| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Довольно долго я ходила по своей комнатке, делая по три шага от кровати к туалетному столику и обратно, сжимая и разжимая кулаки. Потом осторожно выглянула, но в общей комнате по-прежнему никого не было. Жаровни по случаю лета давно уже не ставили, зато на столике дымилась неизменная курильница в виде довольно реалистичного слона. Я откинула верхнюю крышку и сунула туда краешек бумаги. Сначала признание просто обугливалось, потом вспыхнуло ярким пламенем. Я удерживала его, пока огонь не подобрался к самым пальцам, после чего бросила остатки листа внутрь, дождалась, пока он полностью не превратился в пепел, а потом специальной лопаточкой тщательно всё перемешала. Опустила крышку, и дымок снова пошёл из поднятого хобота.
Кольхог я увидела недалеко от Восточного дворца — она сидела с одной из наложниц в небольшой беседке над прудом. Между ними стояла шашечная доска.
— Играете, сестрицы? — спросила я, проходя мимо.
— Да, — Кольхог мило улыбнулась мне. — И, кажется, я побеждаю.
Я кинула взгляд на доску — её позиция действительно выглядела выигрышнее.
— Что ж, желаю удачи. А то ведь погода переменчива...
И мы обменялись ещё двумя сладкими улыбками.
Тайрен был вместе с супругой — это был первый случай, когда я видела их что-то обсуждающими между собой. Впрочем, стоило мне войти, следуя приглашению слуги, как он тут же повернулся ко мне:
— Ну? Какие новости?
— Мы выяснили, кто это сделал, ваше высочество, — я поклонилась. — Это комнатная девушка сестры Ю, На Рои.
— А, значит, всё-таки она! Она призналась?
— Как вам сказать, ваше высочество... И да, и нет.
— В смысле?
— У меня есть только устное признание. Она рассказала, что сделала это, чтобы отомстить своей хозяйке. Сестра Ю надавала ей пощёчин, когда по вине На Рои её цитра оказалась испорченой, и тогда служанка захотела расквитаться.
— Всего лишь за это? — Мекси-Цу недоверчиво нахмурилась.
— Насколько я поняла, это была последняя капля. Она давно таила обиду, считая свою госпожу слишком строгой.
— Младшая сестра Ю известно добродетелью и строгостью поведения, — принцесса покачала головой. — Мне трудно поверить, что она настолько плохо воспитала свою подчинённую.
— Благородный муж всегда стремится вверх, низкий человек всегда идёт вниз, — отмахнулся Тайрен. — Что ещё ждать от простолюдинки? А дальше? Раз уж призналась, почему не подписала?
— Кажется, она испугалась, — стараясь не подать виду, насколько меня покоробило его замечание, ответила я. — Когда я предложила ей подписать, она заметалась, принялась отнекиваться и в конце концов отказалась от своих слов.
— Что значит — отказалась?
— Сказала, что на неё нашло помутнение, что она оговорила себя, и что она не знает, кто наточил эти струны.
— Вот так девица! — усмехнулся Тайрен. — Так нужно было нажать на неё, и всё. Пара оплеух...
— И даже не пара. Я попыталась быть строгой, но... Она лишь рыдала и продолжала твердить, что ничего не знает. Я отступилась.
— Что ж, посмотрим, посмеет ли она сказать то же самое мне, — Тайрен поднялся. — В любом случае, Тальо, прекрасная работа.
— Всё сделал дознаватель Шэн Мий, — я скромно опустила глаза. — Я лишь во всём следовала его советам.
— Что ж, он тоже будет награждён.
Развязка этой драмы наступила тем же вечером. Об её последнем акте я узнала от Усин.
— Я слышала, что она пыталась оговорить старшую сестру, — девушка не скрывала злорадства, и я вспомнила, что Рои она и прежде недолюбливала. — Говорят, что его высочество пришёл в ярость и так кричал, что стены тряслись!.. А вот нечего было пытаться свалить свои грехи на других!
— И что же с ней сделали?
— А... Кажется, выпороли, вырезали язык и отправили в Боковой дворец на веки вечные. Что с тобой, старшая сестра? Тебе плохо?..
