Я согласно покивал, угукнул пару раз, едва сдерживаясь, чтобы не захрапеть и не заснуть прямо тут, и Капитошкин откашлялся, поглядел на меня внимательно.
— Вот поэтому я и не верю, что Аластор стал бы этим заниматься ради сотни кредитов, не потому что верю в его честность, а потому что слишком хорошо его знаю — он не станет рвать жилы и сердце ради малых выгод. Он меркантилен, как и я, впрочем... — задумчиво сказал Капитошкин, и я неверяще посмотрел на него восторженным восхищённым взглядом — неужто всё, неужели боевые действия окончены, и обе стороны подписали мирный договор? Хвала тебе, Триединый, что уберёг и сохранил, раз все успокоены, значит возвращаются старые добрые времена, по которым я уже успел, признаться, соскучиться, когда мы работали, я бегал по заказам и честно прогуливал работы, не было никаких шпионских игр, Шела не пропадала на работе, и прочая-прочая...
— А что ты там насчёт пломб сказал? — лениво поинтересовался Капитошкин.
— Ну... пломбы... — я развёл руками. — Грэй это так быстро сказал, что я плохо запомнил, но могу сбегать переспросить, хотя они вроде бы там заняты все сейчас...
— Контрольные пломбы с символикой верификации? — Капитошкин отмахнулся. — Знаю я о них... А тебе не сказал умышленно, чтобы поглядеть: вспомнит ли о них Аластор или нет. Раз вспомнил, значит не врал. Чёрт, как же это... неудобно...
— А чего тут неудобного? — искренне удивился я.
— Легко и просто было подозревать именно Грэя, — объяснил Старик, устало прикрыв глаза, — потому что у него работа такая, что его в случае чего бьют всегда первым. В данном случае я вижу два выхода из сложившейся ситуации, и оба они меня не устраивают: признать, что Грэй не "крот" и продолжать его искать, имея за спиной бронь из ЦеЗИТеК, либо забыть об их сообщениях и спустить все эти поиски на тормозах. Третьего, похоже, не дано. Первое подразумевает под собой колоссальные затраты сил, времени и энергии с ресурсами, а второе... Второе не может быть вторым, потому что в непорочность людей я катастрофически не верю.
— Зизольдий Гурабанович, я доверяю Грэю на любое самое высокое количество процентов и верю, что ни он, ни его подчинённые не работают "кротами", у них на это просто не такой возможности...
— Ох, Преображенский, молчал бы уж на эту тему, — он устало посмотрел на меня. — Ты бы и серийного маньяка защитил бы, будь он твоим другом.
— Ну... — я неопределённо мыкнул и развёл руками.
— Вот тебе и "ну"... А чем это они там заняты? Я имею в виду Аластора и его подчинённых.
— У них там ЧП случилось, — откровенно признался я, перебирая в памяти диалог с Грэем. — Ковалёв на связь не выходит, а активатор его не отвечает.
— КТО на связь не выходит? — Капитошкин вдруг резко выпрямился в кресле и приник к столу, его пальцы вцепились в крышку и хищно сдавили её, взгляд его, такой тяжёлый и пристальный, вперился в меня и проник в глубины моей головы, с лёгкостью миновав хрусталик, зрачок, оболочку и прочий физиологический ливер.
Я нервно сглотнул — не любил я вот такой вот его позы и тона, они, как правило, означали, что будет продолжение детективных историй, а значит на мою голову опять посыпется ещё больше вопросов.
— Ковалёв, — слабым голосом умирающего лебедя произнёс я, готовясь к водопаду вопросов, на половину которых не смогу ответить в силу того, что НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ и НЕ МОГУ ПОНЯТЬ!
— Ко-ва-лёв, — Капитошкин произнёс его фамилию по слогам, приноравливаясь к ней, что ли; у меня сложилось впечатление, что он как гурман только и ждёт момента, когда уже можно будет, наконец, наброситься на блюдо и дегустировать его...
Внезапно он стукнул кулаком по столу, звякнули многочисленные диски в коробках, задребезжали хрустальные подвески на декоративной фигурке женщины с коромыслом, заскрипела крышка стола под тяжестью нагромождённых на неё приборов.
