Люда любила плавать, любила море и для нее вода была счастьем. Сияя глазами, она рассказывала, как в детстве ходила в спортивную секцию. Секция располагалась в открытом бассейне, который представлял собой маленькую морскую гавань неподалеку от городского пляжа. Бассейн соединялся с морем через небольшой проход, образованный двумя вышками, которые пловцы прозвали Сциллой и Харибдой. Занятия в бассейне проводились всего лишь с мая по сентябрь. Зато ребята так любили бассейн! Летом они торчали там с утра до вечера, никого не нужно было уговаривать приходить туда, такие вот были времена. Не смущали даже садисткие тренировки, когда дети выплывали вслед за катером между Сциллой и Харибдой в большую портовую гавань и плыли к другому берегу несколько километров. Люда украдкой вытирала глаза, когда рассказывала о бассейне.
Влада, как маленькая обезьянка, копировала ее. Она тоже прекрасно плавала. Летние каникулы Влада проводила на живописных развалинах открытого бассейна, который находился сразу за городским пляжем. Это были самые настоящие развалины, как на картинах художников позднего возрождения. Бетонный пол был цел, и на нем с удобством располагались отдыхающие. Тумбочки для ныряния разрушались неравномерно. Часть из них еще была хоть куда, и нынешнее поколение мальчишек с гиканьем плюхалось с них воду, другие разрушились так основательно, что от них остался только ржавеющий металлический остов, а самые нестойкие разрушились до торчащих из бетона прутьев. Сцилла и Харибда, изрядно потрепанные, все еще возвышались над выходом в гавань. Самые отчаянные мальчишки забирались на них по непрочным коварным лестницам и ныряли сверху солдатиком, норовя попасть как можно ближе к плывущим. А вот подводные проходы, через которые можно было выплыть к городскому пляжу, сохранились отлично. Под водой они играли волнистым светом на серо-зеленых, поросших водорослями стенах. Кто-то из мальчишек то и дело спешил через узкое отверстие навстречу желтому свету на другом конце тоннеля.
Дух-управитель этого места покинул его, и оно доживало век неуправляемой жизнью — так резвятся обезьяны на развалинах храмов в джунглях. Тем не менее, ничего дикого в этом месте не было, а живописная разрушенность придавала ему особое неповторимое очарование.
Вот здесь обычно и валялись жарким августовским днем Влада, Юлька и Маринка. Юлька утомила всех. Когда Маринка начала ходить с ними на пляж, Юлька отчего-то начала капризничать. Покапризничать она любила всегда, но последние два года, когда она была единоличной Владиной подругой, вела себя осмотрительно, видимо, чувствовала, что Влада не очень-то в ней нуждается. Но то ли августовская жара напекла ей голову, то ли Маринка допекла, Юлька хныкала и злилась то и дело. Маринка быстро раскусила Юльку и начала ее безжалостно подначивать. Примчавшись на пляж последней — Маринка обожала опаздывать — она вытаскивала из сумочки поллитровку холоднющей "Пепси", только что купленной в киоске у пляжа, пластиковый стаканчик, который наливала до краев и подавала Владе, после чего сидела, потягивая "Пепси" из бутылочки, и крайне дружелюбным тоном болтала с Юлькой, причем так быстро и доброжелательно, что та как-то даже и стеснялась попросить попить. Когда процедура повторилась раза три, стало понятно, что Маринка издевается. Юлька страшно злилась, но все было сделано так корректно, что, начав возмущаться, она превратилась бы в посмешище. Один раз она рискнула и сказала, что ей тоже хочется пить.
-Да ты что, — обрадовалась Маринка, — да ты что! Ну вот, — она достала кошелек, — вот тебе деньги, беги, купи, значит, себе "Буратино", там есть маленькие такие, по ноль тридцать три, нам с Владой еще одну поллитровочку пепси, нет лучше две, и еще пачку чипсов "Эстрелла", нет лучше "Лейз", только не бери с беконом, я ужасно с беконом не люблю, а ты, Влада, любишь? Я так и знала, тогда бери с беконом, нет, нет, нет, и не уговаривай, только с беконом, раз ты любишь, я потерплю. И знаешь, давай, побыстрей, а то в это время много народа в ларек ломится, раньше сядешь, раньше выйдешь, и еще на обратном пути нам два пломбира купи, ладно?