21.
Так по стене чертополох пополз —
Его колючки не связать в пучок.
Что про покои наши говорят —
Никто из нас пересказать не мог.
Когда б об этом ты проведать мог, —
О стыд! — тогда бы был твой суд жесток!
Ши цзин (I, IV, 2)
Гроза разыгралась в сумерках. Небесные драконы воевали между собой, деля территорию и пытаясь прогнать чужаков, подобно котам, охраняющим свой участок. Я невольно усмехнулась, попытавшись представить, как отреагируют местные на такое сравнение. Для них дракон был животным священным, воплощением величия, и их схватки в облаках люди обычно представляли себе, как нечто эпичное.
Со дня окончания расследования прошло чуть меньше недели. Гарем притих, насторожённо поглядывая на меня и, кажется, ожидая каких-то сюрпризов. Но у меня вовсе не было желания снова вспоминать эту историю или сводить с кем-либо счёты. Если честно, меня до сих пор передёргивало, когда я вспоминала, чем всё кончилось. Дикое средневековье, и ведь никто не поймёт, если я поделюсь своими переживаниями. Даже если согласятся, что На Рои не так уж и виновата, а просто подчинилась воле госпожи, которой не могла не подчиниться... Что ж, не повезло. Удача делает ваном, неудача разбойником, есть тут такая поговорка, а с разбойником и обращение соответствующее. А слуга отвечает за действия своего господина, это уж без вопросов. И как бы ни любил меня Тайрен (а я всё больше подозревала, что это всё-таки любовь), как бы ни интересовался жизнью и обычаями моей родины — если я начну ему рассказывать о неприкосновенности личности и правах человека, он в лучшем случае очень удивится.
Да и, в конце концов, На Рои не такая уж и невинная жертва, она ведь действительно соучастница. В любом случае, если выбирать между нею и мной... Что поделаешь, я не святая. И не претендовала никогда.
В небе очередной раз громыхнуло, и за мгновение до этого ветвистая молния встала прямо над стеной, отгораживающей Восточный дворец от остальной территории дворца Внутреннего. Мне повезло смотреть в нужную сторону, так что я чётко разглядела белую трещину в небе с несколькими тонкими ответвлениями, похожую на русло реки с притоками. Струи дождя пытались сбить наземь все цветы у нашего павильона. Дождевая свежесть после дневной жары была приятна, но сырость и летящие брызги мне быстро надоели. Я отодвинула створку и вошла в тёмную комнату. Остальные наложницы сидели кто у себя, кто в гостиной с другой стороны павильона. Света, падавшего снаружи, едва-едва хватало, чтобы не натыкаться на мебель. Впрочем, мебели тут, как и везде, было немного.
Я дошла примерно до середины комнаты, когда распахнутая створка со стуком захлопнулась у меня за спиной. Стало совсем темно. Я вздрогнула и оглянулась:
— Кто тут?
Мне не ответили, но в комнате определённо кто-то был. Какое-то движение в темноте, совсем рядом. Я насторожённо замерла, но нападение последовало совсем не оттуда, куда я смотрела. Движение воздуха у лица — и шею сжала длинная полоса ткани, видимо, шарф, который все служанки, да и многие наложницы носили на изящно отставленных локотках. Почему-то закричать мне и в голову не пришло. Не потому, что меня душили — всё же сил нападающей не хватало, чтобы полностью перекрыть мне воздух. Но я всего лишь вцепилась в ткань обеими руками, пытаясь оторвать её от своей шеи и вывернуться из хватки. Силы были примерно равны, но нападающая была не одна.
— Держи её! — сдавленно прошипели над ухом.
К шарфу добавились ещё чьи-то руки, схватившие меня за запястья. Я задёргалась, попыталась сначала пнуть ту, что висела у меня за спиной, шумно дыша мне в затылок, потом ударить её головой, но без особого успеха. Мы топтались посреди комнаты в полной темноте с шипением и пыхтением.
— Нож!
