Мечты Идиота

Николай Иванович критически воззрился на оказавшуюся в его руках прокламацию.

"Партия Личной Свободы — это политическая организация, отстаивающая право каждого человека на свою личную свободу" — прочел он первую попавшуюся фразу.

"Партия Личной Свободы — это партия каждого! Партия Личной Свободы — это партия всех!" — патетически провозглашала листовка.

Николай Иванович поднял глаза и оглядел собравшуюся на площади публику. И сразу же установил, что она представляла из себя собрание граждан достаточно широкого социального спектра. В непосредственной близи от него, чуть поодаль от всеобщего столпотворения, стояли двое немолодых уже субъекта, достаточно прилично одетых и производящих самое добропорядочное впечатление. С другой стороны, в зоне непосредственной видимости можно было обратить внимание на группу резвящейся от нечего делать молодежи, подозрительную по своей активности.

После минутного замешательства, Николай Иванович все же решил немного задержаться и посмотреть, что же будет дальше. Он не хотел соваться в толпу, концентрирующуюся вокруг импровизированной сцены, поэтому место своей временной дислокации выбрал здесь же, на периферии, поближе к вызывающим доверие субъектам и подальше от чересчур активного молодого поколения.

Между тем на помосте, где все уже было готово к началу мероприятия, появился средних лет человек, облаченный для солидности в строгий костюм.

— Добрый день, дорогие сограждане! — объявил он в микрофон, стоящий тут же, посередине сцены.

Сограждане ответили ему негромкими хлопками и нестройными приветственными выкриками. Между тем человек продолжал:

— В первую очередь... разрешите поблагодарить вас...всех тех...кто собрался в это утро... выходного дня... — после каждой своей короткой фразы он делал весьма драматическую паузу, — отложив свои семейные и личные планы... свои бытовые дела... и все для того, чтобы...

— Чего он тянет-то? — услышал Николай Иванович левым ухом критическое замечание одного из добропорядочных граждан, обращенное к своему спутнику.

— Видишь — телевидения еще нету, — разъяснил тот компетентным голосом. — Вот подъедут репортеры, тогда...

Вот тут-то как раз и подъехали репортеры. Небольшой микроавтобус, украшенный эмблемой некоего телевизионного канала, юрко вынырнул из-за угла дома, остановился в непосредственной близи от эпицентра событий, и из него оперативно выскочили два человека, один из которых был вооружен телевизионной камерой.

Их появление не укрылось от внимания выступающего, и он поспешно сократил свою вступительную речь, повысив голос:

— А сейчас слово предоставляется Председателю Партии Личной Свободы Сергею Владимировичу ...! — голос его неожиданно потонул в аплодисментах и воодушевленных возгласах окружающей толпы, так что Николай Иванович не смог разобрать фамилию представленного его вниманию политического деятеля.

Впрочем, заглянув в листовку, все еще находящуюся у него в руках, он увидел там среднего качества репродукцию фотографического портрета, с которой на него смотрел некий персонаж с задумчивым и, можно даже сказать, озабоченным выражением лица. Здесь же приводились его краткие анкетные и биографические характеристики.

Между тем, на помосте уже что-то происходило, и Николай Иванович поспешил обратить свое внимание на актуальные события. Он увидел у микрофона крепкого, в меру упитанного мужчину, одежда которого отличалась большей демократичностью, чем у давешнего выступающего. Верхняя ее часть состояла из все того же белого цвета футболки, на котором легко угадывалась надпись, состоящая из трех слов. Приветственно воздев руки вверх, человек несколько секунд молчаливо вкушал шумовые проявления толпы, неопровержимо доказывающие его народную популярность. В конце концов, он продемонстрировал свое явное намерение перейти к делу, и на площади установилась относительная тишина.

Решительно овладев микрофоном, человек начал свое выступление:

— Всю свою жизнь гражданин слепо следует навязанным ему идеям. Нас непрерывно призывают то к одному, то к другому, нас постоянно в чем-то убеждают. Нам навязывают наш образ жизни, нам навязывают наш образ мысли. И большая часть наших жизненных ценностей — есть продукт навязанных нам идей. Государство и правительство только и делают, что бесконечно требуют от нас, ничего не давая взамен, кроме пустых обещаний! Государство намеренно распространяет ложную информацию, "промывая мозги" нам, его гражданам. Декларация прав человека — издевательство над народом! Государству дороги не мы с нашими правами, а мы с нашими обязанностями! Все время мы слышим про необходимость исполнения своего гражданского долга, о необходимости гражданской сознательности. Патриотизм подменяется служением государству. Забота о национальных интересах подменяется исполнением воли правительства. Государство и правительство постоянно напоминают нам о том, что без государства мы — ничто, что именно государству мы обязаны всем в своей жизни. Разве это так? Нет, все как раз наоборот. Это мы составляем государство, и государства без нас — нет! Не человек должен стоять на службе у государства, а государство должно находится на службе каждого своего гражданина!

