Квартал первый. Боец Круга Поединков

Разве что с ними.

По дальнему краю площадки выстроились правильными шеренгами Наблюдатели Мрака в боевой форме: чёрные шнурованные сапоги, штаны, маски, бомберы с капюшонами. Четыре десятка курсантов отличало отсутствие оружия и жетонов на узких нарукавных повязках, зато выделяли значки в виде щенков на груди. Было человек пять из Специального отдела, около десяти — из Отдела общей безопасности. Остальные принадлежали Боевому отделу — двадцать ведьм, одетых в короткие плащи с капюшонами. Осенев говорил, что разница между ведьмой и магом примерно такая же, как между медсестрой и доктором. Даром ведовства чаще всего обладают женщины, сепаратная инаковость у мужчин либо высокого уровня, что равносильно билету в высшую магию, либо так слаба, что её оттачивают для работы чистильщиком или патрульным.

Ведьмы стояли как одна, сцепив руки за спиной и расставив ноги на ширину плеч. По левую руку от каждой был саквояж с рабочими инструментами, по правую — небольшой контейнер с кошкой. Эта породу Иллюзион вывел специально для своих ведьм и назвал без особых изысков Эбигейл. Каждая ведьма ещё во время учёбы в Академии выбирала котёнка, с которым устанавливала эмпатическую связь, и который становился её напарником. Разумеется, ведьмы могли работать и в одиночку, но наличие чуткого к энергии зверя значительно упрощало дело. Например, при установке или обнаружении защитных барьеров: ни одна здравомыслящая кошка не сунется за такой барьер, если в нём нет изъяна. Если в доме есть призрак или полтергейст хотя бы первого уровня, то пусть он ещё не проявил себя, кошка всегда даст знать о его присутствии. Кошка всегда за считанные секунды найдёт заряженные энергией вещи, поддерживающие действие какого-то заклинания, но никогда не сунется туда, где может быть действительно опасно. И кошка справится со всем этим намного лучше любых приборов.

Спрятав руки в карман безразмерной кенгурушки, я задумчиво рассматривала украшенные магическими символами лица ведьм. В это время на площадку въехал катафалк, и курсанты помогли погрузить внутрь гроб с венками. После того, как машина уехала, Аерк и Клерк в довольно сдержанных выражениях отправили прочь ребят из четвёртой группы. Остались только те, кто жил в отдельных домиках — для нас ещё раз сделали перекличку, и перестроили в две шеренги.

Ведьму Кэтти о'Шентер знали все, кто застал восемь лет назад призраков в спальном корпусе. С тех пор она совсем не изменилась: ни грамма косметики, красивая, зеленоглазая, с непослушными вихрями тёмно-русых волос. Я почти ожидала, что Майк при виде неё скажет что-то вроде: "Ну и красотка", но Майк молчал и крепко обнимал свою девушку.

Кэтти без лишних вступлений объявила, что на коттеджи сегодня поставят трёхуровневые барьеры, и на пять дней для нас устанавливается комендантский час. На заходе солнца каждый должен находиться в доме, можно у друзей, можно у соседей — только бы под защитой. И ни шагу наружу до восьми часов утра. В девять часов, в три часа дня и на закате воспитатели будут делать обход и перекличку.

— Слыхали, молокососы?! — рявкнул Осенев, подойдя к Кэтти. — Это всё для вашего же блага! И молитесь своим богам, чтобы за нарушение правил я снял с вас шкуру, а не что-нибудь другое.

В свои более чем преклонные годы Александр Осенев остался коренастым стариком, отяжелевшим от спокойной жизни, но ещё весьма крепким и внушительным. На первом же уроке он запретил нам спрашивать о своей биографии, но исходя из его рассказов, мы имели все основания считать, что он долго и тесно сотрудничал с Иллюзионом. У него квадратное лицо с крючковатым носом, на который в солнечную погоду он цепляет древние тишейды, а ещё цинка разных причуд: зачёсанные назад седые волосы, ежедневное бритьё, подъём и отбой в строго установленное время, получасовая зарядка с подтягиванием на турниках и командирская манера, скорее, не говорить, а рявкать на плацу. Кое-кто поговаривал, что Осенев питает тайное пристрастие к закусыванию кофе шоколадом, но по понятным причинам никто не рисковал спросить об этом открыто.

