— В чем же реальность, леди Лейла?
— Как я поняла, лорд-канцлер превосходит ваше величество во всем. На его стороне армия, лорды, влияние, слава, возраст и опыт. Так сдайтесь ему, примите роль марионетки. Вот лучший совет, который я могу дать.
Мира покачала головой. Лейла сказала:
— Ваше величество просили житейской мудрости. Это она и есть. Лучше быть живой богачкой, чем гордой покойницей.
— Я не сдамся этому чудовищу!
— Не такое уж чудовище. Будь на месте Ориджина герцог Айден, ваши кости уже гнили бы в земле.
— Так или иначе, я не уступлю. Ориджин не сдался в трудную минуту, а я — не хуже его!
— Значит, следовало просить совета у него, не у меня.
— Он мой враг.
— Тогда я вам сочувствую.
Мира долго молчала, смотря в глаза фрейлине. Та не отводила взгляда.
— Вы смелы, миледи.
— А вы упрямы, ваше величество. Это бывает полезно в жизни, — леди Тальмир чуть заметно кивнула, в голосе проступили нотки уважения. — Но голое упрямство не поможет. Какое преимущество есть у вас над лордом-канцлером? Найдется ли хоть один козырь в рукаве?
— Один есть, — ответила Мира. — Говорят, семейство Ориджин беспомощно там, где дело касается денег. Я склонна верить слухам. Лорд-канцлер — высокомерный чистоплюй — пошел на сделку с отъявленным подлецом Дрейфусом Борном, когда тот пообещал исправный сбор налогов. Ориджин так сильно нуждается в деньгах, что готов частично поступиться гордостью. Это о многом говорит.
— Среди его вассалов могут быть толковые финансисты.
— Видимо, их нет. Должность казначея он отдал солдату, министра налогов — вору. Граф Виттор Шейланд — свояк лорда-канцлера — успешный банкир. Возможно, Ориджин метил его в свои финансисты, но брат Виттора — Мартин — уличен в премерзких делах, и Виттор побоялся приехать в столицу. Ориджин — профан в экономике, и пока не смог найти умелого помощника.
— А вы разбираетесь в экономике?
— Я смогу научиться.
Леди Лейла помедлила с ответом.
— Да, пожалуй, сможете.
Мира криво усмехнулась:
— Начинаете верить в меня?
— Верю своим глазам. При нашей прошлой встрече вы учились заговорам. Судя по всему, вы овладели наукой. Не думаю, что финансы сложнее.
Фрейлина подняла конверт.
— Если вернуться к письму, ваше величество, то я думаю следующее. Вам стоит о чем-нибудь попросить.
— Лорда-канцлера?..
— Да. Он хочет, чтобы вы его о чем-то попросили.
— Это докажет мою от него зависимость?
— Да, но не только. Просьба и сама по себе доставит ему удовольствие. Он — мужчина и дворянин. Такие, как он, млеют, когда благородная девушка о чем-нибудь просит. Тогда их самомнение раздувается, как бурдюк с вином.
— В бурдюк его самолюбия и без того поместится иное озеро...
— Ваше величество, поверьте: я разбираюсь в мужчинах. Тем паче, это — не такая сложная наука.
— Хорошо, допустим, он ждет от меня просьбы. Почему я должна выполнить его желание?
— Да потому, что он вам поможет! Не сомневаюсь, что у вас имеется план. Выберите тот пункт, который способен выполнить Ориджин, и попросите! Вы сделаете шаг к цели, а лорд-канцлер потешит самолюбие и порадуется вашей кротости. Меж вами установится перемирие, и это на пользу, пока вы слабее.
Меньше всего Мире хотелось унижаться и просить. Однако совет леди Лейлы был не просто разумен, а — целесообразен. "Словно красную нить, правитель должен видеть дорожку к своей цели", — так писала Янмэй. Мира покусала губу, прокручивая в уме пункты плана.
...
4. Найти источники знаний: учителей, документы, книги.
5. Разобраться в политике, государственном устройстве, финансах и законодательстве Империи. Всего-то.
...
7. С лихвой наполнить казну.
