежали на столе под небольшим углом, около десяти градусов (подходили оба варианта, он всегда выравнивал их, только если у него на уме чего-то не было).
Хината, выполняя стандартную проверку только отвлечённо, дошла до окна, которое предложило приятный вид на поля на дальнем краю деревни. Стоит заметить, первый раз в её жизни, поскольку не было загорожено Залом Харуми. Но прежде чем она смогла обработать этот дезориентирующий факт, отец указал ей садиться.
— Спасибо, что отнесла эти документы Тецу.
— Не стоит, Отец, — Хьюга Тецу был хорошим человеком, хоть и увлекающимся. У него всегда была наготове какая-нибудь байка, несмотря на его практически постоянное назначение в сторожевую башню посреди глуши (похоже, он когда-то совершил что-то неразумное с внучкой члена Совета, но Хината никогда так и не услышала полную историю).
Отец, казалось, изучал её лицо пару секунд, но она не могла точно сказать, что он там искал. Это волновало. Она забыла что-то сделать? Или опять осанка не та? Он сказал ей не торопиться, но может она всё же слишком долго ходила?
— Дочь, расскажи мне всё, что знаешь, об Узумаки Наруто.
Хината как могла попыталась не запаниковать. Как много он знал? Сколько она безопасно могла ему сказать? Она поклялась хранить интеллект Наруто и их тренировки в тайне в тот знаменательный день, и она не могла предать доверие Наруто, даже если это значило... быть менее честной со своим отцом.
Но что она могла рассказать, не раскрывая ни одной из этих вещей? Даже признать то, что она занималась обычными тренировками ниндзя с Наруто — потребует объяснений: почему с ним из всех людей, а не с членом команды или с одним из элитных тренеров Хьюга?
Хината не умела врать. На самом деле, она недолюбливала даже уклончивость, и так и не была уверена, одобрял ли это её отец (так как это значило, что она с ним честна) или осуждал (поскольку для ниндзя было важно контролировать исходящую информацию, а для будущей политической фигуры — вдвойне). Но она должна была в любом случае попытаться. Если и есть что-то, что стоило предотвратить любой ценой, то это конфронтация между Наруто и её отцом.
— О-он — генин, мой одногодка. Он в Команде Семь, под начальством капитана Хатаке Какаши, с Харуно Сакурой и Учихой Саске, — насколько же много знал её отец? Что случится, если он подловит её на сокрытии правды? Попадёт ли Наруто в беду?
— Так, — выражение лица её отца был нечитаемо. — Что-то ещё?
Чего же он ждал? Была ли какая-то конкретная информация, которая удовлетворит его, или он знал, и в этом случае она уже просто копала себе могилу?
— О-он был в самом низу рейтинга класса в Академии, — нет, идиотка, не давай ему поводов быть недовольным Наруто, — н-но думаю, у него идеальный процент выполнения миссий сейчас, п-после выпуска.
Что же такого она могла сказать отцу, что было правдой, и не очерняло Наруто в его глазах (как, например, точно сделали бы его пранки), и что она могла знать, не будучи близка с Наруто?
— Его отношения с сокомандниками...
— Достаточно, — голос её отца был резок. — Итак, ради его блага, ты готова даже врать собственному отцу?
Хината замерла. Это был тест это был тест это был тест. Конечно же, это был тест. Это был тест, и она его провалила. Снова. Как обычно. Это был тест и она его провалила и теперь у Наруто будут неприятности и у неё будут неприятности и что она будет делать и она не могла ничего придумать и это был тест и она провалилась и она пыталась что-нибудь сказать, но не знала что и даже не могла убежать...
После нескольких секунд, Хиаши вывел её из этих страданий.
— Я вызывал Узумаки Наруто на аудиенцию сегодня днём.
Эти слова возымели удивительный успокаивающий эффект на Хинату. Она почувствовала, словно отчаянно цеплялась за край обрыва, и наконец, её пальцы соскользнули. Она падала. Её мучения окончились. Ей ничего не оставалось, кроме как встретить неизбежное.
Хината обдумывала, как представить Наруто своему отцу — они явно не могли скрывать свои отношения вечно. Хотя она и не знала, какого рода партнёр представал для Хинаты в его голове, она знала, что Хьюга Хиаши — никто иной, как перфекционист. К очевидному требованию, что её будущий муж должен быть одарённым шиноби, он наверняка хотел кого-то с благородным происхождением, с запасённым социальным и политическим капиталом, независимым материальным богатством, аристократичной выдержкой и врождённым уважением к традициям и старшим. Она рассчитывала, что проведёт месяцы, подготавливая Наруто (вот уж озадачивающая мысль) к основам, которые благородные принимают как истину, от тренировки в базовом этикете до тонкостей политики Листа, прежде чем он имел бы хоть какой-то шанс впечатлить её отца. Так много вещей, которые она любила в Наруто — его спонтанность, его непочтительное чувство юмора, его готовность нарушать общественные ожидания и правила — работали бы против него в глазах Хьюги Хиаши.
Теперь всё это в прошлом. После стольких лет стараний, сама Хината не смогла оправдать ожиданий отца. Чего уж ожидать от Наруто, без предупреждения или подготовки?
