— Я не очень понимаю, о чём ты говоришь, — признался Денис. — Подобные страсти и мучения мне незнакомы, так что не путай меня ещё больше.
Говоров покрутил в руке бокал и снова поглядел на телефон.
— Она ничего от меня не требовала, понимаешь? Заранее была согласна с любым моим решением, а я... так ничего и не решил. Если честно, я... — Он замолчал, потом отхлебнул виски. — Я нашёл самое лёгкое решение, а когда Ксюшка отказалась, смирился. А должен был решить! — он шарахнул кулаком по столу.
— Тише ты! Что решить-то должен был? Не пойму никак.
Илья поднял на него красноречивый взгляд, а Денис поперхнулся. Откашлялся и покачал головой.
— А я Ксюшу нашу всегда скромной считал!..
— Прекрати!
Горский отодвинул от себя стакан.
— Знаешь что? У тебя перед свадьбой от страха в голове что-то переклинило. Сидишь и рассказываешь мне тут фантастические истории!
— Ты не понял, я серьёзно.
— Что ты серьёзно? Решил поменять Свету на Ксюшу?
Илья снова уставился на него.
— А почему ты не веришь?
— Потому что это бред, Илья! И не смотри на меня так. Ладно, я допускаю, что ты в Степновой нашёл что-то такое, что тебя зацепило, потянуло, но надо же знать меру, в конце концов!
Говоров отчаянно замотал головой.
— Ты не понимаешь... меня прямо ломает, я не могу...
— Да ты что? — Денис снисходительно усмехнулся. — Ломает его... От страха тебя ломает, а не от Степновой.
— Да какого страха? Я не о свадьбе тебе говорю! Я о Ксюхе, — Илья стукнул по столу ребром ладони, потом ещё раз для пущего эффекта. — Я просто хочу её видеть, немедленно. Вот чтобы прямо сейчас она приехала и поговорила со мной! Немедленно!
— Ты такими порциями не пей, — посоветовал Денис. — И по столу не стучи, ты людей нервируешь.
— Ты меня слышишь? Что я говорю... слышишь?
— Я тебя слышу. Тебе так нужна Степнова?
Илья удручённо кивнул.
— Так поезжай к ней, в чём проблема?
Говоров грустно усмехнулся.
— Она не станет со мной говорить. Да я и не поеду.
— Почему?
— Потому что я ей обещал. И на всё согласился. Я не имею права... И шанса у меня больше нет.
— Да какой шанс, Илья? Шанс на что? Не мог же ты всерьёз думать...
Денис замолчал, но Говоров всё понял без слов. Покачал головой.
— Я и не думал, всерьёз не думал. Потому что дурак.
— Может, ты прекратишь, наконец? Что ты заладил? Дурак, дурак...
Илья крутанул на столе пустой бокал.
— Ты просто не понимаешь, как паршиво я себя чувствую. Эта неделя... эта неделя с ней и Ванькой, это как другая жизнь, что-то невероятное.
— Действительно не понимаю, — согласился Денис. — Что невероятное? Я тебя знаю, как облупленного, и на самом деле помню несколько моментов твоей бурной молодости, про которые я могу сказать, что это было невероятно. Но как это связать с твоей скромной помощницей?
Илья пожал плечами.
— Не знаю как... Никак, наверное. Это небо и земля.
Горский выразительно постучал по столу костяшками пальцев.
— Хватит. Ты просто вбил себе в голову... — Денис серьёзно посмотрел. — Илюх, опомнись ты. У неё совсем другая жизнь, она не та женщина, к которым ты привык... У неё ребёнок, ты понимаешь это? Чужой, понимаешь?
Илья откровенно скривился.
— Ты сам не понимаешь, о чём говоришь. И лучше помолчи.
Денис откинулся на спинку стула.
— Ты ведёшь себя неправильно, Илья, я тебе это прямо говорю. Ты страдаешь по совершенно непонятным причинам. По женщине, которая в принципе не в твоём вкусе, с ребёнком и кучей проблем. Ну, хорошо, предположим, нужна она тебе, так чего ты мучаешься?
Илья печально усмехнулся.
— А ты не понимаешь? Я же тебе сказал, она ушла от меня... Я не смог, а она ушла.