* Понять бы, как.
...
Одна идея начала оформляться в голове еще по дороге в Бледный Луг, и тогда уперлась в кромешную неосуществимость. Не находилось ресурса, чтобы выполнить задумку. Тогда Мира не думала, что сам Ориджин может послужить ресурсом.
— Придумали что-то, ваше величество?
— Кажется, да.
Лейла извлекла блокнот и карандаш из дорожной сумки:
— Желаете записать?
Положив блокнот на колено, Мира набросала строки:
"Милорд,
Ваши извинения приняты.
Я займусь созывом Палаты и не стану скрывать своей радости от участия в столь важном действии. Не обещаю успеха с западными графствами, но приложу все усилия. Для отправки посланий задействую секретариат и почтовое ведомство.
Также прошу Вас об одном одолжении. Министр Лиам Шелье проявил себя как дурно воспитанный пьяница и сквернослов, не имеющий должного уважения к Короне. Но в одном он прав: рельсовые дороги требуют ремонта. Я осознаю, что наше финансовое положение плачевно, и пытаюсь понять причину этого. Насколько известно, ряд видных чиновников в декабре бежали из столицы. Среди них министр финансов, казначей, министры торговли и ремесел, первый заместитель министра налогов. Я убеждена, что их бегство сопровождалось крупными хищениями. Прошу: дайте мне возможность разыскать этих людей и вернуть украденные деньги. Обещайте, что в случае успеха направите половину возвращенных средств на ремонт дорог.
Также прошу у Вас, милорд, помощи живой силой. Для охраны заключенных и проведения дознаний я использую воинов генерала Алексиса, что сидят без дела и зря проедают казенные средства. Но для поиска преступников понадобятся обученные агенты. Будьте добры, передайте под мой контроль отряд тайной стражи, каковой сможет отыскать и вернуть в Фаунтерру беглых чиновников.
Заранее признательна Вам,
М. Дж. А."
— Очень хорошо, ваше величество, — сказала леди Лейла, — особенно краткость в начале.
— На что похоже? — спросила Мира.
— На капитуляцию очень гордого человека. На попытку сделать что-нибудь полезное, чтобы сохранить остатки самоуважения.
— Благодарю. Я очень старалась.
Карета остановилась, распахнулась дверца.
— Прибыли, ваше величество! Расположение корпуса Серебряного Лиса.
Вокруг с геометрической точностью чернели кубики казарм. Трепыхались флаги на шпилях, темнели солдатские плащи, торопливые шаги похрустывали снегом. Генерал Алексис подошел к карете.
— Желаю здравия вашему величеству!
— Приветствую вас, генерал. Я здесь потому, что мне нужна помощь ваших воинов.
— Все, что в наших силах.
Леди Лейла спросила очень тихо:
— Это те самые полки, которые разумней будет распустить?
— Не разумней, леди Лейла, а безопасней. Почувствуйте разницу.
* * *
"Управлять своими чувствами — вот начало любого правления. Кто взял себя в руки, сможет взять в руки и государство. Кто подвластен эмоциям, будет подвластен и людям, их вызывающим.
Не заставляй себя испытывать ложные чувства вместо истинных — это путь к самообману. Не пытайся искоренить в себе эмоции — эта борьба разрушит тебя и исчерпает твои силы. Используй те чувства, что возникают: делай из них топливо. Ненависть и гнев, обида и раздражение, печаль и горе, самолюбование или презрение, эйфория или досада — все они способны гореть. Зажги костер. Преврати их в жар. Согревайся огнем, освещай дорогу, уничтожай преграды. Жги то, что может гореть.
Ошибочно мнение: "Я — правитель, и могу себе позволить..." Правитель может позволить себе куда меньше, чем подданные. Сила, с которой государь держит в узде себя самого, — и есть сила, правящая страною."
Злость отлично горит. Голодное звериное пламя.
Сорваться с места. Броситься в бой. Топтать, ломать, причинять боль. Орать во весь голос, плеваться ядом, рвать когтями. Дать себе волю!..