— Ковалёв Антон Сергеевич, — прошипел Капитошкин ледяным шёпотом, и у меня аж мурашки по коже побежали, — и не выходит на связь... Чёрт, мало нам "чёрных" и этой непонятной ситуации с "кротом", так ещё и в довесок получили мешок с подарками!..
Я растерялся, не зная, что сказать, и принялся водить руками по поверхности стола, пытаясь понять логику поступков и поведения Старика, однако то ли я аналитик был хреновый, то ли он пришельцем с Альфа Центавра не подчиняющимся общечеловеческой логической и смысловой системам, но проследить чёткую связь и соответствия я не мог. Сначала нападки на Грэя и тугодумное покряхтывание вместо живой человеческой речи, теперь — мир во всём мире и любовь между людьми и чёткие вразумительные сентенции и умозаключения. Эх, жаль Грэй со своими занят, мне было бы весьма интересно услышать его мнение на сей счёт, в конце концов возможно я повзрослел, возможно я научился слушать, что мне говорят, однако, согласившись сыграть свою роль в их противостоянии, я будто отсёк для себя иные возможности завершения этого затянувшегося сценария. Впрочем... Кто сказал, что мне это не по душе? Признаться честно, я слукавил — актёр я в конце концов или нет, и хрен с тем, что бывший! Мне скучно жить обыкновенной человеческой жизнью, в которой я работаю, треплюсь с Грэем о том, о сём, гуляю с Шелой, обедаю иногда у Танзани и героически терплю слюнявую болтовню Капитошкина. Теперь мне уже хотелось развеяться, поинтриговать, сыграть свою роль, поучаствовать в чужой игре — забавно, и ведь при всём при этом я с детства не люблю шпионских драм и сериалов: они, как правило, глупы, скучны и неоригинальны.
— Преображенский! — окрик Капитошкина вырвал меня из ступора, в котором я всё это время пребывал, когда оценивал свои намерения и возможности. — Хватит спать уже на рабочем месте! И не делай умное лицо, у тебя от этого морщины прибавляются.
Он помолчал, постукивая кончиками пальцев по столу, затем резко встал из кресла и заходил взволнованно по кабинету.
— А что это ты тут ещё делаешь? — удивился он вдруг, обратив на меня внимание.
— Как? Зизольдий Гурабанович, а ведомость? А "обязаловка"? А прочая макулатура?
— Всё уже давно подписано, — повысил он голос, краснея. — Брысь отсюда, Преображенский, заказчик уже давно ждёт. Вирр заберёшь у Грина, а Аластора не смей отвлекать от случившегося, понял?!
— Понял — прогундосил я обиженно, выскакивая из кабинета и закрывая за собой дверь.
— У тебя до активации перехода осталось пятнадцать минут, — донеслось из-за двери, — так что бегом, страус, бегом! Крыльями работай!
И я побежал. А что мне ещё оставалось делать?
* * *
У порога ОСТ я стоял уже через одиннадцать минут, тяжело дыша как взмыленный конь, — вот уж не верил, не гадал, что способен ещё на такие чудеса. Памятуя о прошлом заказе, я загрузил активатор не только антипсихотропными препаратами, но и расширенным ассортиментом вооружения, без зазрения совести позаимствовав на некоторое время несколько особо притягательных и оттого опасных штучек из мастерских Кузьмы, когда он отвернулся, чтобы рассказать очередному несчастному свежий анекдот.
