— Ты приказала им слушаться нас с Мартом, Тигра. Только поэтому.
— Читаешь мысли, Карл?
— Они написаны у тебя на лице, Тигра. Поднятые послушались, потому что ты некромант.
Николай Васильевич нервно пропел:
— "Ты некромант, Тигра, а это значит..."
Начала хохотать. Тоже от нервов, наверное. Потом, всё ещё смеясь, мысленно призвала душу паренька. От меня отшатнулись все живые. Поднятый так и стоит, замерев. Приказала ему:
— Сними всю одежду от шеи до пояса. И ложись на спину.
В голосе моём нет никаких чувств. Чётко проговариваю фразы, как для записи на диктофон. Пойманная душа трепещет на кончиках пальцев левой руки. Сорваться не пытается — ей нечего противопоставить моей силе, но ей очень страшно. Мысленно поглаживаю её, как испуганную птичку. Потом, отпускаю с руки, подвесив над распростёртым на полу телом бывшего владельца. Или носителя? Хрен с ней, с терминологией, — время дорого. Ребята подсчитали, что у нас осталось около шести часов. Три из них уже тю-тю. Начинаю работать оживляж.
Отрешилась от всего. Любопытство от Карла и Серёги, неприятие, ограниченное осознанием необходимого зла, от Николая Васильевича, лёгкий ужас от всех троих — ничто не трогает меня. Рисую руну одинарного оживления. Проверяю. Хорошо, что благодаря отцу Иакову, оживляж отработан до автоматизма. Потом, как хирург, говорю: "Нож". Серёга кладёт на пол классическую финку[8] и подпихивает её ногой ко мне. Беру её и прорезаю кожу по нарисованным линиям. Перед моим мысленным взором возникает разверстая рана, в которую втягивается упирающаяся душа. Края раны смыкаются. Припечатываю их руной Толия. Кажется это из области тавматургии. Ну и... неважно, в общем. Важно то, что парнишка очнулся, как только обе руны "впитались". Лежит на полу, не пытаясь встать, и испуганно смотрит на нас. Карл вопросительно взглянул на меня, дождался утвердительного кивка и сказал:
— Хватит разлёживаться, парень. Вставай, одевайся, поговорим.
И начался процесс промывания мозгов. На робкий вопрос парнишки: "А что я сделал?" Карл ответил, что будет лучше, если он перестанет валять дурака. Паренёк пролепетал:
— Но я ничего не помню, господин маг.
Николай Васильевич саркастически рассмеялся:
— Шёл, споткнулся, очнулся в камере. И ничегошеньки не помню!
Широко раскрытые глаза парнишки смотрят умоляюще:
— Но так всё и было, господин. У меня подогнулись ноги и... я очнулся здесь на полу.
Серёга успокаивающе говорит:
— Это бывает. Что ты пил, помнишь? Или нюхал?
— Я не пил! Я только приехал в город.
— Приехал в город, решил отметить это событие. Ты не смущайся, с каждым может случиться...
Карл резко сказал:
— Довольно!
Потом обратился к пареньку:
— За тебя, Уве, просили уважаемые мною люди. Только поэтому ты ещё не в колодках. Оскорблённые тобой будут искать твоей смерти. Отправишься, куда скажу и будешь сидеть тихо, пока я не заберу тебя оттуда. Понял?
— Но... кого и чем я мог оскорбить, господин маг?
Карл устало вздохнул, демонстрируя долготерпение. Потом сказал:
— Я не собираюсь пересказывать тебе твои подвиги, Уве. В настоящий момент ты оскорбляешь этих людей самим фактом своего существования. Это понятно?
Парнишка повесил голову, устыдившись. А я восхищённо смотрю на наследника дона. Достойного наследника. Ни словом не солгал, ни единой буквой! Серёга улыбается одними глазами. Тоже оценил. Николай Васильевич бесстрастен, как скала.
А примерно через минуту началось. Мы впятером сидели в камере без мебели, прижавшись к стенам. Тюремная башня дрожала, как тростинка на ветру. А что творилось в городе — я не представляю. Громовые разряды напоминали канонаду из фильмов о Великой Отечественной. Ветер выл, как стая голодных волков. Дождь лил стеной. Разверзлись хляби небесные, короче. Слава Богу, никакой вулкан не пробудился поблизости. Нам только этого для полного счастья не хватало.
