— Каждое знамя состоит из более чем двух миллионов перьев, — раздался над ухом голос Лео.
Оказывается последний вопрос он задал вслух. Молодой князь лучился такой гордостью, словно всех этих несчастных радужников он ощипал собственными руками.
Ормат покачал головой. Предположим, надергает он себе пару перышек, и дальше что будет делать? Обратно во дворец понесет продавать? Это ж, как говорится, бесценные сокровища, почти такие же важные, как княжеский венец. Да уж бесценные, в прямом смысле деньги на ветер.
Знамя выгнулось, дикий олень какого-то забытого всеми семейства пригнул голову и со следующим порывом ветра попытался спрыгнуть и затоптать наглеца за дерзкие мысли.
Хотя работа, конечно, хорошая.
— Лео, как я рад тебя видеть!
Ормат развернулся на каблуках и уперся взглядом в небольшую компанию людей в широких белых рясах. Бывший крестьянин с трудом сдержал проклятие, пока он тут пялился на чудеса, к ним с Лео успела подкрасться целая банда высших иерархов Седой гавани. Впереди — если верить серебряному обручу на голове — величаво шествовал сам Раздвигающий Тучи, из-за его спины, улыбаясь, выглядывал хрупкий светловолосый парнишка.
По слепящему белому плащу Ормат с удивлением опознал самого великого Амаграверона, вроде как начальника всех эти психов. Какие, однако, у его господина важные знакомства. Может, именно из-за этого Гавани потребовался собственные глаза во дворце?
Ормат глубоко поклонился, будто встретил главу своей фамилии. Амаграверон важно кивнул в ответ и перевел взгляд на Лео.
— Вижу, ты уже нашел язык со своим новым Спутником? — заулыбался мальчишка. Ормат ощутил острый приступ раздражения.
"Вольно же поганцу улыбаться, пока другие тут шеей рискуют!"
— Да, у нас все хорошо, — радостно ответил Лео. — Верно, Ормат?
Он еще раз молча поклонился.
Мау попытался отодвинуть плечом стоящего на пути Раздвигающего, но тот упорно не двигался, делая вид, что не замечает усилий воплощения божества. Наконец его святейшеству удалось отвоевать себе небольшую щель, через которую он протянул руку князю, оставаясь в кольце иерархов. Лео осторожно пожал хрупкую ладонь.
— Очень рад, что вы поладили, — улыбался Мау. — Говорят, в древности Спутники были связаны сердцами и душами, ныне этот секрет утерян, но я надеюсь, вы приблизитесь к идеалу.
— Господин, — сухо кашлянул Раздвигающий, — у нас есть дела.
— Точно! — Ормату показалось, что его святейшество подпрыгнул от радости. — На малой арене как раз начались финальные схватки. Борется человек из моей свиты. Пойдем, посмотрим.
— С удовольствием, — сверкнул зубами Лео, не обращая внимания на хмурую гримасу Раздвигающего.
Они пересекли площадь в копании с выводком птенцов Седой гавани. Спустившись по узкой аллее, обсаженной высокими шепчущими под ветром деревьями, они оказались у входа в небольшой амфитеатр.
Здесь группа — к большому облегчению Ормата — распалась. Иерархи вместе с Мау отправились к своей ложе, а юноши остались в шуршащей сладко надушенными тканями праздничной толчее. Лео привстал на цыпочки, безнадежно высматривая свободное место. Ормат уже собрался поработать во имя господина локтями, когда рядом с ним возник высокий военный с некрасивым треугольным лицом.
— Капитан Клавдий, — радостно улыбнулся Лео.
— День добрый, Леомир, — вернул улыбку военный, разом став почти симпатичным. — Для Палестры мы держим места в резерве. Самые удобные, правда, уже заняты, но это лучше, чем стоять.
— Согласен, капитан. -Что ж, ведите.
Офицер пошел вперед, прокладывая путь, молодые люди двигались следом в его кильватерном следе. Ормат хмурился, глядя на стучащую по зеленой спине военную косичку, перетянутую стеклянисто-блестящим белым шнурком.
