Серьёзный Сэм

Найдя среди своих дозорных несколько умельцев работы с деревом, заготовил с запасом доски и принялся их высушивать и гнуть на собранных по оставшимся в моей памяти картинкам станках. Поскольку нужно торопиться, пришлось нарушить технологию сушки, искусственно ускорив её, но сроки, сроки. Впереди маячило нападение объединённого войска одичалых на Дозор, и мне крайне необходимо успеть до этого момента. Я просто не могу потратить на подготовку много времени.

Для Брана сконструировали сани на широких полозьях, и похожие, только более облегчённые, собрали для запаса провианта и прочих припасов.

День нашего выхода неуклонно приближался.

* * *

11.11.299 от З.Э.

За Стеной около Твердыни Ночи

Подготовка длилась неделю. Лыжи, одежда, сани... Занявшись всем этим, я, уже официально, назначил Бритта кастеляном и переложил на него заботу о крепости. Северянин, бывший воин, септон и ещё бог знает кто, долю дозорного он принял без стона и ропота, как-то легко и незаметно став старшим сначала среди рекрутов, а после в моей негласной гвардии. Не простым воином он был в войске мятежных Старка и Баратеона, ох не простым.

А ещё я в последний раз навестил древнего жреца. Теперь уже точно в последний. По его собственному признанию, всё, что он мог мне дать, он дал. Описания ритуалов, приёмы работы с внутренним источником магии, способы развития и контроля... Остальное могла мне дать только практика, с теорией же покончено.

Узнав про "зелёные" сны Рида, он лишь буркнул коротко: "Лесная кровь", — как будто это всё объясняло, а когда услышал, что и молодой Старк ищет что-то за Стеной, то надолго ушёл в себя. Отмер он через добрых полчаса и так ничего больше по этому поводу и не сказал, оговорившись лишь, что вот схожу и сам всё узнаю. А после... он попросил меня исполнить его просьбу.

С какой неохотой поднимал я "Ледяную скорбь", сколь долго не решался нанести удар... Мне было жаль терять такого собеседника. Вот только я мог и не вернуться, обрекая того на дальнейшие бесконечные муки в иссушенном и закованном в цепи теле среди безмолвной толщи магического льда. Это было бы слишком жестоко, особенно зная, что смерть для него — долгожданное избавление.

А затем лезвие взблеснуло отражением сияющего берилла в коротком выпаде.

Не было ни раскатов грома, ни световой вспышки, не раскрылось никакое окно, что втянуло бы освобождённую душу жреца, да и её самой, вылетающей из тела и по-отечески мне улыбающейся, не было, хоть я и ожидал подспудно чего-нибудь этакого.

С ударом меча наступила звенящая тишина. А в голове, словно эхо, повторялись произнесенные жрецом за секунду до удара слова:

- Помни клятву, защитник людей, и прими мой дар!

Я не успел удивиться, как не успел и начать размышлять, какой дар имел он в виду. Клинок в моих руках вдруг засиял холодным пламенем, и через рукоять в меня начал вливаться настоящий поток... силы... мощи... Он пронизывал болью каждую клетку моего тела, словно высоковольтный разряд. Не в силах стерпеть эту боль, я со стоном упал на колени, пытаясь разжать руки, но те словно прикипели к рукояти. Не удержавшись в ровном положении, завалился на бок, дергаясь как эпилептик. В этот момент сознание меня оставило.

О том, сколько я так провалялся, я узнал лишь когда кое-как, по стеночке доковылял до выхода. Если заходил я где-то в полночь, то на момент выхода край неба уже красило розовым. Почти шесть часов... А затем я обнаружил ещё один факт: моя одежда стала мне мала. Штаны теперь напоминали бриджи, а дублет перестал застёгиваться на груди, и из рукавов его торчали голые запястья, словно я раздел малолетку.

Да, вот это номер... Хорошо ещё, что дозорные сменялись позже, и на глаза я попасться не должен.

