— В общем, дело было поставлено неплохо. К нашему Главному Лекарю тут претензий нет.
— А ведь он не хотел изначально этого делать. Боялся последствий. Однако носящие льяуту его большинством голосов заставили пойти выполнить свою работу, и выполнить хорошо! И после этого ты говоришь, что они могли только пьянствовать?
— А ты откуда знаешь всё это? Ты же простой торговец. У тебя что, родственники были с этим связаны?
— Допустим, родственники. А что тут такого?
— А кто?
— У меня есть сёстры. Они замужем за людьми, которые занимали довольно высокие посты в Куско. Я не знаю, какая судьба постигла их и их детей теперь, и сердце моё в тревоге за них. Когда закончим с нашим сегодняшним делом, попробую узнать что-то об их судьбе...
— Я понимаю твоё горе, Саири, но скажи, твои зятья были хорошими людьми?
— Ну а что ты понимаешь под хорошими?
— Ну, женщин они у себя дома не бесчестили?
— Разумеется, нет. Боги, кто тебе наговорил про инков подобных глупостей?! Может, среди твоих собратьев-лекарей такие слухи давно ходят?
— В общем, да.
— Но сам подумай: ведь развратный образ жизни способствует различным стыдным болезням. Хоть кто-то из твоих собратьев говорил, что сам лечит какого-нибудь инку от чего-то подобного?
— Но ведь признаваться в таком опасно...
— А сплетничать о таком разве не опасно? Лучше уж такое свидетельство добавить для убедительности.
Ехавший впереди Коралл обернувшись, вдруг сказал:
— Вы там потише, скоро в лес въезжаем.
— Ладно, потом договорим, — сказал Инти.
Уже посветлело, и в лесу проснулись птицы. Но людей им по дороге не встречалось. Как и вчера, впрочем. Инти подумал про себя, что Уайн с семьёй и лекарь с дочерью оказались единственными беженцами, которых они встретили. Почему так? Может быть, зная о том, что случилось в замке Инти, большинство желавших сбежать выбрали другую дорогу? Это Уайн собирался в Город Звездочётов... Но надо будет спросить у Уайна, что он думает по этому поводу.
Тем временем они доехали до развилки и, пожелав друг другу удачи, расстались. Когда они доехали до хода и открыли вход, Ворон должен был зажечь факелы. С этим пришлось чуть-чуть повозиться. Уайн и Инти тем временем привязывали лошадей, с которым должен был остаться лекарь. Инти задал тому вопрос о том, много ли беженцев из Куско и по каким направлениям они могут идти.
— Я не думаю, что из самого Куско много беженцев, — объяснил Уайн. — Дело в том, что у желающих покинуть город на выходе отнимают практически всё. У меня и так ничего не было, бежал в чём был, нечего терять. Но вот если бы я жил в Куско и не имел явных врагов, я бы ещё подумал, что лучше: бежать с семьёй раздетыми и разутыми или затаиться и переждать. Да и сам по себе обыск на выходе очень противен. Всего ощупывали, даже в штаны заглянули. А уж когда женщина такому подвергается... ну, в общем, не знаю, что бы я, будучи женщиной, выбрал. Риск, что надо мной надругаются в городе, но может и обойдется, или что непременно облапают на выходе... Тут выбор нелёгкий.
— Но ведь из города можно бежать и через канатную дорогу, как ты бежал?
— Можно. Но не всем. Со стариками и детьми это не очень. Да и тоже риск. Ведь если дорога встанет посередине, будешь болтаться между небом и землёй. Я не знаю, сколько она после меня проработала, и там тоже вполне могли ввести обыск.
По подземному ходу Инти шёл впереди. Сердце отчаянно билось. Вот и вход внутрь. Сказав своим людям приготовиться, Инти открыл ход. Он с шумом отъехал внутрь, из подвала пахнуло могильным холодом. Там было темно и тихо. Инти прислушался. Ничего похожего на шум битвы наверху. В ноздри пахнуло запахом могилы... Вскоре все зашли в подвал и осмотрелись. Там практически ничего не было, кроме двух трупов на полу.
— Что будем делать? — спросил Уайн.