— Вопросы? — гаркнул преподаватель, обводя нас пристальным взглядом.

— У меня, сэр, — Джо бесстрашно поднял руку.

— Говори, Шекли.

— Каких явлений следует ожидать, сэр? Есть ли что-то, на что следует обращать внимание во время комендантского часа? Чего следует опасаться?

— Может быть, и ничего, — преподаватель одобрительно кивнул. — Здесь необходимо понаблюдать, прежде чем говорить о чём-то конкретном. Но вы, — это уже относилось ко всем, — в любом случае, будьте начеку! Особенно те, кто живёт по соседству с Баркер. Услышите голоса, стоны, стук — дверь и окна не открывать ни в коем случае! А в девять утра сообщайте Наблюдателям или сразу ко мне, если уж совсем невтерпёж.

Он кивнул Кэтти, и в этот же момент ведьмы почти синхронно подхватили свои вещи и молча направились в сторону коттеджей. За ними последовали курсанты, и на площадке с нами остались только патрульные и спецовики.

— Мы нанесём на ваши дома символьную сетку, — произнесла о'Шентер. — И я убедительно прошу вас ничего никогда не дорисовывать и не дописывать. Если администрация приюта сочтёт нужным, она наймёт рабочих, чтобы покрасить дома заново.

С трудом верится. Нам с сестрой, чтобы залатать крышу, пришлось ночью отодрать пару досок от детской беседки.

— Свободны! И не мешать Наблюдателям! — рявкнул Осенев и неспешно направился к Псам. Желающих задерживаться в этом месте не нашлось. Я слышала, как Киара сказала что-то Джо и потянула его прочь, за ними двинулись, поддерживая своих девушек, Ник и Майк.

Я осталась одна.

Впрочем, не совсем одна. В паре метров от меня замерла Элен — её загипнотизированный взгляд примёрз к тому месту, где ещё недавно стоял гроб.

— Эй, — я подошла поближе, — спасибо, что предупредила Киару сегодня ночью.

Девочка вздрогнула и только сейчас обратила на меня внимание.

— Не за что, — рассеяно отозвалась она и снова уставилась в одну точку. Её глаза явно смотрели на что-то конкретное, поэтому я решилась спросить:

— Сью здесь, да?

Элен посмотрела на меня более осмысленно — видимо, я только что одной ногой оказалась в её мире.

— Да.

От одного этого слова у меня по телу пробежали мурашки.

— Знаешь, я впервые вижу, чтобы они так себя вели, она явно чем-то... — Люси мельком глянула через плечо, будто услышала шум, а потом резко обернулась и завизжала.

Я не увидела того, что видела она — для меня существовал только угол здания, пыль, асфальт и клумба цветов. Но девчонке увиденного оказалось достаточно, чтобы потерять сознание. Я не то что еле успела её подхватить — с трудом удержала, и казалось, что мышцы у меня лопнули. Рядом тут же оказался Наблюдатель и поднял Элен на руки.

— Всё в порядке? — донёсся его голос из прорезей в маске.

— Почти.

Что она увидела?

К нам торопливо подбежала медсестра, а следом за ней мисс Келсих.

— Браун!

Я обернулась и увидела Осенева, рядом с которым стоял, сложив руки за спиной, Пёс из Специального отдела. Преподаватель поманил меня к себе, и сердце тут же шлёпнулось на диафрагму: это именно тот человек, которому лгать или говорить полуправду очень рискованно. Ещё до прихода Киары я нанесла на шею толстый слой тонального крема, перекинула на укус все косички и натянула сверху капюшон. Для холодного времени года это обычный мой вид, и ничего подозрительного кроме кругов под глазами во мне нет. Во время переклички на меня накатил ещё один приступ, но такой слабый, что я только поморщилась.