Но резко изменившиеся габариты, как оказалось, были не единственным бросавшимся в глаза изменением. Мои волосы... они отросли и побелели, словно я в один момент стал абсолютно седым. К счастью, лицо не изменилось, и глаза, чего я больше всего опасался, не стали на постоянной основе синими.

Вот уж дар так дар, удружил командующий. Да и я тоже дурак, надо было понять, что собственноручное убийство другого жреца жреческим же оружием не может закончиться без последствий. И то, что я получил от убийства жрицы Рглора, тут и рядом не стояло. Насколько я понимаю, он добровольно отдал мне... что-то. И это не было лишь банальным пополнением моего магического... ядра, скорее уж можно говорить о увеличении его ёмкости и пропускной способности. Нда... От осознания того, сколько всего древний мог накопить за четыре тысячи лет, мне становилось плохо. Хорошо ещё, что не разорвало напрочь, как Тузика.

Ох, чую я, что раскачка моего ядра и оптимизация внутренних энергопотоков — далеко не все изменения, что вложил командующий. Что-то обязательно ещё вылезет, поверьте на слово.

Хорошо ещё, это произошло всего за сутки до планируемого отхода. Подняв своего кастеляна, традиционно никак внешне не прореагировавшего на сверхъестественное изменение моей внешности и не задававшего глупых вопросов "как?" и "почему?", озадачил его подбором мне новой амуниции, а сам схоронился в тайном ходе, не желая попадаться на глаза остальным. Это моим двенадцати не привыкать, а у молодняка могут и нервы не выдержать, мало ли.

Переодевшись, раздал последние указания: Ошу в Кротовый городок, крепость под полный контроль Бритта, остальных гостей снарядить и проводить до выхода. Я же планировал эти сутки в крепости не появляться и провести их за Стеной. Двум дозорным, что должны будут пойти со мной, передал приказ выходить вместе с Старком и остальными — нечего им раньше времени морозиться.

И вот теперь, стоя на лыжах, в белом маскхалате поверх одежды, в меховом капюшоне, также закрытом белой накидкой, с принайтованным к спине двуручником с обмотанными белым ножнами и рукоятью и висевшим чуть сбоку и также оббитым белой тканью арбалетом, я серой тенью на фоне светлеющего неба бдел у тайного хода, ожидая остальных участников похода.

Когда мы найдём то, что ищем? Когда мы вернёмся и вернёмся ли? Я вновь задавался одним и тем же вопросом: а правильно ли я поступаю в преддверии наступления одичалых на Дозор? И, как всегда, не знал точного ответа. Разум говорил одно, а сердцем я чуял другое. Однако Рубикон уже перейдён и жребий брошен, а значит, остаётся только идти вперёд и надеяться на лучшее — я проверил, как рука достаёт арбалет и как выходит из ножен короткий меч, — но готовиться всё равно к худшему.

Первыми из-за дерева, прикрывавшего выход, вынырнули, словно призраки, оба моих гвардейца. Выбирая, кого взять с собой, я не стал мудрить, остановившись на штатном следопыте Фраме и на лучшем моём копейщике, вытворяющим с боевым копьём такое, что многим и не снилось, — Лукасе. Подвижный как ртуть, он с копьём не бился — он с ним танцевал. Чисто шаолиньский монах.

Встав на лыжи, они, неумело перебирая палками, подкатились ко мне. В таком же белом одеянии с капюшонами, только у них за спиной помимо арбалета по диагонали были закреплены короткие, двух с половиной метровые копья с широким листовидным наконечником, которым можно было и рубить, и колоть.

За ними вылезли Ходор с Браном на руках, потом оба Рида и в конце — двое саней, на первые из которых будет усажен принц, а на вторых под натянутым поверх белым тентом уместились все наши пожитки и провиант.

Не знаю уж, какую отговорку придумал Бритт, но завидя меня, гости удивления не выказали. Однако когда они поняли, что я вырос на добрых две ладони и почти сравнялся в росте с Ходором, удивлённые взгляды так и засверкали из-под капюшонов.

