| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Счастлив встречей, — собеседник тряхнул черными кудрями.
— До свидания, метр Легран, — статс-дама двинулась вверх по лестнице, а человек в черном шел от административного крыла в сторону замешкавшихся молодых людей.
— Гален! — радостно окликнул его Яснир.
— Яснир! — маг обернулся на голос и подошел к ним, — А ты что здесь делаешь?
— Да вот... — Яснир смущенно пожал плечами, стискивая руку девушки, — Позволь представить тебе демуазель Фонтеро, она подавала королеве прошение.
— Очень приятно! Я видел вас раньше в доме отца, но врядли вы меня помните, — Гален улыбался.
Мартина сокрушенно покачала головой, она еще не оправилась от потрясения, вызванного видом королевы и знакомством с Королевским Дьяволом.
— О чем же прошение, если это не тайна?
— Мартина хочет поступить в Университет, что бы стать врачом, как и метр Фонтеро.
— Ого! — черные глаза мага смотрели на нее с уважением, и это было приятно, — А почему сразу к Королеве?
— Не сразу. Ректорат меня уже высмеял, — сообщила девушка. Говорить с ним оказалось довольно легко.
— Тогда действительно! Думаю, Королева вас поддержит.
— Спасибо, — слышать это от человека настолько близкого к Ее Величеству было гораздо приятнее, и прибавляло уверенности.
— Заходите ко мне завтра, — предложил Гален, — у меня вроде как выдался свободный денек.
— Мы подумаем.
— Хорошо.
Королевский маг оставил их почти бегом, к нему тут же присоединился какой-то человек из канцелярии. Провожающая его глазами Мартина заметила, что маг довольно сильно хромает.
Сиреневая Долина поразила Мартину своей тишиной и уютом, а Гален открытым и гостеприимным нравом. Он очень обрадовался их появлению, — как будто не ждал, — пусть и немного смутился своему домашнему виду: хотя он был и в своих обычных перчатках, но в одной сорочке, и даже позволил себе расстегнуть ворот. И Мартина наконец поняла, почему он носит одежду такого фасона: шею мага охватывал жуткий глубокий шрам, а слева был виден след ожога... девушка уже подозрительно покосилась на перчатки.
Привыкшая к мрачному образу, сложившемуся на основании слухов и сплетен, и видевшая его излишне строгий облик во дворце, Мартина не была готова к тому человеку, который их встречал. С Ясниром они обнялись, как братья, имеющие очень близкие отношения, но давно не видевшиеся свободно. Ее же он приветствовал, так галантно и вместе с тем просто, как не всякий кавалер!
Флигель, он же кабинет и лаборатория, на первый взгляд представлял собой воплощение хаоса.
— Ты когда-нибудь наведешь здесь порядок? — морщась поинтересовался Яснир, уверенно сдвигая ворох книг и бумаг на угол, и выставляя захваченное с собой вино.
— Как-то не досуг, знаешь, — Гален смущенно запустил руку в волосы, — К тому же, только ты мог здесь справиться и не натворить бед!
— Худший бардак — трудно представить! Как ты здесь что-то находишь!
Под изумленным взглядом Мартины Королевский дьявол виновато пожал плечами.
— Может лучше в кухню или в...
— Нет-нет! — замахал руками Яснир, он тоже как видно чувствовал здесь себя свободнее, — Я не хочу беспокоить фру Ханну... Но тебе явно нужен помощник!
В то время как Мартина, отобрав у него нож, резала мясо, метр эль Кади намазывал сыр на хлеб, — посмотрели бы на него сейчас студенты!
— Знаешь, я уже даже не против, — сообщил Гален, вместо стаканов выставляя какие-то алхимические мензурки, — Но у меня почему-то никто не задерживается!
— Потому что ты всегда стараешься устроить чужую жизнь, а не свою собственную! — Яснир обвиняющее ткнул в него хлебом, — Как твоя школа?
— Кошмар! — признался Гален, и достал припасенный для друга мед, — К счастью, демуазель Эренвер предоставила помещение.
— Эренвер... — Яснир снова разлил вино, — Та, которую ты сделал попечительницей приюта?
— Королева, — Гален подозрительно покосился на Мартину, как будто опасаясь, что она выдаст его.
— Мы оба знаем, чья это была идея! — отмахнулся Яснир.
— Ты не видел, какой ужас там творился! Это будет одним из моих кошмаров до гробовой доски! Демуазель Клара и так все время отдает, помогая обездоленным детям, а теперь она еще и будет получать жалование за это... Кто бы мог подумать, что дочь канцлера может испытывать нужду!
— Я слышал о ней. И знаю тебя. Все свое жалование, она истратит туда же, куда и остатки состояния!
— Если это сделает счастливой ее и детей — почему бы нет? — пожал плечами Гален, и посерьезнел, — Королева платит ей за аренду, но для школы это не выход... Мы же затеваем нечто большее... Больше, чем Гильдия!