Спрятав дрожащие руки в карман, я подошла к преподавателю.

— Укус болит?

Подавившись слюной, я уставилась на него круглыми глазами.

— Не притворяйся, что не понимаешь, — спокойно произнёс Осенев. — Если язык проглотила, тогда кивни.

Чёрт подери, откуда он знает?!

Я посмотрела на Наблюдателя, который стоял рядом.

— Д-да, сэр.

— Синяк сошёл?

— Почти чёрный, кожа на шее и вдоль ключицы нездорового цвета.

— Приступы?

— Один во время обеда и один очень слабый недавно.

— Во время обеда сильный?

— Сильнее, чем во время укуса.

Осенев и Пёс переглянулись.

— Ладно, — задумчиво произнёс преподаватель. — Браун, ты кому-нибудь рассказывала?

— Нет, сэр.

— Вот и не рассказывай! Вообще ничего никому. Понятно?

— Да, сэр.

Я готова согласиться со всем, что он мне скажет, только бы мне ничего не было.

— Лекарство принимаешь?

— Да, сэр.

— Если что, приходи ко мне и не вздумай строить из себя героя. Я бы сказал, что ты одна из лучших моих учениц, если бы ты не лезла куда не следует. Но поскольку твоя мануальная терапия приносит полезную информацию, так уж и быть.

Он что, знает?

Чёрт, чёрт, чёрт...

Меня затошнило от страха.

— Вот только давай без обмороков, ты не припадочная барышня, — проворчал Осенев. — Дыши глубже и не смотри на меня, как козодой на акулу!

Надо перевести разговор на что-нибудь другое. Надо срочно перевести разговор на что-нибудь другое, пока он не начал выспрашивать! Дело даже не в том, что достанется мне — влетит всем ребятам.

— Сэр, — с усилием произнесла я. — Скажите, то, что происходит в городе — это побочный эффект жертвоприношения?

— Выучил на свою голову, — вздохнул старик. — Браун, ты ещё даже не щенок, поэтому не нюхай дерьмо, которое тебя не касается.

— Но я же должна знать, какие могут быть последствия на данной территории. Тем более что среди любителей подраться я вроде как первая — мне надо знать, когда лучше сдержаться.

— Судя по твоему виду, ты неделю даже подушку взбивать не сможешь, — буркнул Осенев. — Что касается твоего вопроса: волна заглохла ещё в Плауне, он таки неплохо защищает это место от городского мусора. Так что на этот счёт не беспокойся, а всё, о чём говорила Кэтти, я надеюсь, ты запомнила.

— Да, сэр, — кивнула я и продолжила. — Можно спросить?

— Слушаю.

— Почему нас не соберут в одном помещении? — вопрос возник в голове спонтанно, но я ощутила себя гением забалтывания. — Его же проще охранять, чем кучу коттеджей.

— Ха, — старик смерил меня пронзительным взглядом. — Скажем, лично мне интересно, кто как поведёт себя при виде призрака старухи Клири, танцующего за окном канкан без порток и кожи. Остальные вопросы к начальству и Псам. Возможно, в сложившейся энергетической среде они хотят выделить группу риска и потому дробят основную массу. А как бы поступила на их месте ты, Браун?

Не самый худший вопрос.

— У меня недостаточно данных, чтобы принимать решения. Если бы я знала, каких объектов и явлений следует ждать, то могла бы разработать стратегию, — я старалась говорить как можно уверенней: если акулы чуют кровь, то Осенев — неуверенность и реагирует на неё куда жёстче, чем на простое незнание.

— Это честный ответ. А честный ответ редко бывает плохим. И-и... вон как раз барышня пришла в себя, пойду познакомлюсь, — преподаватель посмотрел за моё плечо, где медсестра поставила Люси на ноги.

— Сэр, вы...

— Браун, — ворчливо перебил меня старик, — я знаю, что она монотеистка, лесбиянка, что её родителей убила вештица, её избивал родной дядя, и она дружила со всеми призраками и бродячим зверьём в округе. Ты это хотела сообщить?