- Я это, я, — буркнул недовольно, приподнимая капюшон и показывая лицо. Отмахнувшись, добавил: — Долго рассказывать, — на корню давя любые расспросы. Потом ещё будет время, на привале.

Первыми, неуклюже передвигая лыжами, прошли мои парни, на которых была возложена обязанность передового дозора, затем шёл Ходор, запряжённый в сани с Браном, потом Мира, Жойен и я, как самый опытный и выносливый, замыкающим со вторыми санями на привязи.

Некстати вспомнилась сценка из "Простоквашино" про ездовых академиков, и я, хрюкнув при мысли об "ездовом" командующем, налёг на палки, трогая с места прицепленные ко мне ремнями сани. За первый день мы не пройдём много — людям нужно освоиться с новым для себя типом передвижения, тут я иллюзий не строил. Но лыжи — штука нехитрая, и уже через пару-тройку дней мы должны будем выйти на вменяемый темп, существенно опережающий пешую братию.

Снег мерно и неторопливо заскрипел под лыжами. Поход к неведомой цели начался.

Комментарий к Глава 23

Долго думал насчет плюшек с убийства древнего жреца, но мое мнение, что ну не могло оно пройти без каких-либо последствий, не могло.

========== Глава 24 ==========

17.11.299 года от З.Э.

Где-то за Стеной

- Всё вперёд и вперёд рота прёт наша, прёт... - напевал я себе под нос, мерно скользя по девственно-белому снегу на лыжах. За почти неделю мы отмахали приличное расстояние, серьёзно углубившись в неизученные земли. Не думаю, что Дозор заходил так глубоко, разве что отдельные авантюристы, может, и заворачивали. Здесь не было поселений одичалых, как и особой живности.

"Уже близко", — с самого утра повторял младший Рид, стоило нам остановиться на очередной привал, но сумерки уже начали опускаться в лёгкой дымке кружащейся позёмки, а цели всё не было видно.

Поднявшись на очередной холм, я почти упёрся в спину следующего прямо передо мной Жойена. Остановился, распрямляя спину и оглядываясь. Всё правильно. Идущий первым Фрам, похоже, определил это место как лучшее для ночёвки, и сейчас оба дозорных споро работали лопатками, закапываясь в снег, расчищая нам место для ночлега. Сбросив с себя ремни саней, я, а затем и Ходор, пристроивший Брана так, чтобы тот не скатился с холма, достали лопаты побольше, накидывая вынутый снег своеобразным валом вокруг.

Мы убивали двух зайцев сразу: снежный бруствер защищал от достаточно сильного стокового ветра и скрывал нашу стоянку от посторонних глаз, что было очень немаловажно в связи с нашей крайней малочисленностью. Лежащий же всюду вокруг снег облегчал задачу ночного охранения: в свете луны с холма местность просматривалась на многие сотни метров, просто не давая возможности подобраться к нам незамеченными.

Толща вечного снега тут была приличной — мы углубились метра на полтора, прежде чем лопаты стали с глухим стуком биться о камень под ним.

Спустив сани, разложив по краю углубления толстые, подбитые мехом плащи и натянув поверх тент с отверстием посредине, мы оставили Ридов и Брана внутри разводить небольшой костёр, чтобы натопить снега и сварить кашу с остатками подстреленного вчера зайца, а сами в четыре лопаты отрыли прямой неширокий проход чуть в сторону от стоянки и дальше вокруг неё. Этакий окоп, чтобы ночной пост мог совершать полный обход и осматривать подходы к холму со всех сторон.

По традиции, первая и вторая вахта по два часа были за моими подчиненными, а третья — четырёхчасовая, с двух ночи до шести утра — моя. Ни Ридам, ни тем более Ходору я в деле охраны наших спящих тушек по понятным причинам не доверял. Последнюю и самую длинную вахту же оставлял себе из вполне прагматичных соображений: во-первых, четырёх часов сна мне хватало с лихвой — после перестройки организма даже такой короткий сон приносил отдых, ясность и чёткость ума, а во-вторых, "волчьи часы", на которые попадала последняя смена, традиционно являлись самыми тяжёлыми для обычных людей, и от этого страдала наша собственная безопасность, чего я, как командир, позволить не мог.