Минут через десять всё стихло. И гроза и ветер. Да и дождь постепенно сошёл на нет. Выглянуло солнце. Выглянуло, осмотрелось и воссияло на чистом, умытом небе. Не могу иначе сформулировать свои впечатления. Смотрю на Карла. Не хочу при парнишке прямо спрашивать — является ли эта гроза результатом прерванного ритуала. Или это обычное явление для здешних мест? Карл встал с пола, пошатнулся, опершись о стену. Помотал головой, потом прикрикнул на нас:
— Хорош рассиживаться! Встали и пошли!
Открыл портал и мы шагнули... в табор. Карл переговорил с одним из старейшин и нас троих отправили к знакомому костру, а Уве — к молодёжи. Надеюсь, в таборе его не будут искать. Карл практически повторил мою мысль, сказав:
— Очень надеюсь, что смерть стёрла возможные метки на его ауре. Но если нет — защиту табора поисковое заклинание не пробьёт. Проверено. Вы пока побудьте здесь, а я выясню, что произошло. Тигра, я не буду указывать твоим землякам, что им делать, но ты, — ты сиди здесь, пока за тобой не приду я, или Март. Если нам удалось прервать ритуал, то там найдётся кому сложить два и два. Тебя будут искать. Не высовывайся, прошу.
Растерялась от такой заботы. Машинально кивнула. Впрочем, я и не хочу высовываться. Мне и у таборного костра неплохо.
Карл отбыл, мы перекусили жареным мясом с пряными травками, запили красным вином, напоминающим Мукузани. Здесь тоже растёт виноград типа саперави? Вероятно, да. Потом к нашему костру подошла почтенная ромны Донка с ватагой молодых цыган обоего пола. Поговорили о свободе...
Отпустить душу в полёт оказалось нелегко. Слишком многое приходится контролировать. Но через час мне начали удаваться некоторые элементы цыганского танца. Осталось связать их воедино. Но позаниматься мне не дали.
Серёга переключился на меня. На моё воспитание.
— Я правильно понял, Тигра? Ты можешь поднять покойника неотличимого от живого человека и передать власть над ним в чужие руки?
— Ну, да. А что такого?
— Ты дуру из себя не строй, детка. Ты вообще понимаешь, что это означает для некоторых? И для тебя лично?
— Любой некромант, оказавшийся поблизости, определит отсутствие живой души в этих поднятых.
— Оказавшийся поблизости, детка. И... скольких ты можешь передать в чужие руки?
— Пятерых точно могу.
— Практически правящая семья. Понимаешь, о чём я, глупышка?
— Я природный некромант, Серёга. Меня нельзя принудить, если я того не желаю.
— Ты Стругацких читала? "Трудно быть богом"?
Дождавшись утвердительного кивка, Серёга продолжил:
— Помнишь там такой учёный лекарь был? Доктор Будах?
Вспомнила рассказ доктора о том, как был найден яд, отравивший короля. Я, в общем, Серёгу поняла. Но он не знает реалий. Ровным голосом ответила:
— Это не мой случай.
Подключился Клаус:
— То есть, ты будешь спокойно смотреть, как убивают детей с улицы? Так, Тигра?
— Не так. Если кто-нибудь попытается мне угрожать, я в состоянии устроить "ночь живых мертвецов". И это не обязательно будут люди. Я природный некромант. Это значит — мне не надо беспокоиться, хватит ли у меня силы. Мне надо беспокоиться — смогу ли я вовремя остановиться. Невероятно трудно удержать себя от экспериментов. Пока цепляюсь за воспоминание об атомной бомбе. Не хочется остаться в местной истории автором её некромантского аналога.
Ребята хмыкнули, оценив мои перлы, и оставили меня в покое. Надо действительно сидеть в таборе. Карл прав. Интересно, сорвали мы ритуал, или нет? Гроза была впечатляющая.
