— Посмотрим, что скажет Седой, однако похоже ты прав, — согласился с моими доводами Тимур. — Ладно, посидели и хватит. С дезинфекцией судна мы закончили. Начнём монтировать настил.

Ох-хо-хошеньки хо-хо. Неуемные натуры, не успели отдохнуть, опять собираются в море. Забрать оставшихся беглецов и остатки угнанного табуна.

Будь я на месте событий, лично пристрелил бы животин, в приказном порядке загнав людей на судно. Но меня там не было.

Теперь же Тима с Дэни уперлись — не дадим пропасть живому хабару. Только Тимур жаден до приключений и добычи, а Денизе до слез жалко животинок (что впрочем, не мешает ей жрать колбасу и бифштексы). Еще и наслушавшаяся их рассказов Олька туда же.

Сообща уродуют тримаран, меняя натянутую между корпусом и поплавками сетку на легкий настил фальшпалубы. Вот только много на него поместится, зато исключается использование грота. На обратном пути придется идти исключительно под стакселем и спинакером, если повезет с ветром. Пришлось вскрыть топливный НЗ, выдав мореходам две бочки высокооктанового бензина. Если не повезёт с ветром, миль триста — триста двадцать смогут пройти на моторе.

30 число 09 месяца 20 года.

Поселок.

Власть развращает. А политика вообще штука грязная. Даже в нашей глухомани.

Только что, прояснили наши отношения с Софией. Умнейшая тетка (даже латынь знает), с харизмой верховной жрицы и стальной проволокой вместо нервов. В отличие от всех остальных, ее с внучкой держали не как рабочую силу, то ли как заложников, то ли в расчёте на выкуп.

Мы оба отлично понимаем, что я и она два медведя в одной берлоге. И кому-то придется занять доминирующее положение. А подчинятся какому-то выскочке из Сибири для потомственной аристократки ой как не просто.

У нее даже есть прислуга из числа беглецов. Причем прислуживают ей искреннее и совершенно добровольно.

После того как большинство беглецов выпустили из карантина, и они довольно охотно стали ассимилироваться с местными, можно было поставить её на место, как Ленин буржуазию.

Поставить то она подставится. И будет стоять как миленькая. Но это все равно, что держать в доме кобру. Даже кобру, пожалуй, безопаснее.

Потому хотелось бы решить вопрос полюбовно.

Точки над i расставило немного странное событие, от которого я вообще не ждал подобного поворота. Гражданка Лепилова устроила мне скандал с требованием уполовинить НЗ по лекарствам. Освободившиеся препараты пустить на лечение людей в карантине.

Не люблю, когда на меня орут не по делу.

Не буду я не изымать аптечку с Ковчега, ни уменьшать НЗ. О чем в форме приказа известил Ольгу.

Никто не умирает, и не собирается. Половину Лепилов уже выписал из карантина. Остальные посидят до прилета борта из Демидовска. И нечего тут визжать. Привезут медикаменты, продолжите причинять добро.

Раздав всем "сёстрам" по серьгам, остальным ЦУ — ценные указания и ЕБЦУ — еще более ценные указания. Посчитал инцидент исчерпанным.

Однако последствия явились, откуда не ждал. София выпытала из Ольги и Мэри из-за чего эксцесс. И вечером того же дня пришла на разговор.

Причем пришла как.

В Большом доме на халяву не очень-то угощают. Товарищи ученые не дадут соврать. Нет борта ништяков с "Большой Земли", забываем про науку и идем созидательно трудиться или пайка становится ощутимо скуднее — без разносолов скажем так.

Разобравшись в нашей экономической модели, София принесла Немцу слитков серебра весом в полтора кило. Килограмм за бывших рабов, и полкило за себя с внучкой и прислугу. И почему у меня мысли постоянно возвращаются к товарищу "Маузеру"?

