Я мимоходом задумался, а кто, собственно, ухаживает за всей этой красотой, когда они улетают в очередную паломническую поездку? И как мне теперь разговаривать с Митькой, когда я являюсь ключом ко всем животрепещущим вопросам мироздания? Хотя, что я знаю? Есть зловредные многомиллионнолетние бабки весьма красивой наружности и с этим что-то надо делать, пока они неизвестно что не сделали с остальными. Есть их батя, что за них в ответе, по крайней мере, не хочет позориться перед обществом. А дальше, труба. Дальше темное пятно без просвета логики и мысли. С кем советоваться и что делать, непонятно.
— А тебе надо смотреть на эти старые развалины? — Девочка приуныла. — Давай я тебе лучше какой-нибудь древний затонувший город покажу?
— Давай. — Согласился я. — И древний затонувший город покажешь, потом, и Шамбалу, сейчас.
— Да чтоб тебя... — Расстроилась она. — Полетели лучше на Луну. Я тебе там такие красивые пещеры покажу...
— Не хочу я на Луну. — Закапризничал я. — Тем более, ты говорила, не сможешь меня туда добросить. Что, сил набралась?
— А я не говорила, что сама доброшу. У тебя теперь тот хмырь в шляпе есть, его попросишь, он доставит. Если хорошо попросишь.
— Не хочу я его ни о чем просить.
— А что так? — Поинтересовалась Деф как бы, между прочим.
— Мутный он тип какой-то. Себе на уме.
— Это да. — Она мечтательно вздохнула. — Гордый и независимый.
— Надутый и упрямый. — Дал я ту же оценку, но с другого бока.
— Ты его совсем не знаешь, вот и не суди. — Разозлилась девочка.
— А ты знаешь. Ты не помнишь ничего, как судить можешь?
— Я никого не сужу. Права такого не имею, я всего лишь скромная раба твоя.
— Ага, раба. — Я насмешливо фыркнул. — Она меня гнобит, как хочет, издевается, а раба, это она. Это я, скорее, раб твой. — Я заозирался и скорбно заорал: — Люди, помогите, меня злобное порождение из космоса мучает, замуж тащит!
— Никуда я тебя не тащу! Не надо мне от тебя ничего, ясно? — Обозленная Деф скрестила руки на груди, гордо задрала подбородок и отвернулась.
— Ты чего, обиделась? — Я растерянно посмотрел на нее. — Да я ведь пошутил. Ты чего? — Я положил Деф ладонь на плечо, попытался ее повернуть, но она резким движением скинула мою руку и отошла.
— Да ладно тебе. — Я совсем растерялся. — Ну, прости. Я ведь дурак, ты же знаешь.
— Такими вещами нельзя шутить никому. — Холодно сказала девочка. — А дуракам, тем более.
— Почему это? — Я почесал затылок, посмотрел на руку и принялся тереть лоб. — Почему дуракам, тем более?
— Потому что у них шутки получаются дурацкие. — Совсем ледяным тоном произнесла она.
— Это да, согласен. — Я печально вздохнул. Деф продолжала стоять ко мне спиной. Я шагнул поближе с намерением снова положить руку ей на плечо, но в последнее мгновение нерешительно остановился. А ну как опять током шваркнет, а с учетом ее возросших возможностей может не рассчитать и что от меня тогда останется?
— Головешка останется. — Подтвердила девочка. — Чурка с глазами. Пенек. Полено дубовое...
— Ну ладно тебе... — Заныл я. — Ну чего ты, в самом деле...
— Потому что ты идиот. — Она печально опустила голову. — Такой момент испортил...
— Ты сама виновата. — Быстро проговорил я и, увидев, как она возмущенно ко мне повернулась, ткнул пальцем вниз: — Показала бы мне Шамбалу, и никакой ругани бы не было.
— Так это я виновата, что ты опять про замужество заговорил? — Я видел, что Деф вновь начинает не в шутку злиться.
— А тебя точно вылечили? — Спросил я и испугано попятился от ее воздетых кулачков. — Да не шучу я! — Завопил я. — Может, этот, в шляпе с перьями вирусняк тебе какой подсунул! Вон как тебя плющит!
