Я вздохнула. Серьезно разговаривать не хотелось. Хотелось домой и горячего чая с печеньем. Но...
Вежливость людей губит! Вежливость, а вовсе не пиво и не вода!
— Я вас внимательно слушаю, Геннадий Геннадьевич.
— Да. Юля, я бы хотел обсудить с вами деликатный вопрос... и лучше бы с глазу на глаз.
Я выдохнула. Ага. С одним уже это обсуждение молотком закончилось. Пусть и виртуальным! Но с того ж не легче! Откуда я знаю, какие способности у этого типа? И какие намерения? Не-ет уж, Шарль от меня не отойдет! А я — от Шарля!
— У меня нет тайн от Александра. Если хотите говорить — говорите при нем и при вашем сыне.
Товарищ Крокодил изучал меня внимательными белесо-серыми глазами.
— Юля простите за нескромный вопрос, но кем приходится вам этот молодой человек?
А правда — кем? Но язык мой раньше, чем я проконтролировала его — ляпнул.
— Это внук одной дедушкиной знакомой. Теть Маша попросила присмотреть за ребенком и цивилизовать его. Вилку там показать, тарелку... спутниковую! А то в их деревне одни коровы и козлы!
— Юля! — возмутился Шарль. Я и ухом не повела.
— Вот освоится молодой человек, найдет себе учебу по душе, или профессию по уму...
— Юля!!!
На этот раз возмущение было сильнее.
Я похлопала Шарля по руке.
— Сашка, не обижайся! Взрослые же все люди! Ясно, что в вашей деревне у тебя перспектив нет. А в нашем городе могут и появится. И присматриваю я за тобой только первое время!
Все было чистой правдой. Только... я не знала, где располагается Совет Вампиров — в городе или в деревне? Но какая разница? А в остальном? И присмотр временный! И цивилизовать парня надо!
— Но между вами... простите еще раз, нету никаких личных отношений?
— Разве что глубоко дружеские, — честно сказала я.
А какие они еще могут у меня быть с этим бедолагой?! Ему бы отлежаться, а не о бабах думать!
Но Крокодил-старший словно чуть успокоился.
— Тогда я продолжу. Юля, а вы никогда не думали, что ваш талант — это огромная ответственность?
— И не только. Еще и куча проблем, и прорва ненужных мне обязательств. И что?
— Мало того, я знаю, что вы унаследовали ваши способности от вашего дедушки.
— Вот деда трогать не советую, — прищурилась я.
— что вы! Да и не нужен нам ваш дедушка, согласитесь, как и мы — ему.
— Это верно. А что тогда вам надо?
Голова была тупая-тупая.
— Юля, а вы не задумывались, что ваши способности перейдут по наследству вашим детям?
Еще б я не задумалась. И за детей страшно стало! Вот унаследуют они способности...
А если найдется куча вампиров, которые захотят ими воспользоваться!? Что делать-то будем!? Сдавать отпрысков в аренду? Ждать совершеннолетия — и пусть сами выбирают вампиров посимпатичнее? Или это вообще как-то по-другому происходит?
И от кого мне их рожать?
Ох, твою генетику!
— Чтобы рожать детей, надо подобрать для них достойного отца и заботливую мать, — отделалась я дедушкиной фразой.
И экстрасенс внезапно расплылся в такой сладкой улыбке, что хоть фрукты консервируй.
— Именно! Именно, Юленька! Редко встретишь такой интеллект в таком юном возрасте! И я уверен, из вас получится замечательная мать! А вот что касается отца... вы еще ни о ком не думали?
— О ком? — начало что-то доходить до меня.
Но дойти не успело. С радостной улыбкой голодного каннибала, товарищ вытолкнул вперед своего сына.
— Юля, вы знаете, сердце Геночки пока еще совершенно свободно! Возможно, вам стоит познакомиться поближе? Пообщаться? Посидеть где-нибудь вечерком?
Я чуть не хрюкнула. В 'Волчьей схватке', что ли? Под музыку Вивальди, под носом у вампиров...