Но нет. Ты сожжешь свои чувства, возьмешь энергию огня и сделаешь то, что нужно. А нужно — сидеть и читать книги. Есть тысяча путей выплеснуть гнев. Есть интриги и сговоры, асассины и шпионы, искровые клинки, отравленные вина, верные полки... Но ты будешь сидеть и читать книги, поскольку этот путь — эффективнее прочих.
Ты будешь читать ночью, прогнав сон надцатой чашкой кофе. Читать за едой, выдумав предлог, чтобы обедать в своем кабинете. Читать, пока тебя везут, пока одевают, причесывают. А когда книги нет перед тобою — думать о каждой строчке.
Ты станешь презирать свою глупость. Возненавидишь себя за то, как медленно, вяло, мучительно ты впитываешь знания. Захочешь рвать волосы, грызть пальцы, швырять все, что попадется в руку. Злости — топлива — будет много. Пуды, телеги, вагоны! Ты швырнешь его в костер — и будешь дальше, дальше, дальше читать книги.
— Чем могу служить вашему величеству? — скажет седой библиотекарь, потирая ладони.
— Вы очень помогли мне прошлой весной... — это ты ему скажешь, и он вспомнит сразу же:
— О да, задали мне задачку!.. Книги обо всех наследниках престола, включая вас. Конечно, тогда я не знал, что вы — это вы... Чем могу служить сегодня?
— Перед вами — юная дворянка, которая хочет знать все о деньгах. О том, как их учитывают, экономят, расходуют, и главное — как их зарабатывают. Что можете ей посоветовать?
— Ваше величество интересует теоретическая сторона дела?
— Сугубая практика, сударь. Девушка, стоящая перед вами, за всю жизнь не заработала ни агатки. Теперь ей нужен миллион эфесов. Есть книги, что смогут помочь?
Он прищурится от удовольствия, расплывется в улыбке:
— Вы умеете озадачить!.. Но я знаю, что предложить вашему величеству. Пансион Елены-у-Озера — лучшее учебное заведение для благородных девушек — использовал набор пособий, составленных магистрами Берклифом, Томменом и Ллойдом. Эти учебники содержат множество задач крайне практического свойства. Примеры подобраны так, что, решив их правильно, студент увидит закономерности и поймет суть финансового дела. Правда, теперь пансион отказался от учебников Берклифа-Ллойда: они оказались слишком сложны для большинства девиц. Но, с умом вашего величества...
Он принесет тебе три книги. Ты сядешь здесь же, в закутке меж стеллажами и ширмой, за столом с лампой-бабочкой. Пара часов — и ты станешь ненавидеть задачи, учебники, библиотекаря, Берклифа с Ллойдом. А пуще всех — себя, ту, что не умнее пансионных пигалиц. Искусаешь карандаш и губы, швырнешь под стол ворохи истерзанной бумаги... Вдруг соскользнешь в спасительную уютную ностальгию. Здесь же, в этой же библиотеке, девять месяцев назад... Был жив Адриан. Ты мечтала доказать ему свое существование. Искала преступников, раскрывала заговор, верила в себя. Ты была самой умной на свете — ради него...
Топливо. Тоска горит скверно, чадя дымом. Ностальгия потрескивает, сыплет искрами. Тщеславие — полыхает, как сухая бумага. Много жара, много энергии. Тебе трудно? Значит, врагу еще труднее! Двести лет назад умер Ориджин, разбиравшийся в финансах. Нынешний — беспомощен с деньгами, просто младенец. А ты давно уже не умнее всех — переросла... Но ты абсолютно точно умнее его!
Потому — бери книги и решай эти чертовы задачи.
Так проходят дни, и ты чувствуешь, что сходишь с ума. Тебя — две половины.
Одна — читает и думает, думает и читает. Сквозь все.
Другая живет для виду. Наряжается в платья, строит царственный вид. Сверкает на приемах, одаривает улыбками, роняет остроты. Смущается, встретив любого из Ориджинов, — так, чтобы они заметили смущение. Нарочито не вспоминает театр. Скучнеет, если речь заходит о казне.
Тебя спрашивают, манерно пришептывая:
— Ваше величшество, какими книгами вы так уфлечшены? Неужели, финансовыми?