Девочка сделала пару шагов вслед за мной и застыла в позе манекена. Я перепугался всерьез. Одно дело, Деф обозленная, но все же озабоченная моей сохранностью, и совсем другое, застывшее на фиг знает какой высоте изваяние, которому совершенно нет никакого дела до того, сколь долго я буду лететь вниз. Мне показалось, что поверхность подо мной, бывшая до того твердой и гладкой, как камень, начинает прогибаться и вязко растекаться.
— Блин! — Я попытался шагнуть вперед и ухватиться за девочку, но ноги завязли и не отрывались от невидимой поверхности. Потом они по щиколотку провалились сквозь тонкий, похожий на резину слой. Затем по колено. Сказать, что я перепугался, это не сказать почти ничего, все равно, что перерезавший не тот провод сапер повернется к куче привязанных к бомбе заложников, мило улыбнется, и скажет: 'Упс, ошибочка вышла'.
— Деф! — Во всю мочь легких орал я, по пояс торча из проклятого слоя невидимой резины. — Деф, твою же мать! Деф, не смешно же!
Будучи провалившимся по грудь, я раскинул руки, пытаясь ими опереться. Они влипли и начали погружаться тоже.
— Ну, погоди у меня! — Закричал я, будучи провалившимся почти по шею. — Я тебе это припомню, я тебе такое... — Тут я замолчал, так как повис, стиснутый за горло. Хорошо, что часть нагрузки перенимали руки, а то, может, и удавился бы на хрен. Так и написали бы в эпитафии: 'Повесился, будучи на двух тысячах метрах над горами мифической Шамбалы. Такой вот идиот'. Я зажмурился, когда жесткая полоса прошла по глазам. А потом полетел вниз. Что я вопил под пронзительный свист ветра, кого звал, какими словами ругал и куда посылал, совершенно не помню, что бы кто ни говорил. Состояние аффекта у меня было, единственно, что помню, как ветер лезвиями режет тело, а в рот, не давая дышать, под напором хлещет ледяная вода. Еще помню, как на миг мне показалось, будто у меня вот-вот лопнут глаза, но затем падать стало намного комфортнее, свист и напор ветра пропали, я даже заозирался и с любопытством уставился вниз, пытаясь разглядеть приближающеюся заснеженную вершину со странным крестом на одной из сторон, куда я, собственно, и падал.
— Все Отцу расскажу. — Мстительно сообщил я в полной тишине, растопырившись, точно лягушка. — Деф, ладно, совсем без башки, но этот-то хмырь в шляпе, мог бы и спасти.
— А кто тебя сейчас спасает? — Бесстрастно спросили у меня.
— А? — Растерянно спросил я. — Кто здесь?
— Никого. — Ответил знакомый голос. — Всего лишь спасающий тебя хмырь в шляпе.
— Спасающий?! — Возопил я и задергался, пытаясь отплыть подальше от горы. — А почему я тогда все еще падаю?!
— Потому что у твоего сателлита частичная перезагрузка. Причем, целиком по твоей вине.
— А что ты ей подсунул? — Заорал я, глядя на медленно приближающийся снизу крест.
— Для ее же блага. Но ты все испортил. Поэтому и падаешь.
— Мстишь, да? — Крикнул я. — Не нравится, что она со мной?
— У нас столько общего, что твое присутствие абсолютно ничего не значит.
— Она тебя не помнит! — Я обозлено загреб сильнее.
— Это ничего не меняет.
— Еще как меняет! — Я вовсю пытался отгрести заиндевелыми руками и ногами от заснеженного склона, вот только получалось совсем плохо, вернее сказать, никак. — Не знаю, что у вас было раньше, но теперь ей нет до тебя никакого дела, понятно?
Голос не ответил, а я вдруг влетел в ванну, наполненную парным молоком, по крайней мере, так мне показалось вначале. Я захлопал глазами и огляделся. Я медленно опускался на близкий склон горы и потихоньку вращался вокруг своей оси. Наверное, в целях лучшего обозрения местных красот, подумал я.
Рядом возникла смущенная Деф.
— Явилась? — Сварливо поинтересовался я.
Она радостно закивала.
— Вовремя, правда? — Девочка заискивающе улыбнулась.
— Неправда. — Разозлено сообщил я. — Поздно ты явилась. Меня твой дружок чуть о гору не размазал.