Тон у Маринки был такой дружески-требовательный, что Юлька машинально протянула руку и взяла деньги. Как бы не веря своим глазам, она посмотрела на руку, держащую деньги, и перевела глаза на Владу. Влада отвернулась. Пусть, ну ее. Можно подумать, она прелесть, тоже может нагадить, мало не покажется. Юлька издала какой-то всхлипывающий звук, встала и пошла. Маринка тихо засмеялась и подмигнула Владе. Влада подмигнула Маринке. Все время, пока Юльки не было, Влада предпочла молчать, ей было не по себе, хотя она в чем-то была с Маринкой согласна. Наконец появилась Юлька. Она купила все, кроме "Буратино".
— Ой, солнышко, спасибо, — насмешливо пропела Маринка, — ты не обиделась, нет? Ну и умничка, мы с Владой поспорили, Влада говорила, что ты обиделась, а я уверяла, что ты не обижаешься? Правда ведь, правда?
Юлька буркнула что-то неразборчивое и пошла купаться.
— Как ты с ней общаешься, ума не приложу, — Маринка проводила Юльку презрительным взглядом, — Смешное существо.
— Что ты ее обижаешь, — примирительным тоном сказала Влада, — да, она смешная, ну и что?
— Да она не обижается, ты же слышала.
"Посмотрим, что ты запоешь, когда сама обделаешься", -зло подумала Влада. Отвечать Маринке она не стала, сделала вид, что задумалась.
Подошла Юлька, выжала свои пепельно-русые волосы и с независимым видом села рядом с ними.
— О чем говорим? — неестественно бодрым тоном спросила она.
— Об искюсьсьсьтьве, — небрежным тоном сказала Маринка, — а что?
— Искюсьсьтве, — со злой иронией сказала Юлька, — все что вы можете — только говорить об искюсьсьтьве. И то, когда меня нет. При мне вы в основном о Вахромееве говорите. Ах, Вахромеев, Вахромеев. Ах, Вахромеев мне и говорит... Нет, это мне Вахромеев говорит... Нет мне, нет мне... Слушать противно.
— А ты не слушай, пойди погуляй, — Маринка с хрустом открыла пакетик чипсов, кинула несколько штук себе в рот, и демонстративно протянула его Владе, — да и что толку с тобой об искюсьсьтьве говорить?
Юлька презрительно фыркнула.
— Ах, мы фыркаем, — пропела Маринка, — ну давай поговорим. Как ты думаешь, стоит ли Владе в ее последнем пейзаже, том, который с маяком, ну там, где грозовое облако набегает, добавить оранжевого на линию горизонта слева?
— Стоит, — с вызовом сказала Юлька, — я думаю, что стоит.
Маринка захохотала, Влада не сумела сдержаться и засмеялась тоже.
— Круто, круто, оранжевый на линию горизонта, над морем, когда часть неба тучами закрыта! Так же просто нельзя, не полагается!
Юлька пожала плечами.
— Проверим.
— Где же это мы проверим, где мы такое видели, — продолжала смеяться Маринка, — в книжке-раскраске "Привет, малышня"?
— Не видели, но спросим.
— У кого? — Маринкин гомерический хохот достиг кульминации, она не сдерживалась. Даже Владе было на нее неприятно смотреть, а как Юлька переносила такое, ей было тем более непонятно.
— У кого, у кого. У Вахромеева.
Маринка перестала хохотать. Они с Владой с недоумением посмотрели на Юльку.
— Мы часом не ослышались? — спросила Влада.
— Нет, — со спокойным торжеством ответила Юлька.
— А откуда ты его знаешь? — продолжала недоверчиво выспрашивать Влада.
— Он мой родственник. Дальний.
Влада с Маринкой переглянулись.
— Врет, — с облегчением сказала Маринка, — как пить дать врет.