Испугаться я не успела. Ещё одно движение, которое я скорее почувствовала, чем увидела, и щёку обожгло болью. Я наконец вскрикнула, что-то металлическое со стуком упало на пол, держащие меня руки разжались, а по щеке и шее потекло что-то горячее и липкое. Топот ног, шорох распахнувшейся боковой створки — и я поняла, что осталась одна. Правда, ненадолго. Открылась ещё одна дверь, на этот раз в коридор, и комната осветилась тусклым, дрожащим огоньком свечи.
— Что случилось? — в дверях стояла Кадж, за ней — её служанка Тин с подсвечником в руках. — Сестра Тальо?
Воротник моего верхнего халата и так и оставшийся болтаться на шее шарф уже совсем промокли. Я отняла руку от щеки. Пальцы и ладонь были окрашены красным.
— ...Всё будет в порядке, ваше высочество, — лекарь, осмотревший порез и смазавший его какой-то мазью, повернулся к нервно ходившему по комнате принцу. — Госпоже повезло, рана неглубока. Заживёт, и шрама не останется.
— Вы уверены? — Тайрен резко остановился и стремительно подошёл к нам.
— Абсолютно, ваше высочество. Разрез поверхностный и гладкий. Всё же нож держала не мужская рука. Тот, кто это сделал, не сумел нанести такую рану, какую, видимо, собирался.
— Ну, хорошо. Можете идти.
Лекарь собрал свои принадлежности и с поклоном удалился. Мы с Тайреном помолчали, он несколько раз сжал кулаки с такой силой, что белели пальцы. Потом посмотрел на меня:
— Я выясню, кто это сделал, — сказал он. — Не беспокойся, никто больше тебя и пальцем не тронет. И я бы не стал тебя отсылать, даже если б остался след, тут они просчитались!
— Я тронута вашими словами, ваше высочество, — я невольно коснулась кончиком пальца уже начавшего подсыхать пореза. Щёку жгло, но терпимо. Главное — поменьше ею двигать.
— Ваше высочество, — служанки принцессы распахнули дверь перед своей госпожой, и Мекси-Цу шагнула в комнату. — Как вы и приказывали, все собрались здесь.
— Отлично, — бросил Тайрен. — Пошли.
В соседнем зале действительно собрались все обитательницы Хризантемового павильона — и госпожи, и служанки. Кроме них вдоль стен выстроились, наверное, все евнухи Восточного дворца, их было десятка четыре, не меньше. При виде принца наложницы присели, служанки опустились на колени и поклонились до земли. Кольхог стояла впереди, опустив глаза с видом невинной скромницы. Тайрен обвёл взглядом всех, после чего протянул назад руку, взял меня за локоть и подтащил к себе. Среди наложниц пробежал шёпоток, быстро, впрочем, смолкший. Все выжидательно смотрели на нас, кроме служанок, уставившихся в пол.
— Только что кто-то из вас совершил нападение на вашу сестру, — стальным голосом произнёс Тайрен. — Я хочу знать, кто это был.
Ответом стало молчание.
— Я спрашиваю: кто. Это. Был!
— Ваше высочество, — Кольхог присела ниже обычного, — разве кто-нибудь осмелился бы?..
— Хочешь сказать, что это, — Тайрен ткнул пальцем в мой порез, — мне привиделось?
Он ещё раз обвёл глазами всех собравшихся. В зале стало так тихо, что пролети мушка — и её бы услышали все, в любом конце помещения.
— Отлично, — очень спокойно сказал Тайрен. — Раз никто не признаётся, допрашивать будут всех. Всех вас будут пороть, пока виновные не признаются.
В ответ ахнули сразу несколько голосов. Я обернулась к принцу. А ведь Тайрен действительно может напугать. Ноздри его прямого носа раздулись, глаза сощурились, словно высматривая цель — он напоминал одновременно и вставшую на след гончую, и бульдога, что вцепился в чью-то шею и теперь не разожмёт челюсти, пока не добьётся своего.
— Ваше высочество... — нерешительно сказала позади Мекси-Цу, но Тайрен прервал её неожиданно злобным рыком:
— Молчать! Взять их всех и делать, что сказано!
