Трубка смолкла.
Если бы Йенс встала, младшая тотчас должна была прекратить разговор. Скрываясь в проходном дворе, сбросить длинный плащ и парик, выйти на соседнюю улицу и уехать на мотоцикле. Через час все встречались в условленном месте, если удавалось избежать слежки, или, не дай Бог, задержания.
-Что нужно делать? — щёлкнуло в телефоне.
-Сперва давайте встретимся, у меня нет уверенности, что нас не прослушивают.
Кора внимательно следила за сестрой, но Йенс как ни в чём не бывало курила на скамейке, и тёмные очки делали её лицо угрожающе-прекрасным.
Собеседница тяжело вздохнула:
-Я не обращалась в полицию — это было первое и главное условие бандитов.
-Собирайтесь, будьте у телефона, я перезвоню через полтора часа, — осторожничая, младшая сестра не хотела долго висеть на линии.
Войдя в подворотню, Кора достала большой пакет, опустила туда парик. Тревоги не было, и она не хотела разбрасываться имуществом. Теперь пришлось остановиться, чтобы снять хламиду — на ходу это невозможно. Плащ последовал за париком.
Чёрный с серебром мотоцикл сорвался с места, младшая едва удержалась, изо всех сил вцепившись в водителя — ей почти не приходилось ездить на таких штуковинах, даже в качестве пассажира. Рада вела смело, пожалуй, даже агрессивно, лавируя между машинами, выбирая малейшее пространство, чтобы протиснуться вперёд.
Возле парка "коня" поставили на платную стоянку, две девушки в кожаных куртках отправились погулять — времени хватало.
-Согласилась, — кивнула Кора, поглядев на часы. -Следующий звонок через час семнадцать... Быстро мы, однако, домчались!
Рыжая улыбнулась довольно:
-Это тебе не машина, по городу намного быстрей выходит — никакие пробки для меня не существуют.
Вранка Надич появилась из приземистого серого "ягуара-икс-джей". Эта модель безумно нравилась Коре, хотя была отнюдь не новейшей. Наверное, зависть отразилась в зрачках младшей, когда она, здороваясь, сняла тёмные очки.
-Это уже не наша, — вздохнула женщина. -Вчера еле уговорила бандитов взять её вместо недостающих денег. Сядем? — кивнула на лимузин.
-Спасибо, — с видимым усилием отказалась Кора. -Лучше здесь, на воздухе.
Приехавшая на встречу показалась сестре немолодой, но немного присмотревшись, она поняла свою ошибку. Госпожа Надич была примерно тех же лет — просто старили тёмные круги под глазами и застывшие неживые черты.
-Вы действительно не обращались в полицию? — сестра повторила вопрос, глядя собеседнице в глаза.
Вранка заметно озадачилась.
-Вы откуда, девушка?
-Это неважно.
-Да нет, просто об истории с моим мужем два года назад писали все савилльские газеты.
-Я жила за границей, — вынужденно призналась Кора.
-Тогда понятно... — несчастная мать вытащила сигарету, зажгла, жадно затянулась, и только потом вспомнила: -Извините, я не спросила, можно ли курить...
-Ничего, мне не мешает.
Кора поглядывала на соседнюю скамейку — не подаёт ли Йенс сигналов опасности.
-Это похищение для нашей семьи не первое...В 93-м пропал Лотан, и точно так же они потребовали от меня никуда не обращаться. Я сразу позвонила знакомому мужа в МВД.
-Устроили целую операцию — меченые купюры, химловушки в чемодане с деньгами, радиомаяки. Но на условленное место никто не приехал, хоть я прождала четыре часа. Телефон в машине молчал, вообще больше не было ни единого звонка от похитителей. Лотан как сквозь землю провалился. Полиция додумалась намекнуть, что он таким странным образом просто сбежал. Тем более, что большая часть денег с семейных счетов оказалась переведена куда-то в оффшор, а владельцем недвижимости всегда была я.
Рассказ давался Вранке нелегко — неестественный, ломающийся голос, большие паузы...
