Гоблин подошел к эльфу, с интересом оглядел его одежду, пощупал материал.
— Снимай штаны, раб! — приказал он.
— Что?!. — не поверил своим ушам Альдарион.
— Снимай штаны!
— Не сниму! — отказался Альдарион. — Эльфы без штанов не ходят.
— Какой ты глупый, — рассердился гоблин. — Наверно, не понимаешь, что рабу в красных штанах ходить нельзя. Кто-нибудь тебя увидит, сразу голову отрубит, а штаны заберет. Я у тебя штаны возьму — ты живой останешься.
— Я не сниму штаны.
— Не спорь со мной! — прикрикнул Катык. — Я добрый. Ты голый ходить не будешь. Отдам тебе свои штаны, они еще совсем хорошие.
— Пойми, несчастный раб, я эльф! В этом лесу жили мои предки!
— Ну и что? — не смутился Катык. — Теперь ты будешь моим рабом, и я каждое утро стану тебя бить по спине и по голове. А сейчас мне некогда, снимай штаны! Мне хочется их надеть.
"Что за жизнь пошла... — затосковал эльф. — Вчера подонки Бритого Мамонта хотели убить, потом проходимец Мичигран посохом чуть голову не разбил, теперь этот урод штаны требует... Зря я его пожалел и сразу не пронзил кинжалом..."
Катык положил в сторонку меч, так чтобы эльф его не смог достать, вынул из кармана и положил на траву пяток мелких медных монет, затем снял штаны.
— На, — бросил он свои обноски эльфу.
— Ну и рвань, — удивился эльф, взяв в руки то, что гоблин считал одеждой...
— Гы-ы... Это очень хорошие штаны! Я их четыре года носил, и ты четыре года носить будешь, — заверил его гоблин. — Быстро снимай свои... А то я тебе голову отрублю.
"Дикий варвар, да еще раб, пытается унизить меня... — Альдарион не хотел расставаться ни с красными штанами, ни со свободой. — Но гоблин не может унизить эльфа. Он слишком ничтожен для меня... И глуп. Я все равно обману его... А сейчас сделаю вид, будто я ему подчиняюсь".
Альдарион снял красивые красные штаны, за которые он в Геликсе отдал семь больших медных монет, и отдал их Катыку.
Отряд шел не напрягаясь. Зачем торопиться и напрягаться, если вокруг все спокойно? Где-то там, впереди, ехал рыцарь. За рыцарем, осторожно, чтобы его не заметили, следовал Телерокан. Рыцарь не торопился. И эльфам, тем более, торопиться было ни к чему.
Ленкорион был намного старше своих подчиненных и в юности не раз бывал в этих дебрях.
— Почему этот лес называют Веселым? — спросил Вождя Лендогор.
— Потому, что здесь всегда царило веселье, — стал рассказывать Вождь. — В добрые старые времена, этот лес принадлежал эльфам, и только эльфам. Сюда эльфы приходили развлекаться. Здесь, на солнечных полянах, усыпанных цветами, эльфы состязались в танцах и игре на свирелях. Здесь они сочиняли песни о могуществе нашего народа, слагали оды в честь нашей вечно молодой и прекрасной царицы Эльсениор. Здесь эльфы пировали и чествовали победителей состязаний. И ни один смертный, если он не принадлежал к избранному народу, не имел права появляться в этом лесу. А тех, кто осмеливался придти сюда, жестоко наказывали. Что вы еще хотите узнать?
— Я, вот, хочу узнать... Мне интересно... — Олькондор смущался. Он явно хотел спросить вождя о чем-то, и не решался.
— Спрашивай, смелей, — подбодрил его Ленкорион. — По нашим старинным законам, перед началом боевых действий, каждый эльф может задать вопрос Вождю.
— На пирах что пили? — спросил Олькондор. Он любил темное пиво и надеялся услышать, что предки отдавали честь этому напитку. — Темное пиво тогда пили?