И половина тебя — вторая — кривится в ответ:
— Боги, это ужасное дело министров-казнокрадов!.. Не говорите о нем, мое терпение и так на исходе...
— Но отчшего ваше величшестфо занимаются им лично? Как ше тайная стража?
— Ах, вы не ведаете, о чем говорите! В протекции — одни прохвосты и тупицы. Ими нужно управлять, а лорд-канцлер никак не назначит нового Ворона Короны. Зачшем он меня терзает? Не хочу больше слышать об этих хищениях! Ни-че-го!
— Какой ужас!.. Действительно, были хищения?
— И огромные! Именно из-за них казна теперь пуста!
— Ох-ох...
Но едва ты остаешься наедине с собой, вторая половина гаснет, и оживает первая. Ты читаешь, жжешь топливо, думаешь, пьешь кофе, рассчитываешь, решаешь задачи, ненавидишь себя за глупость, жжешь топливо.
— Я одержима?.. — спрашиваешь далеко за полночь у фрейлины, которая приносит тебе кофе. Она, а не слуги. Им не стоит видеть, на что ты тратишь ночи.
— Знаете, как я пережила первый год после Шутовского заговора? — это она тебя спрашивает.
— Косуха и табак, — предполагаешь ты.
— Стаканы, — говорит фрейлина. — Я их мыла и вытирала. Было горько — терла стаканы. Задыхалась от слез — терла стаканы. Хотела повеситься — терла стаканы. У меня были самые блестящие стаканы во всем Бледном Лугу.
— От этого был толк?
Она теребит стопку листов, исписанных тобой:
— Не знаю, нужны ли Империи стаканы вашего величества... Но вам-то точно станет легче.
— Как только свихнусь, станет, — говоришь в ответ. — Блаженны безумные...
Спрашиваешь:
— Как вам живется при дворе?
— Как собаке в волчьей стае. Кто покрупнее — рычит мне в лицо, кто помельче — за спиной. Никто, кроме слуг и солдат, не считает человеком.
— Простите меня.
— Не знаю, чего ждали вы, но я ждала именно этого. Так что не волнуйтесь, переживу. К тому же, теперь я знаю свою цену: люди Ориджина трижды пытались купить. Пятьдесят, двести, пятьсот эфесов...
— Какие мерзавцы!..
— Обычные шпионы. Ориджинские не хуже прочих. Но есть и люди, что приняли меня всерьез. Двое передавали вам приветствия, беспокоились о здоровье.
— Кто?
— Лазурный капитан Шаттерхэнд и первый секретарь Дориан Эмбер. Капитан думает, что вы зря себя изводите. Дело владычицы — балы, а в крайнем случае — война. И с первым, и со вторым славный капитан готов вам помочь.
— А секретарь?
— Эмбер полагает, что вы затаили на него зло и потому отдалили. Он просит возможности объясниться. Утверждает, что непричастен к театральному казусу (его слова).
— Подумаю над этим.
Пока ты размышляешь, фрейлина продолжает:
— Один трусливый парень хотел, чтобы вы его простили. Терся возле меня, мямлил, ничего не сказал толком. Повадками напоминал побитого щенка.
— Как его имя?
— Виконт Лиам Шелье. Он, вроде бы, министр...
Ты удивляешься.
Ты обнаруживаешь: удивление — тоже топливо. Недавно встретила в учебнике задачу, куда более удивительную, чем министр-щенок.
"Купец возит фарфор из города Фарвея (Надежда) в Лабелин (Южный Путь). Прежде он пользовался морским путем, теперь стал возить по рельсам. Перевозка поездом стоит агатку за десять фунтов, кораблем — агатку за тридцать фунтов. Сколько выгадал купец, начав возить товар поездом?"
Очень странная задача. Товар тот же самый, покупатели — те же. Цена за провоз возрастет втрое, если с корабля пересесть на поезд. Значит, прибыль уменьшится. Взяв цены на фарфор, приведенные ниже, можно рассчитать: купец потеряет половину прибыли от каждой сделки. Так почему спрашивается: сколько выгадал купец?