— Одно из двух: или вылезаем отсюда все вместе, или пошлём кого-то на разведку.
— Понятно, что не тебя, — фыркнул Ворон.
— Может, лучше все пойдём? — предложил Морской Огурец. — Как-то не хочется тут с трупами оставаться.
— Да и в случае чего мы все в ловушке, — добавил Уайн.
— Тихо! — резко одёрнул всех Инти. — Кажется, я слышу шаги. — И притаился возле двери. Остальные тоже прижались к стене, так чтобы входящие их не заметили. Дверь распахнулась, и на пороге появились Морской Ёж и Коралл.
— И тут тоже трупы, — сказал последний, — ни одного живого человека.
Тут кто-то шевельнулся. Морской Ёж и Коралл насторожились.
— Тихо! Свои, — сказал Инти, и вышел на свет. — Ну, докладывайте, ребята, что тут такое творится.
— Короче, когда мы к замку подошли, то никого тут не оказалось. В смысле никого живого. А так трупов тут полно.
— Причина смерти? — по-деловому переспросил Инти, — В бою?
— Нет, пытки. Ну, некоторых, похоже, добивали перед уходом. Штурмом замок никто не брал. Ушли захватчики отсюда вчера вечером.
— А трупы чьи?
— В основном мужчины. Только во дворе сожгли, видимо, женщину, хотя понять трудно. Уши оборванные, значит, инки. Смотреть не советую, зрелище не из приятных.
— И всё-таки надо. Я могу их узнать. Нужно сделать опись, кого и как убили.
— Зачем опись? — спросил Ворон.
— Для будущего суда, — ответил Инти. — Или ты не веришь, что узурпаторов удастся свергнуть?
— Не верю, — сказал Ворон, — Сам подумай, Саири — кому их свергать? Инти убит, Первый Инка видимо, тоже...
— Народу, — ответил Инти, — когда народ восстаёт, вожди находятся.
— А сам ты в эти вожди не метишь случайно?
— Не исключаю. Хотя было бы лучше поставить кого помоложе и поздоровее. Ладно, хватит болтать. Морской Ёж и Уайн сходят по подземному ходу за лекарем и приведут во двор замка наших лошадей?
— А лекарь зачем?
— Во-первых, ему там одному торчать смысла нет. Во-вторых, он мне при описи трупов нужен. Кальмар и Морской Огурец, подождите его здесь и скажите, чтобы он этих осмотрел, а мы с Вороном и Кораллом поищем бумагу и принадлежности для письма.
— Замок сильно разграблен, — сказал Коралл, — исчезли ценные вещи типа книг, ковров, ценного оружия и дорогой посуды. То есть убегали они отсюда не в спешке.
— А откуда ты знаешь, что тут ковры и книги были? — спросил Ворон. — Может, Инти таким аскетом был и роскоши не признавал? Во-всяком случае, я всегда представлял себе его аскетом.
— Книги должны быть, — ответил Коралл. — Это не роскошь. Да и ковры, без них неуютно.
— Ну, аскету и должно быть неуютно.
— Видно, что со стен что-то содрано.
— Я был об Инти лучшего мнения, — проворчал Ворон, — жаль разочаровываться.
— Хватит разговоров, пошли, — скомандовал Инти.
Инти поднялся вверх по лестнице и подошёл к тому месту, где должен был быть тайник. Чуть дрожащими пальцами набрал код. Тайник раскрылся, и Инти вздохнул с облегчением. До тайных списков никто не добрался. И даже его почти дописанный учебник был на месте.
— Коралл, давай поищи сумку какую-нибудь, упакуем документы. По счастью, тут есть ещё немного чистой бумаги. Посмотри, вон там кабинет, авось там найдётся что-то для письма, придётся составлять список убитых.
Несмотря на облегчение от целости тайника, Инти чувствовал себя неловко и скованно. Отчасти виной тому была несостоявшаяся битва, но в то же время было очень неуютно в своём разграбленном доме. Коралл был прав, ковры и наградное оружие со стен поснимали.