Ленкорион не любил темное пиво. Ленкорион, в отличие от многих своих подчиненных, любил светлое пиво. Но разговор шел о предках, о древних традициях, о тысячелетних законах по которым жил избранный народ. Ленкорион хорошо помнил свою молодость: никакого пива в те времена эльфы не знали. Редких отщепенцев, которые посещали людей и принимали этот напиток, в те времена вешали при первом же подозрении. Представляя себе жизнь в новом государстве эльфов, Ленкорион как-то не задумывался над тем, будет там пиво или нет. Но сейчас, когда речь шла о том, чтобы вернуться к святым традициям прошлого, никакой речи о пиве быль не могло.
— Какое пиво!? — Ленкорион даже остановился и с возмущение посмотрел на Олькондора, посмевшего задать столь глупый вопрос. — Эльфы пьют самый чистый и самый благородный напиток, из всех, что есть на земле. Эльфы пьют нектар прекрасных цветов. Нектар улучшает кровообращение, утоляет жажду, дает наслаждение телу, и очищает разум от вредных мыслей. Нектар волшебный напиток. Он позволяет эльфам жить в два раза дольше, чем живут люди. И все другие народы завидуют нам...
Белироган мог бы сказать вождю, что все это вранье. Он мог бы сказать, что знает немало людей, которые каждый день пьют пиво и живут столько же, сколько эльфы. Он мог бы сказать, что не променяет кувшин хмельного темного пива от Гонзара Кабана на бочку приторного и сладкого нектара. Он даже мог бы поручаться, что так думают все его товарищи. И вообще, если всю жизнь пить нектар, то она не многого стоит. Но он не стал этого говорить. Спорить с вождем не имело никакого смысла.
Возможно, Ленкорион, еще долго рассказывал бы о вреде пива и пользе нектара, если бы навстречу отряду не выбежал Телерокан.
— Мой Вождь! — Телерокан говорил и в то же время пытался восстановить дыхание после быстрого бега. — На отряд рыцаря напали варвары. Маг убит. Сейчас там идет сражение. Монах отбивается, ему помогает Ленкорион, но они долго не продержатся. Многие варвары навалились на Каланта, они хотят сделать рыцаря своим рабом.
Пожалуй, из Ленкориона получился бы неважный правитель нового царства эльфов. Услышав, что маг убит, а рыцарь в опасности, он растерялся. Так хорошо задуманная операция, так хорошо спланированный поход за сокровищами сорвался. Все было напрасно: и мечты, и его стремления. Тысячелетнее царство эльфов рухнуло. Прекрасная и всегда молодая царица Эльсениор, не протянет ему руку для поцелуя. Он опять остается начальником канцелярии. Вождь стоял, онемев от страшного сообщения.
Из столбняка вождя вывел Гелерон, главный жрец будущего царства эльфов. Гелерон не хотел расставаться со своим новым положением.
Нам надо сразиться с варварами и спасти рыцаря, — подсказал он Ленкориону, глядя на вождя злыми глазами. — Победить дракона должен рыцарь. Мага можно заменить. Монаха тоже. Спасем рыцаря, и тогда все будут так, как мы этого желаем.
Вот такого небольшого, но четкого совета Ленкориону и не хватало.
— Да, — Ленкорион поверил, что можно спасти рыцаря и снова стал вождем. — Это я и хотел сказать. Веди нас, Телерокан, к месту, где идет сражение. Мы уничтожим варваров и спасем Каланта. Будущее тысячелетнего царства эльфов в наших руках. Оно на кончиках наших стрел. Телерокан, бегом вперед. Все за мной, — и он побежал за Телероканом.
"Вот и все... Еще мгновение, и меч Медной Башки опуститься. И никуда от него не увернуться... — Мичиграну стало грустно. Ему не хотелось заканчивать свою жизнь на этой поляне, где столько ярких цветов. — Куда только смотрит святой Фестоний? Если он действительно нам покровительствует — самое время вмешаться..."
В это мгновение за спиной варвара появилась нога. Мичигран хорошо ее видел. Просто нога, без всего остального, что ей положено иметь. Но это была самая настоящая нога, обутая в высокий черный сапог с небольшой серебряной шпорой. Мощный квадратный носок сапога был окован блестящей медной пластиной. Нога размахнулась и врезала Медной Башке в зад. Варвар выпустил меч, ухватился двумя руками за больное место и взвыл, перекрывая все остальные звуки кипевшей на поляне битвы.
