Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз

Кастусь — не намного старше. Но у него уже есть опыт. Ему уже можно ставить такие цели. Точнее — объяснять неизбежность трансформации его собственных целей — вот в такое. И помогать ему надо значительно больше, чем Сигурду. Не только "больше" деньгами, ресурсами. Но и советами, целеуказаниями.

* * *

Схема простая: "Кукушонок".

Дальний родственник правящей особы приходит в дом. Не принять — нельзя, "закон родства". "Возвращение блудного сына" или менее умилительно — неважно. Его принимают. "Пускают на порог". Бедным родственником. А он оказывается — не бедным. У него есть люди, слуги, воины. У него есть деньги, товары. Связи. Где-то там, "за горизонтом". Это проявляется не сразу, не мгновенно.

"Дайте воды напиться, а то так кушать хочется, что и переночевать негде" — русская солдатская...

Сосед-китаец. С гвоздиком, веревочкой, дохлой крысой... Сами сбежите.

Изначально — "яйцо". Как у всех лесных птиц. Может, чуть крупнее, чуть иначе раскрашенное. Мелкие отличия. В общем ряду. Родня.

У него есть опыт, которого нет у других. Он видел страны, он бывал в переделках.

— И тогда тысячи всадников, дико вопя и завывая, кинулись на нас, к Земляничному ручью...

— Брехня! Тысячных конных армий — не бывает!

— Это здесь не бывает. А там — Степь. Вспомните, что рассказывают кривы о войне с Атиллой. Это было в Степи, у гуннов была многотысячная конная армия. Я там был. Я там сражался. Подобно Германариху восемь веков назад, подобно другим древним королям нашего народа. Но лучше — мы победили.

"Кукушонку" дают место. И вокруг него собираются люди. Местные, "желающие странного", "ищущие нового", "бахрома вокруг летящего тополиного семечка"...

Собираются и не уходят. Потому что у него есть деньги. Чтобы их кормить. Есть силы. Чтобы защищать. Они, эти приходящие люди и становятся его силой, приумножают его богатства.

"Кукушонок" растёт, прирастает людьми, становится самым сильным, ему тесно в "гнезде", в общем ряду. А остальные родственники — не хотят. Признать его равенство, потом — превосходство. И их становится... меньше. Никого.

— Ой, вывалился! Ой, упал! Ой, разбился! Бедненький...

Родовое гнездо — только его, "Кукушонка".

Два условия. Ключевых среди множества важных.

Мозги "кукушонка". Разумность, проницательность, предусмотрительность. Удачливость. И — приток ресурсов со стороны в необходимом количестве и в нужное время.

* * *

Ресурсы... У меня нет тысячи воинов, которых собрал норвежский Хакон для возвращения Владимира, ставшего потом Крестителем, на Русь. Но кое-что у меня есть.

Мозги... Я бы не отправил в эту авантюру одного Кастуся. Хороший парень, но, временами, не догоняет, не видит. Мешают заложенные в детстве стереотипы, каноны.

"Каркас младенческих ценностей".

Жизненный опыт, пребывание в князьях и обучение здесь — несколько расширили диапазон восприятия, мышления, но... Канонический племенной вождь. Храбр, вынослив, энергичен. Живуч. Очень. За последние пять лет он должен был, по моим прикидкам, умереть раз шесть. Последний — в сече на Земляничном ручье. Был там... момент.

Одного — не отправил бы. А вот с Елицей...

У неё тоже... свой коридор восприятия и решений. Но — другой. Умная, бесстрашная, решительная, уже — взрослая, женщина. Которая для своего мужчины снесёт горы и царства. Просто — чтобы он был. Чтобы он её любил. Мне уже жаль тех придурков в Самбии, которые вздумают задирать носы, насмехаться над князем без княжества, над её Кастусем. Господи, даруй им тихую смерть! Пока их не одарила смертью эта женщина.

Она тоже прошла путь Кастуся. Делила с ним тяготы и опасности его жизни. И переживала множество собственных, дополнительных. Возникавших из-за того, что она — женщина, чужеземка, простолюдинка, господская наложница.

"Вера размером в горчичное зерно движет горами"... А любовь? — Иссушает океаны?

