Башня Близнецов 1к 1ч

Что ж, она побродила и посетила. А "жизни изнутри" уж навидалась...

Тринадцать, хорошее число.

Сара пошевелила плечами, ощущая спиной холодный камень стены склада.

Темнота вокруг неё была наполнена смутным шевелением, стонами и ругательствами, тихими разговорами. Кто-то даже пел, скорее тянул "и-и-и", тонко, жутковато. Остро воняло немытыми телами, испражнениями и просмоленной пенькой.

Рабские бараки. Какой неожиданный финал шпионской карьеры...

...Его продали хозяева. Раб пострадал во время пожара в районе Змейки, слышали вы о тех событиях? И хозяйское имущество не спас, и сам умудрился пострадать, поглядите-ка на его обожженную рожу!.. Да ещё хозяйка в сердцах перестаралась с управляющим артефактом, вот ошейник его и приложил слишком сильно. Куда его теперь, палёного, дёрганого да зажмуренного — только продать!..

Пятая и продала.

Рабский рынок представлял собой большую площадь. У Сары невольно возникла ассоциация с супермаркетом. В течении дня люди-хозяева пригоняли людей-скот, забирали то оптом, то в розницу. Покупатели, бродили между рядами, оценивая ассортимент, выбирали одних, других. Были также подобия аукционов, особым спросом пользовались молодые рабыни для услаждения взора и тела, сильные мужчины, способные к тяжёлой работе, и мастера редких профессий.

Владелец Сары лишь покупал, и без видимой системы, бродил по рынку, выбирая того, другого. Кинул гроши за Сару, потратил значительную сумму на Варвара. Рабы сгонялись в особый загончик, который можно было здесь арендовать. После заката солнца рынок опустел, и они отправились чуть ли не через полгорода в поместье хозяина.

Сара не успела его толком рассмотреть. Много зелени, где-то близко вода. Хозяйские строения из светлого камня, охвачены высокой оградой. За ними дворовые постройки, из дешёвого дерева. В одну из таких, грязный барак, их и загнали. Вместо обеда и ужина их напоили вдоволь тёплой затхлой водой, и даже расковывать не стали.

Пошевелившись в темноте, Бой вытянул ноги, тихо охнул от боли. Сейчас, образно выражаясь, маска на Саре сидела криво — перед кем тут, в темноте, притворяться, кто оценит актёрское мастерство? Раб по имени Бой показал себя днём, сейчас же, отстранённый куда-то в глубину сознания, не оказывал действия на мышление Сары.

Путы, которыми их снабдили ещё на рынке, были добротными, чувствовалась отлаженность системы работорговли. Оковы, зачарованные верёвки, стягивали кисти людей плотно, не пережимая кровоток, руки можно было развести как раз на длину наручников. Следующим элементом был канат. Нет, не так — канатище!..

Толстый отрез грубого каната, вокруг которого и были закованы руки рабов, было положено при передвижении группой тащить на плечах, как бревно — да он и был размером с небольшое такое брёвнышко. Канат кололся, царапался до кровавых ссадин, вонял и пачкался пропиткой. Впереди и позади каната были закреплены замки, здоровенные деревянные плашки.

Перед Сарой... нет, перед Боем был прикован большой и крепкий мужчина в одной набедренной повязке. Под слоем грязи можно было ещё различить бледную кожу, из-под сальных прядей когда-то светлых волос сверкали льдисто-голубые глаза. Знакомый экстерьер, нордический, внушающий ассоциации с бесконечными снежными лесами, фьордами и драконами на носах небольших кораблей. Истощавший на рабских харчах и тупой тяжёлой работе, северянин явно не смирился с долей раба и ждал лишь удобного случая, чтобы скинуть ярмо.

Второй от начала "низки" раб выглядел как негатив Варвара. Сначала Сара приняла его за негроида, потом вспомнила, что африканской расы в этом мире нет. Просто очень загорелый, с широким носом и чёрными свалявшиеся патлами, чернющими глазами. Ещё он был клеймён, на щеках и на лбу застарелые ожоги складывались в историю закоренелого преступника.