А вообще, этот Гена меня вдохновлял не больше, чем грибника — поляна поганок! Нужен мне был этот крокодилий родственник три года! Если уж нарываться на конфликт с Мечиславом, то из-за кого-нибудь достойного!
— У меня нет времени, — отрезала я.
— А если подумать?
Взгляд серых глаз был неожиданно серьезным.
— Юля, у вас фактически нет выбора. Как и у нас. На всех людях лежит серьезный долг перед Богом и обществом. — Это прозвучало так пафосно, что меня чуть не стошнило. — Поймите, Гена — не худший вариант. Вы можете друг другу даже понравиться. У вас будет время пообщаться. Подружиться...
Я покачала головой.
— Я еще слишком молода для детей.
— Детородный возраст считается с шестнадцати, — обрадовали меня. — А первая задача девушки с паранормальными способностями — это родить как можно больше детей.
— И сколько же детей у вашей Татьяны? — мне даже стало интересно.
— У нее нет детей. Это очень печальная история, Юля. Молоденькая девушка, веселая компания подростков, которая поехала кататься на мотоциклах — и один из мотоциклов влетел в грузовик. Татьяне тогда было семнадцать лет. И она была беременна. Ребенка она потеряла. И способность иметь детей — тоже.
— мне жаль, — просто сказала я.
Да я злилась на экстрасенсиху. Но такого я ей не желала. Никому не желала.
— Поэтому Татьяна очень несчастный человек. Ее парень тоже погиб тогда. А она почти месяц пролежала в коме. Потом ее проверили — и обнаружили экстрасенсорные способности.
— А всех проверяют, кто из комы вышел? — не удержалась я.
— Тех, кто перенес клиническую смерть, могут проверить. Проверяют.
Упс. А я-то — тоже!? Это что — и меня? Спросить прямо?
Не стоит. Все равно ответа я не получу. И вообще — у самой мозгов посчитать не хватает!? Ясно же, что меня пропустить никак не могли. Очень я 'удачно' у Снегирева засветилась тогда, зимой...
Ген Геныч хитровато поглядел на меня из-под негустых ресниц. Ждал вопроса?
Я промолчала... Что дальше? Не дождавшись от меня реакции, товарищ продолжил.
— Вы — одна из немногих в нашей области женщин с экстрасенсорными способностями.
— Одна из немногих? — насторожилась я.
— Есть еще две девушки, — просто объяснил экстрасенс. — Всего три на область.
— А с ними я не виделась, нет... Они с вами не работают?
— Их способности еще меньше, чем у меня. Говоря объективно, Татьяна — самый сильный специалист из нас четверых.
Я кивнула и поглядела на Ген Геныча с уважением. Надо уметь признавать свои сильные и слабые стороны. Он — умеет. И это — здорово.
— Поэтому те две девушки посвятили себя семье. Они рожают и воспитывают детей.
И тут до меня дошло. Да так, что я даже задохнулась.
— Разумеется, от тех, кто наделен определенными способностями? Да?!
Ген Геныч на секунду опустил веки. Не кивнул. Не подал какого-то более внятного знака. Но...
— Разумеется, в брак — законный и благословленный церковью, они вступали по любви.
— Разумеется, — процедила я. Руки сами собой сжались в кулаки. Ногти впились в ладони. А я еще возмущалась — зачем мне маникюр?! Да затем, чтобы взять себя в руки. Боль в ладонях подействовала отрезвляюще.
Картина стала ясна до омерзения.
Ген Геныч фактически проинформировал меня, что я — в подходящем возрасте для деторождения. Ну да. Про Печати Вампира ИПФ не знает. И про то, что в таком возрасте мне навсегда и оставаться (если никто не пришибет) — тоже. А так... рожать можно до сорока лет. Хорошо. Если не жалеть женщину — до сорока пяти. И намекнул — по своей ли воле? — что меня уже рассматривают в этом качестве.
А если рассматривают, то и планы строят. А если строят, то могут и претворить их в жизнь.
Ой, мама!
Я подергала себя за прядь волос.
— Геннадий Геннадьевич, я благодарна вам за ваше любезное предложение.
— Но ответите отказом?