Третий член бригады — Фанг. Да, Авундия лучше оставить здесь, а Фанг в курсе игр с Перуном, с Велесом, с "носителями калины". Он добавит Кастусю авторитета своими сединами, знаниями, песнями боевого волхва.

Уникальный воин: сочетание навыка лесного боя, воспитанного и отточенного в святилищах Велеса, и боя в помещении, в усадьбе — приобретение времён междоусобицы на Наре, когда каждый праздник, пир, попытка примирения сторон — заканчивались резнёй.

Команда — сработанная. Свою эффективность доказала. Задача несколько другая... Хотя... Смысл-то тот же — захват власти. Чуть в других условиях.

Для учёта специфики — добавить людей. И мелочёвки всякой — товары, корабли, деньги...

Многовато я на ребят вывалил. Вон как загрузились. Все обиды свои забыли. Им бы сейчас бросить меня, заняться планированием похода, возможных войн, государственных переворотов. И любовью, конечно. От полноты чувств. Не надо мешать естеству. Ишь как их друг к другу потянуло. Мне уйти или как?

— Вы — поняли. Составляете план похода. Люди, шмотки... Всё, идите.

Они выскочили от меня, начав громко обсуждать предстоящее мероприятие ещё в прихожей.

Прежние их заботы — как водой смыло. Молодёжь стремится в будущее. Это старикам интересно только давно прошедшее. А своё будущее — они сделают себе сами. С моей помощью, конечно. Но — сами.

В моих делах редко бывает одна цель. Жизнь коротка, чтобы решать проблемы по одной.

Здесь три:

1. Личная. Ребятам — моим — должно быть хорошо. Пусть они добиваются своей цели. Пусть добьются. Пусть будут счастливы. А я помогу.

2. Внешняя. Послать своих людей. Пусть смотрят, разговаривают. "Хочу всё знать". И там — тоже.

3. Внутренняя. Убрать из общины... неуёмных. Которые — не унимаются. Которым здешняя жизнь — впоперёк. Кого не устраивает мои новизны — пусть ищет себе свои. На стороне. На дальней.

Ещё есть цели учебные, технологические, торговые, финансовые... Дальний поход — сложное мероприятие, многие промахи — станут видны. И — исправлены.

Запущенные в конце осени пилорамы, вылавливаемые из реки стволы, разобранные на брёвна хлебные учаны — позволили зимой создать избыток пиленого леса.

Про "конфетку из дерьма" — я уже... Надо только установку по переработке правильную поставить.

Я не закрывал и прежние ручные "доскотёрки" — приток новосёлов требовал достаточно рабочих мест.

Про воспитание трудом, совместной регулярной деятельностью — я уже... "Человек — не селенит, в холодильнике — не улежит". Давай-ка дружок, потаскай по 12 часов вертикальную пилу. А мы поглядим — на что ты годен.

Строительство не съедало всё. Когда на Крещение ударили морозы и лесопилки встали, стало понятно, что есть возможность ещё чего-нибудь новенького... уелбантурить.

У нас хватало "душегубок", было достаточно "рязаночек" и учанов. Весь этот "реч.флот" перебирался, сортировался, стандартизировался, смолился и чинился. Без присмотра — всё сгниёт.

Мне не хватало ещё нескольких типов плав.средств. На потихоньку создаваемой "судоверфи" построилась копия "Белой ласточки" — "Чёрная ласточка". Один в один, с минимальными изменениями.

Тогда же начата была большая, длиной в 50 метров, шириной — 10, расшива. Основной тип волжских судов до пароходов. Грузоподъёмность — от 400 тонн. Одну такую со Стрелки вытолкнуть с моим товаром — до самого Каспия не раскупят. Правда, нерешаемый вопрос: как её потом назад тащить? Такие лоханки — под бурлаков. Для бурлаков — нужна единая власть. Безопасность по всему пляжу. "Одна шапка" — отсюда и до моря.

"О, господи. Не доживу!"? — Поглядим.