— Я хочу построить нечто, вроде вашего университетского городка. С учебными корпусами, библиотекой, полноценными лабораториями... Жильем для учеников и преподавателей..., — говорил он, когда они уже шли через сад, — Я обращался к Лейденверу — земли хватит! Долина это ведь не только дом...
— Королеве наверняка пришелся по вкусу такой размах! Если она не имела это в виду с самого начала... — проворчал Яснир.
— Да! — улыбнулся Гален, — но на все это нужны деньги, — и не малые!
Он с тоской посмотрел на друга.
— Тяжко? — посочувствовал Яснир.
— Не то слово! — Гален проговорил едва ли не жалобно, — Ты представляешь меня — директором?! Ну какой из меня наставник? А тем более руководитель! Все, что мне нужно — у меня уже есть!.. А деньги? Финансовые вопросы для меня вообще — темный лес!
Они присели на скамейку, и Гален заметно поморщился, вытягивая ноги.
— Наставником, как раз таки очень представляю! — решительно отозвался Яснир, обеспокоено косясь в его сторону, — Именно наставником, а не просто учителем, вдалбливающим урок в дубовые головы! А для финансов можешь нанять отдельного человека. Могу подсказать многих надежных и честных молодых людей.
Гален, воодушевившийся было, опять сник.
— Ха! Как ты думаешь, кто из твоих студентов пойдет работать к Королевскому Дьяволу иначе, чем под угрозой виселицы? Но идея все-таки хорошая!
— Брось, любой, кто узнает тебя ближе... — Яснир следил глазами за Мартиной, поднявшейся на холм за оградой сада.
— Сколько их было-то... ближе...
Сидящий рядом Яснир сжал его запястье.
— Тебе повезло... — маг указал глазами на девушку.
— Думаешь? — за вопросом стояло куда больше, чем было произнесено.
— Я бы хотел быть у вас шафером! — улыбнулся Гален.
— До этого еще далеко, — сдержано ответил Яснир.
Мартина, возвращаясь после своей пробежки с букетом, все еще не могла отвести взгляд от Королевского дьявола, не уставая гадать, почему его прозвали так. Ее отец, как она вспомнила, тоже никогда не говорил о Галене Легране дурно, и сейчас она понимала его, тем более, что видела глубокую привязанность к избраннику своей души. Ничего страшного в нем не было, и все жуткие истории казались надуманными и глупыми. Не смотря на его шутливые жалобы, чувствовалось, что он рад своему делу. Он выглядел таким обычным, искренним до уязвимости, — что она стыдилась своих мыслей и слов на его счет, и было неприятно смотреть на его шрамы.
— Мы с тобою два невежи! — весело заметил маг, — демуазель Мартина совсем заскучала!
— Вовсе нет! — запротестовала девушка, — Мне просто не хотелось прерывать вас!
День пролетел незаметно, но видимо метр Фонтеро полностью доверял и дочери и молодому коллеге, так что девушку не искали. Позже, когда уже Яснир прощался с нею на пороге ее дома, он вдруг сказал:
— Спасибо вам, Мартина, за этот день!
— О чем вы? Я...
— Гален — единственный близкий мне человек..., — серьезно объяснил он, — Вы были добры и внимательны к нему.
— Вы испытывали меня? — она не могла понять льстит ей это или стоит обидеться.
— Немного! — с тревогой признал Яснир.
Мартина улыбнулась и скрылась за дверью, бросив на него лукавый взгляд. Она не любила лгать даже себе, и отдавала себе отчет в том, что Яснир Эль Кади произвел на нее неизгладимое впечатление с первой же встречи. Он был действительно невероятно привлекательным мужчиной, к тонкому обаянию которого добавлялся окружающий его ореол экзотики и романтики: подробности его биографии обрастали легендами с каждым новым курсом.
Однако Мартина справедливо полагала свой интерес и посещающие ее мысли не слишком достойными. И потому боролась с ними до тех пор, пока не поняла, что ее интересует не только его внешность и слава, но и нечто большее.
Ей нравилась его спокойная твердость, ненавязчивое умение держать себя, безусловный такт и самообладание. Постоянно сравнивая его с окружающими ее мужчинами, она неизменно находила его более достойным. Переживая и перерабатывая это в себе, Мартина внезапно осознала, что чувство, которое она испытывает, можно назвать любовью, — ибо если это не любовь, тогда что же?
Но метр Яснир Эль Кади не спешил признаваться ей в любви, хотя иной раз ей казалось, что его темные глаза смотрят на нее совершенно особым образом. Бывали моменты, когда ей казалось, что он едва себя сдерживает. Но обычно, время бывало упущено, и ей потом думалось, что она выдает желаемое за действительное.
Мартина не была, да и не считала себя красавицей. Но она привыкла к знакам внимания со стороны студентов и молодых коллег отца. И поведение Яснира ощутимо задевало ее самолюбие. Знала бы она, что уже давно целиком заняла его сердце и помыслы!
Что ж, если гора не идет к Магомету...
