Джун ее восторгов не разделяла:
— Нашла чему радоваться: рыжий коротышка, и хлюпик к тому же! И совершенно напрасно ты ему давала в руки свой телефон.
— Злюка ты все-таки, хоть и красивая злюка, — хихикнула Лиза. — Может, тебе Федор самой симпатичен, а ты притворяешься?
Конечно, Лиза знала, что это не так, поэтому могла немного подшутить над зазнайкой-соседкой.
— Это вы, Лизавета Аркадьевна, хватили лишку, заблудились в трех соснах и попали впросак, — фыркнула Джун и посильнее нажала на газ.
— И все-таки, Джун, не знаю как вас по батюшке, где вы так хорошо выучили русский язык? — в который раз Лиза попыталась раскрыть давно интересовавшую ее тайну.
— Цыпленок, да за три года я не то что язык выучу, я еще и native speakers поучить смогу. Да я, чтоб ты знала, однажды на спор испанский за три месяца выучил.
— Выучила!
— А тебе лишь бы поправлять, попридираться. Вот, слушай.
Лиза думала, что уже немного привыкла к талантам своей соседки, но она ошибалась. Нежная и страстная испанская песня о любви, содержание которой приблизительно знает почти каждый, исподволь появилась в салоне автомобиля как бы ниоткуда. Невозмутимо управляя машиной, пальцами слегка перебирая окружность руля в такт песне, как будто она искала на нем невидимые клавиши или струны, кореянка чуть хриплым голосом напевала:
— Bеsame, bеsame mucho
como si fuera esta noche la ultima vez
Bеsame, bеsame mucho
que tengo miedo a perderte despuеs
В середине мелодии, когда она прихотливо изменяется и поднимается выше — как бы в порыве чувств, Джун взглянула на Лизу и подмигнула ей, снова затем обратив все внимание на дорогу. Художница от неожиданности хихикнула, но певицу это не сбило, и закончив куплет, она опять слегка повернулась к Лизе и выжидала.
— Убедилась, Цыпленок?
— Джун, это ведь известная песня — может, ты только ее и выучила? — Лиза решила поддразнить самоуверенную принцессу, хотя была уверена, что та может заговорить кого угодно на каком угодно языке и даже без слов.
— Поймала! — рассмеялась автолюбительница. — Похоже, я теряю навыки? Или, наоборот, распространяю на тебя свою гениальность?
— Но это все равно здорово! Может, споешь что-нибудь еще?
— А поуговаривать? — Джун прищурилась ехидно.
— Ну... пожа-а-а-алуйста, Джуночка, ну сделай милость, принцесса, ваше высочество!
Кореянка поморщилась и заявила:
— Слушай, Цыпленок, не называй меня принцессой, а? Ваше высочество — еще куда не шло, но принцесса — это чересчур.
Когда Лиза заверила, немного удивившись и не видя особой разницы, что это слово больше не слетит с ее губ, кореянка, все также заставляя красный автомобиль стремительно, но не безрассудно лететь по дороге, запела еще одну восхитительную песню.
— Siempre que te pregunto
que cuando,como y donde
tu siempre me respondes
Quizas, Quizas, Quizas
Казалось, слова песни забавляли саму исполнительницу: кореянка нарочито четко пропевала каждую фразу, особенно сильно выделяя "р" — такое раскатистое и сердитое. Было слышно, что Джун немного дурачится.
— И о чем ты пела?
— Тебе еще и перевод? Какая капризная публика! Ладно, в двух словах это песня про очень нерешительную особу, которая держит своего поклонника в подвешенном состоянии и постоянно сомневается.
— Надо же! А мелодия такая целеустремленная и не похоже, что героиня сомневается, скорее уж она уверена.
— Ну так песня-то от лица поклонника. Да и я сомневаться не люблю. А вообще, Цыпленок, я правда неплохо говорю по-испански и правда из-за спора. Как-нибудь я тебе спою эти песни с переводом, но не сейчас. Голос устал. Лучше расскажи мне сама что-нибудь.