— Илюх, не смеши меня! — Денис фыркнул довольно громко. — Она ушла? Или это был развод, в ожидании, что ты следом побежишь? И за ней ли? Может, за ребёнком? Думаешь, я поверю, что она настолько гордая, что не простит?.. При её-то проблемах?
— Не говори о ней так, понял? Ты её совсем не знаешь! — Денис в досаде скривился, но Илья уже завёлся не на шутку. — Она чистая, невинная девочка. А я трус! Хотел для неё героем стать, воображение поразить, а сам... стал ещё одним разочарованием для неё. Она не простит меня, вот в чём моя проблема. Но я слишком поздно это понял. Сегодня ещё был шанс, я мог всё сказать Светке и родителям, но я промолчал. Опять испугался и промолчал. А она слышала. Она не простит. И будет права. Если бы ты знал, как паршиво я себя чувствую сейчас!
Он поднялся, а Денис удивлённо посмотрел на него.
— Ты куда собрался?
Илья покачал головой.
— Пройдусь...
— Илья.
Говоров обернулся и посмотрел на друга, но тот выглядел серьёзным, как никогда. Сложил руки на столе, потом попросил:
— Ты когда проходиться будешь... подумай, а так ли ты хотел бы всё изменить? Только без всякой сентиментальной чепухи.
Илья помрачнел. Ничего не ответил, пошёл к выходу.
— Как вы отдохнули?
Ксения раздевала Ваньку, а тот крутился, постоянно оборачивался на свои игрушки, по которым видимо, соскучился за прошедшие дни, выворачивался из рук и мешал ей расстегивать пуговицы на его рубашке.
— Ваня, смотри на меня.
— Я смотрю, мам.
— Тогда повернись ко мне. На даче всё хорошо было?
Ванька кивнул. Вытащил руки из рукавов, и пошёл за машинкой.
— В садик сегодня не пойдём?
— А ты хочешь в садик? — Ксения тяжело поднялась с дивана, собрала одежду сына в охапку. — Если хочешь, я тебя отведу.
— А сама куда пойдёшь?
Она невольно улыбнулась.
— А сама пойду на новую работу. Помнишь, я тебе рассказывала.
Ванька уселся на пол и вытащил ещё одну машинку из ящика.
— А когда придёшь, гулять пойдём?
— Я постараюсь прийти пораньше. Или с дедушкой погуляешь.
Ребёнок задумался, потом покачал головой.
— Нет, я подожду, пока он с работы придёт. И с ним пойду... на велосипеде.
Ксения остановилась у самой двери и закусила губу, отвернувшись от сына. Опять многозначительное и уже не такое загадочное "он". Он придёт, он погуляет, он всё сделает...
Степнова посмотрела на одежду сына в своих руках, с трудом перевела дыхание и вернулась в комнату, снова закрыла дверь. Присела на диван, продолжая прижимать к себе одежду сына, посмотрела на него, с минуту наблюдала за Ваней, как он играет, а потом тихонечко позвала:
— Ванюш...
Он повернул голову и посмотрел на неё. Ксения с трудом сглотнула комок, вставший в горле.
— Ванюш, понимаешь... он не придёт сегодня. Боюсь, что и завтра не придёт.
Ванька помолчал, обдумывая её слова, потом нахмурился.
— Почему?
Ксения беспомощно пожала плечами.
— Он не может...
Ванька выпятил нижнюю губу, начал внимательно разглядывать свою машинку. Крутил её в руках, а Ксения всё ждала, что вот сейчас он расплачется. И что она тогда будет делать? Как она сыну объяснит?..
— Он опять на работу уехал?
Степнова принялась теребить детскую одежду. Тоже задумалась, а затем кивнула, не придумав ничего лучше.
— Да, Ванюш. У Ильи много работы, он некоторое время не сможет приходить к тебе.
— А потом? — сын испытывающе смотрел на неё. Едва удалось сдержать истерический смешок. Вскинула голову и часто заморгала, пытаясь согнать слёзы. Посмотрела на сына и заставила себя улыбнуться.
— Потом будет потом. — Поднялась и подошла к сыну, присела перед ним на корточки и поцеловала в лоб. — Всё хорошо?