Лучшего повода, чем положительный ответ, предписание и последовавший затем эдикт королевы придумать было трудно. Окрыленная успехом, Мартина нашла его в просторном кабинете декана Найгеля, что бы поделиться самой счастливой новостью в ее жизни.
— Яснир, я знаю, что без вас, без вашей помощи я просто не решилась бы на такое, — никогда еще Яснир не видел Мартину такой смущенной, — и... я хочу в знак благодарности и нашей... дружбы... вот... Это вам!
Девушка протянула ему круглую шапочку темно-вишневого цвета, сплошь расшитую прихотливым растительным узором и бисером.
— У вас на родине ведь не принято ходить с непокрытой головой, я читала... и старалась...
— Я вижу, — с чувством сказал Яснир, — Не знал, что вы такая искусница!
Мартина залилась жарким румянцем и в этот момент, была чудо как хороша. Любуясь ею, Яснир поклонился на восточный манер, прижимая к груди подарок.
— Примерьте же!
Яснир протянул ей шапочку обратно и склонил голову, приглашая сделать это саму дарительницу. У нее едва не подкосились ноги от нахлынувших ощущений, когда она коснулась его волос.
— Теперь и я должен сделать вам ответный подарок, — задумчиво проговорил Яснир позже, когда они уже покинули Университет, — Хотя не знаю, уместно ли...
Мартина замялась — по правде сказать, и ее поступок можно было счесть вызывающим, а Яснир был более чем щепетилен в таких вопросах, неуклонно следуя всем принятым нормам. Ее это порой невероятно раздражало, хотя такая педантичная склонность, каким-то образом уживалась в нем со смелостью и настойчивостью, которая проявлялась в отстаивании своих взглядов, чего-то по-настоящему для него важного... Должно быть это было последствием адаптации к непривычным, чужим условиям, — практически к другому миру.
— Зная вас, я могу предложить только одно, — продолжал между тем Яснир и указал в сторону книжной лавки.
— О! принять такой подарок незазорно будет и девице самых строгих правил, а не то, что такой возмутительнице спокойствия!
В лавке, закусив губку, Мартина с вожделением смотрела на массивный том анатомического атласа, но книга стоила слишком дорого, поэтому она ограничилась скромным томиком стихов: девушка она или нет?
Каково же было ее удивление, когда вечером с посыльным она получила вожделенный атлас. Хотелось одновременно петь и плакать: он запомнил, и не пожалел потратить свое жалование почти полностью! Кружась по комнате, счастливая Мартина покрывала поцелуями инкунабулу, как другая осыпала бы поцелуями присланные от удачливого поклонника розы.
Эпилог
Юноша застыл перед отцом-настоятелем.
— Святой отец, я не чувствую себя призванным служить Господу, — упрямо повторил он.
— Сын мой, вы молоды и не знаете мира. Все это тлен и суета сует. Я понимаю, свет манит вас, но это лишь козни Диавола.
— Святой отец, позвольте мне покинуть обитель! — Христиан преклонил колени и произнес с жаром, — Я не смогу стать достойным служителем Господа!
— О том не вам судить. И куда же вы собираетесь идти, сын мой? Позвольте напомнить, что даже исподняя рубаха на вас принадлежит обители. У вас нет ни денег, ни родственников.
— Грядет война. Я буду сражаться!
— Вы никогда не держали в руках оружия. Я понимаю ваше рвение, — отец Фарран неожиданно смягчился, — но братья оказывают не меньшую помощь. Сложить голову не доблесть, а глупость. В вас говорит молодая кровь и горячее сердце. Но Господь уже выразил свою волю, когда привел вас сюда.
Подобный разговор происходил не впервые и Христиан обреченно поник, поняв, что беседа окончена. В безнадежной попытке успокоиться, он вышел на стену, — туда, откуда можно было увидеть предштормовое море...
Христиан с тоской следил за утлым рыбачьим суденышком, которое отважно пробиралось среди волн к берегу Родевии. С каждым днем приближалось время, когда он должен будет принять решение. И с каждым днем его разум и сердце все больше этому противились. Мысль о том, что ему всю жизнь придется провести в монастырских стенах, была невыносима. Но с каждым днем все больше крепла уверенность, что его просто не выпустят отсюда. Все доводы и сомнения, которые он раз за разом излагал на исповеди — словно разбивались о гранитную стену.
О железную волю отца Фаррана.
И того, кто упрятал его сюда...
Кто бы он ни был... Будь он проклят!
'Господи! Неужели так многого я прошу? Только уйти отсюда. Уйти навсегда. И никогда больше не видеть опостылевших монастырских стен...'
Принять постриг — значит похоронить себя в келье. И неважно, где она будет находиться — в Сен-Бенедетто или другой обители.
'Господи! Что угодно! Подаяние просить буду! За кусок хлеба работать! Только не эта тюрьма! Все в Твоей воле, так неужели Тебе нужен такой слуга?! Отпусти меня, Господи!!!'
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