Первый в их рабской цепи выглядел как мальчишка-деревенщина, этакий увалень, первый парень на селе. Припёрся покорять город, проиграл и потратил на всякие городские соблазны выданные родителями деньги, влез в долги, связался с плохими людьми и в конце концов оказался продан в рабство.

Но увалень этот волок деревянную плаху, замыкающую их канат, с лёгкостью необыкновенной и при этом ухитрялся делать вид, что сейчас свалится под грузом. И сосед его, Негатив, почему-то присмирел после краткой, сквозь зубы, беседы.

Эти трое были самыми дорогими рабами, каждый из которых стоил столько же, сколько остальные десять вместе взятые.

Сара выдохнула сквозь зубы, простонала. Её роль требовала время от времени подавать голос. Обожжённое лицо, перемотанное грязными тряпками, руки, залитые какой-то едкой дрянью, драные штаны и куртка, не разваливающаяся на лоскуты лишь потому, что была скреплена грязью.

Варвар покосился странно.

Другой и не увидел бы, а Сара ощущала чужое хмурое, почти опасливое внимание соседа. В чём-то Бой подозрителен могучему северянину... и это плохо, когда что-нибудь случится, он может не принять помощь, а то и попытается удавить для перестраховки.

Соседу с другой стороны ни до чего не было дела. Старик лет тридцати, седоволосый, необыкновенно тощий и бледный, с лицом-черепом, туго обтянутым кожей, Сара далеко не сразу определила, что не так уж он стар. Тощий тянул то самое долгое мерзкое "И-и-и"... Получив пинок или невнятный рык от Сары, затихал, вцепляясь зубами в руку. По голой голове, общей незагорелости и едва заметным запахам магии и подземелья анима определила, кто перед ней. Сектант, подземный житель. В Таноре вообще много всевозможных "церквей" и "храмов", выворачивающих мозги и карманы прихожан.

Конкретно эту "конфессию" Сара даже знала. Вместе с боевиками Дома получила справку на инструктаже перед патрулированием канализации города относительно нечисти, которую можно встретить в подземельях города. Ребята относительно безобидные, сидят в своих ямах, гнусавят гимны. Нечистью сектанты, конечно, не были, но на те самые песнопения, прославляющие подземных богов, запросто могли явиться... не подземные боги, конечно, а демоны и духи. И с таким одержимым пересечься в тёмных тоннелях было бы неприятно.

По мнению Сары, за несколько часов узнавшей весь небогатый репертуар "гимнов", демоны являлись к певцам только лишь чтобы они наконец заткнулись и перестали нарушать покой тоннелей и пещер своим скулежом.

Она брыкнулась, и сектант замолчал, чтобы продолжить беззвучно. Сара разглядела в темноте огромные невидящие глаза, мокрые губы. Похоже, сектант провалился в транс, колоти его теперь, не колоти...

Варвар поглядел через её плечо и сомкнул ладони в характерном жесте. Сара целую секунду обдумывала соблазнительное предложение, потом со вздохом покачала головой. Пение надоедало дико, даже Варвар оставил свою терпеливую настороженность, чтобы предложить придушить гада.

Северянин отвернулся... как будто бы, продолжая пасти краем глаза и подозрительного палёного раба, и его пискучего сотоварища.

Все товарищи Боя по несчастью были либо опасными преступниками, либо не годились для работы в силу старости, слабости, какой-то болезни или травмы. Был один тихий сумасшедший, прикованный перед Варваром, и тот явно приготовился зафиксировать товарища по несчастью, если тот вдруг забуянит.

За часы, что она провела запертой в сарае, анима оглядела всех рабов, каждого визуально изучила, каждому придумала прозвище, дала предварительную оценку и даже биографию сочинила. Конечно, едва ли хотя бы десятая часть придуманного соответствовала истине, Сара не обольщалась в своём умении определить биографию человека по его виду. С её способностью наблюдать и запоминать она вполне могла бы быть сыщиком — да вот только обыкновенного житейского опыта не хватало, не узнала она ещё достаточно о этом мире и его обитателях...