Ванька кивнул, правда, сначала помедлил. Но всё же кивнул и снова взялся за машинки.
— Ну и хорошо, — пробормотала Ксения. Поднялась и ещё некоторое время внимательно наблюдала за сыном. Он не плакал и особенно расстроенным не выглядел. Но Ксения знала, что это не потому, что ему всё равно, просто он "отправил" Илью на работу, про которую так много слышал. И теперь будет ждать, когда тот с работы вернётся.
И сейчас главное отвлечь его от этих мыслей. Не давать ему об Илье вспоминать лишний раз. Но насколько это осуществимо, ясно пока не было.
— Ты сегодня на работу не идёшь? — спросил отец, заглянув в ванную.
Ксения закрыла стиральную машину, нажала нужные кнопки и поднялась.
— Пойду, пап. Просто я с Леной договорилась, что вас дождусь, и тогда...
— Не дело это. Работа — это работа, тем более в первый день. Почему тебя начальство должно ждать?
— Она не ждёт, пап, всё в порядке, не волнуйся.
Михаил Сергеевич посуровел.
— Что это за работа такая, где тебя никто не ждёт? Может зря ты из "Эстель" уволилась?
— Не зря, папа. И на работу я сейчас пойду, собираюсь уже.
Отец ещё немного посверлил её задумчивым и непонимающим взглядом, потом вернулся на кухню. Правда, выглянул оттуда и веско заметил:
— Вот на твоей прежней работе без тебя дня прожить не могли!
Ксения кивнула.
— Это точно.
— Миша, прекрати на неё ругаться, — попросила мать. — Ты что, не видишь, что она и так переживает?
— Я просто не понимаю причины такого внезапного перехода в другое место, — уже тише, но всё-таки обеспокоено, продолжал говорить отец, обращаясь к жене. — Так не делается, Надя. Что это за прыжки из стороны в сторону?
— Ксюша лучше знает!
— Я что-то в этом совсем не уверен!
Ксения заглянула в комнату сына, а потом дверь поплотнее прикрыла и прошла на кухню.
— Пап, успокойся. Ты же знаешь, я бы не стала просто увольняться, да ещё в никуда. У Лены мне будет лучше, не такая большая нагрузка... и денег больше.
— Так ты за деньгами погналась?
— Да нет же! Но так будет лучше... так нужно, просто поверь мне, пожалуйста.
Степнов сел за стол и недоверчиво качнул головой.
Ксения тоже подошла к столу и вцепилась в спинку стула.
— Я хотела поговорить о другом.
Надежда Александровна посмотрела с беспокойством.
— Что-то случилось?
— Да нет, просто предупредить хотела. Я о Ваньке... то есть, чтобы вы больше не говорили с ним о Говорове.
— Что значит, не говорили?
— Вообще не говорили, даже не вспоминали, имени не называли... ничего. Илья к нам больше не придет, и чем быстрее Ваня о нём забудет, тем лучше.
Степнов побарабанил по столу пальцами.
— Та-ак... Значит, что-то произошло?
Ксения отвела глаза.
— Ничего не произошло. Просто я уволилась, и поддерживать дальнейшие отношения... совершенно ни к чему. К тому же, Илье... Константиновичу не до Ваньки. Он через несколько дней женится, у него будет своя семья, дел ещё больше. Зачем Ваньку расстраивать? Я не хочу, чтобы он его ждал, причём бессмысленно. Нет больше Говорова в его жизни, вот и всё. И напоминать ему, особенно в первое время, ни к чему.
Надежда Александровна согласно кивнула.
— Ты права. Нечего мальчишку травить. Хотя, жаль, конечно...
Михаил Сергеевич с интересом посмотрел на жену.
— Это чего же тебе жаль?
— Ваню мне жаль. Он к Илье так привязался, только о нём и говорил в последнее время. Разве ты не видел этого?
— Да видел, — Михаил Сергеевич невесело отмахнулся.
Ксения медленно втянула в себя воздух, очень старалась выглядеть спокойной и невозмутимой.
— Значит, мы договорились? О Говорове не вспоминаем.
Родители закивали.
— А что ты ему сказала?