-Но однажды утром, через месяц и тринадцать дней, охранник нашёл в саду голову мужа. Её перебросили через ограду, словно футбольный мяч.
Выбросив сигарету в урну, женщина закурила следующую, глубоко вдохнула дым.
-Потом во рту эксперты нашли записку: "Разделан на органы, выгодно продан по частям".
С минуту Надич сидела неподвижно, уронив руки на колени, и "честерфилд", догорая, подрагивал между её пальцами.
-Вы думаете, после такого нормальный человек может обратиться в полицию?
Кора придирчиво рассматривала собеседницу — насколько та сохранила способность владеть собой, не стала ли опускаться... Волосы вымыты, причёсаны. Разве что ни следа косметики, хотя губы почти синие и цвет лица соответствует. Вообще, вид, как у ожившего мертвеца.
-В гроб краше кладут? — перехватив взгляд младшей, она угадала мысль. -Не могу спать и таблетки не помогают. А когда засыпаю... — женщина безнадёжно махнула рукой.
-Так что будем делать? — вернулась она к главной теме.
-Вы договорились о встрече для обмена?
Вранка напряглась — почудилось, что разговаривает с полицейским, только переодетым в гражданское.
-Я не спрашиваю, где должна состояться встреча, но хорошо бы она прошла завтра.
Госпожа Надич ещё раз подозрительно глянула на Кору. Не понимая, что к чему, женщина, естественно, волновалась.
-Вы твёрдо оговорили условия, сына должны привезти туда?
-Тверже некуда, — глаза матери сверкнули злостью. -Если его не отдадут, я подорву и деньги, и машину. Можете посмотреть, бомба готова, — Вранка кивнула на "ягуар".
Младшая содрогнулась: катается с бомбой в машине, как с кондиционером, совсем крыша съехала. Неизвестно, как там ещё собрана эта штуковина...
-Главное, чтобы в серьёзность ваших намерений поверили керкиры, — проворчала Кора.
Она вообще считала ситуацию с заложником безвыходной. Может, ребёнка в обмен на деньги Надич и отдадут, но как только она выпустит из рук чемоданчик с купюрами, что помешает бандитам убить обоих, или снова схватить, чтобы поступить как с мужем?
Младшая где-то читала, что мудрые древние на попытки врагов шантажировать их заложниками, отвечали: "Мы уже оплакали своих близких, для нас они мертвы". Конечно, разделять эту точку зрения было легко и просто в теории. Но стоило представить, что заложниками стали родные тебе люди — и от невыносимой беспомощности становилось жутко.
-На какое время назначена встреча?
-Не знаю, мне позвонят. Они так сказали, честно, — Вранка твёрдо глянула в глаза.
-Ладно, — я пришлю вам девушку, она будет рядом, пока не поедете на встречу.
-Но они будут звонить мне в машину, понимаете! Я должна заправиться, положить в багажник две полные канистры и выехать из дома в девять утра.
Младшая приуныла — при такой постановке вопроса даже время встречи узнать не получится. Хотя для полиции не составляло никакого труда прослушать радиотелефон женщины. Какой смысл был в её "заматывании" — разве что выбрать самое удобное место для обмена из нескольких возможных?
-И вообще, — решительно добавила Надич, -Я не хочу никакой помощи ни от кого. Вот скажите, чем конкретно вы можете мне помочь?
В глазах собеседницы плыла невыносимая безысходность, и по большому счёту Коре возразить было нечем.
-Проследить за мной невозможно, и даже если проследить — дальше-то что? Устроите перестрелку на месте обмена? Неоправданный риск.
-Выхода я не вижу, — припечатала Вранка.
Итак, Кора вернулась без результатов, и что делать дальше, могла сказать только Йенс. Несколько ободряющие вести пришли с наблюдательного пункта — Эльга видела "БМВ", выезжающий с территории завода, и хорошо рассмотрела его — особые приметы совпали.