Меня более чем устраивал стандартный набор — не люблю убивать и делаю это только в случаях, когда моей жизни что-то непосредственно угрожает, — однако эти новомодные штучки были так заманчивы... Как вам понравится генератор кинетических экранов с нестабильной матрицей векторов отклонения, который можно разместить на обыкновенном обручальном кольце или на грудной цепочке, и пусть по вам палят из всех стволов — оставшиеся в живых стрелки очень удивятся последствиям. Или, например, конденсаторы и токоприёмники, встраиваемые в перчатки и подключаемые к ЦНС носителя, работающие от его биополя и биотоков. Наденьте их на руки, закрепите на пальцах и сможете карабкаться по любой поверхности и в любом направлении независимо от её структуры и атомарной решётки, а уж если на вас с ножом кидаются... Обугленный труп и вспышка как при рождении Сверхновой гарантирована. Однако более всего мне понравился "Малахит" — гениальная разработка нашего болтливого гения инженерии и наноэлектроники не имеющая пока что в Системе ни аналогов, ни намёков на них, существующая пока только в единственном экземпляре, но дающая большие надежды на наше безбедное существование в дальнейшем, как только удастся получить патент. "Малахит" по сути был абсолютно новой моделью активатора, которая превосходила все наши так же, как высокоточное лучевое оружие превосходит кремниевые пистолеты. Наши активаторы крепятся к рукам особыми кольцами-креплениями и фиксируются зажимами из активной ткани — аналога человеческих мышц; "Малахит" ушёл вперёд в этом плане — он врастает в тело, оставляя лишь небольшие выступы за плечами. Наши активаторы имеют хитроумно размещённые хранилища боезапаса и медкомплекта, а "Малахит" сам по себе оружие, трансформирующееся во что угодно, а за счёт слияния с телом и подключения к нервным каналам головного и спинного мозга он — лучшая из существующих аптечек. Добавьте к этому встроенный преобразователь света, намного превосходящий "Амальгаму", преобразователь материи — мало того, что невидимы, так ещё и неосязаемы, неслышимы и нематериальны; суперсистему обнаружения — врага или цель можно почувствовать за несколько сотен метров; и щитовой комплекс "Чешуя", который может защитить владельца от прямого попадания плазмы. Всё вместе получается такое вкусное, что поневоле слюнки текут, если бы он не существовал в одном только экземпляре, то сегодня я бы уже красовался в нём. Шутка... Стоить эта игрушка по самым скромным подсчётам будет от ста тысяч кредитов, так что... Придётся довольствоваться тем, что есть.
Мой палец коснулся малозаметного выступа справа от дверей — ОСТ есть ОСТ, сюда кого попало пускать нельзя, вот и установили множество всяких защит. Мягко пиликнуло, зашипел воздух, закачиваемый в герметичную камеру, и двери приглашающе распахнулись. Я вошёл, прошёл через камеру, остановился возле ещё одних дверей по ободу которых переливалась ярко-красным свечением гирлянда огоньков. Двери позади меня сомкнулись с тихим стуком, зашипел вытягиваемый воздух, откуда-то слева — я всё время забывал посмотреть — на телескопической опоре выдвинулась небольшая коробочка, вспыхнул огонёк. Я поморщился: не люблю я эту процедуру... Огонёк погас, из еле заметного отверстия выдвинулась тонюсенькая иголочка, дематериализовалась на мгновение и мягко вошла в мой зрачок, микрокамера на её конце, функционирующая вне временного потока, проверила что-то там изнутри, затем иголка убралась в коробочку, огонёк вспыхнул ещё раз, и гирлянда по бокам дверей замерцала белым цветом — можно было заходить.
Щёлкнули запоры, я толкнул, напрягая мышцы — двери будто были украдены из банковских сейфов и могли выдержать точечный направленный термально-водородный взрыв — и подивился той суете, которая здесь царила. Техники, инженеры, служащие, операторы носились взад-вперёд, подбегали к каким-то приборам и датчикам, снимали какие-то показания, что-то крутили, вертели, настраивали, двое в белых халатах — по-видимому лаборанты — проволокли мимо меня, покраснев от натуги, здоровенный блок какого-то генератора — позже я вспомнил, что это был выпрямитель потока частиц, который в случай крайней необходимости устанавливался на генераторы, он позволял наращивать мощь темпорального Потока за счёт его выпрямления и пробивать сопротивление технологической и информационной матриц временного пласта, но при этом быстрее изнашивался концентратор потока и волновой фильтр.
"Ну и суета, — мелькнуло в мыслях. — Похоже с Ковалёвым они так ничего и не решили".
В это время среди мечущегося персонала неподалёку мелькнул силуэт Грина, и я заспешил к нему, проталкиваясь через толпу.
— Грин! — закричал я, вытягивая шею. — Грин, подожди!