Последнее относилось к евнухам, которые перестали изображать из себя статуи и действительно принялись хватать девушек, не разбирая служанок и наложниц, и потащили их к дверям. Тишина разбилась, зал наполнился криками, словно между потолочными балками заметалась стая вспугнутых птиц.
— Ваше высочество, пощадите!..
— Нет! Умоляю!..
— Ваше высочество!..
— И эту тоже! — Тайрен кивком указал на застывшую посреди сумятицы Кольхог. Видимо, наложницу-подругу никто без санкции принца тронуть не решался, но не успел Тайрен договорить, как девушку схватили сразу два евнуха.
— Ваше высочество! — Кольхог безуспешно забилась в их руках. Я облизнула пересохшие губы и открыла рот, тронув Тайрена за руку — хотя бы Кадж нужно было попытаться отбить. Но тут перекрыл все остальные крики перекрыл новый вопль:
— Ваше высочество, не надо! Это я, это я!!!
И тут же стало тихо. Все обернулись к одному из евнухов, из хватки которого рвалась девушка в зелёном халате служанки.
— Это я сделала! — ещё раз отчаянно выкрикнула она.
— Ты?
— Я! Пощадите госпожу, она тут не при чём!
Служанка Кольхог, узнала я. Как же её зовут?
Тайрен оглядел дрожащую девицу, потом посмотрел на меня:
— Это она?
— Не знаю, — вздохнула я. — Было темно...
Что нападавших было по меньшей мере трое, я уточнять не стала. Тайрен медленно подошёл к дрожащей служанке и заглянул ей в глаза:
— Как ты посмела?
— Она ведьма! — Похоже, девушка решила, что терять ей уже нечего. — Она околдовала ваше высочество, из-за неё сослали сестру Рои! Она всех-всех высосет!..
На скулах Тайрена заиграли желваки.
— Забить палками, — тихо и как-то буднично произнёс он и отвернулся.
— Ваше высочество! — Кольхог упала на колени и уткнулась лицом в пол. — Я виновата, я не смогла воспитать свою слугу! Накажите меня, пощадите её! Это моя вина!
— Молчи! — сквозь зубы процедил принц.
— Ваше высочество! — Кольхог подняла голову, по её лицу текли слёзы. — То, что она сделала, она сделала в заботе о вас. Она боялась, мы все боимся...
— Боитесь?! Чего? — я вздрогнула, и Кольхог вздрогнула тоже — таким голосом, каким рявкнул Тайрен, только приказы на поле боя отдавать, чтобы слышно было всем сквозь шум и лязг. — Своей сестры? Повторяете клевету, сеете раздор в моём доме, позорите меня в глазах отца-государя и народа! Так-то вы заботитесь обо мне?!
— Ваше высочество...
— Ваше высочество, умоляю, не гневайтесь, — Мекси-Цу сцепила пальцы в умоляющем жесте. — Гнев вредит здоровью!
— Всё, — Тайрен мотнул головой. — Больше не желаю ничего слушать!
— Ваше высочество... — произнесла я. — Я тоже вас прошу. Пожалуйста, пощадите её.
— Ты? — Тайрен обернулся ко мне, его брови взметнулись вверх. — Она же на тебя напала.
— Но ведь я не пострадала. Врач сказал, всё заживёт.
— Будь её воля, она бы содрала с тебя кожу.
— Ваше высочество, вы преувеличиваете.
— Это не важно. Она подняла руку на вышестоящую. Я ещё милостив, есть казни и куда более мучительные, и она заслужила любую из них.
— Ваше высочество, — я решительно подобрала юбку, шагнула вперёд и опустилась на колени рядом с Кольхог. — Если мои чувства для вас хоть что-то значат... Будьте милосердны!
И я по всем правилам поклонилась до земли, коснувшись лбом сложенных рук.
— Тальо... — принц вздохнул. — Ты даже слишком добра. Я должен соблюдать закон, а это преступление карается смертью. Если в императорском доме не будут соблюдать законы и прощать нападения старших для младших, чего же тогда ждать от подданных?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