Дверь в кабинет Инти была распахнута, а зрелище, представшее перед глазами, заставило его остановится на пороге как вкопанному. Инти, конечно, на многое успел насмотреться за свою жизнь, но когда не где-нибудь, а у себя дома видишь на полу изуродованные трупы, причём не просто трупы, а людей, которых ты хорошо знал... Всё-таки и для Главы Службы Безопасности есть некоторый предел.
Увидев, что Саири стоит перед трупами как вкопанный, Ворон только пожал плечами. Конечно, не сказать, что ему это зрелище тоже было особенно приятно, но так как убитых он не знал, то оно его не столь ужасало. Пройдя мимо трупов и следов крови на ковре, он порылся в ящиках стола, но нашёл только пару карандашей, какую-то полуисписанную тетрадь, и ещё на полу валялся явно оброненный кусок бумаги.
Разглядев его поближе, Ворон понял, что это кусочек от протокола допроса. Там было всего несколько реплик:
— Признавайся, это был одним из тех, кто устроил резню в Новой Англии?
— Нет, нет, я не знал, что Горный Ветер будет делать.
— Вы, инки, всегда хотели уничтожить нас, говори, с какой целью!
— Неправда, мы хотели, чтобы вы жили и мы жили. Чтобы жили все!
— Это ложь, ты не настолько глуп, чтобы не знать, что это невозможно.
Когда Инти пробежал по этому обрывку глазами, он мог только вздохнуть. А ведь это и была причина краха — в непонимании, что ужиться невозможно. Противник не хотел мира ни на каких условиях, и если не наступать, ты обречён на поражение. Сколько бы ты ни доказывал своё миролюбие, а враг всё равно не постесняется поглумиться над тобой вволю. "А ведь на их месте мог бы быть я", — с грустью думал Инти. — Ведь это мне могли точно так же выжечь глаза и отрезать мужеское. Да, в общем-то, это и сделали... Бедный Саири! А ведь они думали, что глумятся надо мной..."
К нему подошёл Коралл:
— Тебе плохо, Саири? Может, воды?
— Да, мне нехорошо. Послушай, Коралл. Ты... ведь не было трупов людей, похожих на Горного Ветра?
— Нет, не было. Его бы я точно узнал.
— Хвала богам. Лучше смерть при аресте, чем вот такое... Ладно, пошли вниз.
Лекарь уже осмотрел труп Золотого Слитка. Инти продиктовал имя и должность своего свояка, а причины смерти уже диктовал лекарь. Записывал Коралл. Затем перешли ко второму трупу. Целебный Бальзам сказал: "Тут видно, что его били, но смертельных повреждений нет. Умер он не от этого". "А от чего?" "Может быть, от разрыва сердца", — сказал Целебный Бальзам. — Ой, нет. Видите эти закопчёные железки? Скорее всего, его прижигали ими..." "Где же следы от ожогов?" "Скорее всего на том месте, где это наименее заметно". Целебный Бальзам ещё больше наклонился над трупом, и в этот момент капля масла упал на него с факела. И "труп" вздрогнул. Вслед за этим вздрогнули и все остальные. Целебный Бальзам пощупал пульс.
— Точно, живой.
— Значит, так, — скомандовал Инти, — немедленно тащим его наверх. Там на поляне при свете удобнее.
Как только несчастный был вытащен на поляну, стало видно, что волосы у него белые как снег. Осматривавший его лекарь добавил:
— Как я и предполагал, ему обожгли анус.
— Скажи, что тебе нужно, чтобы ему помочь?
— Сделайте место, где его положить. В доме не надо, там трупный запах, лучше разбить палатку. Разведите костёр, я сварю укрепляющий отвар. И раны его обработаю.
Инти быстро отдавал распоряжения. Ворон приметил, что "Саири" легко ориентируется в хозяйственных постройках, которые разграбили куда меньше. Во всяком случае, там нашлась палатка и устройство для подвешивания котла над костром с самим этим котлом. Ну и ещё кое-какие необходимые мелочи.
Когда лекарь ушёл хлопотать в палатку, все остальные собрались в том месте двора, где бы он не мог слышать, и стали обсуждать дальнейшие планы. Ворон спросил:
— Саири, а если этот больной выживет, что ты собираешься с ним делать?