Вот и сейчас, когда стоянка была полностью оборудована, ужин — приготовлен и успешно съеден, а Фрам заступил на первое дежурство, я, завалившись на плащ, подоткнул кулак под голову и почти мгновенно провалился в короткий сон без сновидений. Последним, что я услышал, стало очередное бормотание Жойена про какого-то трёхглазого ворона.

Вот только когда через четыре часа меня подняло короткое прикосновение к плечу, настроение у меня было отнюдь не умиротворённым, а всё потому, что в этот раз сновидения были, и мистическая их природа так и выпирала из всех щелей. А самым главным было то, что в них я видел Иных!

Я не мог вспомнить, как они выглядели, в подробностях. Только пронзительные синие глаза, что смотрели на меня, словно оценивая. Снег, лёд, принимавший гротескные, причудливые формы — сон вёл меня через кажущиеся реальными и нереальными одновременно образы. А ещё было странное ощущение в груди, словно лёгкое жжение. Только расстегнув меховой дублет и с силой потерев это место ладонью, я понял фантомную природу сего чувства.

- Командир?

Я взглянул на встревоженного моим видом и долгой заминкой дозорного. Кивнул ему, сказал, успокаивая:

- Всё нормально, — после чего поднялся и, пригнувшись, подбирая лежащие рядом меч и арбалет, вышел из-под навеса в проход, привычно перекидывая за спину клинок, а арбалет удобно умещая в руках на манер винтовки. Моих сил хватало, чтобы за долю секунды взвести тугую стальную тетиву и, вложив болт из перевязи на груди, висящей на мне наискось, словно патронная лента на революционном матросе из Петрограда, произвести прицельный выстрел.

Под навесом после короткой возни всё затихло, и я со спокойной душой принялся за обход, поглядывая на залитый светом звёзд и луны снег. Вот только сон всё не шёл из головы, а внутри стало постепенно нарастать ощущение чего-то совершенно чуждого и в то же время неожиданно неуловимо знакомого. Медленно, по чуть-чуть, словно это что-то неспешно ко мне приближалось.

Когда я наконец разобрался в своих ощущениях, первым порывом было поднять весь наш невеликий отряд "в ружьё". Остановило одно — угрозы не чувствовалось, хотя ощущение чужого присутствия становилось всё сильней. Мне бы времени побольше, чтоб разобраться, вот только нет его, а неизвестность меж тем изводит со страшной силой, заставляя нервно мерить окоп почти срывающимися на бег шагами.

Не выдержав, я, оставив арбалет, выхватил слабо заискривший синим меч из-за спины и, перемахнув через борт окопа, проваливаясь в снег по колено, побрёл вперёд. Глупо? Да, пожалуй, это было глупо. Во-первых, оставил стоянку без охранения, во-вторых, попёрся неизвестно куда в одиночку, не предупредив остальных. Я всё это прекрасно понимал, осознавал, что любого другого дозорного приказал бы за такое высечь кнутом, но у меня было оправдание — слабенький аргумент, надо сказать — чувства. Иррациональное понимание правильности своих действий. К тому же не шёл из головы и давешний сон.

Они появились неожиданно, словно в единый миг выросли из снега. Десяток Иных, взявших меня в круг. Вот буквально секунду назад я ещё брёл в полном одиночестве по бескрайнему снежному полю, а мгновение спустя вокруг уже стоят высокие, закованные в ледяные доспехи фигуры.

Ударная доза адреналина, выплеснувшись в кровь, мгновенно разогнала сердце, взвинтив сердечный ритм, усиленно гоня всё ту же кровь к набухшим мышцам. Проснувшийся источник щедро плеснул силы в клинок, заставив артефактный двуручник буквально засиять в моих руках, а сам я, крутанувшись, вспорол лезвием воздух вокруг себя, предупреждая приближение Иных.