"Вот это удар! — оценил маг. — С таким святым не пропадешь. Прости меня, святой Фестоний, за то, что я не поверил в твое могущество, — обратился он к драконоборцу, — даруй мне еще пару минут, чтобы собраться с силами, и я отсыплю, для строительства храма в твою честь, половину монет из тех, что получу в башне дракона".
Сваливший Мичиграна Керк не видел ногу в черном сапоге, пнувшую в зад Медную Башку. Он с удивлением посмотрел на верещавшего тонким голосом верзилу, пожал плечами, положил на землю свою дубину и вынул из ножен короткий меч. Беспомощно лежащему магу следовало отрубить голову. Это будет хороший трофей, который потом, на зависть другим, можно привязать к луке своего седла. Или продать кому-нибудь.
— Святой Фестоний, он хочет отрезать мне голову! Обрушь свой гнев и на него! — попросил драконоборца еще не собравшийся с силами Мичигран.
Керк уже изготовил меч, когда увидел, что брошенная им дубина, сама собой начала подниматься с земли.
"Такого не может быть", — не поверил он.
"Ай да Фестоний! — обрадовался Мичигран, который тоже увидел плывущую в воздухе дубину. — С таким святым не пропадешь. Не был бы я магом, пошел бы в монахи".
Дубина медленно поднималась... Косоглазый Керк, как зачарованный, смотрел на нее и не верил своим глазам.
"Она у меня волшебная, а я об этом не знал, — сообразил он. — С волшебной дубиной я стану вождем Орды и мне будут отдавать десятую часть всей добычи. У меня будет много рабов и много жен. Все станут меня любить и бояться!"
Дубина поднималась, поднималась...
"Куда это она? Может улететь", — забеспокоился Керк.
— Эй, дубина, остановись! — приказал он.
Дубина послушно остановилась.
... Мичиган почувствовал, что к нему, наконец, начинают возвращаться силы.
"Волшебная и она меня слушается! — радовался Керк. — Путь только попробует не послушаться! Я ее хозяин! Что велю, то и сделает!"
— А теперь — ко мне! — приказал он.
Дубина почему-то не спешила выполнить приказ. Она по-прежнему висела в воздухе, плавно покачиваясь.
... Мичиган поискал глазами посох. Тот лежал недалеко, всего в двух-трех шагах.
— Кому сказано! — грозно прикрикнул на дубину Керк. — Я твой хозяин! Ко мне!
"Ну, чего ты тянешь? Стукни его как следует!" — попросил Мичиган.
Дубина сделала в воздухе полукруг и стремительно опустилась на голову варвару. Керк уже не услышал, как кто-то рассмеялся.
— Ну, спасибо, святой драконоборец. Теперь помоги мне добраться до посоха, — попросил Мичигран Святого Фестония. — А дальше я управлюсь сам.
Глава девятнадцатая.
Катык, получив, наконец, желанные штаны, млел от восторга. Он прижал их к сердцу, закрыл глаза и стал представлять себе, каким он будет красивым в красных штанах. На своего раба он, сейчас, не обращал никакого внимания. А напрасно.
Настало время Альдариона.
Эльф вынул из потайного кармана жилетки щепотку мелко размолотых корней подводного многолистника, бросил ее в траву, на которой стояли босые ноги варвара, и прошептал заклинание.
Трава сразу ожила, стала быстро-быстро расти, и оплетать ноги гоблина. Она плотным слоем обволокла ступни, затем поднялась до щиколоток и, наконец, достигла колен. Катык, по-прежнему, стоял с закрытыми глазами и думал о том, как он будет выглядеть в новых красивых штанах. Он не увидел и не почувствовал, как его ноги оплетает трава.
Когда гоблин открыл глаза и захотел поднять ногу, чтобы натянуть штанину, он не смог этого сделать. Ногу его крепко держала трава. Катык попытался поднять вторую ногу, но и ее удерживала трава.
— Гы-ы... Что такое? — растерялся раб.