Никогда он не любил вояк, и никогда не любил таких услужливо-улыбчивых типов. Последнюю мелочь из карманов вытянут, моргнуть не успеешь. Неужели Лео не видит, кого он в приятелях держит? Ормат удивился привкусу беспокойства, окрасившему его мысли. Да какое ему дело, если ведущему Спутнику нравится сажать ядовитых пауков себе за шиворот?!
— Вот, похоже, только эти остались, — сказал улыбчивый капитан, отчего-то смущенно морщась.
Ормат недоуменно свел брови. Места как места...
Повернувшись к Лео, он увидел, что князь поджал губы, как будто разжевал что-то кислое. Проследив за его взглядом, Ормат увидел, что тот смотрит на сидящего рядом со свободными сиденьями красивого блондина в щегольском дворцовом мундире.
— Наверное, лучше было бы остаться стоять, — проворчал себе под нос Лео. — Спасибо, капитан, дальше мы сами.
Они подошли к своим местам. Ормат уже хотел, образно говоря, принять на себя фланговый огонь, но Лео, решительно отодвинув его в сторону, мужественно уселся рядом с золотоволосым красавцем.
— День добрый, мастер, — натянуто сказал князь.
Блондин медленно повернул голову, сверкнув на солнце серебром заменявшего один из глаз протеза, и кивнул в ответ. Видевший это Ормат в душе восхитился — сам бы он никогда не смог вложить в одно короткое движение столько насмешки.
"Если этот тип действительно враг Лео, то господину лучше вести с себя с ним поосторожней", — решил он, задумчиво потирая мочку уха.
Раздавшийся в следующий миг рев труб приковал внимание Ормата к арене, засыпанной слепящим белым, как соль, песком.
— Высокородные господа! — прокричал герольд в короткой лазурной накидке, величественно взмахнув рукой. — Найдется ли меж вами тот, кто ратным мастерством восславит предков во имя великого Сокола?
Ормат поморщился, в поселке такого бездарного скомороха закидали бы навозом.
— Если таковой не найдется, то победителем турнира станет почтенный Петр из Седой гавани!
Непонятно откуда вынырнувший великан подошел к лазурному крикуну, легко ступая по мелкому песку босыми ногами. На Петре были только короткие кожаные штаны, все могли видеть, как под гладкой кожей перекатываются могучие валуны мускулов.
Ормат даже привстал от неожиданности — так вот о каком "человеке из свиты" шла речь. Быстро овладев собой, он с безразличным видом стал глядеть поверх арены. Вспышку его неосторожного любопытства кажется, никто не заметил.
— Так найдется ли среди господ отважный?! — проорал герольд.
Гигант величественно положил ладони на бедра, так что солнечные лучи эффектной сетью глубоких теней подчеркнули широкие холмы и узкие долины могучего торса. Зрители откликнулись оживленным гулом, Ормату показалось, что спортивными достоинствами великана особенно заинтересовались дамы. А вот бросить ему вызов никто не спешил.
"Оно и понятно, — хмыкнул Ормат, — кому охота обняться с пещерным медведем?!"
— А вы, мастер, не хотите попытать счастья? — Лео склонился к одноглазому блондину. — Разве не позорно для нас будет, если приз увезет чужак? Тем более, если он это сделает досрочно.
Скульптурные губы красавца дрогнули в насмешливой улыбке:
— Я неважно разбираюсь в... эээ... народных танцах. А даже если бы и разбирался — показывать мастерство на потеху толпе вульгарно.
Герольд на арене театрально понурился:
— Что ж, если никто не дерзнет... Хотя нет, постойте! Вот я вижу, смельчак нашелся! Встречайте храбреца из свиты славного барона Радгара!
Из помещения под трибунами неторопливо вышел коренастый исп. Как и соперник, он был одет только в короткие штаны, его кожа цвета киновари горела на белом песке кровавым пятном. В короткой щетке черных волос радужно блестели капли воды — похоже, борец освежился, прежде чем нырнуть в жару.