Автотранспортный цех был невелик. Гараж на полтора десятка боксов, мастерские. Топливозаправщик, по случаю добытый прежними хозяевами из воинской части, и служивший теперь керкирам в качестве АЗС. Как справедливо предположили девушки, ремонтом автомобилей никто здесь, конечно, не занимался.
Меньшая часть банды разукомплектовывала угнанные автомобили, разбирала их на запчасти, чтобы продать. Главарь, Илияс — держал магазин, где всё железо реализовывалось: ведь блокада поставила перед Саутой множество проблем, о которых страна раньше и не помышляла.
А большая часть тружеников занимались расфасовкой наркотиков и реализацией их через сеть уличных торговцев — чаще всего тоже керкиров или осман. Работы хватало всем, не то что на госпредприятиях.
Хозяин, разумеется, не знал, что некоторые из его подручных ищут приработок на стороне — при случае занимаются вымогательством, трясут богатеньких синов. Илиясу хватало денег от наркоторговли, даже "автобизнес" и то был для него по большей части прикрытием. К чему ещё риск от сомнительного киднэппинга...
Но это ему хватало, а мелкой сошке — откуда?
Зацепив половину автомобильной кабины вилкой электропогрузчика, Толман ловко запихнул её в грузовик. Пора вывозить обрезки кузовов на свалку. И дело не в том, что в мастерскую могли заявиться полицейские — у хозяина всё схвачено — просто во дворе уже ни проехать ни пройти, а за беспорядок господин Илияс по первое число взгреет...
Неторопливой, вразвалочку, походкой притопал Сотар. Надел рукавицы, принялся нахлобучивать петлю из стального троса на стопку разноцветных крышек капотов и багажников.
Масляная рожа бандита говорила сама за себя и Толман сразу выкатился из-за руля, мелкими шажками побежал к квадратному великану.
-Опять в подвале был, да?
Тот снял правую рукавицу, огромной лапищей поскрёб волосатую грудь:
-Ну извини, извини...
-Чего "извини"? — прошипел лысый толстячок. -Сдохнет щенок раньше времени, кто деньги за него даст, а?
Подельник закатил карие блестящие глазки.
-Клянусь Всевышним, ты не знаешь, какая это попка! Ш-шербет!! Сам попробуй, никаких денег не захочешь!
-Ва-аа, за что Бог наказал? — простонал кругленький керкир. -За деньги ты эти попки будешь по десять штук на день менять!
Здоровяк задумчиво почесал густую шевелюру: "Деньги ещё неизвестно где, а пацанчик на цепи — вот он, рядом, в двух шагах". Но ничего не сказал, чтоб не злить товарища.
-Ф-ффуу... — недомерок вытер со лба пот, и вернулся в погрузчик.
"Надо успокоиться, у нас завтра важный день".
Всего лишь втроём им предстояло провернуть столь серьёзное дело, что после него можно навсегда позабыть глупую возню с железками у Илияса.
Следующее утро началось для Сотара с беготни по телефонным будкам. В кармане лежал вчетверо сложенный лист бумаги с инструкцией — в котором часу и что именно следует говорить. Самая простая роль. Следить за "ягуаром" или принимать решения, от которых всё зависит, гораздо сложнее, отчасти поэтому Толман поставил здоровяка звонить.
Ради дела жизнерадостному парню пришлось отказаться от излюбленных ярких тонов в одежде. Он был во всём сером, но благодаря габаритам всё равно не казался незаметным. Слоны тоже серые, но кто скажет, что они не бросаются в глаза случайному человеку?
Состояние Сотара оставляло желать лучшего — красное вино как ударило вчера по затылку головной болью, так до утра и отзывалось. Керкир не любил красного — непонятно отчего, но оно не пьянило, сколько б не выпил. Белое — совсем другое дело... Но пойло случилось халявное и парень пожадничал. Теперь понятно, что совершенно напрасно.