— Врешь, — согласилась Влада, — врешь, если бы он был твоим родственником, ты бы давным-давно об этом трындела не каждом углу, я-то тебя знаю. Это ты кому-нибудь еще баки заливай, но не мне.
Юлька пожала плечами и отвернулась. Влада на секунду засомневалась. Что-то было не так. Юлька соврать могла запросто. Но уж слишком спокойно она себя вела. Влада ее такой спокойной никогда не видела. Но Маринка уже завелась.
— Э-э-э-х, ты, — глумливо сказала она, — посмешище. Интересничаешь? А самой нечего предъявить, кроме фантазии. Да и фантазия-то. Как у дошкольницы. Неужели ты думала, дурындище, что тебя не разоблачат? На что ты надеялась, жалкая?
— Ни на что, — Юлька вытерла слезу, — по крайней мере, на такое не надеялась. Да я и говорить-то вам ничего не собиралась, надутые гусыни.
Она вскочила и стала надевать платье прямо на мокрый купальник.
Маринка снова засмеялась, мелко и противно.
— Юлька, стой, — закричала встревожившаяся Влада, — что за бунт на корабле? Уйдешь — не приходи.
— И не надо, — Юлька плача собирала свои манатки, — как эта стала с нами на пляж ходить, никакого житья не стало. Умниц из себя строите, а сами — дуры дурами. А Вахромеев — мой родственник. Съели? Вы тут одна перед другой усираетесь, что он на вас внимание обратил, а я его хоть каждый день видеть могу. Искюсьсьсьтьво... Тьфу! Да уж у вас действительно не искусство, а искюсьсьсьтьво! Я все про вас Вахромееву расскажу!
— А ну сядь, что за истерика! — прикрикнула на нее Влада. Но испытанное средство не подействовало. Юлька наклонилась, приблизила свое лицо и с наслаждением сказала:
— Пош-ш-ш-шла ты...
Влада оторопела. А Юлька схватила босоножки в одну руку, пакет в другую, и потопала в платье, на котором на бюсте и на бедрах начали расплываться мокрые пятна.
— Ну вот, — зло сказала Влада Маринке, — вечно из-за тебя одни неприятности.
— Тоже мне неприятности, — ответила Маринка с иронией, — да счастье это, что ты от нее избавилась. Ну вот с чего она взбесилась? А? Ну вот с чего? Ни один нормальный человек так бы себя не повел. А с Вахромеевым как придумала? А? Ты что, не поняла, что она нам завидует? Просто потому что она серость неописуемо убогого цвета. А ей хочется быть такими как мы.
— Да не хочется ей быть такими как мы!
— Хочется! Ну не буквально такими, не художниками, а не быть серостью, талант иметь хочется! Рисовать не умею, так хоть придумаю, что Вахромеев мне родственник, авось ровней себя почувствую.
Влада тяжело вздохнула.
— Все равно жалко ее.
— Себя пожалеть не забудь, а такие, как она, сто раз себя пожалеют. Да прибежит она, никуда не денется, через неделю прибежит. А как она с оранжевым? А? Это же надо, человек ну абсолютно не разбирается, ну абсолютно! А как уверенно говорит!
— Ты знаешь, у нас в классе есть девочка, Лиза, которая всегда уверенно глупости говорит, и многие ее умной считают. Даже учителя. А что касается оранжевого, пожалуй, и в самом деле стоит его там добавить. Будет похоже на сполох молнии вдали. Домой приду, попробую так и сделать.
Маринка озадаченно хмыкнула и сокрушенно покачала головой.
* * *
Через неделю, к дню рождения Влады, они с Юлькой помирились. Влада сама Юльке позвонила, чего никогда раньше не делала после их ссор, но как с Маринкой поведешься, всегда всякая дрянь начинается.
— Юль, приходи картину посмотреть, — начала она как ни в чем не бывало.
— Издеваешься? — мрачно ответила Юлька.
— Ничего подобного, я по твоему совету сделала, и получилось здорово.
— Ты о чем? По какому такому совету?
— Оранжевого добавить на горизонт. Получилось, как будто молния вдали. Там уже гроза, а сюда туча наползает. Экспрессивности добавилось. Так что спасибо тебе.