Он замер, остановился и стал осматриваться, его всклокоченная борода — мне почему-то всегда хотелось за неё подёргать — была расчёхрана, перепутана и наполовину выдрана, похоже Грин, как это всегда бывало в моменты отчаянья, опять за неё дёргал, я мог ему в этом только посочувствовать.
— Грин, послушай, я за вирром пришёл, Старик на меня очередной заказ оформил, откроешь мне Поток? — выпалил я на одном дыхании, когда протолкался к нему.
— А счёт ты пополнил? — ворчливо осведомился он, между делом выслушивая отчёты и доклады останавливающихся рядом с ним работников и раздавая ценные указания. — Долго ты меня ещё "завтраками" кормить будешь?
— Беня, — рассердился я, вспомнив, что он терпеть не может, когда его так называют, — счет я пополнил ещё перед отъездом на фирму. Не веришь — проконтролируй. Ты так говоришь, будто я тебе по гроб жизни буду должен и при этом не буду расплачиваться.
— Не смей называть меня Беней! — прошипел он, подцепив меня своим тонким длинным пальцем за воротник и приблизив своё лицо к моему. — Откуда я это могу знать, если уже с утра тут творится вот такое вот... — он обвёл рукой вокруг себя и незаметно ото всех сплюнул на пол.
— Ладно, пойдём, а то активация скоро, а мы тут стоим без дела, — сказал он, успокоившись немного, и, схватив меня за руку, потянул вглубь коридоров, ориентируясь в царящей здесь полутьме по ему одному, наверное, видимым меткам.
— Что с Ковалёвым? — спросил я, вырывая свою руку и приноравливая свой шаг к его размашистой ходьбе.
— А ничего хорошего, — удручённо признался Грин. — До этого маяки врали и координаты были не верны — мы не могли никак засечь его. Сейчас координаты идут сплошным потоком, но забрать, судя по тому, что мне передали, мы его живого уже не сможем.
— А что с маяками и координатами происходило? — поинтересовался я, внутренне вздыхая тоскливо — вот и ещё один из нас переплыл на утлом челне Харона Стикс.
— Мы когда маяк устанавливали, делали игольчатый прокол, опираясь на координатный сведённый треугольник, выверенный в точности по всем вершинам, а потом... — печально вздохнул Грин, сворачивая направо, затем налево и ускоряя шаг. — А потом, когда из-за сбоя в координатной сетке и маске точки перемешались, и мы попытались исправить дело, выяснилось, что там пласт практически непробиваемый. Из-за сбоя маски координаты перепутались, правило треугольника не сработало, точка прокола имела всё больший радиус, а из-за этого игольчатого прокола не получалось, а долбить большим диаметром... Ну ты должен был видеть, как волокли выпрямитель потока.
— И что совсем непробиваемый? — я не поверил своим ушам — это было практически невозможно.
— Никак, — помотал головой Грин и остановился у полупрозрачных дверей, ведущих в зал переходов. — Генератор один грелся так, что от его свечения город можно было по ночам освещать, а подключаешь другие — от повышения мощности матрица едва не полетела ко всем чертям. Аластор всё бился над корректировкой маски, не знаю, получилось у него или нет, да только всё одно уже поздно... Новости от Дегтярева нас просто ошарашили.
Мы открыли двери и вошли в зал, я сразу отметил, что недавний ремонт явно пошёл ему на пользу: в кои-то веки стало не просто удобно и рационально, но ещё и красиво и эстетично. Арки из уникального сплава металлов с добавлением марсианского подземного лимонно-жёлтого песка и кристаллизовавшейся смеси атмосферных кислот с Венеры, вмонтированные в пол и увешанные кучей проводов; стоящие одна рядом с другой двухметровые высокоточные зеркальные панели из "умного" зеркала, "Спасители" — как мы, курьеры, их называли — размещённые по бокам от арок, они позволяли спасти курьера, если нестабильный Поток грозил ему смертью; гудение кондиционеров, преобразователей напряжения и прочая, и прочая... Я засмотрелся, восхищённо вздохнул, хоть я и видел это уже не первый раз, но всё равно... Люблю нагромождения высокотехнологичных конструкций, одни нюансы работы которых заставляют меня трепетать от восторга.