Мое жёсткое решение по медикаментам нашло у Софии полное понимание. Правитель (расту в статусе, ага) должен расставлять приоритеты, игнорируя вой истеричек. С таким руководством народ может быть спокойным в завтрашнем дне, хотя отдельные личности могут пострадать. Особенно учитывая, что я отказался принять серебро в качестве оплаты за медицину и кормежку, списав затраты по статье "Социальные гарантии".

Хотите, договаривайтесь за серебро напрямую со строителями, лесопилкой, фермерами и Немцем — ваше дело. Можете начать договоры с местным архитектором, не вижу в этом коррупции. Потому как самостроя местные власти не допустят.

Словом, она согласна сбросить на меня груз заботы о новых поселенцах и спокойно встретить старость в слегка особом статусе. Все довольны.

При этом она скромно умолчала о некоторых деталях. Уяснив, что в окрестностях Поселка живется свободно. Зато уход из него исключительно вперед ногами. София прикинула — в здешних лихих местах наша тихая гавань не самое худшее местечко. Народ вокруг незлой, и где-то даже душевный. Местный сатрап мужчина вменяемый и в целом справедливый. А у нее как раз внучка чуть младше его старшего сыночка. Отличная перспектива со временем стать первой леди.

В целом, я не против подобного развития событий, внучка у нее действительно огонь. Она и без бабки прогрызёт себе путь наверх социальной лестницы. Тут и генетика, и воспитание, и характер.

Будем посмотреть.

22 год 5 месяц 19 число.

Поселок.

Раннее утро.

Не спится.

За окном странная тишина. Такое бывает перед рассветом, когда ночные обитатели уже рассосались по логовам и берлогам, а дневные еще видят последние сны.

Но ветер и океан?

Здесь — на побережье стихии не затихают не на секунду. Временами тональность рокота океана и шелест ветра, затихают до шёпота. Но не замолкают окончательно.

— Ты куда? — сонно спросила Алиса.

— Что-то не спится. Пройдусь.

Холодный камень пола холодит стопы. Старясь не шлепать босыми пятками, пробираюсь к выходу. Просовываю ноги в плетеные сандалии. Вешаю на пояс ремень с ножом и обрезом.

Теперь не скрипнуть засовом.

Получилось.

Теперь также беззвучно закрыть дверь.

Ну, почти.

Спящие у дверей псы сонно подняли лохматые морды, на которых большими буквами читалось "Ты совсем сдурел хозяин?".

Муха отбилась спать дальше, у нее в приоритете охрана территории, а не моей тушки. А вот Ос, похоже, собрался на прогулку.

— Тсс, лежи-лежи. Отдохни, хозяин хочет побыть один.

Не знаю, что там понял Мухин сын, но следом не увязался.

Странный покой — абсолютный. Как перед бурей.

Даже витающие в воздухе ароматы океана и субтропического леса почти не ощущаются.

Стараясь не спугнуть тишину, крадусь к берегу залива. Воза залива застыла словно зеркало, в глубине которого отражаются мачты тримарана.

Ни ветерка.

Ни плеска.

Ни птиц.

Ни шелеста листьев.

Н и к о г о.

Нирвана.

Абсолютно чистое небо, и абсолютно спокойная, словно остекленевшая гладь океана.

Щелчок бензиновой зажигалки, абсолютно чуждый упавшей на мир тишине. Крохотный бардовый отсвет на конце трубки, и сладковатый аромат хорошего табака.

— Тоже не спится? — тихо интересуется Лепилов.

— Зато не упустил такой момент.

— Да, момент прекрасен, — соглашается Док, — Был бы суеверен, сказал, что в этот мир пришло, что-то ...... не знаю даже ..... несущее перемены что ли.

— Определенно, в наш Мир все попадает исключительно одним путем.

— Каким? — неврубается Док.

— Через ворота Ордена.

Из-под ноги выкатывается камушек. Ломая чудо покоя, звонко стучит по камням и с задорным плеском ныряет вводу. Словно поджидая этот момент, проснувшийся ветерок сдувает покой придавивший окрестности.