Снаружи дул холодный сырой ветер. Летучие мыши, угнездившиеся под крышей, возились и попискивали. Сара смотрела в пространство, краем глаза подмечая движение в темноте. Вот Увалень вздрогнул — словно увидел во сне что-то, или его блоха укусила? Приподнялся, чтобы почесаться. Тревожно встрепенулся Варвар.

Шорох крыл и снова неслышный писк — словно команда, летучие мыши вдруг замолчали и замерли. Варвар посмотрел вверх, снова оглянулся на Сару. Та повернула голову, — сектант лежал неподвижно, растянув беззубый рот в дикой улыбке, глаза его были двумя провалами в темноту.

Летучая мышь свистнула в третий раз, и стая снялась с места, вылетела наружу, пролетая в продыхи, узкие проёмы под потолком, забиваясь через щели под кровлей.

Снаружи послышался далёкий рокот грома. Люди подскакивали в темноте, вскрикивали, спрашивали тревожно, что случилось. Через продыхи упали отблески зарниц. За дверью вдруг послышались голоса, встревоженные, почти напуганные, потом дверь отворилась.

— Эй, шантрапа, живо вста... — начал один из двух стражников, поперхнулся, сделал шаг вперёд и упал лицом вниз, разбив лампу. Второй оглянулся, попятился, вопя и размахивая факелом, и тут нечто из темноты ударило его так, что он взлетел в воздух и свалился прямо перед рабами.

Увалень дёрнулся вперёд, и этот бессмысленный, казалось бы, рывок сдвинул и тяжёлую плаху, и его соседей, которые начали подниматься на ноги. Все повалились, но Увалень смог, вытянувшись на земляном полу, достать ногами до стражника. Непонятным образом зацепив его босыми грязными ступнями, парень подтащил тело к себе и первым делом вынул из руки факел и швырнул его на пол.

Разлитое стражником из лампы масло вспыхнуло, Увалень ещё и пинком ноги пук прелой соломы швырнул, едва не погасив. Но огонь разгорелся, тени, мечущиеся снаружи, отступили.

— Солому!.. — сипло взревел Увалень. — Кидайте, кидайте всё, что горит!..

Он прервался на то, чтобы мощным рывком скованных рук свернуть шею затрепыхавшемуся стражнику. Схватив копьё, попытался разрезать о наконечник зачарованную верёвку. Посыпались искры, словно сталью камень пытались резать. Увалень приметился воткнуть копьё в замок плахи.

— Дурак!.. — заорал Негатив. — Ключ, ключ у него ищи!.. такая деревянная пластина...

Парень отпихнул обшариваемое тело, вновь подхватил копьё и с силой метнул низко над полом. Затупленный дымящийся наконечник вонзился в шею второго стража, тот мотнулся мёртво. Увалень вновь проделал гимнастический трюк, достав стопами древко копья и подтянув "загарпуненный" труп по огню к себе. Торопливо обхлопал и достал-таки небольшую деревяшку. От её прикосновения плаха распалась, освобождая канат.

Сорвавшись с каната, парень рывком освободил копьё и принялся исступлённо колотить по плахе древком, вызывая снопы искр. Каждый раз при ударе и вспышке снаружи что-то недовольно орало, и хлопки сумеречных крыльев удалялись.

Негатив выскочил следом, нацелившись на оружие второго стражника, которое валялось на границе света, но передумал и отпрянул назад, завертелся, швыряя в костёр всё, что попалось под руку.

Тени вопили. Даже для сверхзрения анимы странные существа представали этакими чёрными простынями. Очертания крыльев, похожие на черепа головы, тела, словно замотанные в саван — дементоры, да и только. Огромный северянин рычал, нетерпеливо ожидая, когда очередь дойдёт до него. Люди поспешно соскакивали с каната, обдирая руки, чуть не лезли в огонь. Увалень орал, призывая подбрасывать топливо, слушались не все, не решаясь выйти из спасительного круга света.