— А может, мне спеть? — засмеялась Лиза.
Джун закашлялась, но отказалась. Художница почти и не обиделась.
Они так и не нагнали автобус, и Лиза вслух удивилась. Джун же прыснула и объяснила, что они не только его нагнали, но и перегнали, потому что едут по другой дороге.
— Кстати, Цыпленок, ответь-ка мне: что за секреты ты собралась выпытывать у своего братца? — поинтересовалась кореянка. — Что это значит "Джун, мы уехали, не скучай. Все твои секреты я выпытаю у Кости"?
— А все твои страшные секреты! Должны же у тебя они быть!
— И ты думаешь, что Хрюша их знает?
— Значит, секреты у тебя есть, — Лиза задумалась. — А почему ты вообще поехала за нами? неужели так боялась, что я уже узнала какой-нибудь страшный секрет?
Конечно, он не боялся. Он был в ужасе. Не потому, что хорошенькая соседка узнает, что он не совсем та милая и уживчивая девица, к которой та привыкла. Во-первых, Хрюша бы никому не проболтался, если пообещал, даже сестре. Во-вторых, реакция Лизы его даже интересовала. В-третьих, по условиям деда бояться ему следовало только публичного разоблачения. Но ведь Лиза могла запросто сказать братцу, что Джун ее соседка, а без подготовки ему такие новости лучше не узнавать. Одно дело, когда Джун объяснит все свои причины и заверит клятвенно, что вреда от него Цыпленку никакого — только польза: она даже расцвела за неделю, как розовый куст! А другое дело, когда вдруг суровый Хрюша выясняет, что целую неделю сестра прожила в одном номере и пользовалась одной ванной комнатой с парнем. И кого будет в такой ситуации интересовать, что этот парень его лучший друг?
А когда он нагнал автобус и увидел Лизу, сидящую в одиночестве, и понял, что в одной машине с братьями поехала не только Жизель, но и гусыня с павлином, Джун понял, что кто-нибудь возьмет да проболтается. Но ему было уже все равно: он предвкушал занимательное путешествие с Цыпленком. Он ведь давно хотел прокатить ее с ветерком.
Самые ловкие и находчивые люди, сталкиваясь с чувствами, неведомыми им ранее, теряют какую-то часть своей ловкости и находчивости — это если не становятся совершенными простаками. Самые наивные и боязливые люди, обретая любовь, могут стать умудренными и храбрыми — если, конечно, не побоятся.
Разными путями, со вздохами и возгласами восхищения от прекрасных, причудливо обнимающих небо гор, или с сетованиями на усталость и разбитость, или с будничными размышлениями о том, сколько бутылок вина купить в подарок многочисленным родственникам и знакомым и хватит ли на это выделенных средств, — экскурсанты и примкнувшие к ним прибыли в благоуханное, волшебное, целительное место, где произрастает прекрасный виноград, напоенный солнцем и счастьем любящих свое дело людей. Некоторые из путешествующих сами не знали, зачем сюда забрались и винили во всем экстравагантных родственников, которые срываются с места и несутся куда-то. Этим незадачливым странникам на черном автомобиле, который глазастый обычно Джун не заметил по вполне понятным причинам, все было немило. Даже их великая цель уже не казалась привлекательной в обжигающих лучах полуденного солнца.
Примечания
Прилагаю к главе один из переводов этой чудесной песни — исключительно для того, чтобы прояснить, что Джун, как это ни удивительно, действительно хорошо понимал, о чем поет.
Целуй меня, целуй сильнее,
как если б ночь эта стала последней для нас.
Целуй меня, целуй сильнее,
как же боюсь я разлуки с тобою сейчас.
Жажду тебя видеть рядом с cобою,
в глазах твоих видя себя.
Ведь прямо завтра могу быть судьбою
навек унесён от тебя.