Карл вернулся через два дня. За это время я, под руководством дойкэ[9] Донки и с помощью Серёги, освоила цыганочку. Здесь, её танцуют иначе. Впрочем, Клаус сказал, что и в нашем мире разные племена цыган танцуют по разному. Вернувшийся маг сообщил последние новости, главной из которых стал пожар в одной из самых лучших гостиниц города. С жертвами. Множество представителей высшей знати королевства погибло в огне. Увы, увы нам! Серёга попросил огласить весь список, но уже после первого десятка прикрыл глаза, показывая, что ему хватает знаний. Переглянулись все трое и оставили тему. Подумаешь, тайны развели! И так понятно — переворот провалился, идёт зачистка рядов. А то я мало литературы читала. Хоть того же Пикуля взять...
А маньяка ещё не поймали. Карл попросил ребят приглядывать за мной. Как он себе это представляет? Во-первых, ребята могут попасть под раздачу, как доверенные лица одного из заговорщиков. Во-вторых, меня выцепили магией в подвал, едва я переступила порог своей комнаты. Где гарантия, что этого не произойдёт вторично? В третьих, я, конечно, могу стерпеть многое, ради безопасности себя любимой, но пользоваться удобствами предпочитаю в одиночестве.
По поводу "во-первых", Серёга меня успокоил. С работодателем общался он лично и на контакт шёл под разными личинами. Грим и мастерское владение мимикой, движениями и голосом. Работодатель вообще считал, что имеет дело с организацией. Карл усомнился и спец экстра-класса нам продемонстрировал: мелкого торговца, стражника, наёмника, уголовника, жреца, нищего попрошайку, сутенёра, чиновника, важняка, мага (!) и на закуску — даму полусвета, — так называемую "дамуазель". Не проститутку, но и не знатную даму. Мещанку с претензией.
Собрался весь табор. Дети в восторге, взрослые тоже. Карл... задумался. А меня завидки берут. Это не зависть, — я знаю, что не от хорошей жизни такие умения осваивают. Просто я хочу научиться вот так же перевоплощаться в мгновение ока. Где-то на заднем плане мелькнула мысль о Сэ. Отбросила её, чтобы не "наводила на след". Николай Васильевич, суммируя увиденное, взялся за гитару и запел, а мы подтянули:
Я в весеннем лесу пил березовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал...
Что имел — потерял, что любил — не сберег.
Был я смел и удачлив, а счастья не знал.
И носило меня, как осенний листок.
Я менял города и менял имена.
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахли цветы, не блестела луна.
И окурки я за борт бросал в океан.
Проклинал красоту островов и морей,
И бразильских болот малярийный туман,
И вино кабаков, и тоску лагерей.
Зачеркнуть бы всю жизнь и сначала начать,
Прилететь к ненаглядной певунье моей...
Да вот только узнает ли Родина-мать
Одного из пропавших своих сыновей?
Я в весеннем лесу пил березовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал...
Что имел — потерял, что любил — не сберег.
Был я смел и удачлив, а счастья не знал.
(© слова и музыка Евгения Аграновича 1956 г. Прозвучала в к/ф "Ошибка резидента" в 1968 г. в исполнении Михаила Ножкина)
Цыганам понравилась песня. Оно и понятно. "Надрыв" в ней настоящий.
Переночуем в таборе, а наутро вернёмся. Карл сказал, что поселит меня в другом месте. Уточнила, не подвал ли отчего дома он имеет ввиду. Обиделся. Виду не подал, но я же чую. Эмпат я, или где? Меня тревожит гуляющий на свободе маньяк. Не думаю, что это Сальваторе. У нас с ним теперь хорошие отношения. Разве что зачем-то пришёл и ждал меня в комнате, а эта Карлова пассия соответствует его предпочтениям и он сорвался? Вряд ли. А если маньяков двое? Сальвио и некая дама? Ой ё-о-о-о... Не хочу в город! А придётся. Моего мнения никто не спрашивает. Как, впрочем, и всегда. Что в моём мире, что в любом из последующих... Грустно. Надо осваивать пассивное сопротивление. Был бы здесь Сэ, — закатила бы истерику. Ногами потопала, посудой побросалась бы и полегчало бы мне. Вот так, скоро сожалеть начну об отсутствии Светлейшего, не к ночи будь помянут.