Северянин взвыл яростно. Псих, прикованный перед ним, топтался, мычал и мотал головой, цепляясь руками за канат и не желая давать дорогу. Выругавшись, северянин обрушил кулак на затылок сумасшедшего. Тот только вякнул, обвисая на канате. Северянин попытался сначала вынести тело перед собой, потом припал к полу и задёргал, укладывая товарища по несчастью вдоль каната, двинулся вперёд.

Саре тоже пришлось повозиться, чтобы миновать сумасшедшего. К счастью, к ней вернулся освободившийся Варвар, чуть придушил начавшего шевелиться психа и поддержал, чтобы она могла пропустить и канат, и тело через кольцо скованных рук.

— Ты!.. — прохрипела анима соседу. — Ползи давай!

Варвар помогал ей поддерживать канат, и скоро она освободилась. Костёр, защищающий вход, пригасал, жечь было нечего, разве что сам сарай. Сара обернулась.

На один лишь миг аниме показалось, что сектант пытается освободиться, также пройдя через оглушённого сумасшедшего. Варвар за её спиной издал сдавленный вопль ужаса. Тварь, сидящая верхом на сумасшедшем, вскинула голову.

В её морде ещё угадывались черты человека, с которым Сара по соседству просидела несколько часов. Глазницы, залитые чернотой, провал пасти, обрамлённый кровавыми клыками. На длинных руках с лезвиями когтей болтались какие-то лохмотья. На запястьях истекали фиолетовым пламенем остатки магических пут.

— Слог мой защита от ненасытной, — прохрипел за спиной Варвар. Тварь ощерилась. — Что крови алкает, в ночи летая. Слово...

Длинный язык обмахнул кровавые клыки, визг вбуровился в уши, заклинатель осёкся и сделал шаг назад. Тварь прыгнула. Сара прыгнула навстречу, распахивая объятия. С жалобным треньком лопнули магические путы.

Аниме показалось, что в космических глазищах мелькнуло изумление. Два чудовища врезались друг в друга. Сара обхватила противника за бока, прижимая руки к телу, прорвала пальцами рукава, запоздало сообразив. Перепонки крыльев, вот что это такое, а само чудовище — не иначе как более материальная версия теней, кружащих за преградой костра. Голова на длинной шее качнулась, клыки нацелились в лицо Саре. Та встретила атаку ударом лба, надеясь, что повязки достаточно плотны, и длинные клыки не продырявят их. Если вспомнить тех же вампиров... укус, царапина, кровь Сары попадёт в изменённый организм — и антимагия моментально исказит такое хрупкое, нежное создание. Тварь орала и дико брыкалась, мотая Сару туда-сюда. Надо её как-нибудь оглушить и связать...

Положение тел борющихся само подсказало. Поддавшись напору, Сара запрокинулась назад. Не размыкая объятий, бросила тварь через себя с прогибом. Немецкий мостик!..

Интересно, хоть раз кто-нибудь одолевал монстра, использовав против него приём реслинга?

Люди расхватывали головни из огня, с ужасом смотрели на тварь, что пробралась внутрь, загрызла одного раба и заломала другого, сложив его едва ли не вдвое — от входа всё выглядело именно так.

Сара опрокинулась набок, не отпуская тварь. Оглушённая, та моталась в её руках, пуская слюни. У кого-то из рабов не выдержали нервы, и он с воплем бросился в ночь, за ним второй, третий...

— Стойте!.. — прорычала анима, выпрямляясь и придавливая коленом чудовище. Торопливо сдёрнула повязки с рук, обмотала голову чудовища. — Да погодите же... идиоты...

Снаружи слышались удаляющиеся вопли, и один из голосов вдруг пресекся, заорал дико, завизжал на невыносимо высокой ноте и замолчал.

В сарае остались лишь двое. Варвар, бледней снегов своей родины, держал в руке дымящееся копьё с ломаным наконечником и побитым древком. Он, похоже, сначала собирался помочь палёному рабу, а теперь колебался, бежать ли, попытаться убить обоих тварей одним ударом, благо чуть ли не в обнимку лежат. Увалень почти влез в гаснущий огонь босыми ногами, держа перед собой сломанное деревянное колесо на манер щита.