Лепилов с укоризной смотрит на меня. Словно этот задетый мною камешек разбил хрупкий мирок абсолютного покоя.

Из-за контрастных в утреннем свете зубцов гор накатывал новый день.

22 год 6 месяц 11 число. Полдень.

Поселок.

Скучно.

Каждый день одно и то же. Каждый новый день похож на предыдущий. Влажная духота океана, послевкусие белого вина и устриц с лимоном (На самом деле никакие они не устрицы, но похожи и вкусные). Томительное ожидание вечерней прохлады, принесенной бризом с гор, партии в монополию, шахматы или преферанс.

Тоска смертная.

Еще и самолет с "Большой земли" стал прилетать не чаще двух раз в год.

Не так и далеко, по местным меркам, кипит движуха — дымят трубами построенные цеха, разрабатываются новые месторождения, наводят шороху на супостатов подразделения Русской армии.

А тут..... э-эх.

В открытую створку ворот влетел велосипед.

— Пап, тебя.....срочно в Большой дом!, — бодро протараторила запыхавшаяся Рита, надевая на буйную головушку сорванную ветром роскошную плетеную шляпу, украшенную длинным изумрудным пером. То-то товарищ Флинт опять запропастился — перья бережет.

Как-то незаметно нескладная фигурка обрела плавность форм, а под майкой обозначились бугорки груди. Еще не девушка, но уже не девочка.

Не то, что старший оболтус. Хотя мальчишки в этот период отстают в развитии.

Во двор въезжает второй велосипед. Ага, а вот и он, на пару со злейшей Ритиной подругой, пристроившейся за Андрейкиной спиной на багажнике.

— Вас....

Подпустив суровости в голос, начинаю воспитательный процесс — Анайя, моя птица еще может летать? — в отличие от Риткиной шляпы, шляпка мелкой красавицы декорирована перьями пышнее чем у вульгарных танцовщиц канкана.

Мелкая поганка, тут же сместилась за узкую Андрюхину спину. Не спряталась — нет. Обозначила право собственности на своего защитника — мой лыцаль разбириска с папкой, а то что он разбушевался. Ох, Андрейка, хлебнешь ты с ней. Все хлебнем.

Раз зовут, пойдем. Вряд ли там, что-то интересное, но хоть какое-то разнообразие.

Ремень с ножом, обрезом и "севшей" рацией на пояс. Ноги в шлепки. Шляпу на голову.

— Муха, двинули, — дремлющая псина с ленцой вылазит из тени. Возраст начинает брать свое и псина избегает лишних движений. Взял бы ее здоровенного сыночка, но неделю назад собаки сцепились с каким-то зверьем на подступах к Поселку и подранный Ос переведен на постельный режим и усиленное питание.

Из дома вышла Ким с кружками и запотевшим кувшином в руках.

— Лимонад холодный, пейте маленькими глоточками.

Это правильно, несмотря на плюс тридцать по Цельсию застудить голо легче легкого. Такой вот выверт местного климата.

— И мне глоточек, на ход ноги, — м...м-м, ломтики лайма и лимончика настоянные в холодной воде. Неплохо утоляет жажду.

— Ты куда? — интересуется Ким.

— Зовут в Большой дом. Зачем не знаю.

— Надеюсь, обойдется без приключений, — у Алиски на вечер намечен обжиг очередной партии керамики. А для исключительного качества кочегарить должен исключительно генерал-губернатор. Иначе — контрафакт.

В тени террасы Большого дома скопилось прилично народа. На тримаран крепят легкий настил между корпусом и поплавками. Горын деловито суетится на мотоботе, явно готовя его к выходу. У пристани свалена куча дров и выставлены все свободные бочки. Похоже, я знаю, в чем кипишь.

Проигнорировав пару псин, прилегших в тени у подножья веранды, Муха ломится прямо на террасу и, отдавив кому-то ногу, укладывается на край террасы, с метровой высоты презрительно-печально поглядывая на своих потомков, разлёгшихся внизу.