Серые глаза были грустными. Я решительно кивнула.
— Вы же сами все понимаете. Но я благодарна вам.
Я действительно была благодарна. Предупрежден — значит вооружен. А раз я вооружена...
А что тогда?
Я еще не знала. Но это я потом обдумаю.
— В качестве благодарности — сходите с Геной куда-нибудь в кафе, — просто и серьезно сказал Крокодил-старший. Хотя нет. Не надо над ним смеяться. Геннадий Геннадьевич. Надо же. Самые страшненькие из набора местных экстрасенсов. И самые слабенькие. А люди вроде как неплохие.
Особенно когда он перестал сюсюкать и стал говорить вполне серьезно.
И я на миг подумала, а не маска ли все эти его рассказы про крокодилов? Может быть и так, что он намного умнее и серьезнее.
Может.
И если я схожу в кафе, то ничего не потеряю. Но...
— Геннадий Геннадьевич, я с удовольствием схожу в кафе. С вами. Или — с вами и с вашим сыном.
Серые глаза были спокойными и серьезными.
— Тогда я рад буду пригласить вас в кафе где-нибудь на выходных?
— Как только я сдам экзамен по политологии. Это надо будет отметить, — улыбнулась я.
Ага. А заодно уедет Альфонсо да Силва. И хотя бы можно будет спокойно дышать.
— Юля, я оставлю вам свой телефон. А вы позвоните, как освободитесь. Договорились?
— Договорились.
Геннадий Геннадьевич протянул мне простенькую белую визитку.
'д.п.н. Крокодиленок Г.Г.'
И телефон.
— Доктор каких наук? — уточнила я.
— Педагогических.
— Понятно. Очень приятно.
Я упрятала визитку в карман.
— и мне тоже. Я буду ждать вашего звонка.
Мы поулыбались друг другу. Недолго. Потому что от ангара спешил к нам Рокин.
— Юля?
— Да? — отозвалась я, понимая, что прекрасное 'домой' отодвигается в 'прекрасное далёко'.
— Святой отец хотел с вами поговорить...
Говорить не хотелось. А отвертеться не получалось. Слишком много всего произошло, чтобы оставить народ без объяснений.
— Он придет — или мне к нему пойти? Только я честно предупреждаю — я вам все место преступления могу заблевать. Извините, не привыкла я к такому. В первые минуты было еще так-сяк, а сейчас откат пошел.
Рокин оглянулся на оставленный нами ангар — и покачал головой.
— Ладно. Я позову его сюда. Так лучше будет?
— Будет, — согласилась я. И Рокин направился обратно, к трупу.
Крокодилёнки отошли в сторону и о чем-то говорили. А мне решительно не хотелось в ангар. Опять идти туда, где меня едва не схватили эти кляксы?!
Брррррррррр....
— Холодно?
— Противно. И мысли противные крутятся.
— Из-за этих двоих? — Шарль сверкнул очками в сторону Крокодилёнков.
— Они сказали мне сейчас неожиданные и не слишком приятные вещи. Надо это обдумать. И встретиться с ними еще раз.
— Юля, ты уверена что это — хорошая идея? ИПФовцам доверять нельзя.
— А кому можно? ИПФ нельзя? Вампирам? Оборотням? Кому!? Черт!
Пока Шарль раздумывал над сложным вопросом, из ангара вышел падре Мигель — и направился к нам. Такой же бодренький, здоровенький и в развевающейся на ветру рясе.
— Юля, добрый день! Я рад вас видеть!
— Несмотря на повод? Девчонку убили, — огрызнулась я. — И убили весьма жестоко.
— Разумеется, я скорблю. И буду молиться за ее несчастную душу.
— Ваша скорбь у вас на лице написана.
— Она будет написана. Когда мы поймаем эту нечисть. И надеюсь, с вашей непосредственной помощью. Мне Рокин сказал, что вы не хотите возвращаться туда. Что-то не так?
— Да все, — я фыркнула. — Я биолог, а не мясник. А Наташка — моя однокурсница. Бедные ее родители. Что вы им скажете?
— что она попала под машину. Правду им сказать не получится.
