Далиат выдвинул плетеный стул и опустился за столик. В кафе было тихо, бармен лениво протирал полированную стойку, в дальнем углу бубнила климатическая система. Поток теплого воздуха толкнул смятую салфетку и подкатил ее к ладони лаорца. Шершавую бумагу сплошь покрывали мелкие цифры.

— Что это? Будущее великое открытие? А почему на бумаге, что случилось с твоим инфопланшетом?

— Сколько вопросов сразу... Планшет я с собой не ношу, оставишь его где-нибудь, а потом ищи... Не надо так осуждающе смотреть!

— И не думал. Так что за цифры?

— Собираюсь, усыновить несколько бойцов из Братства.

— М-м-м...

— Ты же знаешь, ходят слухи, что мир на пороге больших перемен. Все строят планы переустройства... На кафедре социологии популярна идея, назначить выплаты жертвам старого режима. Если жертва уцелела, предлагают выплачивать ей пособие в сто двадцать пять монет. А если нет — восемьсот монет родственникам. Почти в шесть с половиной раз выгодней. Я тут прикинул, несколько павших бойцов... и на скромную жизнь хватит.

Далиат вгляделся в лицо ученого, глаза Рамиля беспокойно блестели, но не похоже, чтобы он был особенно пьян.

— Родичи таки решили оставить тебя без денег?

— Пока нет, но постоянно грозятся. Приходится думать о будущем... Что у тебя с головой?

— Да так, стукнулся.

— А-а.

— Что "а"?

— Просто, мне говорили, только что закончилась грандиозная охота на огров. Настоящее побоище... Вот я и подумал — ты любишь в быть в центре событий.

Далиат поднял ладонь и прикрыл ранку волосами. Сплетни в этом городе разносятся, как пожар в степи... или это Рамиль так ловко их собирает?

— Слушай, насчет того о чем я говорил...

— Да-да, помню. Извини, никак не получится. Университет, считай, на осадном положении, все ждут беспорядков. Во внутренние зоны даже не всех преподавателей пускают. Мне, к примеру, туда хода нет.

Далиат стукнул по столешнице, испуганно звякнул хор бутылочек.

— Неужели никак нельзя...

Дверь в кафе распахнулись, послышались уверенные шаги и в зал вошли два полицейских в легкой броне. Переглянувшись, стражи порядка направились к единственному занятому столику. Далиат напрягся, предчувствуя неприятности.

— Проверка документов, предъявите идентификационные карточки, — объявил хорек со значками сержанта.

— Вот еще новости дня, — проворчал Рамиль, — действительно мир с ума сходит...

Ученый хлопал себя по карманам, с каждым новым хлопком его вытянутое лицо делалось все более несчастным.

— Офицеры, я Рамиль Сольт, кто угодно за это поручится...

— Пройдемте, гражданин.

— Это вам так с рук не сойдет...

— Пройдемте...

Сержант мельком взглянул на карточку Далиата.

— Вы тоже.

— На основании?!

— В участке разберемся — вперед.

Далиат посмотрел на дубинку, которая висела на поясе сержанта, и решил не спорить. Себе дороже. Он встал из-за стола и следом за Рамилем направился к выходу.

— Эй, а платить?! — всполошился бармен.

— Запиши на счет полицейского управления, — буркнул Рамиль.

На улице им приказали перейти перекресток и свернуть на пешеходный проспект Олара. Там, скопилась добрая дюжина полицейских машин. Стражи порядка, как усердные муравьи, тащили со всех сторон новых арестантов.

— Облава, похоже, — пробормотал Рамиль, — всех хватают... Я даже не припомню, когда такое в последний раз было.

— Не болтать! — рявкнул сержант. — В машину!

Рамиля запихнули в ближайший фургон, полицейский заглянул следом и покрутил головой.

— Так, этот полный... давай в следующий!

Далиата толкнули к другой машине. Он послушно поднялся по прогибающемуся пандусу и вошел внутрь. В отсеке было темно и жарко, остро пахло потом.