— Да, Отец? — её собственный голос звучал странно в её ушах, пока она готовилась принять его правосудие.
И Хьюга Хиаши обрушил его:
— Он высокомерен. Упрям. Наивен. Нахален, как завзятый проситель милостыни. Сдержан, как ребёнок Акимичи за "бери-что-хочешь" столом, и аккуратен, как Демон-Лис во время Ночи Трагедии.
— Но всё же, — тон её отца немного смягчился, — он не слаб, не труслив, и не полный дурень, как, судя по распространённому мнению о нём, я ожидал. Так что я дал мальчишке разрешение продолжать отношения с тобой на данный момент.
Хинате пришлось приложить значительные усилия воли, чтобы не потерять сознание от нахлынувшей волны облегчения. Прошла пара секунд, пока она вспомнила, что всё же скрыла правду от отца перед лицом прямого вопроса, и что он знал это.
Хиаши осмотрел свою дочь, следя за её лицом и последовательностью сменяющихся на нём выражений. Часы на стене тикали, словно отсчитывая минуты до конца света.
— Ты всё ещё... читаешь эти свои новеллы?
Хината моргнула. Её отец собирался применить к ней какой-то новый вид наказания? Насколько она знала, он не относился плохо к новеллам. Он не одобрял эскапизм, и потерю времени, которое можно было потратить на тренировки, но никогда раньше не критиковал саму её привычку читать.
— Д-да, Отец.
Её отец протянул руку в ящик своего стола, и достал оттуда мешочек, похоже, содержащий золото. Он передал его Хинате, которая приняла его с некоторым ошеломлением.
— Вот. Можешь прикупить себе новые. Или новой одежды, наверное. Или провести выходной с этим мальчиком. В общем, используй их как сама пожелаешь.
Это прозвучало бы неловко, если бы Хьюга Хиаши содержал в себе возможность быть неловким.
— Отец? — спросила Хината, полностью застанная врасплох.
Последовала небольшая пауза.
— Юхи Куренай сказала мне, что твои показатели на миссиях уверенно поднимаются. Это просто награда, чтобы выразить моё одобрение твоих стараний.
Секундная тишина.
— Ты можешь идти.
— Д-да, Отец. Спасибо, Отец.
Хиаши посмотрел на Хинату, но если он и хотел сказать что-то ещё, то это так и осталось с ним.
— Спокойной ночи, Отец.
— Спокойной ночи, Дочь.
* * *
После того, что похоже было неразумным вечерней дрёмой, Наруто теперь лежал без сна посреди ночи. Может, Хьюга Хиаши и оказался официально безумным, но всё же теперь один из самых больших страхов Наруто ушёл в сторону. Теперь, когда его собственная любовная жизнь не только существовала, но и достаточно гладко продвигалась вперёд, пришло время начинать думать о том, как отплатить Сакуре.
Это значило, что ему придётся расшифровать Саске с угла, с которого он раньше никогда на него не смотрел. Когда речь шла о романтике, Саске был неприступной и беспросветной стеной, о которую по непонятным причинам разбивали себе головы одна девчонка за другой.
Поскольку никаких очевидных идей не напрашивалось, и Наруто всё равно не мог уснуть, видимо, пришло время обыскать память в поисках подсказок.
* * *
— Знаешь, Наруто, мы уже скоро будет достаточно взрослыми, чтобы нас приняли в Академию.
— Так ты всё ещё хочешь стать шиноби?
— Что?! Конечно хочу. Я же Учиха, помнишь? Превосходство в роли ниндзя у меня в крови!
— Ну не знаю, я всегда представлял тебя больше одним из этих пекарей Учих. Или может, флористов. Я знаю, что все магазины квартала Учиха управлялись вашим кланом, так что у тебя есть из чего выбирать.
— Я не собираюсь становиться флористом! Я буду самым сильным, самым умным ниндзя, каких ещё не видели. Есть вещи, которые могу сделать только я, и я могу их сделать, только будучи шиноби.
— А? Например?
Саске замешкался:
— Например, возродить свой клан... и ещё всякое.
— Не думаю, что тебе в этом поможет бытие ниндзя, — сказал ему Наруто. — Тебе придётся как-то сделать так, чтобы ты нравился девчонкам, и этого не случится с твоими-то грязными патлами.
— Как-как ты сказал? "Пожалуйста, используй моё никчёмное тело для отработки тайдзюцу, о великий Саске"?
— Именно так. Тебе стоит поучиться, какого это — быть побитым, и я прямо сейчас тебе покажу!
— Ты встрял. Я тебе покажу силу Учиха!
* * *
— Хай, имбецил, — Саске кивнул головой так незаметно, как только мог.
— О, это ты, патлатый. Спасибо за книги, что одолжил мне тогда. Они достаточно сложные, но я думаю, что многому научился, — Наруто показал ему палец вверх. — Кстати, откуда ты взял такие взрослые книги, ну, учитывая твоё...
Саске пожал плечами:
— Я просто захватил их с собой, когда переезжал. Я думал, что если хотя бы пойму его книги, может... — он прервал сам себя. — Я имею в виду, они принадлежали моей семье, и я подумал, что они могут быть интересными, вот и всё.