— Он сам сказал... Что Илья ушёл на работу. Вот пусть так и будет, — голос вдруг дрогнул, мама обернулась и внимательно посмотрела на неё, но Ксения растянула губы в улыбке и поспешно с кухни ретировалась.
Выйдя из дома, почувствовала себя лучше. Всё-таки родители к её словам отнеслись с настороженностью, особенно мама. Поглядывала с намёком и вздыхала, а Ксения от этого сходила с ума. Неужели всё так понятно, всё так видно по ней, каждая эмоция на лице? Конечно, сдерживаться трудно, и глаза наверняка красные, после ночных, то есть утренних рыданий. Уж как она сегодня синяки под глазами не замазывала, как не пудрилась, с тоскливым взглядом ничего поделать не могла. И беззаботную улыбку вернуть не получалось и вообще, радость к жизни, энергичность, воодушевление по поводу новой перспективной работы. Все мысли были только об Илье, о том, что ей уже не нужно спешить в их офис и там она не увидит его... не поговорит с ним, ничего не узнает...
Ксения специально прошла пару остановок до офиса Сазоновой пешком. Чтобы проветриться, успокоиться, настроить себя на новую жизнь.
У неё на самом деле начнётся новая, незнакомая жизнь. Даже работа непривычная, всему придётся учиться с самого начала, даже мелочам. Именно это сейчас и нужно, чтобы не было времени даже на воспоминания.
...Он сам всё так решил. Ксения очень гордилась тем, что нашла в себе силы никак на Илью не давить, не выглядеть брошенной и жалкой. Она просто не имела на это права. Не было обещаний, каких-то несбыточных надежд, она гнала их от себя с самого начала, знала, что он выберет не её и не Ваньку. Он готов был быть с ними, но на определённых условиях. Эти условия Ксению не устраивали. Она слишком долго была, даже не на втором, а на последнем месте. Слишком долго её отталкивали, и она довольствовалась самым малым, а вот теперь... Кажется, Говоров так и не понял, что сам заставил её отказаться от будущего, которое он ей напланировал. После того, как дал ей уверенность в себе, как научил вначале прислушиваться к себе, а не к другим, после того, как убеждал, что она такая единственная, что себя нужно любить, что... Он слишком многому её научил и на многое открыл глаза, на саму себя в первую очередь. Как после всего этого она могла согласиться стать просто любовницей, шагнуть назад, снова вручить кому-то свою жизнь, а самое главное, жизнь своего ребёнка, стать зависимой от мужчины, который будет лишь прикрываться ею и её сыном? К такому она теперь не готова, теперь ей нужно больше. Ведь она имеет право на это.
Тяжело, конечно, было невероятно. Вместо того, чтобы лечь и поспать, чтобы немного отдохнуть и приготовиться, так сказать... к новой жизни, несколько часов прорыдала, и как последняя дура всё ждала, что вот сейчас зазвонит телефон... вот в следующую секунду зазвонит. И Илья что-нибудь скажет... В какой-то момент даже подумала, что если бы он повторил своё предложение в эту минуту, она бы не выдержала и согласилась, уж слишком больно было именно в те секунды. Но он не звонил, не предлагал, Ксения попеременно то ругала его, то радовалась, что не звонит и этим самым спасает её от ужасной ошибки... А потом наступило утро. Утро нового дня и пришлось встать с кровати, принять душ, выпить кофе и заняться домашними делами, ожидая приезда родителей и сына с дачи. Стало легче. Совсем немножко, но появилась надежда, что со временем она, в конце концов, успокоится, и Илья Говоров станет лишь ещё одним воспоминанием. Приятным. Несомненно приятным.
Самым лучшим.
Их ночи, поцелуи, прикосновения, какие-то слова, которые он порой шептал ей на ухо, а она даже смысл не всегда могла уловить, потому что млела от восторга и одуряющей теплоты, которая затапливала душу. Как она сможет это забыть? А когда он сказал, что он первый, а всё остальное нужно просто забыть, как страшный сон, вот тогда Ксения и поняла, что именно с этого момента всё в её жизни и начнётся. С него, с Ильи Говорова. Даже если и без него. Он станет воспоминанием, отправной точкой в жизни счастливой уверенной в себе Ксении Степновой.