Несмотря на старания герольда, махавшего руками так, словно он пытался взлететь, зрители наградили храбреца лишь жиденькими аплодисментами. Придворные очень по-разному относились к служителям Луча, но испов они не любили куда сильнее.
Борец на ходу потер вживленный в кожу щеки проволочный узор, Ормату показалось, что красномордый презрительно усмехается.
Когда исп оказался рядом с Петром парень смог сравнить их габариты. В глаза великану киноварный боец мог бы заглянуть разве что подпрыгнув. Зато грудь такая широкая, что Петру остается только завидовать, а бицепсы — каждый с голову Ормата. Если этот тип еще и движется хорошо, то у него действительно есть шанс намылить кое-кому шею!
Ормат злорадно оскалился.
По сигналу герольда борцы встали напротив друг друга. Пригнувшись, раскинув взбугрившиеся мускулами руки, они начали медленно кружить вокруг невидимой оси. Каждый следил за малейшим движением соперника. Даже беспечные зрители притихли, ощутив разлившееся над ареной напряжение.
Петр ловко ухватился за предплечье соперника и попытался вывести того на захват. Исп вывернулся, но как-то медленно, словно громада мышц лишала его подвижности. Толпа возбужденно загудела, Ормат разочарованно поджал губы.
Огромная ладонь великана шлепнула по красной шее, исп вновь уклонился, еще более неуклюже.
"Да куда этот тип вообще вылез!" — зло подумал Ормат.
Киноварный борец как-то боком стал уходить от грозно наступающего Петра. Ормат досадливо вздохнул и едва не проворонил момент, когда воздух словно вспорола красная молния. Неуловимым броском исп оказался рядом с великаном и захватил его руку, похоже, собираясь выкрутить ее из плеча.
"Так он притворялся, — понял Ормат. — Как ловко! Ну, и что ты теперь скажешь, Петр?!"
Но говорить великан ничего не собирался. Покраснев лицом не хуже испа, он свободной рукой впился в запястье соперника. На миг бойцы замерли, как статуи, а потом медленно, очень медленно костоломный захват стал разжиматься. Исп скрипел зубами, но уступал миллиметр за миллиметром. Амфитеатр завороженно молчал.
"Вот это силища!" — подумал забывший дышать Ормат.
Еще удар сердца, и казавшийся нерушимым захват распался. Петр ринулся на врага, движение быстрое, как взмах ресниц, и коренастый боец оказался поднятым над головой великана. Трибуны взревели, мускулы Петра напряглись тугими узлами. С выдохом-криком он швырнул соперника на арену. Прочертив головой борозду, исп остался лежать на песке, мелкая белая пыль медленно оседала на киноварную кожу.
— Зря позволил я Фадгару ввязаться в это глупое состязание, — сказал краснолицый барон, устало прикрывая глаза. — Захотелось ему, видите ли, утереть нос головорезу из Гавани.
— Всем нам хотелось того же, — проворчал Димигар, его ближайший советник. — Признайтесь, в другое время вы бы тоже попытали удачу.
Печально улыбнувшись, Радгар кивнул. Действительно, руки у него чесались. Но сейчас это было бы чистым безумием. Он и так страшно рисковал, явившись с малой свитой в самое логового своих врагов.
— Смотрите, — воскликнул Димигар, — Фадгар уже пробует встать.
— Хвала Великому Небу, хоть в чем-то нам везет.
На лицо Радгара вновь набежала туча. Тревожно. Небо, как же тревожно. И агент, которого с такими трудами и за такие великие деньги удалось заполучить во дворце, молчит, будто в воду канул.
— Дальше очередь выступать бойцов из северной трибы, — сообщил Димигар. — Будете смотреть?
Поморщившись, барон качнул головой и потянулся за курткой, повешенной по случаю дикой жары на спинку сиденья. Когда Радгар, вздохнув, натянул на плечи плотное сукно, под широкой изжелта-красной ладонью что-то звонко хрустнуло. Только самый внимательный наблюдатель заметил бы промелькнувшее на плоском лице удивление. Барон очень хорошо знал содержимое своих карманов — хрустеть там было абсолютно нечему.
Небрежным жестом Радгар запустил пальцы за отворот курки. Бросив взгляд на окружавшую его со всех сторон свиту, он вытащил на свет полупрозрачную тонкую пластинку, испещренную мелкими значками.
Прикрыв ее ладонью, барон несколько секунд внимательнейшим образом изучал находку. Губы Радгара приоткрылись, кирпично-красные щеки словно покрылись серым налетом. Судорожно вздохнув, барон до боли сжал кулак.
Медленно, будто стоя на краю обрыва, Радгар повернулся к Димигару:
— Послушай, я хочу подарить верховному князю бочонок "Солнечных слез" двухсотлетней выдержки.
Помощник, словно получил удар под дых, казалось, его черные глаза сейчас вылезут из орбит.
— Распорядись, чтобы его доставили. Немедленно! — твердо приказал барон.
Димираг вопросительно поднял раскрытую ладонь, Радгар уверенно кивнул. Помощник на миг крепко зажмурился:
— Повинуюсь господин. Я тот же час отдам распоряжения.
Барон решительно встал, из сжатого кулака, шурша, высыпалась струйка серого порошка.
Глава 4
— Вечер добрый, госпожа генерал, — поклонился Лео, одновременно отступая к краю белокаменной лестничной площадки, чтобы гудящая толпа спешащих на бал высокородных могла обойти его стороной. — Позвольте представить вам моего Спутника. Ормат, подойди ближе.
Зашуршав бархатом вишневого костюма, тот шагнул вперед и поклонился, быстро отставив руку. Взметнулась тяжелая пена оторочивших рукав кружев. Дамира широко улыбнулась:
— Ни дать ни взять многоопытный придворный. Он быстро впитывает новые знания.
Ормат странно передернул плечами, похоже, комплимент пришелся ему не по душе.
— Вы тоже восхитительно выглядите, госпожа Дамира, но не становитесь от этого придворной бездельницей, — быстро сказал Лео.
— "Восхитительно"? Ты действительно так думаешь? — женщина провела ладонью по переброшенной через плечо широкой гранатовой ленте.
Лео нам миг замялся. Словно "восхитительно" действительно не очень подходило к высокой затянутой в зеленый мундир строгой фигуре.
— Очень внушительно, госпожа генерал. Особенно это.
Он указал на десяток боевых наград, блестевших на груди Дамиры льдинками самоцветов.
— Честный мальчик, — расхохоталась женщина, щелкнув пальцем по одной из мелких жемчужин, украшавших отвороты лилового пиджака князя. — Я, наверное, в последний раз надевала платье еще до твоего рождения. Как думаешь, кто-нибудь из придворных рискнет пригласить на танец генерала гражданской стражи?
— За всех ручаться не могу, но я определенно осмелюсь. С вашего разрешения, — сказал Лео, даже почти не покраснев.
— Считай, оно у тебя есть, — весело ответила Дамира, — но ближе к концу праздника. Дела, бину их возьми.
— Кстати, ваша встреча с верховным князем была успешной? — вежливо поинтересовался Лео.
— Сложно пока сказать, все происходит медленней, чем ожидалось, — Дамира бросила взгляд в сторону широко распахнутых бронзовых ворот зала Сокола, — Кажется, нам тоже пора спускаться, явиться на праздник Солнцестояния последним — плохая примета.
Каблуки женщины звонко простучали по ступеням.
— Она что, действительно служит в гражданской страже? — недоверчиво прошептал Ормат, когда Дамира ушла вперед.
— Ага, я сам не думал, что в нашем войске такие остались. Наверное, там, на юге, совсем другая жизнь.
Молодые люди вместе шагнули в гулкую громаду зала Сокола. Тысячи голосов сливались с шелестом драгоценных тканей, отражались от украшенных серебром караллово-красных стен и поднимались к титаническому хрустальному куполу. Лучи заходящего солнца дробились в его гранях, окрашивая полусферу царским пурпуром.