Мне не хватало ещё одного типа речного кораблика — ушкуя. Пришлось разобрать один из захваченных новгородских и, по образу и подобию, сделать свой вариант. На два аршина длиннее, на пол-аршина — шире, "чердаки"-настилы — на носу и на корме. Но, хоть судёнышко и килевое, но не со штурвалом, а с кормовым веслом. Только и рискнул, что румпель пришпандорил.

Хоц, которого я выдернул с лесопилки и водил по верфи, показывая, фыркал, сопел.

— Чего сопишь? Бочки делал, бондарил? Теперь лайб надо понаделать.

— Чего?! Это ж... Это ж — не кадушка!

— Точно. Это — корабль. Тоже — воду держит. Только не внутри, а снаружи. Разница... мачта да вёсла. Назовём... "Грач". Грач — птица весенняя. Как весна придёт — так грачи и полетят. Белый, чёрный, серый, пёстрый, полосатый, крапчатый... Потом по цветам: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой...

— Воевода! Голубых грачей не бывает!

Ой! И правда! Как-то я грачей-гомосексуалов...

— И чего? Не было — теперь будет. Доски штабелями — вон. Ты ж сам пилил! Дерево на кили и рёбра-шпангоуты — лежит. Паруса — ткут, железо — куют. Люди, инструменты, рисунки-чертежи... Хоц! Не морочь мне голову! Бери это дело, разбирайся. Через три дня жду с планом. И учти: к концу ледохода мне нужно десять "грачей". Мне на них ещё команды собирать, кормщиков учить.

Приличные люди так не делают. По хорошему — сперва модель. После — строят первый экземпляр, проверяют. А уж потом — серия.

Но у меня есть смягчающие обстоятельства: проверенный исходный образец — ушкуй новгородский. Изменения незначительные. Главное — чтобы остойчивость не потерял, не перевернулся. Да и сама лоханка... когда знаешь что к чему — не сильно сложно. А если будет, там, "тяжёл на ходу", "черпает воду при сильном ветре", "плохо слушается руля при повороте в фордевинд"... Им ходить по рекам — не смертельно. А на десятке экземпляров я сразу все недостатки увижу.

Начатая ещё с конца осени работа по организации конвейерного выпуска "грачей" дала результат: первый мы получили в середине февраля. И дальше — каждую неделю — очередной.

Ага. Только спускать их на воду некуда.

Я постоянно подкалывал Хоца, предупреждая, что если лодейки будут воду пропускать — самого всю выпить заставлю. Мужик багровел. А потом перестал: кто-то из умников подсказал. Выпросил тёплый амбар, выкопали внутри яму, залили её водой и принялись купать в ней тринадцатиметровые корпуса "грачей" с загрузкой под борта. В смысле: груз такой, что корпус уходит в воду почти полностью, под уключины.

Когда к началу апреля снесло лёд на Оке, "грачей" выпустили на чистую воду. "Ходовые испытания". Не сколько корабликов, сколько команд. Комплект — две смены по двенадцать гребцов, носовой, кормчий, капитан. Гребцов столько — не набирается. Может, и к лучшему? — Высокопоставленные пассажиры и пассажирки, товары потребуют места.

Кормщиков у меня нет. Растрясли у Отсендиного Дика его школу.

Вокруг него постоянно мальчишки крутятся:

— Дай подержать! Дай порулить!

Он их сперва гонял, потом, по моему совету, взял в оборот. Получилась такая... река-ходная школа. Ну, не мореходная же!

Что эти ребятишки, дорвавшиеся до румпелей, на реке делали... какие кренделя-манёвры выписывали...!

Лодочки — инерцию имеют, команду, к примеру "стой" — вообще не воспринимают. А — "суши вёсла" — её не останавливает. Команда "табань"... в нашем исполнении — разворачивает поперёк. Ещё и воды черпанут.

Это — только кусочек, только по отдельно стоящему ушкую. У меня — "целей громадьё", мне надо, чтобы они строем ходили.

Поворот "последовательно", поворот "все вдруг", поворот "последовательно все вдруг"... Последний — самый заковыристый. При строе "кильватер" начинается с хвоста. Надлежит следить за задним мателотом, распознавая его эволюции. А в строю фронта и пеленга — ближайший фланговый. Так-то кормщики друг за друга уцепились, как телятки за матку...