Николай Иванович задумался. Слова выступающего всерьез озадачили и заинтересовали его, и он уже раздумал спешить в продовольственный магазин. Стоило постоять и послушать. Тем временем, выступление продолжалось.

— Между тем, спросим себя, что представляет для человека истинную ценность? Жизнь! Жизнь дается человеку только раз, и прожить ее надо достойно! А может ли человек прожить свою жизнь достойно, не имея личной свободы? Нет! К чему человеку его жизнь, если в ней не будет его личной, персональной свободы? К чему человеку жить, ежедневно и ежеминутно осознавая себя всего лишь винтиком огромного механизма, с полным сознанием своего бесправия и угнетения, при полной невозможности что-то изменить? Личная свобода,— вот главная ценность для любого человека! Эта ценность может быть приравнена к ценности самой человеческой жизни, потому что жизнь без свободы — это всего лишь жалкое существование. И такое существование ничего не приносит самому человеку, оно выгодно только тому, кто его использует, кто извлекает из этого свои сомнительные дивиденды. Этим силам не нужен свободный человек, им нужен послушный исполнитель, готовый растрачивать свой беспредельный физический, моральный, интеллектуальный и духовный потенциал в обмен на жалкие подачки с их стороны. Эти силы сделали все, чтобы поработить нашу волю, наше стремление к свободе и независимости, и они готовы сделать еще больше, чтобы сохранить нашу зависимость от них. Они-то прекрасно понимают, что человеческая личность таит в себе огромный творческий и производительный потенциал, и от того, кому она принадлежит, зависит, кто будет вкушать плоды этих усилий! Сил этих много, и каждая из них борется за власть над людьми, над их умами и душами! Они активно конкурируют за этот богатейший ресурс, непрерывно деля его и переделивая!

"Черт возьми!" — подумал Николай Иванович, явственно чувствуя, что он всегда подозревал что-то подобное, но его спящее до этих пор сознание никак не решалось оформить эти подозрения в столь явной форме, в какой доносилось теперь с уличной трибуны. Собравшиеся на площади люди так же приобрели заметное волнение.

— Раньше, при старом режиме, государство контролировало нас безраздельно, теперь оно уступило часть этих своих функций олигархам. И теперь уже они насели на нас, не давая развернуться! Это они заставляют нас заниматься тяжелой, неинтересной работой, взамен на нищенскую зарплату. Им выгодно, чтобы человек трудился на их благо, не разгибая спины, и не имел бы времени даже задуматься о своей личной несвободе! Оппозиция так же пропагандирует идею свободной личности, ее самостоятельности и независимости. На словах они выступают ярыми поборниками личных свобод и прав граждан. И это понятно — только такая позиция может им принести популярность в массах. Ту самую популярность, которая и дает им необходимую политическую силу. Мы сами питаем их своей поддержкой, и, таким образом, оппозиционные партии сами участвуют в этой незримой войне за ресурс человеческого духа. Но что будет, когда оппозиция придет к власти? Выполнит ли она свои обещания? Способны ли будут они даровать нам истинную свободу? Нет! Ибо не к этому они стремятся, их цель все та же — поставить каждого человека на работу во имя собственных идей и интересов!

Поток сознания лился на голову Николая Ивановича, сметая в его мозгу все обветшавшие конструкции, служившие до сих пор его представлениями о мироустройстве. "Истинно, истинно!" — неожиданно для себя самого произнес он шепотом. Напряжение толпы так же возрастало, и она уже была готова подхватить каждый следующий тезис оратора и поддержать всякое его воззвание.

— Каждый человек — самостоятельная ценность, а не быдло! (шум в толпе, крики "да! да!") Хватит использовать нас в роли пешек для своих грязных политических игр! (крики "правильно! хватит!") Мы рождены свободными, и должны быть свободными! ("да! даешь свободу!")

Ввиду явного перевозбуждения народных масс, оратор взял небольшую паузу, которая, впрочем, несколько затянулась, поскольку волнение электората как раз сейчас достигло своего максимального значения. Дав слушателям еще немного времени на погашение бушевавших в их душах эмоций, выступающий продолжил:

— Но иметь свободу мало, нужно уметь эту свою свободу реализовать на практике! И наша Партия — Партия Личной Свободы, готова взять на себя эту нелегкую миссию — помочь всем и каждому не просто стать свободными, но и сполна воспользоваться собственной свободой! В каждом из наших сограждан, прежде всего, мы видим человеческую личность, обладающую неотъемлемыми правами и свободами. (шум и аплодисменты, крики "правильно!") Если вы ощущаете насущную потребность к собственному своему освобождению и полной своей реализации — голосуйте за нашу Партию! Голосуя за нас, вы голосуете за собственную свободу! Партия Личной Свободы способна воспитывать Свободных Личностей! Даешь реализацию возможностей для каждого человека! Все, как один, встанем в ряды борцов за личную свободу человека! Один за всех, и все за одного!