— Ничего особенного, Длинные Уши, — эльф подошел к гоблину, с удовольствием дернул его за грязную бороду и вырвал из рук свои красные штаны. — Будешь теперь так стоять, пока солнце не высушит эту траву. А потом наденешь свое рванье, — он бросил лохмотья под ноги рабу.
Катык дернул ногой, потом другой — трава не отпускала. Он попытался рвать ее руками, но плотно переплетенные стебли не поддавались.
— Ничтожный раб! — гоблин так и не сообразил, что произошло. — Быстро возьми мой меч и срежь эту траву!
— Сам ты раб, тупой и грязный раб, а я свободный эльф, — Альдарион презрительно сплюнул под ноги гоблину.
— Я отрублю тебе голову! — пригрозил Катык!
— Ничего ты мне не отрубишь, — ухмыльнулся эльф. — А вот я могу сейчас отрубить тебе голову. Так что прикуси язык и не вздумай кричать... — он подобрал кинжал. — Стой и не шевелись. Шевельнешься — заколю.
Гоблин замолчал. Он посмотрел по сторонам, не увидел ли кто-нибудь, что с ним сотворил коварный эльф и не придет ли на помощь. Но варвары были заняты, им сейчас было не до раба.
— Богиня Шазурр, Великая и Ужасная, свидетельница, что ты мой раб! — попытался восстановить справедливость Катык.
Альдарион, вновь овладевший своими штанами, неспешно натянул их, затем повесил на пояс кинжал.
— Ты дикий и вонючий раб недостойный целовать следы, оставленные моими ногами. Ты должен преклоняться перед благородными могущественными эльфами, — сказал он гоблину и многозначительно положил руку на эфес кинжала. — Эльфы всегда будут господами, а ты всегда будешь жалким рабом. И грабить тоже нельзя, — он указал на монеты, что раб вынул из кармана.
— Гы-ы... Как жить, если не грабить?! — окрысился Катык, понявший, что убивать его не станут. — Ты что, сам не грабишь? А откуда тогда у тебя такие красивые штаны?
— Я работаю! — гордо заявил Альдарион. — А на заработанные монеты покупаю все, что мне нужно. И ты должен работать. Каждую монету надо зарабатывать честным трудом.
Он аккуратно собрал лежащие на траве монеты, все, до единой, и ссыпал их в карман.
— Оставь хоть две, — попросил гоблин. — Мне тоже монеты нужны.
— Нельзя, — отказал Альдарион. — Я вместе с рыцарем Калантом, монахом и магом сейчас восстанавливаю справедливость везде, куда ступают копыта наших коней. Мы это делаем по указанию самого святого драконоборца Фестония и вечно молодой, прекрасной царицы Эльсениор. Монеты, которые ты приобрел нечестным путем, я забираю.
Альдарион оглядел поле битвы. Варвары были близки к победе. Калант и Фамогуст с трудом отражали попытки стащить рыцаря с седла. Мичигран куда-то полз. Буркст без устали работал дубиной, отбиваясь от наседавших на него варваров.
Победа над Катыком вдохновила эльфа. Ему захотелось сделать еще что-нибудь такое, чтобы все почувствовали его могущество. Показать этому жалкому магу, Мичиграну, на что способен эльф... И монаху тоже. Монах относится к нему без должного уважения. Это неправильно. И люди, и гоблины, и гномы — все должны не только уважать эльфов, но и подчиняться им.
"Как варвары вообще осмелились напасть на отряд! — возмутился Альдарион. — Они же видели, меня, понимали, что я эльф. Да и напали, ко всему еще, в Веселом лесу! В лесу, который многие годы был нашим заповедным местом, в который никто другой, под страхом смерти, не мог войти... Диких и непочтительных варваров надо наказать".
Альдарион вынул из кармана небольшое плоское семечко, сложил ладони лодочкой, прошептал заклинание, и выбросил руки вперед, туда, где монах дрался с варварами.
Семечко легко взлетело, застыло над сражающимися и тут начались чудеса: за считанные секунды из маленького семечка выросла громадная тыква. Тыква вначале замерла в воздухе, затем стала покачиваться, выбирая цель... А выбрав, рухнула на голову одного из теснивших Буркста варваров. Тот, оглушенный сильным ударом, выронил дубину и упал к ногам монаха.