Савилльцы спешили по своим делам, на перекрёстках стояли в ожидании "зелёного" разномастные авто — среди них попадались очень даже приличные, Сотар мысленно приценивался к ним, входя в роль обеспеченного человека. Но при этом всё равно высматривал серый "ягуар". Конечно, в машине синки мог быть радиоклоп, или даже целое семейство таких насекомых, по которым выследить вымогателей — раз плюнуть. На этот случай Толман катал в своём "форде" сканер.
Первый звонок керкир сделал с северной окраины города. На конечной как раз стоял рейсовый, и торопливо пробормотав, куда мамаше ехать, бандит выскочил из телефонной будки, едва успев прыгнуть в заднюю дверь "Икаруса".
Крупное, грубое лицо мужчины с красным мясистым носом выражало нетерпение. Подобное занятие было не по нраву Сотара — целый день мотаться по городу, звонить, нести всякую чепуху. Сотар был человеком действия.
Зло плюхнувшись на сиденье, бандит прижал рукой торчащий за поясом пистолет и приготовился к долгой, нудной поездке...
Командуя по телефону, он гонял женщину через весь Савилль из конца в конец, а за Вранкой неотрывно следовала неприметная белая "сьерра". Надич давно заметила хвост, но, следуя указаниям похитителей, вела машину со скоростью потока, а потому не могла оторваться от преследователей, да и не думала этого делать. Только первое время беспокоилась — а вдруг девушки, её новые знакомые, решили таким образом выйти на похитителей? Но разглядев в зеркало заднего вида усатую керкирскую рожу, поняла, кто есть где.
В "форде" с полудня принялись спорить. Господин Осторожность никак не уступал господину Алчность. Самый молодой из троицы, как и полагалось, был самым нетерпеливым. Но Толман и в пятый и в седьмой раз не попытался приблизиться к машине синки, лишь издали поглядывая на одиноко стоящий "ягуар".
Толстяк родился восьмого июля, и сегодня решил поставить на восьмёрку. Следующая встреча должна стать решающей. Он не слушал иронических реплик сидящего рядом красавчика — парень всегда суетился, даже когда спешить было смертельно опасно. Именно Гинат завопил тогда "сваливаем", и не дал Толману добить выброшенную в лесу синскую девку. Один Всевышний знает, сдохла она вовремя или успела что-нибудь сболтнуть. А всё этот сопляк... Сбежавшей козы, видите ли, испугался. Услышал — ветки где-то хрустят, и поднял тревогу.
Такие вот подельники.
Но зато есть шанс, есть!
Толман сам старался пока об этом не думать, был суеверен. Боялся, вдруг по глазам, по жестам, по ауре поймут, что задумал?
А сами что думают? Он старался угадать, искоса поглядывал, внимательно сравнивал, нет ли чего необычного в поведении молодого придурка.
Да нет, в одиночку этот вряд ли осмелится захапать деньги, а Сотара не будет рядом, он специально услал бугая звонить — с одним-то Гинатом справится, а уж потом ищи-свищи да поминай, как звали...
-А зачем, собственно, щенка отдавать? — последовал вдруг задумчивый вопрос справа.
-Говорили же — нас слишком мало, чтобы пытаться его продать, и не засветиться перед господином Илиясом.
-А на кой нам хер господин Илияс, если денег такая куча?
Сдержав дрожь, Вранка положила трубку в гнездо аппарата, и огонёк на панели погас. Так, теперь Нистрица...
Предплечья и кисти рук отчего-то стали неметь. Сотни невидимых иголочек по очереди, волнами впивались в мышцы, как будто давно поселились под кожей, ждали этого часа. Взрывчатка, её последний аргумент, смертоносным ковром равномерно разложена под передними сиденьями — мысль об этом придавала женщине сил и уверенности.
Ни собственная гибель, ни даже смерть Догана от взрыва синку не пугали. Миг — и всё, они с сыном уже в другом мире. Несчастная мать считала каждый час его неволи, запрещая себе думать, что там сейчас происходит. Но всё равно перед мысленным взором сами собой вставали жуткие картины, одна чудовищнее другой.