Целуй меня, целуй сильнее,
как если б ночь эта стала последней для нас.
Целуй меня, целуй сильнее,
как же боюсь я разлуки с тобою сейчас. (Перевод В. Кнырь)
Перевод второй песни (на всякий случай)
Каждый раз, когда я спрашиваю тебя,
Когда, как и где,
Ты всегда отвечаешь мне,
Может быть, может быть, может быть.
И так проходят дни,
И я в отчаянии,
А ты, ты отвечаешь,
Может быть, может быть, может быть.
Ты теряешь время,
Думая, думая,
О том, чего ты больше всего желаешь,
До каких пор, до каких пор.
И так проходят дни,
И я в отчаянии,
А ты, ты отвечаешь,
Может быть, может быть, может быть.
( Автор перевода — Кокурина Екатерина)
Глава 21
У каждого свой любимый напиток. Но как бы ни очаровывал холодным зимним утром согревающий запах кофе, как бы ни радовал терпкий чай вечерами или в рабочий перерыв среди дел, как бы ни веселились глаза, изучая переливы вин в бокалах, — самый лучший напиток, согревающий сердце любого человека, — тот, что мы пьем в компании дорогих сердцу людей, любимых, настоящих, тех самых.
Разумеется, Джун и Лиза прибыли первыми, а следом у места сбора, о котором по дороге сообщила Цыпленок, появились и ее братья с попутчиками. Серый мини-фургон чуть было на дыбы не встал, когда управлявший им блондин разглядел их дуэт.
— Вы оба! — выскочивший первым Хрюша грозно улыбался, пока остальные пассажиры их видавшей виды машины удивленно уставились на Джуна и Лизу. — Как вы оказались вдвоем?
— И правда, Джуня, ты ж не собиралась никуда! — добавила Жизель.
— Ну... мне пришло в голову, что в конце концов это неплохая идея: накуплю вина, напьюсь, как каждая уважающая себя корейская женщина. А то Цыпленок мне тут записку оставила угрожающую...
— Да зачем Лизе тебе оставлять записку, к тому же еще угрожающую? — недоумевал Костик, которого самое время было просветить.
— Хрюша, это принято между соседями — сообщать один другому, куда идешь, чтобы о тебе не волновались, — небрежно заметил юноша. — Ну и подшучивать немного. Видимо, моя умненькая соседка переняла от меня способность к поддразниванию — когда до меня дошло, что Лиза не увезла мой телефон с собой, как грозилась, а просто где-то спрятала, я уже догоняла автобус, ну и грех было не воспользоваться ситуацией и не поучаствовать в массовом забеге по достопримечательностям.
Цыпленок слушала про свое мнимое коварство, почти открыв рот. Если бы он эту гримаску разглядел в середине своей речи, то, может, и продолжать бы не смог: рассмеялся бы и выдал обман.
— А-а, ну так бы сразу и... — начал друг под добродушные улыбки Степашки и скучающие взгляды Куликовой, которая явно не любила, когда долго о чем-то говорили, если это ее не касалось.
— То есть вы с Лизкой живете в одном номере? — уточнил Валя и широко улыбнулся. — Вот молодец!
— Это еще как понимать? В каком еще одном номере? Лиза ведь с Инной должна была поселиться!
Костик рвал бы и метал, но догадливая Жизель уже подошла усмирять темперамент своего парня, хотя и не могла знать, в чем причина его недовольства. Активно протестовать, когда тебя обнимают за талию и кладут голову тебе на плечо, вряд ли у кого-то получится. Джун бы точно обо всем позабыл.
— А в чем проблема, мой гиперопекающий и сестролюбивый друг? — пожал Джун плечами. — Мы с Лизой девы трепетные, нежные, волосы друг другу не дерем, за то, кому первой в душ идти, не сражаемся.