— Возьмём с собой и постараемся выходить. Я уже посмотрел то место, где хранились телеги... Увы, на них на всех вывезли награбленное имущество. Так что придётся кому-то из вас сходить до наших женщин, взять нашу телегу-паланкин, чтобы можно было его к нам дотащить.
— Я сомневаюсь, что это целесообразно, — сказал Ворон, — может, лучше отдать его на попечение местных жителей?
— Исключено, — ответил Инти, — они могут его выдать палачам из корысти или страха.
— Саири, как ты не понимаешь, что нам с ним возиться... ну не с руки. Это не хуже, чем оставить Видящего Насквозь.
— Во-первых, Видящего Насквозь мы оставили не чужим людям, а родственникам, которые его не выдадут. Да и он сам просил так. Во-вторых, тогда мы спешили, желая предотвратить переворот, а сейчас... сейчас нам спешить уже некуда.
— А если нам всё-таки придётся куда-то внезапно сматываться? Как мы тогда с паланкином? — не унимался Ворон.
— Если придётся, тогда и будем решать. А пока ещё нужна разведка в Куско и ещё кое-какие дела. И вообще, я на этот счёт хотел бы послушать мнение остальных.
— Я думаю, что он восстановится так, чтобы мочь путешествовать, дней через двадцать, — сказал Уайн. — Во всяком случае, со мной это было примерно так. И, разумеется, я считаю, что мы должны о нём позаботиться. Любой из нас мог оказаться на его месте.
— Я думаю, надо дождаться того момента, когда он сможет хотя бы говорить, — сказал Кальмар, — и потом спросить его самого, хочет ли он остаться с нами, или, может, у него есть родственники, которые могли бы его приютить.
— Поговорить с ним в любом случае не помешает, — добавил Морской Огурец.
— Я вот что замечу, — сказал Коралл. — Мне кажется, Ворон боится не столько того, что больной нас сейчас стреножит, сколько того, что он потом окажется плохим товарищем. Ворон думает так, потому что вообще в людях разбирается плохо, судит их по формальным критериям, да и вообще выискивает в них пороки.
— Я ? человек Инти, а не сопливая барышня.
— А я, по-твоему, барышня?!
— Ты наивный юноша, тебе 18 лет. И тебя ещё никогда не обманывала женщина.
— А это здесь причём? — спросил Морской Ёж. — Мы же не о женщинах сейчас говорим!
— Похоже, ты только и думаешь, что о женщинах, — съязвил Коралл, глядя на Ворона. — Что касается больного, то раз он не сломался под такими страшными пытками, то, значит, ему вполне можно доверять.
— А откуда ты знаешь, что не сломался? — спросил Ворон.
— А ты что, не заметил, как он отличается от людей в кабинете? — сказал Инти. — Глаза и всё прочее у него цело. Скорее всего, его обещали пощадить, если он расскажет то, что им было нужно. И да, ведь документы в тайнике оказались целы.
— Значит, его спрашивали про тайник? Где он и какой шифр? — спросил Ворон. — Но откуда он про него знал?
— Могли допрашивать про тайник или про то, кто может знать к нему доступ, — сказал Инти. — В любом случае, мы должны делать вид, будто не понимаем, что с ним сделали. Пыточное бесчестье очень тяжело пережить, а уж когда имели место такие мерзости... В общем, тут много будет зависеть от нашего такта и чуткости.
— Я всё-таки не понимаю, почему мы обязаны с ним возиться, — сказал Ворон. — Мне он ни сват, ни брат. Или ты, Саири, его знаешь?
— Во-первых, скорее всего, он действительно выдержал пытки ради нас, смолчав про список. Так что не спасать его было бы просто свинством. Впрочем, это в любом случае было бы свинством.
— А во-вторых, ты его знаешь! — сказал Ворон.
— Ну, знаю. Знаю уже десятки лет. Это мой друг, и я готов за него поручиться.
— Тогда назови его имя.
— Не могу сделать это без его разрешения. Как ты не понимаешь, что после такого позора человеку лучше на некоторое время спрятаться за безымянность.