Глава 27. А маньяка мы разъясним, или "смена караула"
Стою, вдыхаю запах извести, размышляю. Какая жалость, что я не умею читать мысли! На чувствах далеко не уедешь. И неприятно ощущать беснующегося зверя в человеческом обличье. Вот, значит, почему тел было так мало. Негашёная известь. Как просто! И с маньяком оказалось всё понятно. Сломанный оборотень. Зачем это делали, я не знаю, но могу предположить. Безопасность. Семьи, в которых рождались оборотни, становились пáриями. Но запертый, искалеченный зверь всё равно ищет выход... Знал ли дон Джованни, что его жена родилась оборотнем? Или он не выяснял, влюбившись? Карлу повезло — он вовремя сбежал из дома. Мачеха бы его убила рано, или поздно. Звериха защищала бы детёныша. В Сальваторе тоже чувствуются отголоски зверя, но он не оборотень. Или... Как сказал Солли? Боевая ипостась? В Сальваторе она не пробуждалась. Зачем магу сила зверя? Он и так справляется.
Однако надо себя вытаскивать. Возможно, ребята и успеют, но... "Спасение утопающих — дело рук самих утопающих". Некромантией пользоваться нельзя — казнят. Дон Джованни позаботится. А что же мне делать? Что? Сейчас эта психованная закончит себя заводить, выкрикивая абсурдные обвинения, и... Локти и кисти связаны за спиной, а ногами я махать не умею — не Ван Дамм.
Взмах руки одержимой, боль... Дама живо напомнила незабвенного Фредди Крюгера. Стальные когти надетые на пальцы заменили ей настоящие. Интересно, какое сегодня число? День недели подходит — пятница. Надо держаться, пока есть возможность. Оборот исцеляет. А процесс издевательств достаточно долгий. Что же мне делать? А... почему, собственно, мне не использовать некромантию в сугубо утилитарных целях? Зачем вызывать жертвы? Можно поднять зверушек. Подняла же я ящеров в парке? И крысок в подвале? О! Крыски вполне подойдут.
Не стала ничего произносить. Слова неважны. Жесты тоже. Они помогают, но можно и без них обойтись. Выпустила силу и сформировала призыв.
От визга Фредди Крюгера в юбке чуть не оглохла. Надо было раньше сообразить. Но кто мог предположить, что маньячка боится крыс? Цепучие лапки пробежали по спине. От мягкой шёрстки затёкшим рукам щекотно. Мгновение — и мои руки упали плетьми вдоль тела. Больно. Кровоснабжение восстанавливается медленно. Уворачиваюсь от охранника, попытавшегося меня оглушить. Кавалерия, как обычно, запаздывает. Всё самой придётся делать! Надо оборачиваться. Мне не справиться с тремя здоровенными боевиками и одной сумасшедшей. Исцелиться, опять же... Эта тварь меня успела порезать в четырёх местах. Если бы не семинарская подготовка, я уже потеряла бы сознание от болевого шока.
Перетекаю в тигрицу. Рыкнула на попятившихся людей и... вернулась в человеческий облик. Придётся использовать спецподготовку. А Карлу я рожу расцарапаю! Он меня нарочно подставил своей мачехе, мерзавец этакий! Включила эмпатические вибриссы, отслеживаю нападающих. В руках мужчин появились арбалеты. Плохо дело. От пробитой головы оборотом вряд ли исцелишься. И тут меня хватает эта сумасшедшая. Я хотела заслониться ею от арбалетчиков, но силы у нас неравные. Бешеная баба переборет и мужика. Что говорить обо мне. Совершенно машинально ткнула её несколько раз в отработанные на поднятых точки. Не совсем точно, а повинуясь инстинкту. Напрягла все мышцы, сопротивляясь попытке сломать мне позвоночник, пригнула голову зажмурилась, оберегая глаза, жду.
Несколько секунд показались вечностью. Тварь пыталась вцепиться в меня зубами. А силища! Косточки мои начали трещать раньше, чем сработал рефлекс обьекта. Да, теперь это всего лишь обьект. Боевики, увидевшие и услышавшие, как ломаются кости хозяйки, опустили оружие. Через секунду, опомнившись, взяли меня на прицел, но в это время:
