— Так в чем же дело? — невинно осведомился я, не сдерживая улыбку — Просто не ревнуй.
— Придушу, — на полном серьезе заявил он, но развить тему не смог.
Дверь каюты распахнулась и прямо с порога раздался жизнерадостный мужской голос.
— А вот и я! Доктора для мерцающего вызывали?
Глава 2
На дирижабле завелись полуночники
Ир
Я сделал все, чтобы этого не случилось. Но, оказалось, что этого недостаточно. Как нарочно, судьба преподнесла за один день слишком много сюрпризов. И вот сейчас я лежу ничком под рукой Андрея, который толком и сообразить ничего не успел, как я перекатился на живот и спрятал лицо в подушке. А все потому, что знаю, кто мог так беспардонно ввалится в каюту к совершенно незнакомым людям, эльфам и представителям прочих народностей и назваться при этом доктором для мерцающих. Айбилирус Хам-из-Рук на самом деле долгое время отсиживался в Чаще Лис на должности штатного лекаря при академии. Но после того как я высказал деду все, что думаю об исследованиях его друга, тот ушел ещё до того, как я сам нашел в себе смелость покинуть Чащу. Я до сих пор считаю, что был прав. Нельзя видеть в детском развоплощении болезнь. По крайней мере, физическую. Сейчас, после встречи с Андреем, мне все чаще кажется, что в том споре были неправы оба. И я, и дед. Он придерживался теории Хам-из-Рука, я же настаивал на том, что вылечить это эликсирами и прочими примочками нельзя. И вообще, это просто издевательство, подмешивать воду, в которую превратились неправильно мерцнувшие дети, всю эту дрянь сомнительного происхождения. А потом я задержался в переходном состоянии дольше обычного и наговорил им обоим гадостей. Жестоких, но правильных, как я до сих пор считаю, гадостей. Поэтому Айбилирус ушел. Но я никак не ожидал, что судьба снова сведет нас вместе сейчас, когда я сам в полу невменяемом состоянии, так еще и путешествую в столь странной компании. И, разумеется, уже привычно моя самая главная головная боль — это Андрей.
Мне следовало сбежать на палубу и побыть какое-то время там, пока они тут развлекали себя мультфильмами. Я так и собирался сделать — улизнуть, пока никто не увидел. Но именно в тот момент, когда я окончательно уговорил себя подняться и выйти, сославшись на малую нужду, Андрей перебрался с пола, где сидел вместе с колокольчиками, на кровать. И так уютно на ней устроился, что ноги сами принесли меня не к двери, а к нему.
Я знал, что это не мои желания. Это инстинкт самосохранения, которому любое существо призвано следовать даже в ущерб собственным осознанным порывам. Мне нужно было находиться рядом с ним, просто физически необходимо. Синхронизация давала о себе знать, слишком быстро войдя в завершающую стадию. Я испытывал трудности с мерцаниями, я плохо соображал, мысли все время путались, и постоянно хотелось злиться. Рвать и метать, терзать когтями, выпускать клыки и неизвестно что еще творить. Я пытался сдерживаться, но самому мне это было почти не под силу. А тело требовало свое. Да, мое изменчивое и непостоянное тело, а с ним и гибкий, легко подвластный изменениям разум.
Андрей был единственным моим ориентиром, который одним своим прикосновением или просто находясь рядом, не прикасаясь, мог успокоить меня, угомонить жажду мерцаний, которая могла в любой момент превратиться в манию. Я видел мерцающих, с которыми такое случалось. Они меняли мерцания каждые пять-десять минут до тех пор, пока не выдыхались и не падали без сил или еще того хуже -замертво. Я не хотел себе такой судьбы. Но и не желал признаваться в собственной слабости. Не при колокольчиках, и не Андрею. Только не ему. Я до победного рассчитывал справится со всем самостоятельно, без посторонней помощи.
А потом он сам ко мне прикоснулся. Это была его личная инициатива. И тело среагировало помимо моей воли. Я, правда, этого не хотел. Поэтому был вынужден действовать по обстоятельствам. Люлить, тянуть время, умалчивать правду. Зачем я это делал? Просто не хотел сдаваться без боя. Глупое, незрелое упрямство, но из-за этого парня я уже совершил столько глупостей, что еще одна почти незаметная строчка в этом списке, как я тогда надеялся, ничего не изменила бы.
Но я переоценил себя. Сейчас я это понимаю, но тогда, единственное, что я смог сделать, когда так внезапно в каюте появился Айбилирус, — это не разозлиться. Несколько первых секунд после его появления решили все. Я спрятал лицо в подушке, надеясь, что он меня хотя бы не узнает. Я с силой сжал зубы и приказал себе успокоиться. Тогда я еще не знал, что случится буквально через несколько минут. Возможно, оно и к лучшему. А тем временем, надо мной раздался знакомый голос. Андрей вместо вопроса — 'а вы кто, собственно, такой?' и прочих вполне логичных в этой ситуации слов и действий, неожиданно радостно возвестил, не дав никому из колокольчиков и слова сказать.
— Вы-то нам и нужен! Вы тоже мерцающий?
— Не стану скрывать, это так, — с должной ноткой пафоса в голосе объявил Айбилирус.
Но в их с Андреем обмен любезностями вмешалась Иля.
— Почему не станете?
— Потому что на этом корабле именно вы гости, а я у себя дома.
— Думаете, это помешает нам... — начала темная, но её решительно перебил Андрей. Вечно ему неймется!
— Потом будете сферы влияния делить, — отрезал он непривычно властным тоном, — Посмотрите на это, — добавил психолог после секундной паузы, и я снова почувствовал его руку на своей спине, но на этот раз для вящее убедительности он еще и тунику на моей пояснице вверх задрал.
Сильнее сжав зубы, я почувствовал на языке привкус крови. Кажется, прикусил щеку. Но зафиксировал само ощущение боли лишь постфактум, так как в тот момент сдерживал внутри себя такую ярость, что, знай о ней Андрей, наверное, поостерегся бы так беспардонно со мной обращаться. Хотя, зная его, думаю, меня бы в тот момент уже ничего не спасло. Но я надеялся спасти его и не придушить прямо тут в приступе неконтролируемого гнева, к которому был ужасающе близок.
Айбилирус знакомо пощелкал языком.
— Да, дело плохо, — сказал он. И я отчетливо почувствовал, как дрогнули пальцы Андрея на моей пояснице.
Мне хотелось посмотреть на него. На них обоих. Но я знал, что именно этого лучше не делать. Иначе, я не смог бы поручится за себя при всем желании. Хам-из-Рук знал обо мне слишком много того, о чем я бы предпочел умолчать.
— А подробнее нельзя?
— Нельзя, пока твой знакомый не соизволит со мной поздороваться.
— А вы, что, с ним знакомы? И он мне не знакомый, он мой друг, — решительно добавил Андрей, — И не только мой, — а вот это прозвучало почти как предупреждение, я даже растерялся.
Чем он может ему угрожать? В нем самом даже магии нет! Но до меня быстро дошло. Он грозит не собой, и предупреждает не сколько Айбилируса, а колокольчиков, чтобы те, в случае чего были готовы дать отпор. Да, Хам-из-Рук еще не знает, кому грозить пытался своим особым положением на этом дирижабле.
— Друг, значит? — с неподдельным сомнением уточнил лекарь, — И у этого друга есть имя?
— Сначала вы, — непререкаемо отрезал Андрей.
— Айбилирус Хам-из-Рук, к вашим услугам, — я словно воочию увидел, как он склоняется в издевательском полупоклоне, знакомом мне с детства, но издевка в нем настолько тонка, что невооруженным взглядом и не заметишь. Но в этот момент я осознал, что Андрей в том перепуганном состоянии, до которого я его невольно довел, способен заметить и мгновенно среагировать не только на это.
И психолог не разочаровал меня.