— Так не размазал же. — Возразила она.
— А тому, что он твой дружок, ты не возражаешь?! — Закипел я.
— И он не мой дружок. — Покладисто сказала Деф.
— А ну, щас же поставь меня на ноги! — Я задергался, махая руками и ногами, и вскоре оказался стоящим на камнях.
— Как скажете, мой дорогой господин. — Девочка склонилась передо мной в реверансе.
— И не называй меня так! — Продолжил я скандалить. — У тебя, вон, уже есть хмырь в шляпе, вот его дорогой и называй!
— Ну, прости. — Она надула губки и положила мне ладошки на плечи. — Ну, пожалуйста.
Я гордо отвернулся. Деф меня обняла и уперлась лбом в мое плечо. — Я больше так не буду. — Прошептала она. — Честно-честно.
— Ты только обещаешь каждый раз. — Пробормотал я, чувствуя, как по телу бегают мурашки.
Девочка подняла на меня озорной взгляд.
— Я обещала тебе поцелуй? — Она лукаво улыбнулась. — Закрой глаза.
— Это зачем еще? — Я покраснел.
Девочка нахмурилась. — Сказала, закрой.
Я послушно зажмурился. Сверкнуло, ударил гром. Я испуганно огляделся. Деф положила ладошку мне на щеку, медленно повернула лицом к себе и поцеловала. Ее губы имели вкус земляники. Сверкнуло совсем рядом, грохнуло так, что я дернулся всем телом. Девочка обняла меня крепче, и поцелуй перерос в нечто большее. Перед глазами закружились цветные пятна, мышцы безвольно ослабли, я едва не падал. По телу ходили волны непередаваемого блаженства и такое давнее погружение в Нирвану, момент полного Просветления, Вершина состояния Дзен оказались ничтожным пшиком. Вспыхнул яркий свет, накатила волна жара, волосы на голове встали дыбом, уши заложило от звукового удара. Я почувствовал, что могу дышать. В свете безостановочно бьющих молний Деф пристально смотрела мне в глаза. Ее зрачки пульсировали, становясь из обычных вертикальными, и обратно, а вокруг во всех направлениях летали осколки камней.
— Бежим? — Предложила она и улыбнулась. Я безмолвно кивнул, говорить я не мог.
Взявшись за руки, мы взмыли сквозь частокол взбесившихся молний в темное, усыпанное звездами, небо. Совсем у ее дружка крышу сорвало. Стоило мне так подумать, все прекратилось. И что взбесился, ведь, по его словам, мое присутствие абсолютно ничего не значит.
Кстати, не лишился я языка, часом? Я им пошевелил. Нет, на месте.
— Дурак. — Я почувствовал, как Деф густо покраснела. — Ты меня с этими старыми кошелками не путай. Я себя, в отличие от них, сдерживать умею и, тем более, нет у меня физиологической потребности языки глотать.
Я прикоснулся к губам.
— За такое язык отдать не жалко. — Сипло произнес я.
— Какой же ты дурак. — Однако ее ликующий взгляд совершенно не совпадал со сказанными словами. — Идем уже, покажу тебе развалины Шамбалы.
— Не надо мне никакой Шамбалы. — Возразил я и опять потрогал губы. Деф вновь покраснела. — Домой хочу. Есть хочу. Диван хочу. Спать хочу. Нет, спать не хочу.
— Вот примерно так твои любимые снеголюди и разговаривают. — Прокомментировала девочка. — Хочу, не хочу. Дай, бери.
Я заугукал и почесал подмышку. Она фыркнула, непонятно, весело или осуждающе.
— Совсем не весело. — Сказала Деф. — Знаешь, сколько времени нам теперь домой добираться?
— То есть? — Не понял я. — Давай в космос, там врубай форсаж и вниз, на родную крышу. А лучше сразу в окно.
— Если бы. — Девочка печально вздохнула. — Мы не старые кошелки, которым можно практически мгновенно перемещаться. Ты забыл, кто ты сейчас?
— Кто? — Не понял я. Деф застонала и подняла глаза к небу.
— С кем я живу? — Пожаловалась она звездам. Я терпеливо ждал. Девочка покосилась на меня. Я делал непроницаемое лицо.