— Куда пихаете?! Здесь и так народу, как рыбы в бочке!

— А ну заткнулись! Кому там место мало?! Сейчас утрамбую! — проорал полицейский.

Задержанные неохотно потеснились, очистился крохотный пяточек ребристого пола. Далиат сошел с порога, и опустился на корточки. Двери за ним закрылись, скоро раздался гул двигателя, фургон тронулся.

— Поганые хорьки, — прошипел грузный мужчина с роскошными бакенбардами, — Я со смены шел... ну веселый немного... Имею право! Юбилей товарища отмечали... А они говорят — "пьяный, без документов"... Сволочи!

— Потише локтями пихайся, боров! Не один ты тут едешь — донеслось из темноты.

— Кто пихается?! Я пихаюсь?! Если я пихнусь, ты своими зубами подавишься!

— Тихо вы, придурки! Дубинок давно не пробовали?!

Скандалисты сникли, здоровяк с бакенбардами в полголоса проклинал судьбу. Ноги Далиата начали затекать, тогда он сел на пол и подтянул колени к груди. Минут через сорок резкий толчок вывел его из оцепенения. Двигатель замолчал, дверцы фургона распахнулись.

— На выход! На выход!

Арестанты зашевелились и начали выбираться из фургона. Далиат сощурился от света и огляделся. Фургон заехал в безликий квадратный двор, по периметру тянулась высокая стена, прямо перед машиной громоздилось каменное чудовище — уродливое здание, будто собранное из гигантских серых кубов.

— Окружная тюрьма-распределитель, — простонал толстяк с бакенбардами. — Проклятье, теперь это точно на весь день!

— Двигаться! Не толпиться.

Звероподобный тюремщик схватил лаорца за ворот и потащил к воротам домины. Далиат благоразумно не сопротивлялся. Краем глаза он видел, как остальных арестантов, полицейские сортируют и разбивают на отары. "А меня, значит, пустили вне категорий... Ай, как нехорошо..."

Едва он ступил под высокий свод, как под одежду начала забираться липкая сырость.

— Не дергаться!

Надзиратель встряхнул его, как пес пойманную крысу, и потащил в боковой проход. Узкий коридор круто шел под уклон. Далиат прикинул, что спустился уже примерно на пятнадцать метров под землю и сглотнул, масса камня начала давить на нервы.

— Стоять! Лицом к стене!

Далиат ткнулся носом в сырой камень, а тюремщик распахнул вдавленную в стену дверь.

— Арестованный доставлен, господин капитан.

— Заводи.

Могучий рывок почти оторвал его от земли, ткань воротника впилась в горло. Когда Далиат прокашлялся, то увидел что оказался в сводчатой комнатке. В середине, на единственном стуле вольготно расположился Квинт.

Капитан небрежно взмахнул рукой, тюремщик послушно вышел, раздался скрежет замка. Далиат коснулся содранной кожи на горле и недобро поглядел на Квинта.

— Как это мило, что вы не забыли пригласить меня на вечеринку, господин капитан.

— Ерунда, мне это ничего не стоило, — Квинт встал и подошел к Далиату. — Помнится, в нашу последнюю встречу ты усомнился в том, что я принадлежу к Братству.

— В это довольно тяжело поверить, после того, как боевики Братства вас едва не прикончили.

— Как говорят в портовом районе — меньше знаешь, дольше проживешь. Не пытайся совать нос в наши дела.

— Видишь ли, сложилось так, что мне совершенно наплевать на ваши жуткие тайны. Но мне нужно быть уверенным с кем я имею дело. Если ты ответишь на несколько вопросов...

— В эту игру мы тоже играть не будем.

— Тогда... боюсь, мы в тупике.

Квинт навис над арестантом, лицо полицейского было непроницаемым. По спине Далиата пробежали мурашки.

— Из любого тупика можно найти выход... если хватит взрывчатки. Пойдем!