— Значит, будешь Айболитом. Не очень подходит по звучанию, зато точно не перепутаю, — и прежде, чем Хам-из-Рук, однозначно растерявшийся от такого приема, успел как-то прореагировать, представился сам: — Я — Андрей. Работаю психологом при университете. И вы так и не объяснили, почему секретарь ректора Ви'Хольма должен вас знать только потому, что он мерцающий.
— С каких это пор в сотрудники университета таких, как мы, берут? Что-то вы недоговариваете, юноша. Недаром Мимозель не хотел вас на борт брать.
— Так вот почему капитан упирался! — раздался голос Рутберга, и я представил себе, как наш Том бьет кулаком по своей же раскрытой ладони.
— Мы на самом деле студенты университета, — это снова Иля. Но, думаю, на слово Айбилирус ей не поверит. И отчетливо вижу под веками его насмешливый взгляд, адресованный ей. Он пока не знает, над кем смеется. Иначе, был бы осторожнее.
Я в чем-то согласен с капитаном. Если он понял, что я мерцающий, ведь без мерцания в одной простой личине расовую принадлежность узнать проще, неудивительно, что он так настойчиво не желал брать нас в рейс. Наша компания, действительно, в определенном свете выглядела более чем подозрительно. Он собирался забрать с университетского аэровокзала нескольких студентов, жаждущих острых ощущений, но те, мало того, что опоздали и на территории университете на борт так и не взошли, но еще и нагнали его в таком городе, который издревле пользуется дурной славой. Поэтому самым очевидным его выводом стал тот, в котором он уверил себя, что мы вовсе не те, за кого себя выдаем. Хотя, если подумать, отчасти он прав. Но только лишь отчасти. От этой мысли я даже улыбнуться смог. И гнев, кажется, отступать начал. Вот только рано я радовался.
— Ира, ты его знаешь? — снова заговорил Андрей. Я напрягся. С чего это вдруг он решил у Ники спросить?
— Нет, — тут же ответила она.
— А должна? — тут же раздался насмешливый голос Айбилируса.
— А вы как думаете? — ну, разумеется, Ника в долгу не осталась. И, судя по повисшей паузе, сдернула с себя мерцание.
— Поэтому я и спрашиваю, — слишком ровным, на мой взгляд голосом, продолжил Андрей. Я знал такой его тон. И, если бы в тот момент не был так зациклен на собственном гневе, то испугался бы. В таком своем состоянии наш психолог, как правило, становился не просто непредсказуем, но и неуправляем. Но я был не в том настроении, чтобы его успокаивать. У меня даже не возникло мысли как-то его поддержать. Зря. А Андрей продолжал, — Почему вас должен знать он, но не знает она.
И вот тогда голос Айбилируса зазвучал куда напряженнее, чем до того.
— Потому что, судя по тому, насколько полным выглядит его узор, он был в Чаще Лис еще в то время, когда я там... — он сделал осмотрительную паузу и нейтрально добавил, — жил.
— Работали доктором при подрастающем поколении? — в лоб спросил Андрей.
И в каюте снова повисла гнетущая тишина. Для меня был самый подходящий момент раскрыться, но сама мысль вызывала во мне злость. Поэтому я так и не поднял головы. Испугался. Причем на этот раз куда более осознанно. Андрей был ближе всех. Поэтому, если я вспыхну и в гневе перестану контролировать себя, то он пострадает первым. И, скорей всего, сильнее остальных.
Я представил себе, как вытянулось лицо Хам-из-Рука. Как лихорадочно в его мозгу проносятся мысли. Откуда он знает, этот человек? Кто из выпускников академии моего возраста мог оказаться таким болтливым, беспечным, бесстрашным и одновременно с этим глупым? Спроси он об этом сейчас, я бы сказал ему, что вовсе не так глуп. Что Андрей — это настоящая находка, пусть, не моя — не я ведь его в наш мир привел. Но именно поэтому мне так отчаянно хочется сделать его своим. И в одном наш психолог прав: в этом моем желании нет ни грамма сексуального подтекста. И боюсь я одного, простого и такого неоднозначного слова — 'пока'. Пока нет. Но что с нами будет дальше? Будущее пугает меня. И в тоже время, оно видится мне дурманом травы полиньи, который сводит с ума, но от него так трудно отказаться... Когда-то я вдыхал её дурман. Был юн, обижен на целый свет. На мать обижен. Но сейчас я стал сильным. Я — это я. И Андрей со мной. Не с кем-то еще, а со мной. Так то!