Остальных собак с веранды местного культурно-досугового центра гонят мокрыми тряпками. Но Муха была здесь еще, когда никакой террасы не было в помине, а потому право имеет. Похоже, в такие моменты она отождествляет себя с людьми, а не с собаками.

Типа, мы — Люди, решаем проблемы вселенского масштаба.

А вам — жалким псинам, скинут кости. Может быть, и исключительно из жалости.

— Что за шум?

— Кит.

Раздаётся несколько голосов.

— Шесть миль южнее на берег выкинуло кита, — Внес конкретику Тимур. — Когда кита обнаружили, он еще трепыхался.

Трепыхался это хорошо. Значит, до завтра не стухнет.

Кит, это хорошо. Кит — это свет, в самом прямом смысле. Еще живой кит, хорошо в двойне, успеем разделать пока не стух.

Теоретически тухлый кит тоже сгодится, но там близко-то подойти муторно, а уж, какие ароматы будут при разделке, и представить страшно. Еще страшнее представить рой насекомых, слетевшихся на этот праздник.

22 год 5 месяц 19 число. Полдень.

Тримаран "Ковчег". Три мили южнее Поселка.

— По-о-о-берегись!

Сочно хлопнув, треугольник грота наполнился свежим ветром.

От носа долетели соленые брызги.

— Подбери шкоты!

Оседлав ветер, ходкий тримаран лихо обошел баркас Горына.

И чего жалуются на судно? На мерной миле Баркас Горына на среднем ходу выдает 7 узлов. Стараясь пройти неспокойный участок открытого океана, Горын подкинул "газку" на максимум, а тримаран обошел его баркас как стоячего. Узлов 15 идем, точно, может даже чуть быстрее.

Сколько копий сломали, обсуждая устройство и ТТХ будущего флагмана. Победил естественно я. Мореходность, прочность, вместительность, автономность. Да — на чей-то искушенный вкус получилось не слишком изящно. Да — в ущерб скорости. Да — строили вдвое дольше. Да — дороже.

Но кто теперь меня в этом упрекнет?

То-то.

Дымящий трубкой, Горын невозмутимо смотрит на обгоняющий тримаран. Зато, скучающий на носу, смуглокожий Лимби не удержался, показав оттопыренный средний палец и скорчил рожу. Бедовый парень, с его рожей и корчить ничего не надо.

Попал к нам вместе с беглецами с серебряного прииска. Причем он единственный формальный мусульманин, по факту не верящий ни в бога, ни в черта.

Еще в Демидовске Степаныч попросил Седого разыскать в старом Мире своего младшего сына. Мол, папка тут при делах. Приезжай, вдвоём веселее.

Человек Ордена нашел Виталика, в пределах разумного описав ситуацию. Парень от перехода отказался.

— Такие, дела, — подвел итог Седой, — Говорить старику, или нет — решай сам.

Я не сказал.

С выходом Лимиби из карантина отправил паренька жить к Степанычу и Ю.

И не угадал.

Отъевшись и разобравшись в новых реалиях, парень сбежал от Степаныча, построив хижину почти у самого океана. Малаец, по происхождению, рыбак в бог знает каком поколении, Лимби просто не видит себя в другом качестве.

Нужен матрос в дальний выход тримарана, он первый в очереди на вакансию. Тримаран протирает борт у пирса, Горын получает толкового напарника, да что там толкового, как рыбак парнишка на голову выше "любителя" Горына.

Я не против, Горын хоть на здоровье не жалуется, однако отсидки этого самого здоровья еще никому не добавляли. А тут профессиональная преемственность, это я про морской, а не криминальный промысел.

Вдающийся далеко в океан, высокий мыс ослабил напор ветра. Разом поскучневшие паруса обвисли, как уши спаниеля, и отставший было мотобот Горына начал сокращать дистанцию.