Квинт подошел к противоположной стене каморки, там обнаружилась слившаяся с камнем дверца. Полицейский распахнул ее и кивнул Далиату.

Свод прохода оказался невысоким, Квинту пришлось пригнуться, а Далиат чувствовал, как волосы касаются потолка. Он заложил руки за спину и сцепил пальцы в замок. Его взгляд сверлил согнутую спину полицейского. "Ну, что же ты так медленно тащишься?! Черепаха беременная!"

К счастью путь оказался недолгим, Квинт распахнул вторую дверцу и, вместе с лаорцем вышел на узкую галерею. Балкон тянулся вдоль стен похожего на колодец прямоугольного зала. Тусклые световые панели на потолке были настроены так, что освещали только квадрат пола под ними. Галерея тонула в темноте.

По краю балкона тянулись пластиковые перила, похожие на обглоданные рыбьи ребра. Квинт шагнул к ограждению, оперся на него и жестом подозвал Далиата. Он встал за спиной полицейского. Из темноты доносилось чуть слышное, но хорошо узнаваемое потрескивание — работали мощные передатчики. Далиат машинально погладил родинку под глазом. "На какой такой спектакль меня затащили..."

— Среди диссидентов, сплетников и прочих клеветников, ходят лживые слухи, что в некоторых тюрьмах устраивают тайные поединки, — сказал Квинт. — Заключенные якобы дерутся насмерть, а развращенные богачи ставят на кон целые состояния.

— Чего только не услышишь в Тальге.

— Это верно. Но некоторые слухи правдивей других. Обычно здесь собирается больше народа, но сегодняшнее зрелище предназначено для избранных их из избранных.

— Да, я уже чувствую, как меня распирает гордость.

Квинт тихо хохотнул.

— Я слышал, многие находят эти схватки... грубоватыми. Но сегодня нас ждет необычный бой. Смотри внимательно — мы увидим нечто весьма интересное.

Квинт хлопнул в ладоши, резкий звук неприятно отразился от стен. Эхо еще не успело затихнуть, когда в квадрат света шагнула хрупкая девушка в грязных лохмотьях. Светлые волосы свалялись в колтун, под глазами лежали огромные тени. В тоненьких, похожих на птичьи лапки руках, она держала золотую чашу, накрытую тяжелой крышкой. Далиат подался вперед, нищенка и роскошный сосуд, казалось, происходили из разных миров... Совершенно разных!

— Наркоманка из порта, — прошептал Квинт, — взяли на прошлой облаве. Там этой швали... Случайно не твоя знакомая?

Далиат дернул губой, Квинт хохотнул и перегнулся через перила.

— Делай, что тебе было сказано!

Нищенка дернулась, словно от удара, и неловко открыла чашу. Тяжелый диск вырвался из пальцев, зазвенел и укатился в темноту. Русая головка испугано вжалась в плечи.

— Продолжай! — гаркнул Квинт.

Девушка поставила чашу на землю и протянула к ней руки. С сосудом происходило что-то странное — над золотым ободом воздух шел волнами, словно марево над раскаленной мостовой. Нищенка опустила в ладони в него и застыла, грязное лицо превратилось в застывшую маску. Позвоночник Далиата пронзила боль, тело покрыла испарина. "Меня ведь уже накрывало почти так же... на рыбной ферме..." Пульс начал греметь в ушах. "Неужели снова?!"

Нищенка встала, она двигалась рывками, как марионетка. Далиат почувствовал, как сдавившие его тиски разжались, и незаметно вытер мокрое лицо. Пальцы девушки светились, к ним словно прилипло бледное, неживое сияние. Через миг оно мигнуло и исчезло, худое тело задрожало, будто через него пропустили ток. Глаза распахнулись, словно от ужаса, Далиату почудилось, что девушка видит нечто незримое для него. Дрожь оборвалась так резко, будто кто-то повернул рубильник. Квинт довольно кивнул и снова хлопнул в ладоши.

Внизу в темноте раздался скрип, потом тяжелые шаги. В квадрат света вошел обнаженный по пояс великан. Под кожей перекатывались валуны мускулов, руки походили на стволы деревьев. Вросшая в шею обритая голова была размером с добрый арбуз, голый скальп украшала похожая на корону татуировка.

— Наконец-то, — проревел великан, — я уже соскучился по свежему мясу! Куда вы его спрятали?!

Боец упер кулаки в бедра, так его грудь выглядела особенно широкой. Несмотря на пустые балконы, он явно играл на публику. Далиату стало противно. Видно, ветеран здешних побоищ — успел нахвататься ухваток любимца толпы.

— Разве ты не видишь?! — крикнул Квинт. — Оно перед тобой.

Великан, словно только сейчас заметил девчонку. Она безучастно стояла на другой стороне освещенного квадрата, бледная и безмолвная как тень. И без того маленькие глазки бойца превратились в щелки, он утробно расхохотался.

— Это мясо? Разве что немного жилок на косточках! Мне его на один зуб!

Квинт негромко кашлянул, смех великана будто обрезало.

— Конечно, начальник, как скажешь. Если надо я сделаю...

Боец в развалку подошел к нищенке, та по-прежнему была, словно в полусне. Великан презрительно усмехнулся, к изможденному лицу метнулся могучий кулак. Девушка чуть сдвинулась и удар пришелся в воздух. Здоровяк едва не упал, потом выпрямился, поглядел на свою руку, словно та его предала, и ударил снова. Опять едва заметное движение и кулак рассек пустоту. Казалось, девчонка не обращает на врага никого внимания, она лишь слегка покачивалась, будто травинка на ветру, и страшные удары просились мимо.

На лбу великана выступили веревки вен, кожа на затылке покраснела, будто перед припадком, он размахивал кулаками, словно месил невидимое тесто, с толстых губ летели капельки слюны.

— Хватит надо мной издеваться! Стой на месте, сопля!

Великан раскинул руки и бросился на нищенку, как живая лавина. Далиат снова не заметил начала движения — только самый его конец. Рваный ботинок ударил по выставленному колену, боец скрючился и оглушительно завыл. Пощечина вспорола потную щеку, на грудь потек алый ручей. Девчонка бросилась великана, как хищный зверек на шею матерому рогачу. Прыжок — и темный комочек угнездился между лопаток посреди холмистой равнины спины. Тонкие руки вцепились в обритый череп, рядом с расплющенным ухом блеснули оскаленные зубы. Ударила тугая струя крови, великан страшно захрипел и медленно осел на пол. Нищенка заклекотала и принялась молотить головой врага по камню с такой силой, что багровые брызги взлетели к потолку.

— Браво! — крикнул Квинт.

Несколько мелких капель упали на перила, Далиат отшатнулся. Полицейский повернул голову.

— И как тебе понравилось зрелище?

— Отвратительно.

— Ха, какой же ты чистоплюй...

Квинт запустил руку в карман, Далиат услышал щелчок, потрескивание в темноте стало громче.

— Братья, — отчетливо сказал полицейский, — вы все видели результат эксперимента. Полагаю, после этого споров быть не может.

— Риск все равно остается большим, — прохрипел безликий, измененный машиной голос.

— По моим подсчетам, кратковременное воздействие артефактов поднимает боевые возможности объекта на двести пятьдесят — триста процентов. А если воздействие будет интенсивным, то и на тысячу процентов! Вдумайтесь! Сила, реакции, ярость... все возрастает в десять раз!

— А как насчет побочных эффектов?

Голос был неотличим от первого, но донесся с другой стороны. Словно в ответ на вопрос, девчонка внизу захрипела, хрупкое тело начали трясти конвульсии.

Квинт беспечно махнул рукой.

— Для наглядности опыта, я использовал объект изначально физически крайне слабый. Организм был истощен наркотиками, недоеданием и хроническими болезнями. Если воздействовать на здорового, крепкого мужчину, или женщину, последствия наступят не раньше, чем через четыре дня.