Толпа, пришедшая в неописуемое волнение, шумела от возбуждения. Кто-то неистово, как видно, от всего сердца, кричал что-то нечленораздельное.

— И, как символ освобождения человеческой личности, мы произведем это символическое действие! — и оратор, подав знак обеими руками, вызвал заметное оживление за "кулисами" импровизированной сцены. В результате каких-то скрытых манипуляций привязанные по бокам помоста воздушные шарики белого цвета вдруг пришли в движение, задергались и заколыхались, и уже через секунду, освободившись от удерживающих их пут, гордо рванулись вверх, в сияющее небо.

Послышались аплодисменты и восторженные крики, а выступающий, как факир после удачно проведенного фокуса, застыл на несколько мгновений с распростертыми вверх и немного в стороны руками.

— Вот так и наша Партия, — пояснил он, наконец, снова подойдя к микрофону и обращаясь, по-видимому, к тому, кто не в полной мере прочувствовал символизм происходящего, — готова освободить людей от сковывающих их пут, чтобы сами люди были готовы ринутся к вершинам истинных проявлений своей творческой души!

Бурные рукоплескания перешли в овацию, и чьи-то голоса явственно кричали: "Браво!" и "Ура!".

"Вот это да!" — подумал Николай Иванович, потрясенный до глубины души. Он совсем забыл о своих насущных делах, и теперь, достав из кармана измятую и даже частично порванную по небрежности листовку, старательно разглаживал ее своими руками.

12.

Я готов признать, что жить в согласии с окружающим тебя миром, не смотря на всю его неестественность, по-своему очень удобно. Горе тому, кот не испытывает подобного рода убежденности.

Но свое место в жизни я все же хочу найти сам. Довольно слушать советы и подсказки, пора извлечь из глубин своей души свой собственный ответ на глобальный вопрос человеческого существования.

И я чувствую, что сейчас я уже готов ответить себе самому на этот вопрос.

Творчество!

Вот что является основной отличительной чертой человека. Способность творить — это и есть та самая уникальная способность, которая отделяет человека от остального животного мира, которая приближает его к Богу. Творчество — это и есть создание новых миров, и только в творчестве своем человек может быть по-настоящему свободен.

И я вдруг вспоминаю, как когда-то давно, в самом раннем своем детстве, сиживал я ночами на кухне, в тиши, чтобы не разбудить своих родителей. При свете ночной лампы, вооружившись авторучкой, я писал что-то там, в толстой тетради, выдумывал сюжеты и диалоги, изливал на бумагу наивные свои мысли и суждения.

Судя по всему, литературное творчество — это первое осмысленное занятие, которое я освоил в своей жизни. Конечно, в том нежном возрасте не приходилось говорить о высоком искусстве, и все мои "произведения" создавались по мотивам недавно прочитанных мною книг.

Но, возможно, теперь я, умудренный кое-каким жизненным опытом, смогу сказать кое-что новое?

Мне знакомы люди, пытающиеся выразить себя в творчестве. Они пишут стихи, а потом за свой собственный счет выпускают небольшой тираж своих сборников. Единственно для того, чтобы раздать своим друзьям и знакомым. Чего они, таким образом, хотят добиться? Денег, славы, уважения? Нет, нет и нет. Просто творчество является их насущной потребностью, — делом, а, возможно, и смыслом всей их жизни. И именно в творчестве обретают они настоящее свое счастье. А вся остальная их жизнь, получается, служит лишь некоей авансценой для проявления высших порывов их души.

И я хочу посвятить себя литературному творчеству! Одна только эта мысль рождает у меня в душе какой-то небывалый экстатический подъем. И все мои сомнения и тревоги, все волнения и печали, под гнетом которых я находился так долго, мгновенно растворяются во внезапно охватившем меня ликующем чувстве.

И все мое отношение к миру претерпевает вдруг моментальное преображение! Мир заблистал для меня новыми красками, он снова стал таким родным и близким. И даже хорошо, просто замечательно, что он такой, какой есть на самом деле! Именно это и наполняет его таким огромным количеством сюжетов! Он как будто для того и существует в таком вот виде, чтобы всякому мыслящему человеку было, что сказать по этому поводу.

В голове моей роятся мысли. Мыслям этим тесно в голове, разум мой пухнет от них. Они так и просятся на бумагу! И действительно, если их начать записывать, может быть, это избавит меня от душевных страданий, позволит сохранить остатки здравого рассудка. Вряд ли можно будет позавидовать тем, кому это придется прочитать, но, в конце концов, можно надеяться, что этого не прочтет никто и никогда.

Прочтет, или не прочтет — не это главное. Желание писать я ощущаю просто как свою насущную физиологическую потребность.