— Еще бы! Джун всегда встает часа на два раньше! — поддакнула Цыпленок, на личике которой отражались недоумение и веселье. Конечно, разве можно понять, почему соседка возводит на тебя такую нелепую напраслину, а родной брат против того, чтобы ты обитала под одной крышей с чудесной девушкой Ли Джун? Да он сам бы удивлялся, если бы не знал лучше всех, чем опасно подобное соседство. Если бы не его великолепное терпение и непревзойденная тактичность...
— То есть потереть спинку она тебя еще не просила? — улыбнулся, снимая очки, другой брат и изучающее уставился на Джуна. — Героиня, настоящая героиня.
— О чем вы вообще говорите? — всплеснула руками Жизель. — Пойдемте скорее вон к тому шатру каменному. Там билеты продают!
— Постой, Степашка, не отвлекай нас, женщина, когда мужчины говорят, — ласково отмахнулся Костя.
В ответ на это непродуманное заявление Толстушка нахмурилась и покачала головой. Видно было, что она обеспокоена пробуждением в своем ненаглядном духа "настоящего мужика".
"Повезло тебе, что твоя богиня плодородия не задумывается о феминизме", — усмехнулся опасный сосед Цыпленка, лис в курятнике и просто отличный парень.
— У меня возникла гениальная идея! Почему бы тебе, о свет Хрюшиных очей, не сопроводить неопытных питомцев нашей альма матер к замеченному твоим острым взором строению с радующей сердце надписью? А мы пока выясним с этим забывчивым товарищем Константином, что ему не нравится во мне и нашем с Цыпленком соседстве.
— А знаете что? Я, пожалуй, тоже за билетами, — неожиданно подхватился блондин, снова ставший очкариком. Пичугин, из любопытства не спешивший сначала присоединяться к девчонкам, с уходом Самойлова-женолюба упорхнул следом. И правильно: очень уж заинтересованные взгляды бросала Куликова на Валентина.
— Ну и как это понимать? — встал в боевую стойку Хрюша.
— А вариант "не виноватый я — она сама пришла" тебя устроит? — не теряя спокойствия, поинтересовался Джун и добавил. — Ну сам посуди — не оставлять же юное создание на морозе?
— Каком еще морозе? — почти заревел Костя.
— Это я образно говорю. — Джун кратко рассказал, как получилось, что Цыпленок оказалась его соседкой, и завершил объяснение. — Лиза у нас девушка впечатлительная и натура артистическая, еще подумала бы, что никому-то она не нужна, все ее позабыли-позабросили...
— Вот только не рассказывай мне, что ты пожалел неизвестную тебе девчонку и сразу же решился отказаться от комфортабельной жизни в одиночестве!
— И не буду: я сначала ее даже выставил за порог.
— Вот ведь ты гад! Так поступить с моей драгоценной сестренкой!
— На тебя не угодишь!
Их мирную беседу прервало появление остальных экскурсантов. Верный своему обещанию не выдавать друга Костя только погрозил Джуну кулаком и вполголоса пообещал, что к обсуждению квартирного вопроса они еще вернутся.
Дальнейшие два часа прошли познавательно и немного суетливо. И очень волнующим было близкое присутствие Лизы. Порой юноше казалось, что они как-то отделены от окружающих каким-то прозрачным, но отталкивающим шаром. Хрюша, хотя и пытался по началу оттеснять Джуна от своей сестры, потом попал в плен любви небратской и наверстывал дни разлуки со своей очаровательницей. Ему бы Джуна каждый день благодарить, а он еще и придирается к мелочам! Валентин Самойлов как-то незаметно стал звездой со своей планетной системой: по законам человеческой гравитации к нему на разном расстоянии притягивались девушки — Земли и Венеры. "Буки" без своей четвертой части не теряли бодрости, по крайней мере Дашка и Аллочка то и дело перешептывались, на что с опаской взирали Василий с его парнями. И все это — под рассказы о чудесном крае и его упоительных богатствах, о бедах и радостях прошлого, о находчивости и мужестве, о сокровищах и труде, с которым они создавались.