— Ты официальный представитель Его. — Наконец соизволила пояснить она. — Поэтому по правилам Игры твое передвижение с помощью сателлита не может быть быстрее самого быстрого живого существа. Соответственно, бегать не быстрее гепарда, плавать не быстрее парусника, летать не быстрее сапсана, а это примерно триста километров в час.
— И почему так? — Не понял я шутки юмора при написании правил Игры.
— Ты надзорный, в том числе и карающий орган и бабки икать со страха начнут, если ты будешь появляться ниоткуда и пропадать в никуда. А так их сателлиты отслеживают твое неспешное перемещение и все спят относительно спокойно.
— И сколько мне, к примеру, до какой-нибудь Катманду добираться, вздумай я там ревизию провести? — Возмутился я.
— Долго. — Сердито ответила девочка. И чего злится, не понимаю. — Потому и придумали самолет. Вот если мы с тобой на него попадем, куда быстрее получится.
— Так давай на самолет. — Обрадовался я.
— А я куда направляюсь? — Обозлилась Деф. — Я что, дура, по-твоему, и не понимаю, каким самым быстрым путем можно домой попасть?
Опять злится, подумал я. Видать, перезагрузка не помогла.
— Не вирус это. — Она оскорблено шмыгнула. — Это, скорее, тревожная кнопка. Убрал необходимость анализа ситуации твоей безопасности и тупо поставил мне кнопку. Дело швах, я нажимаю, кое-кто является.
— Не кое-кто, а хмырь в шляпе, твой дружок. — Уточнил я.
— Да не дружок он мне! — Рявкнула девочка. — Сколько тебе говорить!
— А ты не кричи на меня! — Повысил голос я тоже. — Это еще разобраться надо, почему это он так про тебя говорил!
— А как он обо мне говорил? — Деф с интересом посмотрела на меня.
— Вот. — Я обвиняюще ткнул в нее пальцем. — Стоило только сказать, что он о тебе говорил, и все, сразу: 'а что он обо мне такого эдакого говорил?'
— Болтун. — Высокомерно процедила девочка и отвернулась.
— А ты... — Я еле сдержался.
— Кто?! — Она повернулась ко мне с таким разъяренным видом, что я перепугано шарахнулся в сторону, едва не сбив по пути раздраженно заоравшую ночную птицу. И эта на меня ругается, да что ж такое.
— А ну, стой! — Свирепо орали у меня сзади. Я оглянулся и увидел злобную фурию с развевающимися волосами, горящими синими углями глазами и скрюченными пальцами, несомненно, жаждущими вцепится мне в горло. Хорошо хоть, скорости у нас были одинаковыми, видать, правила Игры распространялись и на нее, по крайней мере, в моем присутствии.
— Врешь, не возьмешь! — Отважно заорал я.
— Да стой ты, идиот! — Закричала Деф. — Нам совсем в другую сторону надо! Да остановись ты, говорю!
— Ага, чтобы ты мне руки-ноги пообрывала! — Не сдавался я.
— Да не буду я тебе руки и ноги отрывать! — Крикнула девочка.
— Да? — Я решил сбавить ход, но тут она добавила:
— Лишь язык оторву, и все!
— Помешались вы совсем на чужих языках! — Я попытался прибавить скорость и добавил: — Психи!
— Да стой, я пошутила! — Деф весело засмеялась, правда, как-то излишне театрально, слишком наигранно.
— Не верю! — Ответил я, но ход сбавил. В конце концов, не вечно же мне от нее вокруг Земного шара круги наматывать.
— Вот именно. — Подтвердила девочка, с грозным сопением совершая вокруг меня круги. Я обеспокоенно заметил, что они постепенно сужались. Вроде, так себя ведут акулы перед нападением.
— Умный, да? — Со знакомой интонацией поинтересовалась Деф. Я отчаянно замотал головой. — Вот именно. — Подтвердила она. Я со страдальческим видом сложил руки.
— Прости, пожалуйста. — Взмолился я. — Бабки попутали, не буду я такого больше думать. Вот честно-пречестно! — Я сделал как можно более правдивые глаза.
Сурово хмурящая брови девочка еще немного полетала туда, сюда, потом громко и презрительно фыркнула и улетела, бросив через плечо: — За мной.