— Так что, — быстро сказал он, — что ты о них думаешь?
— Это просто золотая жила! — ухмыльнулся Наруто. — Нестандартное мышление? Креативность? Предрассудки и как от них избавиться? Чистейшее золото. Я уже придумал столько новых розыгрышей, ты просто не поверишь. Ты случайно не знаешь, где можно достать немного дымовых бомб?
Саске застонал:
— Что же я натворил?
* * *
Саске стоял, облокотившись на вход в Академию с обыденным видом, явно просто в процессе вхождения внутрь, и точно не ожидая идиота, который наверняка снова забыл купить себе будильник.
После бесконечного ожидания, он наконец услышал мерно приближающуюся серию столкновений, бабахов и яростных вскриков, типично предвещающих появление Наруто.
— Хэй, имбецил, — помахал ему Саске. — Я поражён, что у тебя хватило смелости прийти.
Ответ Наруто был незамедлителен:
— Йоу, патлатый. Я поражён, что у тебя хватило мозгов найти входную дверь.
Закончив обмен ритуальными приветствиями, Саске помчался с Наруто сквозь Академию. Они уже и так пропустили большую часть самопредставлений, и будь он проклят, если опоздает в первый же день. Его импульс пронёс его сквозь дверь в класс, как раз когда учитель уже собирался закрыть журнал, и он сделал паузу, восстанавливая дыхание, пока Наруто ждал своей очереди снаружи.
Наруто слышал шепотки от других детей:
— Это тот ребёнок Учиха, да? Моя мама говорила, что на нём проклятие.
— Он мне не нравится. Он всегда ведёт себя так, словно он умнее всех. Он думает, что он лучше всех остальных.
— Ага, у него и на входном экзамене самые высшие оценки. Могу поспорить, он будет из тех, кто постоянно учится и совсем не веселится, заставляя всех выглядеть плохо на своём фоне.
После такого не было сюрпризом, что представление Саске было отчасти нерешительным. Учитель распределил его на одно из нескольких оставшихся свободных сидений, и затем нахмурился, увидев своего последнего студента, валандающегося за дверью.
— Тц, Узумаки Наруто? В моём классе? Ладно, наверное, тебе всё же лучше войти и представиться.
Эти комментарии от одноклассников Наруто всё ещё витали в его голове. Он надеялся, что в Академии всё будет складываться по-другому, всё же это место, где умные дети учатся для самой сложной работы в деревне. Это была одна из главных причин, почему он решил последовать за Саске, даже учитывая, что профессия ниндзя уже так много ему стоила. Были и другие причины, включая самого Саске, и некую беседу с Хокаге.
Но ещё шесть лет ненависти и отчуждения ото всех? Должен быть другой путь.
Может, и был. Он понимал, почему Саске бы никогда о нём не подумал. Но если у Саске были воспоминания о настоящей семье, и, возможно, более высокие ожидания от того, чего он хотел от своей жизни. Наруто же просто желал, чтобы всё стало не как раньше.
Глубоко вдохнув, он пересёк границу в класс, и оставил часть себя позади.
А потом запнулся об свою собственную ногу.
Он перекинулся в плохо скоординированный кувырок вперёд, кое-как умудрившись подняться на ноги, но затем потерял равновесие и схватился за учителя в отчаянной попытке остаться стоять.
Если точнее, он схватился за брюки учителя, стянув их вниз до лодыжек застывшего в ужасе мужчины. Класс узрел особо смущающие трусы в горошек.
— Иии! Простите, сэр! Сейчас, я помогу вам прикрыть ваш срам!
Наруто быстро схватил пару мочалок для стирания мела с доски.
— Гендзюцу Стиля Узумаки: Туман Замешательства!
Он ударил мочалками друг об друга над головой, образуя огромное облако мыльной пыли — которое покрыло голову и торс учителя достаточно эффективно, оставив при этом его трусы абсолютно на виду.
Учитель срочно нагнулся, чтобы подтянуть штаны, но так и не смог, поскольку внезапно разразился серией оглушительных чихов.
— Апчхи! Апчхи!
— О, сэр, тут из вашего кармана выпало фото. Я подержу, пока вы не будете чувствовать себя лучше.
— Что?! Нет-чхи!
— Эй, тут сзади что-то написано. "Моему сексуальному маленькому..." Чёрт, этот почерк такой неровный и сложночитаемый...
— Ааргх, нет, дай обратно, маленький... апчхи!
Саске и весть остальной класс следили за всем этим, сначала с открытыми ртами, а затем и в приступе неконтролируемого смеха, пока их учитель, запинаясь, бегал вокруг класса, пытаясь подтянуть штаны одной рукой и схватить Наруто другой, причём оба этих действия (так же, как и многочисленные ругательства) постоянно прерывались надрывными чихами.
К концу дня, Наруто единогласно был повышен с изгоя класса до всеобщего шута. И хотя он, и все его дети, и дети его детей теперь были официально оставлены после уроков на всю их жизнь, никто из учителей так и не понял, что это просто дало ему больше времени на планирование.