Вообще-то да, но если я соглашусь, он одной левой скрутит меня в бараний рог.

— Сэр, помогите ей встать на ноги, она хороший человек, — я быстро нашла достойный ответ.

— Помнишь, где желудок?

При первой встрече он задал этот вопрос раньше, чем спросил моё имя. И не уставал повторять его на протяжении многих лет.

— Здесь, — я привычно хлопнула себя ниже и левее диафрагмы — по тому месту, куда под рёбра можно вогнать нож в нужный орган.

Осенев кивнул и своей неспешной походкой отставного генерала направился к Элен. Странно, что он не отправил меня домой или не заявил, что я свободна — просто оставил стоять. Может, у него потом ещё найдётся для меня пара слов? Хотя вряд ли, Осенев обычно говорит всё и сразу.

А значит, он не будет спрашивать, как и почему я сбежала ночью из приюта.

Хоть бы это было так.

Ну пожалуйста.

Напряжение медленно отпустило мои мышцы, и, расслабившись, я ощутила чужое присутствие.

— Я слышала, вы поймали их, сэр, — речь требовала от меня некоторых усилий. — Я имею в виду сектантов. Спасибо.

Наблюдатель задумчиво склонил голову набок, а потом заговорил, и я узнала голос даже сквозь маску.

— Мать девушки, которую ты опознала первой... — мужчина умолк, но я вспомнила, что он имеет в виду Прозерпину. — В общем, она нам помогла. Если бы я вышел на неё только после результатов идентификации, мы бы искали по всей стране. Так что ты нам тоже помогла.

В этот дерьмовый вечер, когда тело Сью было на полпути в крематорий, на душе у меня полегчало. Однако сердце всё равно колотилось так сильно, что приходилось сосредотачиваться на дыхании.

— Утром, — задумчиво произнёс Наблюдатель, — у меня вылетело из головы, но, может, ты хочешь поговорить с психологом?

— Нет, сэр.

— Подумай хорошенько. Тебе запретили рассказывать что-то друзьям, но это не означает, что ты должна справляться со всем в одиночку. Ты можешь не понять, что из пережитого осталось в твоём подсознании как заноза, до того момента, когда оно начнёт гноиться.

— Нет, всё хорошо, — я поглядела в сторону, где за угол здания медленно уходили по одному и группками ребята. — Два года назад мы с сестрой ходили к психотерапевту Иллюзиона, так что я знаю, что надо делать. А если будет плохо, то опять пойду к нему.

— Хорошо, я понял. Ты взрослая и сама о себе позаботишься.

Я покивала, хотя и не была уверена в правильности его слов. Взрослой я себя сейчас как-то не чувствовала. Ещё утром на кухне Ким я пришла к мысли, что меня устраивает эпизодическая роль этого человека в моей судьбе. Но стоило мне опять оказаться с ним лицом к лицу, как я ощущала то же самое: человека из картонной коробки надо удержать. Мне хотелось, чтобы он поговорил со мной, что-нибудь рассказал, или чтобы у меня хотя бы появилась возможность дотянуться до него в случае надобности.

— Сэр, а вы... — я впилась ногтями в ладони. — Вы можете оставить свой реестровый код или хотя бы номер телефона?

Как только я произнесла это, мне стало жарко. Никогда в жизни я не сходилась с людьми такими искусственными способами.

Несколько секунд царило молчание, а потом Наблюдатель совершенно нейтральным голосом осведомился:

— Зачем?

Я пожалела о сказанном. В конце концов, какое ему до меня дело? Он же Пёс Иллюзиона, у него есть дела поинтересней, чем возиться со мной. Из нас двоих только для меня что-то значит тот факт, что я с детства помню его лицо.

— Ну, — промямлила я, пряча взгляд, — на всякий случай.

— Я искренне надеюсь, что с тобой никогда не случится то, что потребует личного присутствия майора Специального отдела. Кроме того, устав запрещает мне оставлять свои данные гражданским, я же не из Отдела общественной безопасности.