— почему?
— А какую правду — Юля?
Я задумалась.
— Не знаю. Можно озвучить про маньяка...
— и взбудоражить весь город? Не по делу, а просто так...
— а почему просто так?
— А как еще? Вы ведь тоже ЭТО почувствовали там, внутри?
— почувствовала, — мрачно созналась я.
— поделитесь впечатлениями?
Я что, мне не жалко. А так как в этот раз меня никуда не утянуло (таких 'гениев', как Вадим, которые сунули девушке в руку живое человеческое сердце... то есть уже мертвое, а, неважно, главное — и так понятно, здесь не было) пришлось рассказывать прошлые выводы.
— Не знаю, почему так, но мне кажется, что это действительно жертвоприношение. И из жертвы выкачали все силы. Включая жизненные.
— правильно. Сейчас наши экстрасенсы могут подойти к ней, обследовать, чем они и занимаются. И они говорят примерно то же самое. К сожалению, мы пока еще не разобрались с символикой. Вроде бы это скандинавский обряд казни. Но то, как выглядит ее сердце...
— Ее сердце?
— Оно как у мумии. Ссохшийся пыльный комок. Словно она умерла уже лет сто назад.
И тут то же самое.
— А что-то еще? По обряду? Возможно, там какая-нибудь символика? Или руны?
— Больше пока ничего не известно, — покачал головой святой отец. — Слишком мало времени. Мы еще не успели навести справки.
Несколько секунд я колебалась — рассказать или не рассказать про первое убийство. То есть — жертвоприношение Лаврика. Но... а как тут расскажешь? Как это будет выглядеть — фактически?
Вы не одни меня привлекаете в качестве консультанта, тут еще и Князь Города меня на труп возил. Он (Князь) немножечко вампир, а еще я знаю, где он отлеживается днем, знаю кучу оборотней и вообще — я фамилиар. Личный и Князевский.
А потом пойти и намылить веревку. Потому что ИПФовцы из меня все вытряхнут. А если что-то останется — остатки со мной зароют.
А, да! А вот этот тип, который Саша — он на самом деле — Шарль и полудракон. Так что кто хочет повторить подвиг Добрыни Никитича — становитесь в очередь и платите за попытку по сто баксов с пока еще целого носа.
Так что рассказывать про Лаврика я не стала. Я опустила глаза и вздохнула.
— Вы же видите, Михаил... простите, отчества не знаю...
— Для тебя, Юля, можно просто — отец Михаил...
— Хорошо. Михаил Батькович.
Шарль за спиной фыркнул, но вмешиваться не стал. Поп (или кто он там по чину) покривился, словно я его масляной кислотой опрыскала, но ругаться не стал.
— Вы сами видели — с командой я не срабатываюсь. С этим, блондинчиком у нас давние контры, с вашей экстрасенсихой — тоже. Единственные, с кем я еще так-сяк могу сработаться — это два Геннадия.
— Но их уровень силы — и ваш...
— Несопоставимы. Но они, по крайней мере, не задирают нос. А мне не приходится постоянно и принудительно опускать его.
— Я могу поговорить с...
Я подняла руку.
— Добровольно-принудительная работа никого до добра не доводила. Вы же знаете. Кстати, Геннадиям я рассказала все, что произошло.
— А персонально мне ничего не хотите добавить?
Я пожала плечами.
— Что я могу? Я же не специалист. Я еще маленькая! Но я вижу, что из девчонки выкачали все силы. И жизненные и сколько их там было. Не могу предположить, почему именно она стала жертвой. С кем она могла пересечься — и где? Мы учились вместе — и никаких особых талантов она не проявляла. Вообще — о мертвых либо хорошо, либо ничего, но Наташка была поразительно бездарна в учебе. Силы я в ней тоже не чувствовала.
— Она была хорошей девушкой, Юля. Как ни странно, она была очень верующей.
— Это совершенно не мешало ей гадить всем окружающим. Не исключено, что именно поэтому когда потребовалась жертва, взяли именно ее. Мне жаль ее родителей, но на курсе никто особенно горевать не будет.