Пока я мысленно говорил с самим собой, Айбилирус очнулся от замешательства.
— Что это за профессия такая — психолог? — он всегда умел быстро сориентироваться в ситуации. Очень правильный вопрос, что еще сказать?
— Новая штатная должность при университете, — ответила ему Иля, — Для нашего мира понятнее было бы называть его лекарем душ.
— И кого же вы так безыскусно лечили, молодой человек, что он вот-вот загнется уже от физического недомогания, а не душевного?
— Правда, загнется, или вы так говорите, чтобы меня позлить?
— Может быть, и не загнется. — И тут же новый вопрос, — Какого характера ваша связь?
Андрей не смог бы ему ответить, даже если бы захотел. Я знал это. Ведь я сам так и не рассказал ему всех деталей.
— Он полностью синхронизировался со мной.
— Постой, — влезла Ника, пока я переваривал услышанное. Как... как он узнал? Неужели, снова чутье задействовал и догадался? А девчонка продолжала, — Он ведь сказал, что только сердечные ритмы...
— Ты веришь, что ему было бы так хреново, если бы у нас были одинаковыми только они? — в голосе Андрей прорезалась горечь.
— Но что-то должно же было спровоцировать такое его состояние? — в тоне Айбилируса появилась нервозность.
О, да, он всегда радел за своих пациентов и душой и телом. Мне казалось это смешным. Я думал, что ученый всегда должен быть беспристрастен, даже тогда, когда на его руках превращается в бездушную воду очередной малыш. Я думал, что слезами горю не поможешь. Я был слишком юн и категоричен. Сейчас я понимаю это, но тогда...
— Он мерцнул в ифрита, — ответил ему Андрей.
— Как?! — в первый момент вскричал лекарь, но быстро одернул себя, — Хотя, если он имел возможность общаться с кем-то из этого народа раньше...
— Он брал пример с меня, — раздался тихий голос Фа.
— Тебя?
— Я — ифрнит.
— И после этого вы все еще будете утверждать, что учитесь в университете? — в его голос вернулась насмешка и, судя по всему, он снова адресовал её Иле. И снова зря.
Вот только он все еще оставался другом моего деда, поэтому я вдруг решил, что не могу позволить Иле в целях профилактики покалечить его, даже если ей, как и мне, этого очень хочется. Поэтому я повернул голову в его сторону так, чтобы он мог рассмотреть мое лицо, и обратился к колокольчикам, привлекая всеобщее внимание.
— Доставайте университетские значки. А то я его знаю, без доказательств не поверит.
— Ириргавирус! — воскликнул Айбилирус пораженно и, запустив пальцы в бурные кудри у себя на голове, с силой дернул сам себя за волосы. Знакомый жест.
— И что же вы такого о нем знаете, что наш Ир предпочел до последнего гордую мину держать? — пугающе весело вопросил Андрей и тут же заговорил снова, — Про то, чей он внук, и что ушел из дома, поругавшись с дедом, я в курсе.
— Например, то, что...
— Не смей! — я знал, что он собирался сказать. Поэтому дернулся. Но Андрей с силой вдавил меня обратно в кровать, ведь его рука все еще лежала у меня на спине.
— Ириргавирус, ты ведь...
— Ир. У нас он просто Ир, — перебил его Андрей, — А то у меня каждый раз от звучания его полного имени уши в трубочку готовы свернуться. Что хоть с ним не так? Про семейные тайны потом как-нибудь расскажете.
— У нас это состояние сродни вашему человеческому обезвоживанию, — быстро сориентировавшись, заговорил Айбилирус типичным тоном лекаря, разговаривающего с родителями маленького пациента. Вот только Андрей мне не родитель! И вообще... никто!