— Эска-а-адра! К исполнению эволюции...

Один ушкуй утопили на глубоком месте. Другой так разломали, что дешевле разобрать, чем чинить. Как раз — того "Голубого грача".

"Парус спустить" с первого раза получилось только у двоих. Даже на том, где Дик сам капитанил — ничего хорошего.

На ушкуе парус прямой. Сперва ставится мачта. Со сложенным с нею реем и свёрнутом на нём парусом. Потом рей разворачивают в походное положение растяжками. Потом: "парус спустить!", в смысле — развернуть, чтобы он до низу развернулся.

На ушкуе система растяжек мачты — примитивнейшая. Пришлось ещё упрощать. Чтобы ускорить. Не надо в этом месте узлы вязать! Можно ж проще! Только канат чуть длиннее. А растяжки рея наоборот усложнять. Барабаны с тормозами, как на ткацком станке. Но — с заклиниванием. Вывести все к кормщику. Чтобы при смене курса команда по судёнышку не толклась, кормщик с помощником всё сделают.

Чисто для знатоков: рифы на этих парусах не берут. Это — в следующую серию заложу.

Вадовасы Кастуся — воды боятся. Как и большинство русских людей: большой воды не видели, жили по берегам малых речушек. Ботником на полста шагов отплыть, сетку кинуть — могут. Плавать нормально, хоть бы сажёнками — не умеют. Тут я никак — вода ледяная, а ждать пока Ока согреется — времени нету.

Пришлось смешать команды: нурманов Сигурда — капитанами. Они хоть в парусах и групповой гребле малость понимают. Моих... будущих капитанов — кормщиками. Между прочим, рулевое весло провернуть — ещё и чисто сила нужна. А бывает наоборот — весло так рванёт... не удержишь.

Не удержали... Двоих — к Маре на длительное излечение. У остальных — мелкие ушибы, ссадины, сопли после купания в ледяной воде...

Гребцами — вадовасов.

Это... ходить и по головам стучать. В каждую. По тринадцать раз.

"Ходить в ногу" — здесь никто не умеет. "Грести в руку"... аналогично.

— Раз-два, раз-два...

На третий такт — расходятся уже в противофазу.

Напоследок устроили регату. Столько восторга у всего населения!

"Кричали женщины — ура! и в воздух чепчики бросали!".

Заплыв выиграл экипаж Харальда Чернозубого — он командовал по-литовски:

— Кай, ду! Кай, ду! Стип-ренси! Стип-ренси! (Раз-два, сильнее)

Уж поэтому или нет, но его "Крапчатый грач" пришёл на полкорпуса впереди соперника.

Девять корабликов. Два под Сигурда с его людьми — нурманами, кашубами, моим, кто в Гданьск пойдёт.

Как у них дело пойдёт — непонятно. Лучший вариант — нурманы с кашубами остаются. Что не факт: как встретят-приветят.

Мои торговцы к осени наймут там гребцов и пойдут назад. Наверное. Уже с некоторым представлением о тамошнем торге и обстановке. А пара-тройка — останется. Чтобы следующей весной принять следующий караван и быстренько его назад отправить.

Сыновья Самборины остаются у меня. Формально: по возрасту, рискованному для дальнего пути. А по сути:

— Сигурд, Самборина, вы уверены, что вас там добром примут? Я не про изгнание — сюда вернётесь. Я про... Знаете, детей извести — куда проще, чем взрослых. Съел не то, на сырой земле повалялся, из щелей продуло... Как твоя мачеха, Самборина, тебе встретит? А здесь у меня — твои между всеми. Да и Рада приглядит.

Самборина растерялась, заволновалась, на Сигурда оглядывается. Тот аж закаменел совсем:

— Боишься, что я твоих купцов побью, товары пограблю?

Дети предводителя — заложники. Тема вечная, повсеместная. Как Мономах своего первенца четырёхлетнего Мстислава Великого половецким ханам в Переяславле в залог отдавал — я уже... Мономах тогда одного хана зарезал, другого — в бане стрелой через душник убил. А сыночка лихим налётом верных людей из половецкого становища вынул.