Юлька промолчала.
— Будем считать, что это твой подарок на день рожденья. Про день рождения-то не забыла? Приходи послезавтра пораньше, а? Поможешь подготовиться.
— Хм. Ты Маринку лучше попроси, она с удовольствием тебе поможет.
— Юлик, ну прости. Ты же знаешь, как я эту суку ненавижу. Но что сделать, она умирать собралась, меня в больницу вызвала. Еще бы умерла от злости и зависти.
— Так ей и надо.
— Так ей и надо, конечно, только потом все бы на меня пальцем показывала, что вот, мол, умирала, просила прийти, а эта гадина не пришла.
— Ну и что? Кто такие глупости слушает?
— Да может никто и не слушает. Ну ладно, Юль, вот день рождения пройдет, потом школа начнется, и я потихоньку ее отважу. Хорошо?
— Я подумаю.
— Да чего там думать, — Влада занервничала, — ну давай мириться, все, проехали, перетрясли.
— Я подумаю, — упрямо сказала Юлька и повесила трубку.
Не понравился Владе этот разговор. Не такая Юлька была, как обычно. Что-то в ней начало меняться.
На день рождения она, конечно, пришла, и пришла пораньше, чтобы помочь. Ну, слава богу, Юлька не из таких, чтобы долго злиться и пакостить. Люда сказала, что нужно будет с ней немного поаккуратнее, она ведь подросла, стала девушкой, то есть более чувствительной.
Маринка, когда ее увидела, хмыкнула, но Влада украдкой показала ей кулак, и та сделала вид, что всегда с Юлькой была лучшей подругой. Не зря Влада ей вчера по телефону целых полчаса мозги вправляла.
Шестнадцатилетие справляли без взрослых. Люда только помогла накрыть на стол, встретила с Владой первых гостей, и родители отправились к тете Любе. Там будут гулять. Сбор был большой. На день рождение прибыла треть класса. Витю Балабанова пригласили ради Юльки. Из двора были Вовка с Петей. Из художественной школы Люда с Владой решили никого не приглашать. Маринка пришла со Степкой, который в этом году закончил школу и поступил в универ на юриста. Степку уговорили прийти, потому что девочек получалось больше, чем мальчиков, и совсем взрослый семнадцатилетний Степка должен был заменить собой несколько особей пятнадцати-шестнадцатилетнего возраста.
Ради торжества родители закупили несколько бутылок шампанского. Еще несколько штук гости принесли с собой тайком. С непривычки все быстро захмелели, и начались развеселые танцы. Владе, которая впервые пила вино без мелочного родительского контроля, праздничный вкус шампанского, кипение пузырьков, легкий, летящий кайф показались блаженством. Это был ее день, светлый, радостный и пьянящий, как ее первый взрослый напиток. Казалось, что вся жизнь будет такой же: веселой, радостной и энергичной. И мнилось, что этот день будет бесконечно уносить ее все выше и выше, туда, где веселье, музыка и танцы, не прекратятся.
Телефон зазвонил некстати, требовательно и нагло. Родителям звонить было еще рано. Наверное, кому-то из гостей. Влада сняла трубку и, с удовольствием слушая свой собственный радостный голос, сказала:
— Д-а-а...
— С днем рождения, рыжая!
Голос был глубокий, красивый, взрослого мужчины. Ни дядя Рюрик, ни дядя Володя определенно такого голоса не имели.
— Спасибо... — неуверенно ответила она.
— Ты что, не узнала, что ли?
Было что-то знакомое в этом голосе, что-то не так давно слышанное.
— А-а-а, — задохнулась она, — узнала! Это вы! Да как же вы... Откуда... Как здорово!
— Да вот, ты не звонишь, я и решил позвонить на день рождения, поздравить и в гости пригласить. Давай завтра ко мне в семь вечера. Хотел на девять, но учитывая твой нежный возраст, решил ущемить свои деловые интересы. Придешь?
— Приду! — Влада была счастлива, этот день дал ей больше, чем она даже смела мечтать.
— Губернского 54, квартира 49. Там домофон, позвонишь, я открою. Окей?
